Осколки нежности

Пока добежала до двери на третьем этаже вспотела. Влажные пальцы успела издергать и защипать. А с первого уже доносились эхом тяжелые шаги гостя.

– Вот же ж! – я влетела в коридор, бросила на себя взгляд в зеркало. Зрелище не для слабонервных.

Рванула в ванную, она же душевая, сшибая на бегу Каринку.

– Ты что, дура? – заорала она вслед. – Чуть с ног не сбила! За тобой что черти гонятся?!

Черти, черти, – пробубнила я, открывая кран в умывальнике и брызгая ледяной водой на лицо.

И сдался мне этот рассказ от Плахова.

С чего я вообще взяла, что он что-то скажет?!

Тем более мне. Тем более на общей кухне…

Да сдался он вообще?!

Я сегодня точно переутомилась. А еще эта новая квартира – столько впечатлений! И дело совсем не в соседях и их друзьях! Все-таки не каждый день место жительства меняешь.

Ну точно дело не в Плахове!

Последнее почти прокричала, теряя равновесие, оступилась неуклюже и брякнулась на пол.

Плюхнулась прямо на задницу. Ойкнула, когда на пороге появилась пара ног. Черные носки. Размер так сорок третий.

– Все нормально?

Я шмыгнула носом.

Голос его…Бархатный что ли. Царапающий. И такой вальяжный. Спросил – на тихом на медленном.

Два слова, а всю исцарапал.

И меня забомбило.

Ну точно…все…клиника.

Он мне нравится, что ли?

Да на фиг бы не пошел?!

Я никогда не смогу ему понравится…

А страдать, извините, не мой конек.

Учеба. Шитье. Эскизы. Никаких парней!

Все это я промямлила себе за секунду, а потом вскинула голову.

– Пойдет, – кивнула нагло. – Нормально.

Отвела взгляд от его черных глаз. Хорошо, что очки не в порядке и я его почти не разглядела…У него на щеке порез. Под глазами залегли тени – он что не высыпается? Или это от стресса? А челка его стоит дыбом. А на выбритых висках светлое пятнышко словно седых волос. Переросток что ли. А губы…

Так! Стоп! У меня же очки запотели!

Хмыкнула, жмурясь.

Задержала дыхание, потому что его запах разъедал мне легкие. Или это обычный кислород отныне будет меня разъедать, требуя порцию аромата этого парня. Не пойму.

А Каринка права – он здоровый. Кабан!

А я кажется, курица. Отупела.

А может сестра и не виновата, что туго соображает. Это у нее от бесконечной влюбленности ум на второй план отходит. Разум покидает. Тупость – здравствуй. Я и думала всегда, ну не может она быть настолько глупой…Значит дело в другом. И теперь я наконец, понимаю.

Черт!

– Ну если все норм, тогда – подъем! – усмехнулся Демид, все еще нависая надо мной и протянул мне руку.

Глава 6

Он взял меня за протянутую ладонь и дернул вверх, поднимая.

– Благодарю! – буркнула я и поспешила протиснуться мимо него, чтобы сбежать. Но не тут-то было…

Своим мощным туловищем он загородил весь проход.

Я уткнулась в него, отступила назад. Поправила очки на носу и только сейчас заметила, что его ладонь разодрана, а на пальцах кривыми струйками засохла кровь.

– Ты поранился. – Выдохнула.

– Есть немного, – хмыкнул он. – Об оконную раму. Окно у них не пластиковое, а деревянное – щепки летели во все стороны. Как это старая рама меня выдержала – хороший вопрос.

– Сам Бог спас! – ляпнула первое, что пришло на ум.

– Да ладно тебе, можно просто Демид. – Он улыбнулся.

– Я про тебя. Ты ребенка, а те…

– Да понял, я понял, – перебил он. – Шучу.

С прохода он отходить не собирался, а у меня вдруг клаустрофобия проснулась. Не страдала ею раньше, но что ж, все случается впервые…

Я обернулась к раковине и включила воду. Хотелось нахлебаться льда и окунуться в холод, и я повернула кран в бок – пусть льет ледяная!

– Надо промыть и забинтовать. – Я кивнула на его руку. Взгляд выше его подбородка решила не поднимать. – Сильно болит?

Он сжимал пальцы в кулак и всей картины не понять. Но судя по всему рана не была поверхностной.

– Давай, – кивнула на руку.

Беспокойство и желание помочь почти вытеснили на задний план неловкость и страх. И я немного расслабилась. И почти забыла, что передо мной парень, которого я почему-то стесняюсь.

– Попробуй, – сказал он, переступая порог и закрывая за собой дверь.

– А..э-э, – я изумленно вскинула брови. Он же скинул куртку прямо на пол и оставшись в одной черной футболке протянул мне свою руку.

Что ж…

– Разожми?

Он послушно разжал кулак.

Посреди ладони порез, рваный и глубокий. И как только его ладонь натянулась, из ранки снова выступила кровь.

Я ахнула. Не то, чтобы я вида крови боялась, но…

– Не смертельно, не паникуй, – уголки его губ дрогнули. На серьезном лице появилось подобие улыбки.

– Не паникую, – повела плечом.

– Бледнеешь, – хмыкнул.

– Давай, промой рану, – я снова потрогала струю воды, разбрызгивая капли.

– Помоги. – Произнес, чуть наклоняясь и заглядывая в мое лицо. На мгновение показалось, что он хочет снять с меня очки, потому что его руки взметнулись вверх, но тут же приняли исходное положение.

– Краснеешь? – Меня и вправду бросило в жар. – Так-то лучше.

Я выдохнула, осматриваясь.

За моей спиной три душевые кабинки, лавочка с тазиком и мочалками, на стене крючки для полотенец, которых нет.

Демид стоит, опираясь о какой-то ящик. Не знаю, что в нем хранится, но на вид он мега надёжный.

– Присядь, – говорю ему и дотрагиваюсь до его руки. Тяну его пальцы под воду и когда струя бьет по ладони, аккуратно смываю кровь.

Трогаю его руку. Улавливаю его дыхание. Чувствую запах одеколона.

И ощущаю себя…взрослой.

Словно что-то щелкнуло и переменилось. Еще утром, по дороге сюда, сидя в душном автобусе я думала о том, как нарисую новую коллекцию платьев – в пол, с закрытыми плечами из темных оттенков бархата…Какой детский сад! Сейчас мне хочется рисовать эскизы платьев на бретельках и исключительно из алого шелка!

Он молчит. Наблюдает. Чувствую.

Очки на носу и то, что стою к нему боком, мешают уловить куда направлен его взгляд, но кажется, он проник под кожу.

Хочется сказать ему – не смотри.

Молчу.

Хочется сказать ему слова восхищения, о том, что он настоящий герой, но снова молчу.

Сосредотачиваюсь на ране. Когда с руки смыта вся кровь, закрываю кран и беру с тумбочки бинт и вату, которые здесь оставила Каринка. Вечно она все разбрасывает. Но сейчас это даже к лучшему.

Аккуратно, стараясь не причинить ему боль – хотя какая мне разница! – накладываю дорожку из кусочков ваты, а потом рву бинт. Заматываю и вдруг замираю.

Его вторая рука взмывает вверх.

Он сидит по левую сторону от меня. Я стою полубоком. Он смотрит на меня безотрывно, а я на рану, которая, впрочем, с каждой секундой все больше размазывается перед глазами, фокус теряется.

Почему-то становится сложно дышать. Дышу медленно, рвано и не могу надышаться. Тяну носом воздух, а получаю его. Аромат. Одеколона.

Делаю на ладони узел из бинта. Затягиваю чуть резче и сильнее, и он выдыхает.

– Больно?

– Нет.

– Прости, – шепчу.

А его рука меж тем уже касается моих волос.

Делаю бантик посреди ладони.

Он касается моей резинки на волосах и тянет ее вниз.

Бант из бинта не держится, распускается. Я нервничаю.

Резинка падает на пол. Мои волосы водопадом летят по спине.

Пробую снова вязать бант, немея от происходящего.

Он собирает мои волосы в новый хвост, накручивает их на свою руку, пока его костяшки пальцев не касаются моего затылка и шеи, а моя голова чуть откидывается назад.

Сглатываю. Дергаю. Бант готов.

Он отнимает руку, отпуская меня и поддается ко мне навстречу.

– Все готово! – мой голос похож на хрип.

– Тебе идут длинные волосы, – его же шепот царапает кожу, вползает в ухо, словно змея.

Зачем он это сказал и …сделал?

Для него ничего не значит, а я…буду думать теперь об этом бесконечно!

Поворачиваюсь к нему лицом. Наши глаза почти напротив друг друга.

Кажется, что жду от него – спасибо, но он лишь ухмыляется. Молчит, сверля нечитаемым взглядом. В его кармане звонит телефон, он достает его, не прерывая нашего зрительного контакта и нажимает на вызов.

– Плаха, ты где? Девок трахаешь? – слышу мужской голос. – Нас главные на разговор зовут! На районе беспредел!

Он даже не моргает. Продолжает проникать в меня ментально. Еще немного и мои очки лопнут, а потом взорвусь я…

– Я ушла, – выдыхаю и со всех ног бросаюсь прочь.

По дороге вновь сшибаю Карину, которая орет мне вслед, что я полоумная.

Влетаю в нашу комнату и плюхаюсь на кровать. Меня всю знобит, словно я подцепила вирус. Слышу голос матери, что зовет на кухню ужинать, слышу смех сестры и басы мужских голосов. Все собираются на общей территории, гремит посуда, а я закрываю уши руками и жмурюсь, пытаясь прогнать его образ.

Ноги моей там не будет. Ни за что и никогда.

Они все, как я и предполагала, собрались на общей кухне.

Я выхожу из комнаты и невозмутимо иду в душ. Может, хоть прохладная вода меня взбодрит и приведет в чувство. Желудок сводит от голода, но на кухню я ни ногой, пока там восседает этот…

Очень быстро моюсь. Расчесываю влажные волосы, оставляя их распущенными, долго кручу в руках свои очки. Думаю. Мама много раз предлагала заменить их на линзы, особенно когда ко мне приклеилось «очкастая» в выпускном классе – благодаря сестре. Но мне было все равно. Почти. В очках как-то привычнее и комфортней. В них, я словно в броне. Прячусь за ширмой от этого колючего мира. Но, быть может, стоит подумать о линзах…

Вскидываю голову и смотрю на свое отражение в запотевшее зеркало. Без очков я совсем другая. Лицо более женственное и не такое заучное…не детское. Даже с Каринкой больше похожи. Хотя мы и так на одно лицо, но методы ухода за собой у нас разные. У меня вообще никаких к слову нет.

Выхожу из душевой и замираю посреди коридора. В чуть приоткрытую дверь кухни видно, что происходит.

– Завтра я на работу устраиваться, поэтому нет – не буду. Не наливайте, что вы! – мама мотает головой. Отправляет в рот ложку жареной картошки, кладет себе и Каринке по кусочку сельди.

– А я могу! Стресс! – кивает Карина, протягивая бокал. – Сто лет не пила шампанское!

– Карина, каких сто лет! Что ты меня позоришь! – Мама кажется краснеет. – Что соседи подумают? Скажешь тоже!

– Ой, мама. Ладно тебе! Я уже взрослая девочка, мне восемнадцать! Ты что думаешь я на выпускном шампанское не пила?

За столом еще две соседки – Галина и ее мать Зинаида Петровна, Антон, что ухаживает за дамами, Вадим и звезда вечера – Демид Плахов.

– Надо бы Диану позвать, – суетится мама. – Карина, сбегай, позови.

Услышав это, я пулей мчу в свою комнату. Вытряхиваю вещи из чемодана, который не разбирала и выбираю спортивный костюм. Дверь оставила открытой и до меня чуть слышно долетают обрывки фраз:

– Она не пойдет. Голова болит, спать легла. – Произносит Каринка.

– Ну надо же, переутомилась. – Мама. – День сегодня и вправду выдался насыщенным на события. Демид, а вы молодец. Геройский поступок.

– Да-да, это было крышесносно! – выдыхает сестра.

– Ничего особенного я не сделал, – гремит его голос. – Просто я оказался быстрее всех.

– Завтра, кстати, у Тихого вечеринка. – Говорит Вадик. – Каринка, ты придешь?

– Конечно приду. А Тихий это кто?

– Наш друг. Ты с ним на улице в обнимку стояла.

– Ах, Костик, ну поняла. Вадюш, плесни мне еще шампанского.

– Карина!

– Мама! Отвянь!

– Карина! Имей совесть и стыд!

Я готова. Кофта оверсайз и широкие штаны. Фиолетовый мне к лицу. Да, собиралась не отсвечивать рядом с Плаховым, но интерес и голод сильней.

Вплываю на кухню ровно в тот момент, когда Антон поджимает губы, втискивается между мамой и сестрой и обнимает обеих за плечи.

– Девочки, не ссоритесь, – говорит примирительно. – Ирина Викторовна, да расслабьтесь вы, мы ж за знакомство. А вам во сколько с утра? Могу подвезти, я на машине.

Карина фыркает, садится в пол оборота к Плахову, который залипает в телефоне. Тетя Галя допивает шампанское и достает из шкафчика бутылку какой-то настойки. Грохает ею по столу.

– О, вторая пришла! – говорит соседка и отодвигает мне стул.

Все, абсолютно все взгляды устремляются на меня. Кроме Плахова.

Он продолжает смотреть в экран смартфона, лишь на мгновение кривит губы.

Бросаю на него мимолетный взгляд и сажусь за стол. Мама тут же накладывает мне картошки и бросает кусочек рыбы.

Беру вилку. Веселье за столом продолжается. Теть Галя открывает настойку. Рюмки звенят.

Мама отказывается, мотая головой. Карина дует губы, видимо, что Плахов на нее ни разу не посмотрел, а Вадик и Тоха снова о чем-то спорят.

– Я ушел, – громко говорит Демид и поднимается из-за стола. Его тарелка с едой осталась не тронутой. Он жмет руки друзьям и выходит.

Мой аппетит пропадает.

***

Все было неплохо. Пока не пришла эта…

Думаю, об этом, засовывая обувную ложку в кроссовки. Хотел поесть. Дома жрать нечего, поэтому планировал отужинать здесь. То, что за столом не было второй новенькой даже радовало. Видеть ее затравленный взгляд, как будто я монстр – мало приятного. Руку бинтовала и тряслась как лист на ветру. А когда стебанулся и слегка дотронулся до нее, так вообще думал испепелит взглядом. Я ей противен так? Что ж, у нас это взаимно.

Обуваюсь, делая вид, что не вижу, как Карина идет следом. Она открывает рот, силится что-то сказать, но я быстро выхожу из квартиры.

Если серая мышь меня сторонится, то эта брюнеточка явно не прочь провести время. Понял – усвоил. Пока достаточно.

Чтобы зайти домой есть пять минут, потом ждут дела. Быстро пересекаю двор, пару раз оборачиваясь. Конечно, все как я и думал. Зыркает в окно. Вот зараза мелкая!

Родные пенаты встречают полумраком и запахом перегара и лекарств. Заглядываю в комнату отца, тот спит на диване в своих трениках и тельняшке. Проверяю потушил ли он бычки. Еще одного не потушенного окурка мне не надо. Отец бухой в хлам и даже не шевелится, в полнейшей отключке, хотя из динамиков орет его любимый Высоцкий. Приоткрываю окно на проветривание, бросаю на батю плед. Заглядываю в комнату к бабушке. Она сопит. Дыхание мирное, спит. Лекарства на столике, измеритель давления, стакан для воды – всё как обычно. Контейнер для таблеток пустой, значит все приняла. Беру графин и наливаю в стакан воду.

– Доброй ночи, ба! – шепчу одними губами и выхожу.

Если бы не она, ноги бы моей в этом доме давно не было. А так приходится держаться. На отца мне фиолетово, он давно уже пропал в пьянчужном кураже. В нем же сгинула и мама. Ровно три года, как ее не стало.

В моей комнате темень.

Лампочка в люстре давно перегорела, а темные шторы плотно зашторены. Мне не нужен свет. Все, что здесь есть словно из прошлой жизни и это мое прошлое и настоящее – выучено на зубок. А то, что до сих пор украшает стены – видеть уже не хочу.

Сажусь на диван, на котором не спал уже недели две. Ночую у друзей или девок. И сегодняшняя ночь не станет исключением. Впереди еще два выходных, а потом три рабочих смены.

На телефон прилетает сообщение – меня вызывают по делам. А потом захожу в галерею. Тупой поступок, прям малолетский, но…открываю фотку и вижу Диану, точнее ее фото по пояс. Она бинтовала мою руку, а я пялился на ее ноги и задницу. Это и снял.

Смотрю несколько секунд, потом отправляю в корзину.

Плахов, давай тормози!

Глава 7

– Вставай! Просыпайся, Ди!

Мотаю сонно головой, не понимая, что происходит. Фокусирую зрение, но в темноте одни силуэты. Настойчивый голос сестры опаляет алкогольным дыханием.

– Что случилось? – хриплю ото сна. Нашариваю рукой очки и вижу ее перед собой. Карина шикает на меня, чтобы я молчала. На ней джинсовка и короткая юбка, пахнет спиртом и духами.

– Тише, а то мать разбудишь! – ворчит она и тянет меня с кровати.

Я охаю от боли, она щиплет меня от души.

– Прикрой меня!

– В смысле?

– В прямом, не тупи! Я с Вадиком и Тихим пошла гулять, если к утру не приду, скажи матери что сплю и не пускай в нашу комнату!

– Ты с ума сошла! – сон слетает с меня. – Первый день здесь, а ты уже дурью маешься. Мама спалит, во-первых, а во-вторых ты совсем не знаешь этих парней!

– Ой-ой-ой, – кривится Карина, закатывая глаза. – Вот только нотации мне читать не надо, ладно?! Ты все поняла. Все, я ушла.

Я удивленно моргаю, когда она на цыпочках пробирается к двери и выскальзывает в комнату матери. Та спит, слышу ее мирное сопение. Дверь еле слышно щелкает и с коридора доносятся ее убегающие шаги.

Она подготовилась! На ее кровати свернуто одеяло трубочкой и в полумраке кажется, что под ним кто-то лежит.

– Ненормальная! – выдыхаю, проникая к окну.

Через минуту двор пересекают двое – Карина и сосед. У последнего в руке бутылка чего-то явно алкогольного. Обещанного третьего нет. Хмурюсь. Но недолго. Во двор заезжает черная машина, тормозит у детской площадки. Эти двое иду к ней. Со стороны водителя выходит высокий парень в косухе, очевидно тот самый Тихий, а с дома напротив из подъезда парень.

Я узнаю в нем Плахова и мое сердце неприятно покалывает.

Он подходит к ним. Пара фраз – не больше и они вчетвером садятся в машину. Рев двигателя и двор погружается в меланхоличную тишину. Я же разочарованно ложусь в кровать, но сна нет до самого рассвета.

Обычно мне все равно на проделки сестры, не первый раз она удирает ночью из дома, но сейчас меня разрывает.

Мне до жути интересно знать куда и зачем они поехали, и до отвращения противно, что он с ней…

***

Карина.

К восемнадцати я отлично знаю, что пить шампанское настоящий подвох. Уносит быстро, а отказаться и остановиться практически невозможно, оно же такое вкусное!

Все это я думаю, когда пью прямо из горла. Осталось немного и я получается выпила целую бутылку в одну каску. Вадик и тихий пьют вискарь с колой, а Плахов как трезвенник язвенник сел за руль.

Я стараюсь не обращать внимания на то, что он капец как недоволен моему присутствию и даже не скрывает этого, гад. А мне плевать, не он меня веселиться звал!

Вместо бара едем сначала по делам, которые срочно у них нарисовались. Чтобы я не грустила и не расстраивалась, Тихий врубает музыку и подгоняет чтобы больше пила.

Плахов косится на меня в зеркало заднего вида, а Вадик распускает руки. То обнимет, то ущипнет. При другом раскладе я бы взбрыкнула, но он же сосед, нам жить с ним бок о бок, считай в одной большой коммуналке, еще туеву кучу лет. Так что, он получается почти что родственник.

Я уже пьяно смеюсь, чувствуя, как пьянею. Сознание периодически меня покидает, проваливаюсь как в невесомость, а когда выныриваю обратно, оказывается, что прошло несколько минут.

– Допила? – Тихий усмехается, забирая у меня пустую бутылку, протягивает стаканчик с виски. – Давай, детка, продолжаем.

Я мычу, что пока пропущу, но он тычет мне пластиком в губы.

–Пей, пей, пей, – орет Вадим, и буквально вливает в меня обжигающую жидкость.

– Где кола? – закашливаюсь. Они не разбавили мне как себе и от высокого градуса у меня все горит. В глазах мушки, а их смех слышен словно сквозь вату.

– Да нормально, Карин! Не веди себя как малолетка. Не люблю!

Кто это говорит не понимаю, их голоса и музыка слились в какофонию звуков. Зависаю. Прихожу в себя, когда машина тормозит на светофоре. Слышу голос Демида.

– Может, хватит? – спрашивает он.

Открываю глаза. Он говорит Тихому, но смотрит в зеркало прямо на меня.

– Да нормально все, успокойся, – Тихий улыбается, бьет Плахова кулаком по плечу. – Девочка довольна и это главное. Да, Карин?

Тихий оборачивается и смотрит на меня внимательно. Кажется, будто он абсолютно трезв.

– Город видела? – спрашивает учтиво.

– Нет, откуда! – отзываюсь пьяно. Вот это меня развезло!

– Тогда смотри, пока едем. Справа администрация, сквер молодежи, вон фонтан видишь? Слева торговый центр и кинотеатр, бары, но мы туда не пойдём.

– Почему? – икаю разочаровано. – Вы же обещали.

– Завтра, детка. Успеем. Сейчас дела. Только веди себя прилично, ладно?

Киваю головой, снова пью, только уже с колой. Заедаю шоколадкой, ерзаю на месте под музыку. Машина тем временем сворачивает с освещённой трассы на узкую дорогу между хрущевок и спустя пять минут останавливается.

Я читаю вывеску на двухэтажном здании и по моей спине плывет холодок.

– Бани? – моргаю удивлённо. – Серьёзно? Это что за фигня?

– Помоешься! – лыбится Плахов, оборачиваясь.

У него красивая рожа. Правильные черты лица, красивые губы, которыми он, наверное, умеет доставить удовольствие…

Впервые за все время он улыбается. Не знаю, что его веселит больше: страх на моем лице или мысль о моем омовении.

– Я так-то не замаралась, – пытаюсь отшутиться. – Я туда не пойду.

– Пойдешь. – Выдыхает Тихий. – Как миленькая пойдешь.

Я замираю с распахнутыми от ужаса глазами. Не надо быть сильно взрослой, чтобы догадаться ЧТО там по ночам происходит.

Мотаю головой. А они вдруг разражаются смехом.

–Ну и моська у тебя сейчас! – выдыхает Плахов, вынимая ключи из зажигания. – Напугалась? Боишься? Подумала трахать тебя привезли?

Хмыкаю, усмехаюсь. Расслабляюсь.

– Промелькнула такая мысль, – говорю тихо.

Жду, что он пошутит, но он на полном серьезе, говорит:

– Тебе повезло, что нравишься мне, а так бы вые.. ли.

Последнее он не договаривает, но я понимаю значение слова что он произносит по губам.

По его красивым губам…

Зависаю на фразе: нравишься мне и думаю о том, что я бы сама ему отдалась, пусть только попросит…

Я уже хочу его.

А раз хочу, значит он во мне точно будет.

– Пока мы разговариваем, сидишь тихо, поняла? – Тихий кивает мне. – И не отсвечиваешь.

– Хорошо.

Выходим из машины, Тихий с размаху бьет меня по попе. Шиплю, бросая взгляд на Демида. Тот никак не реагирует. Снова игнорит. Потягивается как кот, набрасывает кожанку и первый заходит во внутрь.

– Но я бы тебя отымел, соска! – шепчет Вадим и я, смеясь, отмахиваюсь, еще не догадываясь что меня ждет.

Интуиция, какого черта ты молчала…

***

…Вадим нагло обнимает меня, прижимая к себе, задерживая у двери. Ребята уходят, а мы остаемся вдвоём.

– Дядьки там серьезные, реально не отсвечивай, потому что если понравишься кому-нибудь, придется делиться, поняла?

– В смысле делиться?

– В прямом. Потом поймёшь. Погнали.

В дверях сталкиваемся с двумя высокими девчонками, что выходят покурить в одних коротких платьях. Они громко смеются разукрашенными яркой помадой ртами. И лет им на вид, как и мне.

– А это еще кто? – киваю на них, спускаясь вслед за Вадиком в подвальное помещение.

– А хер знает! – говорит он. – Может шлюхи, а может модельки. У нашего Бори агентство модельное, оно же эскорт-услуги. Одна херня.

– А Боря это кто? – спрашиваю заинтригованно.

– А сейчас увидишь!

И я вижу.

У входа в огромный зал стоят охранники, два двухметровых жлоба. Один из них кивает на меня:

–Пигалица с вами?

–С нами, своя.

Хмыкаю, проходя.

Огромный зал в позолоте, украшен лепниной, колоннами, статуями. Бильярдный стол, мягкие диваны, бар, расслабляющая музыка и голая девка у шеста на маленькой сцене.

На диване за столиком сидят трое: два бородатых мужика лет сорока, разговаривают, играя в нарды, третий – чуть помоложе, но толстый и лысый, тянет кальян и мацает девку, что сидит у него на коленях. Она моя ровесница и на ней из одежды только трусы.

– Сядь туда, – кивает Плахов на стул в углу бара, и я послушно отхожу.

Бармен ставит перед моим носом коктейль. Улыбаясь, тяну из трубочки. Наблюдаю.

Плахов и толстый мужик, он же Боря, уже раскатывают бильярдные шары, Вадик и Тихий переговариваются с теми двумя.

До меня долетают обрывки фраз: беспредел, закладчики, новый товар, рябина, на бой выйдешь – заработаешь, чурки там … разобраться надо Плаха, зря на район поставили?

Последнее ему говорят с предьявой.

Толстый забивает шар в лунку. Один, второй, третий. Демид словно специально проигрывает.

Слышу, как лысый интересуется кто я, но что ему отвечает Плахов – разобрать не могу.

Когда партия раскатана, лысый отсчитывает ему бабки, кидает на стол и уходит. Плахов о чем-то долго думает, а потом смотрит на меня. Долго. Мучительно долго.

Шепчет губами, но я понимаю.

– Иди сюда.

Поднимаюсь.

Ловлю на себе заинтересованные взгляды мужиков. А когда подхожу ближе, Демид резко хватает меня за шею и притянув к себе властно целует.

Чувствую, как его язык раздвигает мои губы, проникая в рот и охаю от неожиданности и удовольствия.