Рейтинг

– Маршрут до офиса, – скомандовал Максим.

На лобовом стекле появилась проекция карты с оптимальным маршрутом, учитывающим текущий трафик. Время в пути – 27 минут.

Утренняя Москва за окном представляла собой отлаженный механизм, где каждый элемент функционировал строго в соответствии со своим рейтингом. Пешеходы с высоким статусом шли по специальным дорожкам, не пересекаясь с обладателями низких рейтингов. Автомобили двигались в потоках, соответствующих категории владельца. Витрины магазинов автоматически меняли отображаемый ассортимент в зависимости от рейтинга проходящего мимо человека.

Прямо перед офисным зданием «Imperial Tower» автомобиль Максима остановился на специальной парковке для представителей категории А. Система распознала его и автоматически списала плату за стоянку с его счета.

Войдя в здание, Максим не стал дожидаться лифта вместе с остальными. Для людей с рейтингом выше 900 был отдельный экспресс-лифт, поднимающийся напрямую на этажи премиум-класса.

Офис «UpRating» занимал половину тридцатого этажа – 600 квадратных метров, оформленных в стиле минималистичной роскоши. Белые стены, черная мебель, панорамные окна с видом на город. Ничего лишнего, но каждая деталь интерьера говорила о статусе владельца.

– Доброе утро, Максим Андреевич, – поприветствовала его Наталья, офис-менеджер. – Представители «Горизонта» подтвердили встречу. Также звонила госпожа Ланская, просила перезвонить, когда будет удобно.

Максим кивнул и прошел в свой кабинет. До встречи оставалось чуть больше часа – достаточно времени, чтобы просмотреть текущие проекты и подготовиться к разговору с инвесторами.

Включив компьютер, он сразу зашел в корпоративную систему мониторинга рейтингов клиентов. Барский показывал стабильный рост – плюс три балла за последние два дня. Хороший знак, благотворительный концерт сработал.

Следующим в списке был Вадим Терентьев – владелец крупной IT-компании, недавно переживший скандальный развод, сказавшийся на его рейтинге. Здесь ситуация была сложнее – минус два балла за ночь. Нужно было корректировать стратегию.

Максим углубился в работу, анализируя данные и разрабатывая рекомендации для клиентов. Время пролетело незаметно, и вскоре его прервал сигнал интеркома.

– Максим Андреевич, представители «Горизонта» прибыли, – сообщила Наталья.

– Проводите их в конференц-зал, я буду через минуту, – ответил Максим.

Встреча прошла успешно. Инвестиционный фонд «Горизонт» специализировался на вложениях в технологические стартапы и искал партнера для оценки социального потенциала новых проектов. Агентство Максима идеально подходило для этой роли.

– Мы заинтересованы не просто в финансовой отдаче, – объяснял глава делегации, статный мужчина с безупречной осанкой и рейтингом 920 баллов. – Нам важно, чтобы проекты, в которые мы инвестируем, соответствовали общественным ожиданиям и способствовали повышению социального капитала всех участников.

– Полностью понимаю, – кивнул Максим. – Наша методология включает анализ не только текущего социального статуса основателей проекта, но и прогнозирование его развития в зависимости от успеха или неудачи стартапа. Мы разработали алгоритм, позволяющий с точностью до 85% предсказать, как тот или иной бизнес повлияет на рейтинг инвесторов.

К концу встречи был подписан предварительный договор о сотрудничестве. Представители «Горизонта» ушли довольные, а Максим получил уведомление о повышении рейтинга еще на один балл – система оценила успешные деловые переговоры.

Оставшееся до обеда с сестрой время он потратил на звонок Карине Ланской. Их разговор был коротким и деловым – они договорились о встрече в четверг в ресторане «Белый» на Патриарших прудах.

– Предупреждаю, это не совсем деловой ланч, – сказала Карина своим характерным низким голосом. – Скорее, возможность узнать друг друга получше.

– Звучит интересно, – ответил Максим, стараясь сохранять нейтральный тон.

– Тогда до четверга. И, Максим… – она сделала паузу, – не думай слишком много о предложении отца. Иногда лучшие решения принимаются интуитивно.

Положив трубку, Максим задумался. Карина явно проявляла к нему личный интерес, не только деловой. Или умело создавала такое впечатление? В их кругах искренность была редким товаром.

Взглянув на время, он решил, что пора выдвигаться на встречу с сестрой. «Verde» находился в районе категории C, куда Елена переехала после развода, и добираться туда было неудобно – общественный транспорт ходил с перебоями, а парковки не отличались безопасностью.

Ресторан «Verde» представлял собой типичное заведение района категории C – чистое, но без излишеств, с приемлемой кухней и средним обслуживанием. Сюда не приходили произвести впечатление или завязать полезные знакомства. Сюда приходили просто поесть.

Елена уже ждала его за столиком у окна. Увидев брата, она улыбнулась и помахала рукой. Максим не мог не заметить, как она изменилась за последние месяцы. Исчезла уверенность в осанке, потускнели глаза, дорогую брендовую одежду сменили простые вещи из масс-маркета. Но главное – на ее лице появилось выражение постоянной настороженности, характерное для людей, недавно потерявших свой статус.

– Привет, братик, – Елена встала и обняла его. – Спасибо, что нашел время.

– Для тебя всегда, – Максим поцеловал сестру в щеку и сел напротив. – Как ты?

Елена неопределенно пожала плечами.

– Бывало и лучше. Пытаюсь приспособиться к новой жизни. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной. – Знаешь, самое сложное даже не бытовые трудности, а отношение людей. Словно я в одночасье стала прокаженной.

Максим кивнул. Он хорошо понимал, о чем она говорит. Система не просто распределяла материальные блага в соответствии с рейтингом – она формировала отношение общества к человеку. Падение статуса означало не только потерю привилегий, но и социальную изоляцию.

– Дурацкая система, – тихо сказала Елена, словно боясь, что ее услышат. – Один неудачный брак – и я в категории C. Десять лет безупречной репутации, отличное образование, карьера – все перечеркнуто одним росчерком судебного решения.

– Ты все еще судишься с ним? – спросил Максим, делая заказ подошедшему официанту.

– Пытаюсь, – Елена горько усмехнулась. – Но что я могу противопоставить адвокатам категории А? У меня даже доступа к нормальной юридической помощи теперь нет. А его юристы так повернули дело, будто это я виновата в развале семьи.

Максим помрачнел. История сестры была болезненно типичной. Ее муж, успешный бизнесмен с рейтингом 880, завел интрижку с молодой моделью. Когда Елена узнала об этом и подала на развод, его юристы выстроили защиту на том, что именно ее «эмоциональная нестабильность» и «неспособность поддерживать семейные ценности» привели к разрушению брака. Суд, естественно, встал на сторону человека с более высоким рейтингом, и Елена не только осталась ни с чем, но и получила существенное понижение своего социального статуса.

– Я могу помочь с адвокатами, – сказал Максим. – У меня есть связи в юридических кругах.

– Спасибо, но это уже не имеет смысла, – покачала головой Елена. – Апелляция отклонена, решение вступило в силу. Теперь я официально «эмоционально нестабильный элемент с низкой социальной ценностью». – Она саркастически произнесла юридическую формулировку.

Принесли заказ – простые блюда средиземноморской кухни. Елена рассеянно ковыряла салат, явно не испытывая аппетита.

– Расскажи лучше, как у тебя дела, – она сменила тему. – Говорят, ты недавно преодолел рубеж 950? Поздравляю!

– Спасибо, – Максим почувствовал неловкость от контраста их ситуаций. – Да, работа приносит свои плоды.

– И что теперь? – в голосе Елены послышались нотки горечи. – Какие захватывающие перспективы открываются перед моим гениальным братом?

– Лена, не надо так…

– Прости, – она тут же смягчилась. – Я не хотела. Просто иногда накатывает. Еще недавно я сама была так близка к категории А, а теперь… – Она сделала глоток воды. – Но я правда рада за тебя. Кто-то в нашей семье должен быть успешным.

Максим вздохнул. Он чувствовал себя виноватым перед сестрой, хотя объективно ничего не мог сделать с системой, которая так жестоко обошлась с ней.

– Вообще-то, есть кое-какие новости, – сказал он, решив отвлечь ее. – Виктор Ланской предложил мне должность в Федеральном агентстве.

Елена изумленно подняла брови.

– Серьезно? Это же… это потрясающе, Макс! Руководящая должность в Федеральном агентстве – это практически гарантия вхождения в высший эшелон!

– Да, перспективы заманчивые, – согласился Максим. – Но есть нюансы.

– Какие?

– Например, необходимость продать агентство. И еще… кажется, Ланской рассматривает меня как потенциального зятя.

– Карина? – Елена рассмеялась. – Боже, я помню ее по университету. Холодная, как айсберг. Она тогда встречалась с этим… как его… Вадимом? Из экономического.

– Не помню, – пожал плечами Максим. – Но сейчас она успешная бизнес-леди с рейтингом под 980 и, по совместительству, дочь одного из самых влиятельных людей страны.

– И как она тебе? – Елена с интересом смотрела на брата.

– Сложно сказать. Красивая, умная, успешная… но какая-то… неживая, что ли. – Он задумался, подбирая слова. – Как идеально запрограммированный андроид, который делает и говорит все правильно, но в котором не чувствуется души.

– Идеальная представительница системы, – усмехнулась Елена. – Но знаешь, для таких, как мы, брак по расчету – единственный способ подняться или удержаться наверху. Я вот вышла по любви, и чем это закончилось?

Максим внимательно посмотрел на сестру. Неужели падение статуса так изменило ее взгляды? Еще недавно она была романтиком, верившим в настоящие чувства.

– Ты действительно считаешь, что я должен жениться на Карине только из-за ее статуса и связей?

– Я считаю, что ты должен быть прагматичным, – твердо ответила Елена. – Система не оставляет места для сантиментов. Либо ты играешь по правилам и побеждаешь, либо становишься таким, как я – отбракованным элементом на обочине общества.

Максим молчал. В словах сестры была горькая правда. Система действительно не прощала ошибок и отклонений от заданного курса. И все же что-то внутри сопротивлялось мысли о том, что вся его жизнь должна быть подчинена холодному расчету и погоне за статусом.

Оставшееся время обеда они говорили о более нейтральных вещах – о новой работе Елены в маркетинговом агентстве (с существенно меньшей зарплатой и перспективами, чем раньше), о ее планах постепенно восстановить рейтинг, о старых знакомых и последних новостях.

Перед уходом Максим настоял на том, чтобы оплатить счет, и незаметно передал сестре конверт.

– Что это? – спросила Елена, заглянув внутрь и увидев пачку наличных.

– Небольшая помощь. И не спорь, пожалуйста. Я знаю, что с твоим нынешним статусом даже обычные кредиты недоступны.

Елена хотела возразить, но, поймав твердый взгляд брата, только кивнула и спрятала конверт в сумку.

– Спасибо, – тихо сказала она. – Я верну, как только смогу.

– Не думай об этом, – Максим обнял ее на прощание. – И держи меня в курсе своих дел.

Выйдя из ресторана, он сразу почувствовал на себе взгляды прохожих. Человек в идеальном костюме от известного дизайнера, с дорогими часами и характерной осанкой представителя высшей категории явно выделялся в этом районе. Некоторые смотрели с нескрываемой завистью, другие – с плохо скрытой неприязнью.

Максим ускорил шаг, направляясь к парковке. Этот мир не был создан для пересечения категорий. Каждому полагалось находиться в своей социальной ячейке, общаться с равными себе, посещать соответствующие рейтингу места. Любое отклонение вызывало дискомфорт у всех участников системы.

Сев в автомобиль, он обнаружил, что на боковом стекле Tesla кто-то нацарапал слово «ублюдок». Мелкий вандализм, типичный для районов низших категорий. Система тут же зафиксировала инцидент и предложила подать заявление в полицию, но Максим отклонил уведомление. Пустая трата времени – полиция категории C все равно не будет всерьез заниматься подобным делом.

По дороге к психоаналитику Максим размышлял о разговоре с сестрой. Ее трансформация пугала и заставляла задуматься о хрупкости всех убеждений перед лицом системы. Как быстро человек может измениться, потеряв свой статус! Как легко отказывается от принципов, когда оказывается на обочине общества!

И самый тревожный вопрос: а чем он сам отличается от Елены? Не так ли и он готов пойти на компромисс с собственными убеждениями ради сохранения и повышения статуса?

Кабинет доктора Вайнштейна находился в элитном медицинском центре «Premium Health» – заведении, доступном только для представителей категорий А и высшего сегмента В. Интерьер приемной напоминал дорогой отель – приглушенные тона, мягкая мебель, расслабляющая музыка, аромат эксклюзивных благовоний.

Сам доктор Вайнштейн был невысоким полным мужчиной лет шестидесяти, с аккуратной седой бородкой и внимательными карими глазами за стеклами очков в тонкой оправе. Несмотря на то что психоанализ был частью обязательной программы поддержания ментального здоровья для людей с высоким рейтингом (система ценила психологическую стабильность успешных граждан), Максим действительно ценил эти сеансы. Доктор Вайнштейн был, пожалуй, единственным человеком, с которым он мог говорить откровенно, не опасаясь утечки информации. Врачебная тайна в их кругах соблюдалась неукоснительно.

– Итак, Максим, что вас беспокоит на этой неделе? – спросил доктор, когда они расположились в креслах друг напротив друга.

– Я достиг рейтинга 950, – начал Максим. – Казалось бы, повод для радости. Но вместо удовлетворения я испытываю… пустоту? Разочарование? Сам не могу точно определить.

Доктор понимающе кивнул.

– Синдром достижения цели. Когда вы так долго к чему-то стремились, а в момент достижения понимаете, что это не принесло ожидаемого счастья.

– Возможно, – согласился Максим. – Но дело не только в этом. Я все чаще задумываюсь о смысле всей этой гонки за статусом. О цене, которую мы платим за высокий рейтинг.

– И какова эта цена, по-вашему?

Максим задумался.

– Искренность. Свобода быть собой. Возможность следовать своим истинным желаниям, а не тем, которые одобряет система.

– А вы уверены, что знаете свои истинные желания? – доктор чуть наклонил голову. – Или это просто романтическая идея о «настоящем я», спрятанном под социальными масками?

– Я не уверен, что вообще что-то знаю наверняка, – признался Максим. – Но я чувствую фальшь во всем этом. В том, как мы подстраиваем каждый аспект своей жизни под требования алгоритма. В том, как мы выбираем друзей, партнеров, места для отдыха – все на основе рейтинга, а не реальных предпочтений.

Доктор Вайнштейн сделал пометку в своем планшете.

– Расскажите о чем-нибудь конкретном, что вызывает у вас это ощущение фальши.

– Например, предложение Виктора Ланского, – Максим подробно рассказал о вчерашнем ужине, предложении работы и очевидных матримониальных планах главы Федерального агентства. – Все это выглядит как идеальный сценарий: престижная работа, перспективный брак, вхождение в высшие круги. Но за всем этим – холодный расчет. Никого не интересуют мои реальные чувства к Карине или мое отношение к принципам работы системы. Главное – формальное соответствие требованиям.

– А что для вас важнее – соответствие требованиям или внутренний комфорт? – спросил доктор.

– Если бы я знал, – Максим потер переносицу. – Сегодня я встречался с сестрой. Она недавно пережила развод и падение рейтинга до категории C. И знаете, что она мне сказала? Что я должен быть прагматичным и жениться по расчету, потому что система не оставляет места для сантиментов. А ведь еще полгода назад она была идеалисткой, верившей в любовь и искренность.

– Жизненный опыт меняет людей, – философски заметил доктор. – Особенно травматичный опыт. Ваша сестра столкнулась с жестокой реальностью системы и адаптировала свои взгляды.

– Вот именно! – Максим подался вперед. – Система ломает людей, заставляет их отказываться от собственных убеждений. И я боюсь, что со мной может произойти то же самое. Что однажды я проснусь и пойму, что превратился в расчетливую машину, оценивающую все вокруг только с точки зрения влияния на рейтинг.

– Но разве вы уже не такой? – мягко спросил доктор Вайнштейн. – Разве не этим вы занимаетесь профессионально – помогаете людям манипулировать системой ради повышения статуса?

Максим замолчал. В словах доктора была неприятная правда. Да, он построил карьеру и бизнес на понимании алгоритмов рейтинговой системы, на умении обходить ее ограничения. Он был частью машины, которую сейчас критиковал.

– Возможно, источник вашего дискомфорта – это когнитивный диссонанс, – продолжил доктор после паузы. – Противоречие между вашими внутренними ценностями и тем, чем вы занимаетесь. Между идеалистическим желанием свободы и практическим стремлением к статусу.

– И как разрешить этот диссонанс?

– Два пути, – доктор загнул палец. – Первый – изменить свои ценности, принять правила игры полностью, без внутреннего сопротивления. Стать последовательным прагматиком, как советует ваша сестра. – Он загнул второй палец. – Второй путь – изменить свои действия, привести их в соответствие с ценностями. Но этот путь может означать отказ от достигнутого статуса, от привилегий, от комфорта.

– Невеселый выбор, – усмехнулся Максим.

– Большинство экзистенциальных выборов не веселы, – пожал плечами доктор. – Но они определяют, кем мы становимся. – Он сделал паузу. – Впрочем, есть и третий путь. Самый распространенный.

– Какой?

– Жить с этим противоречием. Продолжать играть по правилам системы внешне, но сохранять внутреннюю дистанцию. Не отождествлять себя полностью с социальной ролью. Находить маленькие пространства свободы в рамках существующих ограничений.

Максим задумался. Этот третий путь звучал как компромисс, как способ усидеть на двух стульях. Но, может быть, в их реальности только такие компромиссы и были возможны?

– Знаете, что меня больше всего тревожит? – сказал он после долгой паузы. – Ощущение, что я потерял контроль над своей жизнью. Что каждое мое решение, каждый выбор предопределен системой. Даже мое сопротивление, эти разговоры о фальши и несвободе – возможно, это тоже часть алгоритма. Предсказуемый кризис достижения, который система уже учла и интегрировала в мой профиль.

– Параноидальные мысли? – доктор поднял бровь.

– Реалистичная оценка, – возразил Максим. – Система становится все сложнее, все глубже проникает в нашу жизнь. Возможно, она уже научилась предсказывать и такие психологические кризисы.

Доктор Вайнштейн внимательно посмотрел на него поверх очков.

– Даже если это так, Максим, важно помнить, что система не может контролировать ваши мысли. Она может отслеживать ваши действия, анализировать поведение, прогнозировать решения. Но внутренний диалог, ваша рефлексия – это пока ещё территория личной свободы.

– Пока ещё, – мрачно заметил Максим. – Кто знает, что будет дальше? Ланской говорил о каком-то «Рейтинге 2.0» с предиктивной аналитикой. Может, следующий шаг – прямое чтение мыслей?

– Не думаю, что мы к этому придем, – покачал головой доктор. – Но даже если технологически это станет возможным, останется этический вопрос. Общество должно будет решить, готово ли оно пожертвовать последними остатками приватности.

– Общество уже решило, – горько усмехнулся Максим. – Мы постепенно отказались от всех свобод в обмен на удобство и безопасность. Почему бы не сделать последний шаг?

Сеанс подходил к концу. Доктор Вайнштейн сделал еще несколько пометок в планшете и посмотрел на Максима.

– Я вижу, что вы находитесь на важном перепутье, – сказал он. – Решение о предложении Ланского – это не просто карьерный выбор. Это выбор жизненного пути. Я бы посоветовал не торопиться. Прислушайтесь к своим истинным желаниям, если сможете их распознать под наслоениями социальных ожиданий.

Максим кивнул. Эти сеансы всегда оставляли его с большим количеством вопросов, чем ответов. Но, возможно, именно в этом и была их ценность – они заставляли думать, анализировать, не принимать ничего как данность.

Покидая кабинет доктора, Максим почувствовал, как его брэйнслот завибрировал – система зафиксировала посещение психоаналитика и начислила дополнительные баллы к рейтингу за заботу о ментальном здоровье.

Ирония ситуации не ускользнула от него. Даже обсуждая проблемы системы рейтингов, он продолжал зарабатывать баллы и укреплять свой статус. Система все учитывала, все интегрировала, даже попытки ее критиковать.

И все же что-то внутри него сопротивлялось полному подчинению. Какая-то часть, не желающая быть просто элементом алгоритма, просто строкой в бесконечной базе данных.

Впереди была игра в теннис с Павлом – еще один пункт в расписании идеального дня идеального представителя категории А. И Максим знал, что будет следовать этому расписанию, будет играть свою роль. Потому что пока он не был готов отказаться от достигнутого статуса, от привилегий, от комфортной жизни.

Но где-то глубоко внутри зрела мысль, что, возможно, настоящая свобода стоит всего этого. И что, может быть, однажды он найдет в себе силы сделать выбор в ее пользу.

Глава 4: Сложный случай

Максим просматривал утренние новости на голографическом экране, когда его внимание привлек срочный выпуск.

«Скандал вокруг популярного телеведущего Олега Барского набирает обороты. Сегодня в сеть попали новые материалы, свидетельствующие о его непристойном поведении на частных вечеринках. Рейтинг Барского стремительно падает, уже опустившись до отметки 720 баллов. Канал "Российское Телевидение" рассматривает вопрос о приостановке контракта со своим ведущим…»

На экране появилось размытое видео, где человек, похожий на Барского, вел себя неподобающе с молодыми женщинами на какой-то закрытой вечеринке.

Максим выругался и схватил телефон. Они только начали работать над восстановлением рейтинга Барского, и теперь все усилия пошли прахом. Но хуже другое – кто-то целенаправленно пытался уничтожить репутацию телеведущего. Учитывая статус Барского и его профессиональное влияние, это явно была не случайная утечка.

Не успел Максим набрать номер клиента, как телефон зазвонил сам. На экране высветилось имя Барского.

– Максим! – голос телеведущего срывался от волнения. – Вы видели? Они меня топят! Это конец! Мой рейтинг падает так быстро, что я скоро окажусь в категории D!

– Успокойтесь, Олег, – твердо сказал Максим. – Паника только усугубит ситуацию. Где вы сейчас?

– Дома. Закрылся и не выхожу. У подъезда уже дежурят журналисты. Что мне делать?

– Ничего не предпринимайте, пока я не приеду. Никаких комментариев прессе, никаких постов в социальных сетях, никаких звонков коллегам. Просто ждите меня.

Максим быстро оделся и вызвал своего водителя. В такой ситуации лучше было не рисковать с автономным вождением – журналисты могли попытаться перехватить управление беспилотником через системные уязвимости. С живым водителем такое не прокатит.

По дороге он созвал экстренное совещание своей команды через защищенный видеоканал.

– Ситуация критическая, – начал Максим, когда на экране появились лица четырех ключевых сотрудников «UpRating». – У нас важный клиент под ударом. Судя по характеру материалов и скорости их распространения, это спланированная атака.

– Я уже проанализировала первичные источники, – отозвалась Светлана, руководитель аналитического отдела. – Материалы появились одновременно на трех крупных агрегаторах новостей. Это нетипично для случайной утечки. Обычно сначала идет единичная публикация, а потом подхват.

– К тому же оперативность реакции телеканала подозрительна, – добавил Антон, специалист по медиа-стратегиям. – Они выпустили заявление о рассмотрении приостановки контракта всего через сорок минут после первой публикации. Слишком быстро для корпоративной бюрократии.

– То есть канал мог быть в курсе заранее? – спросил Максим.

– Либо в курсе, либо сам инициировал слив, – кивнул Антон. – Я проверю источники в руководстве канала.

– Елизавета, что с юридической стороной? – Максим обратился к корпоративному юристу агентства.

– Материалы получены незаконно, это однозначно, – ответила она. – Съемка велась скрытой камерой в частном пространстве без согласия участников. По закону о цифровой приватности это уголовное преступление. Но проблема в том, что, пока мы будем доказывать незаконность источника, репутация клиента будет уничтожена.

– Дмитрий, какие варианты экстренного реагирования? – спросил Максим последнего участника конференции, специалиста по кризисным коммуникациям.