Рейтинг

– Могу я угостить тебя кофе? – неожиданно для себя предложил он. – В благодарность за помощь.

Анна окинула его изучающим взглядом.

– Здесь нет кофеен, соответствующих твоим стандартам, пиджак. И поверь, тебе не понравится наш местный кофе.

– Я готов рискнуть, – Максим сам не понимал, почему настаивает. Что-то в этой дерзкой девушке, так непохожей на холёных женщин из его круга, вызывало искренний интерес.

Анна колебалась, но потом кивнула.

– Ладно. За углом есть приличное место. Но учти – это не «Старбакс».

Кафе «У Серёги» располагалось в полуподвальном помещении старого дома. Внутри было на удивление чисто, хотя обстановка напоминала советскую столовую – пластиковые столики, простые стулья, минималистичное меню на стене.

Посетители – в основном рабочие и мелкие служащие – с любопытством посмотрели на странную пару: местную девушку с ярко-рыжими волосами и мужчину, чей статус выдавала каждая деталь внешности. Но никто не сделал замечания – в районах категории D к гостям из высших сфер относились настороженно, но без открытой враждебности. Все понимали негласное правило: не создавай проблем тем, кто может создать их тебе.

Они сели за столик в углу. Анна заказала два кофе и пирожки с капустой.

– Итак, – сказала она, когда официантка отошла, – что привело консультанта по рейтингам в наши края?

Максим удивлённо поднял брови.

– Откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

– Я видела твоё лицо на рекламе, – Анна усмехнулась. – «UpRating» – создаём успешное будущее». Такие билборды висят в центре. Максим Краснов, если я не ошибаюсь? Человек, который помогает богатым стать ещё успешнее.

В её голосе явно слышалась ирония, но не было злобы.

– Всё немного сложнее, – дипломатично ответил Максим. – Я помогаю людям ориентироваться в системе рейтингов, понимать её правила.

– И обходить их, когда нужно? – подмигнула Анна.

Официантка принесла кофе – крепкий, в простых белых чашках, без изысков модных кофеен.

– А у тебя какой рейтинг? – спросил Максим, делая глоток. Кофе оказался на удивление вкусным.

Анна подняла руку, демонстрируя браслет с цифрой 170.

– Почти на дне, – без тени смущения сказала она. – Категория Е, низший социальный статус.

– Как так получилось? – искренне удивился Максим. – Ты не похожа на асоциальный элемент.

Анна рассмеялась – открыто, заразительно, не сдерживаясь, как принято было в высшем обществе.

– А что, по-твоему, выглядит «асоциальный элемент»? Грязная одежда, отсутствие зубов, бессвязная речь? – Она покачала головой. – Категория Е не всегда означает деградацию. Иногда это сознательный выбор.

– Сознательный? – Максим не мог скрыть изумления. – Кто в здравом уме выбирает низший социальный статус?

– Те, кто ценит свободу выше комфорта, – просто ответила Анна. – Я могла бы иметь рейтинг категории B или даже A. Моя семья была состоятельной, я получила хорошее образование, у меня были все возможности для «успешной» карьеры.

– Но?

– Но я отказалась играть по правилам системы, – Анна отпила кофе. – Начала создавать «несанкционированное искусство» – знаешь, то, что не соответствует официальным эстетическим стандартам. Общаться с «неподходящими» людьми. Говорить то, что думаю, вместо того, что одобряется.

– И как тебе живётся с таким низким рейтингом? – спросил Максим с искренним интересом. – Это же масса ограничений.

– Конечно, – согласилась Анна. – Я не могу посещать престижные районы, пользоваться многими сервисами, получать качественную медицинскую помощь. Мои возможности трудоустройства ограничены низкооплачиваемой работой. Но знаешь что? – Она наклонилась ближе, и Максим почувствовал тонкий аромат её духов – что-то простое, но свежее. – Я свободна. По-настоящему свободна. Я не просыпаюсь каждое утро с мыслью о том, как бы не потерять баллы. Не выбираю друзей по их рейтингу. Не притворяюсь тем, кем не являюсь.

Максим молчал. Слова Анны задели что-то глубоко внутри него – то самое чувство несвободы и фальши, которое он обсуждал с доктором Вайнштейном.

– Но ведь это тяжёлая жизнь, – наконец сказал он. – Зачем добровольно отказываться от привилегий?

– А зачем жить в золотой клетке? – парировала Анна. – Знаешь, что самое ироничное? Те, кто наверху социальной лестницы, часто тайно завидуют нам, находящимся внизу. Они платят безумные деньги за «нулевые зоны» – места, где можно временно отключиться от системы и побыть собой. А мы живём так постоянно. – Она улыбнулась. – Но я не агитирую тебя бросить всё и присоединиться к отверженным. Просто объясняю свою позицию.

Пока они разговаривали, Максим не мог отделаться от ощущения, что встретил кого-то необычного. В Анне не было ни капли той искусственности, к которой он привык в своём кругу. Она говорила то, что думала, смеялась, когда ей было смешно, и не пыталась произвести впечатление. Это было… освежающе.

– А чем ты занимаешься? – спросил он. – Кроме спасения незадачливых консультантов по рейтингам от уличных банд.

– Я художница, – ответила Анна. – Рисую картины, создаю инсталляции. Иногда подрабатываю в магазине винтажной одежды – там не особо смотрят на рейтинг. А ещё веду мастер-классы для детей в местном общественном центре. Учу их видеть красоту в обычных вещах.

– Звучит интересно, – искренне сказал Максим. – Можно посмотреть твои работы?

Анна удивлённо подняла брови.

– Серьёзно? Тебе правда интересно?

– Правда, – кивнул Максим, сам удивляясь своему любопытству. – Если пригласишь, конечно.

Анна задумалась, изучая его взглядом – словно пыталась понять, нет ли в его интересе какого-то подвоха.

– Ладно, – наконец решила она. – У меня выставка послезавтра. Не в галерее, конечно, просто в заброшенном здании старой фабрики. Если хочешь, приходи. – Она взяла салфетку и быстро написала на ней адрес и время. – Только учти: там не будет шампанского и фуршета, как на ваших светских вернисажах.

– Постараюсь пережить это разочарование, – улыбнулся Максим, принимая салфетку.

Они закончили кофе, и Максим расплатился, оставив щедрые чаевые, которые заставили официантку просиять. Выйдя из кафе, он вызвал такси через станцию, как и советовала Анна.

– Спасибо за компанию, – сказал он, когда подъехал автомобиль.

– И тебе спасибо за кофе, – ответила Анна. – Было… неожиданно интересно.

Максим уже открыл дверь такси, когда она окликнула его:

– Эй, пиджак! Ты ведь не придёшь на выставку, правда?

Он обернулся и встретился с ней взглядом.

– А почему ты так думаешь?

– Потому что ты – Максим Краснов, консультант по рейтингам с показателем выше 900, а я – Анна Соловьёва, художница из категории E с рейтингом 170. У нас разные миры.

Максим улыбнулся.

– Иногда интереснее заглянуть в другие миры, чем оставаться в своём.

С этими словами он сел в такси и закрыл дверь. Когда автомобиль тронулся, он обернулся и увидел, что Анна всё ещё стоит на тротуаре, глядя ему вслед – яркое пятно в сером пейзаже района категории D.

И почему-то мысль о том, что он может увидеть её снова, вызывала странное, давно забытое чувство предвкушения. Словно в его идеально структурированной жизни вдруг приоткрылась дверь в какой-то совершенно иной, непредсказуемый мир.

ЧАСТЬ II: СОМНЕНИЕ

Глава 5: Незапланированный интерес

Максим сидел в своём кабинете, просматривая утренние отчёты. Дело Барского развивалось по плану – предварительный иск был подан, первые утечки о корпоративной войне появились в дружественных медиа, а сам телеведущий активно готовился к специальному выпуску своего шоу на YouTube. Его рейтинг стабилизировался на отметке 730 и даже показал незначительный рост.

Но мысли Максима то и дело возвращались к вчерашней встрече в районе категории D. Образ рыжеволосой художницы с низким рейтингом и дерзким взглядом не выходил из головы. В ней было что-то настоящее, что-то давно потерянное в его мире социальных масок и рейтинговых игр.

– Алиса, – обратился он к цифровому ассистенту, – найди информацию о художнице Анне Соловьёвой из района Измайлово.

– Поиск завершён, – через несколько секунд отозвалась система. – Соловьёва Анна Дмитриевна, 28 лет, рейтинг 170 баллов, категория E. Образование: Московский государственный художественный институт имени В.И. Сурикова, не окончила. Трудоустройство: официально безработная, нерегулярные подработки в магазине «Винтаж» и общественном центре «Горизонт». Судимостей нет. Административные нарушения: участие в несанкционированных художественных акциях (7 эпизодов), неуплата штрафов за нарушение общественного порядка. Медицинских отклонений не выявлено. Семейное положение: не замужем. Родители: Соловьёв Дмитрий Александрович (умер), Соловьёва Наталья Игоревна, рейтинг 780 баллов, категория B, проживает в Санкт-Петербурге.

Максим удивлённо поднял брови. Дочь женщины с высоким рейтингом, бывшая студентка престижного художественного вуза – и такое социальное падение. Это не вязалось с образом потомственного маргинала, типичного для категории E.

– Покажи социальный график Соловьёвой за последние пять лет, – скомандовал он.

На экране появилась диаграмма, отражающая динамику социального рейтинга Анны. Линия начиналась на отметке 650 – вполне достойный показатель для молодой студентки из хорошей семьи. Затем следовал период стабильности, и вдруг, около трёх лет назад, начался стремительный спад. За несколько месяцев рейтинг обрушился до 300, а затем продолжил плавное снижение до нынешних 170.

– Что произошло три года назад? – спросил Максим у системы.

– Соловьёва А.Д. была отчислена из института за «несоответствие эстетическим стандартам обучения и пропаганду деструктивных художественных концепций». Далее последовала серия административных нарушений, связанных с участием в несанкционированных выставках и акциях художественной группы «Свободный контур».

Максим откинулся в кресле, обдумывая информацию. Анна явно не была случайной жертвой системы – она сознательно противопоставила себя ей, выбрав путь, который неизбежно вёл к социальной изоляции. Это вызывало одновременно недоумение и невольное уважение.

В дверь постучали.

– Да, – отозвался Максим, сворачивая информацию об Анне.

В кабинет вошёл Павел.

– Привет! Как дела с Барским? – спросил он, усаживаясь в кресло для посетителей.

– Движемся по плану, – Максим кивнул. – Информация от твоего приятеля Михаила оказалась очень полезной. Мы подготовили материал о двойной бухгалтерии Слепнева и его визитах в «Красный лотос». Не для публикации, конечно, а для частного разговора с руководством канала.

– Умно, – одобрил Павел. – Шантаж?

– Скорее, тонкий намёк на то, что война будет обоюдоострой. Если они хотят опорочить репутацию Барского, мы можем сделать то же самое со Слепневым. Лучший способ договориться – дать понять, что у обеих сторон есть что терять.

Павел покачал головой.

– Ты всегда был мастером этих игр, Макс. Кстати, о рейтингах и репутации… – он понизил голос, хотя в кабинете были только они двое. – Я слышал, ты посещал район категории D вчера. Сам. Без сопровождения и официальной регистрации.

Максим напрягся.

– Откуда информация?

– Алексей из службы безопасности комплекса «Парк Палас», – ответил Павел. – Он видел, как ты выходил через служебный вход и садился в обычное такси. Решил предупредить меня, по старой дружбе.

– Я был у Барского, а потом нужно было встретиться с информатором, – спокойно объяснил Максим. – Ничего особенного.

– Конечно, – Павел выглядел не до конца убеждённым. – Просто будь осторожен. С твоим статусом любой контакт с нижними категориями может вызвать вопросы системы. Особенно сейчас, когда ты на пороге предложения от Ланского.

– Я знаю, что делаю, – отрезал Максим.

– Не сомневаюсь, – Павел примирительно поднял руки. – Просто напоминаю, что в нашем положении даже мелкие оплошности могут стоить дорого.

Максим кивнул, но внутренне почувствовал раздражение. Да, визит в район категории D был рискованным, но необходимым для дела шагом. А вот возможная новая встреча с Анной… это уже была другая история. Личный интерес, не связанный с работой. И этот интерес мог обойтись ему дорого с точки зрения рейтинга.

– Кстати, – Павел сменил тему, – я разговаривал с Кариной Ланской. Она интересовалась, почему ты до сих пор не ответил на её сообщение.

Максим удивлённо поднял брови.

– Какое сообщение?

Павел странно посмотрел на него.

– Она прислала тебе приглашение на благотворительный вечер фонда «Культурное наследие» сегодня вечером. Говорит, отправила его ещё вчера утром.

Максим проверил входящие сообщения. Действительно, там было приглашение от Карины, которое он пропустил в суматохе с делом Барского.

– Чёрт, не заметил. Сегодня вечером… – он задумался. Выставка Анны была назначена на этот же вечер. Два события, два мира, и он должен был выбрать.

– Ты ведь пойдёшь? – в голосе Павла слышалось лёгкое давление. – Это важно для твоих отношений с Ланскими. Виктор Михайлович тоже будет там.

– Да, конечно, – автоматически ответил Максим, хотя внутренний голос сопротивлялся. – Передай Карине, что я принимаю приглашение и буду рад встретиться с ней.

Когда Павел ушёл, Максим ещё долго смотрел в окно на панораму города. Внизу двигались люди и машины – каждый в своей категории, каждый по своей траектории, предписанной рейтингом. Вся эта система вдруг показалась ему клеткой – огромной, относительно комфортной для тех, кто наверху, но всё же клеткой.

Он достал салфетку с адресом выставки Анны. Заброшенная фабрика в районе категории D. Мероприятие без регистрации и цифровых следов, место, куда люди его статуса не заглядывали. Посетить его означало рисковать – не только рейтингом, но и перспективами с Ланскими, а возможно, и всей карьерой.

Но что-то внутри настойчиво тянуло его туда – к яркой, настоящей жизни, которая текла за пределами золотой клетки категории A.

Вечер начался с благотворительного аукциона в пользу фонда «Культурное наследие» – одного из многих проектов, патронируемых семьёй Ланских. Мероприятие проходило в роскошном зале отеля «Ритц-Карлтон», где собрался цвет московского общества – бизнесмены, чиновники, деятели культуры, все с рейтингом не ниже 800.

Максим прибыл точно в назначенное время, одетый в безупречный смокинг от Tom Ford. Его встретили с подобающим уважением – швейцар, узнав имя, поклонился чуть глубже обычного, а распорядитель лично проводил к столику, за которым уже сидела Карина Ланская.

– Максим, я рада, что ты смог прийти, – Карина протянула руку для поцелуя. Сегодня она была особенно эффектна в платье цвета бургундского вина, с минималистичными, но явно баснословно дорогими украшениями.

– Спасибо за приглашение, – Максим слегка коснулся губами её руки. – Прости, что не ответил сразу, был занят сложным проектом.

– Слышала о скандале с Барским, – кивнула Карина. – Смелый ход – взяться за его защиту, когда все списали его со счетов.

– Я не верю в безнадёжные случаи, – улыбнулся Максим. – К тому же, это интересный вызов профессионализму.

Официант принёс шампанское, и они подняли бокалы.

– За культурное наследие, – предложила Карина. – И за новые знакомства.

Они коснулись бокалами, и Максим уловил в её глазах искренний интерес – не только деловой или социальный, но личный. Карина действительно была привлекательной женщиной, и в другой ситуации он мог бы ответить на этот интерес. Но сегодня его мысли были далеко – в заброшенной фабрике, где сейчас, наверное, начиналась совсем другая выставка.

– Отец будет позже, – сообщила Карина. – У него встреча в Правительстве. Но он очень хотел бы поговорить с тобой о своём предложении.

– Конечно, – кивнул Максим. – Я всё ещё обдумываю его. Это серьёзный шаг.

– Безусловно, – согласилась Карина. – Но очень перспективный. Особенно в свете грядущих изменений в системе рейтингов.

– Что за изменения? – насторожился Максим.

Карина наклонилась ближе, понижая голос:

– Это пока конфиденциальная информация. Но скоро будет запущен пилотный проект «Рейтинг 2.0» с элементами предиктивной аналитики. Система будет не просто оценивать текущее поведение, но и прогнозировать будущее на основе сложных поведенческих паттернов.

– Звучит… амбициозно, – осторожно заметил Максим. – И немного пугающе, если честно.

– Прогресс всегда немного пугает консерваторов, – улыбнулась Карина. – Но ты ведь не консерватор, правда, Максим? Ты человек, который понимает ценность инноваций.

Их разговор был прерван началом аукциона. Ведущий – известный телеведущий с рейтингом 920 – объявил о начале торгов. На продажу выставлялись произведения искусства, одобренные Государственным комитетом по эстетическим стандартам – картины в стиле неоклассицизма, скульптуры, воспевающие современные ценности, эксклюзивные дизайнерские предметы.

Максим наблюдал, как люди вокруг соревновались в щедрости, поднимая ставки до астрономических сумм. Каждая покупка мгновенно отражалась на их рейтинге – система ценила благотворительность и поддержку официального искусства.

– Прекрасная работа, не правда ли? – Карина кивнула на картину, которую как раз выставили на торги – пейзаж в идеалистическом стиле, изображающий Москву будущего с летающими машинами и сверкающими небоскрёбами.

– Технично выполнено, – дипломатично ответил Максим.

– Но тебе не нравится, – проницательно заметила Карина. – Почему?

Максим помедлил. Откровенные разговоры об искусстве могли быть рискованными – система отслеживала эстетические предпочтения как маркер социальной лояльности.

– Скажем так, мне кажется, что настоящее искусство должно не только отражать идеалы, но и задавать вопросы, – осторожно сформулировал он. – Иногда даже неудобные.

Карина внимательно посмотрела на него.

– Интересная точка зрения, – сказала она после паузы. – Знаешь, ты удивляешь меня, Максим. Ты вроде бы идеально вписываешься в систему, но иногда говоришь вещи, которые… выбиваются из ожидаемого шаблона.

– Разочарован?

– Напротив, – она улыбнулась. – Заинтригована.

Аукцион продолжался. Максим сделал несколько ставок и приобрёл небольшую скульптуру за внушительную сумму – это было ожидаемо от человека его статуса. Его браслет тут же завибрировал, сигнализируя о повышении рейтинга на два балла.

Но всё это время он ощущал странное раздвоение. Тело находилось здесь, в роскошном зале среди сливок общества, а мысли то и дело убегали туда, где сейчас Анна представляла свои работы – настоящие, живые, наверняка не соответствующие официальным эстетическим стандартам.

Когда официальная часть вечера завершилась, гости разделились на группы для неформального общения. Карина представила Максима нескольким влиятельным персонам – главе крупного банка, заместителю министра культуры, известному режиссёру. Все они выказывали Максиму уважение, явно наслышанные о его профессиональных успехах и перспективах в Федеральном агентстве.

– Максим! – раздался знакомый голос. К ним подошёл Виктор Ланской, как всегда безупречный в строгом костюме. – Рад видеть тебя здесь. Как тебе наш маленький вечер?

– Впечатляюще, – искренне ответил Максим. – Фонд собрал значительную сумму для поддержки культурных проектов.

– Это заслуга Карины, – с гордостью сказал Ланской. – Она полностью курирует благотворительное направление нашей семьи. – Он похлопал Максима по плечу. – Можем мы поговорить наедине? Буквально несколько минут.

Они отошли к панорамному окну с видом на ночную Москву.

– Ты обдумал моё предложение? – сразу перешёл к делу Ланской.

– Да, но мне нужно ещё немного времени, – ответил Максим. – Это серьёзное решение, которое изменит всю мою жизнь.

Ланской кивнул.

– Понимаю. Но не затягивай. Предложение имеет срок действия – до конца месяца. У нас уже есть другие кандидаты, просто ты – приоритетный вариант.

– Я ценю это, – сказал Максим. – И, если не секрет, почему именно я?

Ланской улыбнулся – холодно, расчётливо.

– Потому что ты лучше других понимаешь, как работает система. И как её можно… оптимизировать. В новой версии нам нужны именно такие люди – видящие не только очевидные механизмы, но и скрытые возможности.

– Карина упомянула о предиктивной аналитике, – заметил Максим. – Это серьёзный шаг вперёд. Или вглубь, смотря как посмотреть.

– Именно, – Ланской внимательно посмотрел на него. – Будущее за превентивными мерами, Максим. Зачем наказывать за уже совершённые ошибки, если можно предотвратить их? Система будет анализировать тенденции, прогнозировать потенциальные отклонения и корректировать поведение граждан заранее.

– Звучит как… тотальный контроль, – осторожно сказал Максим.

– Звучит как забота, – поправил Ланской. – Мы помогаем людям делать правильный выбор, избегать ошибок. Разве это не гуманно?

Максим не ответил. В словах Ланского было рациональное зерно, но что-то в этой логике глубоко тревожило его. Кто определяет, что такое «правильный выбор»? Кто решает, какие отклонения нужно «корректировать»?

– В любом случае, – продолжил Ланской, – я жду твоего решения. И надеюсь, оно будет положительным. – Он взглянул на часы. – А теперь прошу меня извинить, мне нужно поприветствовать других гостей.

Когда Ланской отошёл, Максим проверил время. Было уже около десяти вечера. Выставка Анны должна была быть в самом разгаре. Если он сейчас уедет, то ещё успеет…

Но это было бы верхом неприличия – покинуть мероприятие, на которое его пригласила Карина, чтобы отправиться на подпольную выставку художницы с рейтингом категории E. Даже мысль об этом казалась абсурдной.

И всё же…

– Что-то не так? – Карина подошла незаметно и теперь стояла рядом, изучая его лицо.

– Нет, всё в порядке, – Максим заставил себя улыбнуться. – Просто вспомнил о срочном деле.

– О, – в её голосе послышалось разочарование. – Ты уходишь?

Максим колебался. Перед ним стоял выбор, который символизировал нечто большее, чем просто решение, где провести вечер. Это был выбор между предписанным путём и неизведанной дорогой, между безопасностью и риском, между социальным одобрением и личным любопытством.

– Да, – наконец решился он. – Мне нужно проверить ситуацию с делом Барского. Возникли неотложные обстоятельства. Надеюсь, ты понимаешь.

– Конечно, – Карина профессионально скрыла разочарование. – Работа прежде всего. Может быть, поужинаем на следующей неделе? Только ты и я, без официоза.

– С удовольствием, – согласился Максим, чувствуя укол совести за свой обман.

Попрощавшись с Кариной и извинившись перед несколькими важными гостями, он покинул отель. Сев в свою Tesla, он отключил систему автоматического отслеживания маршрута – ещё одна функция, доступная только привилегированным пользователям – и вбил адрес вручную.

– Вы уверены, что хотите отправиться в район категории D в это время? – переспросила бортовая система. – Это может быть небезопасно и повлиять на ваш социальный рейтинг.

– Да, я уверен, – твёрдо ответил Максим. – И перейди в режим конфиденциальности.

Автомобиль тронулся с места, увозя его от сияющего центра города к тёмным окраинам, где жизнь текла по совсем другим правилам. Максим понимал, что совершает, возможно, самый рискованный поступок в своей карьере. И всё ради того, чтобы увидеть странную девушку с рыжими волосами, которая не боялась жить с минимальным рейтингом.

Что на него нашло? Любопытство? Бунтарство? Или просто усталость от постоянной игры по правилам системы?

Одно он знал наверняка – сегодня вечером он чувствовал себя более живым, чем когда-либо за последние годы.

Заброшенная фабрика текстильного комбината «Восток» когда-то была гордостью советской промышленности. Теперь же огромное здание из красного кирпича стояло полуразрушенным, с выбитыми окнами и граффити на стенах. Оно находилось на самой границе между районами категории D и E – в серой зоне, которую официальные службы старались игнорировать.

Максим припарковал Tesla за два квартала от фабрики, понимая, что такой автомобиль немедленно привлечёт внимание в этом районе. Оставшуюся часть пути он прошёл пешком, чувствуя на себе настороженные взгляды редких прохожих. Даже в простой одежде – джинсах и тёмной куртке – он выделялся среди местных жителей своей осанкой и манерой двигаться.

Приблизившись к фабрике, он заметил слабое свечение и услышал приглушённую музыку, доносившуюся изнутри здания. У входа не было ни охраны, ни какой-либо официальной регистрации – только небольшая самодельная вывеска: «Свободный контур: выставка „Нулевая зона"».

Максим вошёл внутрь. Огромное пространство бывшего цеха было преображено десятками свечей, самодельных светильников и проекторов. На стенах висели необычные картины, скульптуры из промышленного мусора стояли на самодельных постаментах, инсталляции из проволоки и ткани свисали с потолочных балок.