Утилизаторы миров

– Капитан! – Елена выпрямилась, явно удивленная его появлением.

– Доктор Сонг, инженер Кляйн, – кивнул Корин. – Не ожидал найти вас работающими в такой час.

– Модификации сканирующего оборудования, – пояснил Кляйн с легкой усмешкой. – Доктор Сонг очень… настойчива в своих требованиях.

– Мне нужна максимальная чувствительность для обнаружения специфических молекулярных структур, – пояснила Елена. – Вернер помогает оптимизировать параметры сканеров.

– И как продвигается? – поинтересовался Корин, подходя ближе к дисплею.

– Прорывно, – с нескрываемым самодовольством ответил Кляйн. – Я увеличил чувствительность стандартных сканеров втрое. Доктор Сонг теперь сможет обнаружить даже отдельные молекулы её загадочных "аномалий", если они присутствуют на Проксиме.

Корин внимательно посмотрел на инженера:

– Вы проявляете необычный интерес к исследованиям доктора Сонг, Кляйн. Это не совсем в вашем стиле.

Вернер пожал плечами:

– Хороший инженер всегда интересуется необычными технологиями, капитан. А если доктор Сонг права, и эти молекулярные структуры действительно созданы искусственно, они могут представлять собой технологии, превосходящие наши на порядки. Разве это не стоит исследования?

– Если только это исследование не отвлекает вас от основной миссии, – напомнил Корин.

– О, не беспокойтесь, – усмехнулся Кляйн. – Мои модификации деконструкторов завершены и полностью функциональны. Мы готовы разобрать Проксиму IX на атомы с беспрецедентной эффективностью, как того требует корпорация.

Что-то в тоне инженера заставило Корина насторожиться. Легкая ирония? Скрытое неодобрение?

– Капитан, – вмешалась Елена, – пока вы здесь… Я хотела бы обсудить с вами кое-что, связанное с теми голосами, которые…

Коммуникатор Корина ожил, прерывая её:

– Капитан, это Рамирес. Мы приближаемся к точке выхода из прыжка. До завершения искривления десять минут.

– Понял, коммандер. Иду на мостик, – ответил Корин и выключил связь. – Придется отложить этот разговор, доктор Сонг. Мы обсудим это после прибытия в систему.

– Конечно, капитан, – кивнула Елена, но в её глазах Корин заметил беспокойство. – Просто… будьте осторожны. Некоторые из моих находок… тревожны.

– Вы чего-то боитесь, доктор? – прямо спросил Корин.

Елена и Вернер обменялись быстрыми взглядами.

– Не то чтобы боюсь, – осторожно ответила она. – Скорее, опасаюсь, что мы можем упускать что-то важное. Что-то, что может быть критически значимым для понимания того, что происходит с галактикой. И с нами.

Корин кивнул:

– Я ценю вашу научную интуицию, доктор Сонг. Обещаю, мы вернемся к этому разговору. А сейчас мне нужно быть на мостике.

Покидая лабораторию, капитан не мог не заметить, как Кляйн и Сонг снова склонились над дисплеем, возобновив прерванный разговор. Они выглядели… взволнованными? Обеспокоенными? И почему Вернер Кляйн, обычно заботящийся только об эффективности своих машин, проявлял такой интерес к молекулярным исследованиям?

Еще одна загадка в растущем списке вопросов.

Когда Корин прибыл на мостик, там уже собрался весь командный состав. Диана Рамирес руководила подготовкой к выходу из прыжка, отдавая четкие команды. Штерн стоял в стороне, негромко беседуя с Арихом Н'Дамбой. Оба прервали разговор, когда заметили капитана.

– Капитан на мостике! – объявила Диана.

– Доложите ситуацию, коммандер, – произнес Корин, занимая свое место в центре мостика.

– Выход из прыжка через семь минут, капитан, – ответила Диана. – Все системы функционируют нормально. Искривители готовятся к деактивации. Медицинские бригады доложили о нескольких случаях легкого недомогания среди экипажа, но ничего серьезного.

– Недомогание какого рода? – спросил Корин, вспомнив свои собственные "галлюцинации".

– В основном головные боли, головокружение, в нескольких случаях – легкая дезориентация. Обычные симптомы для длительного прыжка.

– Никаких сообщений о… необычных сенсорных явлениях? – осторожно спросил капитан.

Диана слегка нахмурилась:

– Нет, сэр. По крайней мере, мне о таких не докладывали.

Корин заметил, как Н'Дамба и Штерн обменялись взглядами.

– Три минуты до выхода из прыжка, – объявил навигатор Лобанов. – Приближаемся к границе искривленного пространства.

Вибрация корабля изменилась, став ниже и глубже. Искривляющие генераторы постепенно снижали мощность, готовясь к возвращению "Левиафана" в нормальное пространство.

– Активировать защитные поля повышенной мощности, – приказал Корин. – Момент перехода всегда самый рискованный.

– Защитные поля активированы, капитан, – доложил офицер систем безопасности. – Мощность на ста двадцати процентах от стандартной.

– Одна минута до выхода, – сообщил Лобанов. – Пространственные искажения нарастают.

Корин почувствовал знакомое ощущение – словно каждая клетка его тела одновременно сжималась и растягивалась. Это длилось всего несколько секунд, а затем…

– Выход из прыжка завершен! – объявил Лобанов. – Мы в системе Проксима Центавра. Расстояние до цели: два миллиона километров.

На главном обзорном экране появилось изображение красного карлика – звезды Проксима Центавра, и её планетной системы. Один из вспомогательных экранов показал крупным планом их цель – девятую планету, Терра Нову.

Корин внимательно всмотрелся в изображение. Нечто в облике планеты вызывало смутное беспокойство. Она выглядела… слишком хорошо сохранившейся для мира, покинутого четыреста лет назад. Атмосфера была слишком чистой, поверхность – слишком структурированной.

– XJ-9, увеличь разрешение изображения планеты, – приказал он.

Изображение на экране изменилось, показывая более детальный вид Терра Новы. Теперь Корин ясно видел то, что привлекло его внимание – регулярные геометрические структуры на поверхности. Не просто руины бывших человеческих поселений, а целые города, словно законсервированные во времени.

– Это… странно, – произнесла Диана Рамирес, тоже заметившая необычные структуры. – Для заброшенной колонии сохранность слишком хорошая.

– Возможно, особенности атмосферы замедлили процессы разрушения, – предположил Штерн, подходя ближе к экрану. – В любом случае, это не меняет нашей миссии. Планета мертва уже четыре столетия. Наша задача – утилизировать её.

– Мы проведем предварительное сканирование, как и планировалось, – твердо сказал Корин. – Доктор Сонг получит возможность провести свой молекулярный анализ.

Штерн посмотрел на капитана с легким раздражением:

– Разумеется, капитан. Протокол есть протокол. Но я надеюсь, что это не вызовет необоснованных задержек. Совет директоров ожидает начала утилизации в течение двадцати четырех часов после прибытия.

Корин ничего не ответил, продолжая изучать изображение планеты. Что-то в ней притягивало его взгляд, вызывало странное чувство тревоги.

…спящ… должны… проснут… когда… безопас…

Отголоски голосов, услышанных во время прыжка, снова зазвучали в его сознании. Корин тряхнул головой, отгоняя их. Сейчас не время для отвлечений. Им предстояла важная миссия.

Но где-то глубоко внутри росло ощущение, что эта миссия будет отличаться от всех предыдущих. И что мир, который они собирались утилизировать, мог оказаться не таким мертвым, как все думали.

Глава 4: "Приближение"

Терра Нова вырастала в размерах по мере того, как "Левиафан" сокращал дистанцию. Огромный каменистый мир с бледно-голубой атмосферой и обширными океанами, занимающими около шестидесяти процентов поверхности. Континенты покрывала растительность – или то, что когда-то было растительностью, а теперь выглядело как замерзшие в времени зеленые и коричневые массивы.

Корин стоял на обзорной палубе, глядя на планету через огромное панорамное окно. В отличие от мостика, где планета была лишь изображением на экранах, здесь её можно было видеть непосредственно – огромный шар, зависший в черноте космоса.

– Впечатляющее зрелище, не правда ли? – раздался голос позади него.

Корин обернулся. Елена Сонг стояла у входа на обзорную палубу.

– Не обычное время для любования видами, доктор, – заметил капитан.

Елена подошла ближе, останавливаясь рядом с ним у окна:

– Иногда я прихожу сюда перед началом новой операции. Хочу увидеть планету… целой. До того, как мы начнем её разбирать.

Корин внимательно посмотрел на ксенобиолога:

– Сентиментальность не очень сочетается с работой на корабле-утилизаторе, доктор Сонг.

– Не сентиментальность, – покачала головой Елена. – Научный интерес. Каждый мир уникален. Каждый представляет собой результат миллиардов лет эволюции. Прежде чем превратить его в сырье, я хочу… запомнить.

Они помолчали, глядя на планету. Звезда Проксима, красный карлик, окрашивала атмосферу Терра Новы в странные кроваво-пурпурные тона на терминаторе – линии, разделяющей день и ночь.

– Что вы хотели обсудить со мной, когда мы говорили в лаборатории? – спросил наконец Корин.

Елена бросила быстрый взгляд по сторонам, убедилась, что они одни, и понизила голос:

– Голоса, которые вы слышали во время прыжка. Я тоже их слышала. И не только я.

– Продолжайте, – Корин сохранял нейтральное выражение лица, но его внимание было полностью сосредоточено на словах ученого.

– Сначала я думала, что это просто нейрологические эффекты искривления. Но слишком много совпадений. Слишком много людей слышали одно и то же.

– И что же они слышали?

– Предупреждения. Инструкции. Обрывки информации о каких-то "спящих", которые "должны проснуться", когда "станет безопасно".

Точно то же, что слышал и он. Корин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– У вас есть теория о происхождении этих "голосов"? – спросил он.

Елена колебалась, словно не решаясь высказать свою мысль:

– Возможно… телепатическое воздействие. Или какая-то форма квантовой запутанности сознания с неизвестным источником.

– Вы серьезно, доктор? – Корин поднял бровь. – Телепатия? Это звучит как…

– Как научная фантастика, я знаю, – перебила его Сонг. – Но подумайте: мы регулярно находим на утилизируемых планетах свидетельства существования высокоразвитых цивилизаций. Цивилизаций, чьи технологии могли развиваться совершенно иными путями, чем наши.

Она сделала паузу, проверяя реакцию Корина, затем продолжила:

– Вы видели те молекулярные структуры, которые я показывала вам. Они могут быть частью биотехнологической системы связи, способной функционировать через искривленное пространство. Возможно, когда мы проходим через искривление, наше сознание каким-то образом настраивается на эту частоту.

Корин обдумывал её слова. Теория казалась фантастической, но как еще объяснить совпадение "галлюцинаций" у разных членов экипажа?

– И как это связано с Терра Новой? – спросил он, кивая в сторону планеты за окном.

– Посмотрите на неё, капитан, – Елена повернулась к окну. – Вы видите эти регулярные структуры на поверхности? Это не просто руины. Они слишком хорошо сохранились для мира, покинутого четыреста лет назад.

– Что вы предполагаете?

– Я предполагаю, что эта планета не мертва, – тихо произнесла Елена. – Я думаю, она… в анабиозе. Консервации. Как и другие миры, которые мы утилизировали.

Корин резко повернулся к ней:

– Другие миры? Вы утверждаете, что мы утилизировали живые планеты?

– Не живые в обычном понимании, – поспешила объяснить Елена. – Но и не мертвые. Скорее… замороженные во времени. Технология анабиоза планетарного масштаба.

Она достала из кармана своей униформы небольшое устройство и протянула Корину:

– Это мои предварительные данные по молекулярным структурам, обнаруженным на последних пяти планетах, которые мы утилизировали. Я обхожу корпоративные протоколы доступа, предоставляя это вам напрямую.

Корин взял устройство, сжав его в ладони:

– Это серьезное нарушение, доктор Сонг.

– Знаю, – кивнула она. – Но я также знаю, что вы, капитан, человек чести. И если мои подозрения верны… если мы действительно уничтожаем не мертвые миры, а цивилизации в анабиозе… вы должны знать об этом.

Корин молча смотрел на устройство в своей руке. Если Елена права…

Но нет, это было немыслимо. Корпорация не могла бы скрывать такую информацию. Они не могли бы намеренно уничтожать целые цивилизации. Это был бы геноцид в космических масштабах.

– Я изучу ваши данные, доктор, – наконец сказал он. – Но сейчас нам нужно сосредоточиться на предстоящей миссии. Проведите полномасштабное сканирование Терра Новы. Я хочу знать все об этой планете, прежде чем мы начнем её утилизацию.

– Разумеется, капитан, – кивнула Елена. – Группа сканирования уже готовит оборудование. Мы начнем, как только выйдем на стабильную орбиту.

Она собиралась уйти, но Корин остановил её:

– Доктор Сонг… Кто еще знает о ваших подозрениях?

– Только Вернер Кляйн, – ответила она. – Он помогал мне модифицировать сканеры. Ему пришлось объяснить, зачем нужна такая высокая чувствительность.

– Кляйн… – задумчиво произнес Корин. – И как он отреагировал?

– Удивительно, но с пониманием, – слегка улыбнулась Елена. – Под этим циничным фасадом скрывается совесть, капитан. И отличный научный ум.

– Будьте осторожны, доктор, – предупредил Корин. – Если ваши подозрения имеют основания, это может быть… опасной информацией.

– Я знаю, – серьезно ответила Елена. – Поверьте, я очень осторожна.

После ухода Сонг Корин еще некоторое время оставался на обзорной палубе, глядя на приближающуюся планету. Устройство, которое дала ему Елена, казалось, жгло ладонь. Он должен был изучить содержащуюся в нем информацию, но не здесь.

Покинув обзорную палубу, капитан направился в свою каюту. По пути он столкнулся с Дианой Рамирес.

– Капитан, я как раз искала вас, – сказала она. – Мы вышли на стабильную орбиту вокруг планеты. Группа сканирования готова начать работу.

– Хорошо, – кивнул Корин. – Проследите, чтобы доктор Сонг получила все необходимые ресурсы для полномасштабного анализа.

– Уже сделано, сэр, – ответила Диана. – Но есть кое-что еще. Директор Штерн настаивает на параллельной подготовке деконструкторов. Он хочет начать утилизацию сразу после завершения сканирования.

– Скажите директору, что я одобряю подготовку, но окончательное решение о начале утилизации будет принято только после анализа результатов сканирования.

– Есть, капитан, – кивнула Диана. – Еще кое-что… Вернер Кляйн запросил разрешение на запуск разведывательного модуля на поверхность. Он говорит, что хочет проверить свои модифицированные деконструкторы на небольшом участке.

Корин нахмурился:

– Это необычный запрос для Кляйна. Обычно он полностью доверяет своим расчетам.

– Я тоже так подумала, – согласилась Диана. – Именно поэтому решила обратиться непосредственно к вам.

Капитан на мгновение задумался. Кляйн работал с Сонг над её исследованиями. Возможно, инженер искал дополнительные доказательства её теории?

– Разрешите запуск модуля, но с условием, – решил Корин. – Пусть Кляйн возьмет с собой кого-то из научной группы Сонг. И полный отчет мне на стол сразу после возвращения.

– Будет сделано, – кивнула Диана. – Что-нибудь еще, капитан?

– Да. Я хочу полный доступ к результатам сканирования в реальном времени. Любые необычные находки докладывайте мне немедленно, вне зависимости от времени суток.

– Есть, сэр, – четко ответила Рамирес и, отдав честь, направилась выполнять указания.

Добравшись до своей каюты, Корин активировал режим приватности и достал устройство, переданное Еленой Сонг. Это был стандартный корабельный датапад, но с отключенными коммуникационными модулями – умный ход, предотвращающий любое отслеживание информации.

Включив устройство, Корин увидел серию файлов с молекулярными анализами, фрагментами отчетов и личными заметками Елены. Он начал просматривать материал, вскоре полностью погрузившись в изучение.

То, что обнаружила Сонг, было поразительно. На каждой из последних пяти утилизированных планет она идентифицировала идентичные молекулярные структуры, которые могли быть только искусственного происхождения. Это были сложные биоорганические соединения, которые, согласно анализу Елены, выполняли функцию "консервантов" для живых тканей.

Более того, она нашла следы квантовых флуктуаций вокруг этих молекул, что могло объяснять странные "голоса", слышимые во время прыжков через искривленное пространство. Квантовая запутанность на молекулярном уровне, создающая канал информации, доступный человеческому сознанию только в условиях искривленного пространства.

Но самым шокирующим был последний файл – фрагмент, который Елена смогла извлечь из защищенных корпоративных архивов. Датированный началом программы утилизации, почти восемьдесят лет назад, этот документ содержал выдержку из отчета первого корабля-утилизатора, наткнувшегося на "аномальную планету".

"…первоначальное сканирование показало отсутствие активной жизни, но дальнейший анализ выявил обширные подземные структуры с признаками технологической консервации биологических форм. Экстраполяция указывает на возможное наличие до 8 миллиардов особей в состоянии анабиоза. Запрос на дальнейшие указания…"

Ответная директива была краткой и однозначной:

"Продолжать утилизацию согласно протоколу. Информацию о находке классифицировать как Омега-уровень секретности. Все последующие обнаружения подобных 'аномалий' обрабатывать стандартно, без дополнительных исследований. Выживание человечества приоритетно."

Корин откинулся на спинку кресла, чувствуя, как его охватывает холодный ужас. Если это было правдой… если корпорация знала с самого начала…

Сколько цивилизаций они уничтожили? Сколько миров, не мертвых, а просто спящих в ожидании лучших времен, они превратили в сырье?

И Терра Нова… бывшая человеческая колония… Могло ли быть, что люди, жившие там, не покинули планету, а пошли тем же путем – погрузились в анабиоз?

Коммуникатор на запястье Корина ожил:

– Капитан, это Елена Сонг. У нас есть предварительные результаты сканирования. Вам нужно это увидеть. Немедленно.

– Где вы, доктор?

– В главной лаборатории научного сектора. И, капитан… лучше прийти одному.

– Буду через пять минут.

Корин выключил датапад и тщательно спрятал его в потайном отделении своей каюты. Затем он направился в научный сектор, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, хотя внутри бушевал настоящий шторм эмоций и мыслей.

Если Елена права… если они годами уничтожали не мертвые миры, а спящие цивилизации… это меняло все. Это делало их не спасителями человечества, а массовыми убийцами галактических масштабов.

И что еще хуже – Корин не мог отрицать, что логика корпорации была понятна. Человечество умирало. Ему нужны были ресурсы. А мораль… мораль была роскошью, которую вымирающая цивилизация не могла себе позволить.

Или могла?

С этими мрачными мыслями Корин вошел в лабораторию, где его ждала Елена Сонг и неизбежная правда о том, чем они занимались все эти годы.

Главная лаборатория научного сектора представляла собой огромное помещение, заполненное самым современным оборудованием. Голографические дисплеи, аналитические станции, молекулярные сканеры – все лучшее, что могла предоставить технология корпорации "Феникс".

Елена Сонг стояла у центрального дисплея, на котором вращалась трехмерная модель Терра Новы с наложенными на неё цветовыми схемами различных сканирований. Рядом с ней находился Вернер Кляйн, непривычно серьезный и напряженный.

– Капитан, – Елена повернулась, услышав шаги Корина. – Благодарю, что пришли так быстро.

– Что вы обнаружили? – сразу перешел к делу Корин, подходя к дисплею.

– Подтверждение моей теории, – тихо ответила Елена. – Терра Нова не мертва. Она находится в состоянии планетарного анабиоза.

Она коснулась дисплея, и изображение изменилось, показывая поперечный разрез планеты.

– Вот, смотрите. Это обширная сеть подземных структур, расположенных на глубине от одного до трех километров под поверхностью. Они охватывают всю планету, сконцентрированы в основном под бывшими городскими центрами.

– И что в этих структурах? – спросил Корин, хотя уже догадывался об ответе.

– Люди, – просто ответил Вернер Кляйн. – Миллиарды людей в анабиозных камерах. Судя по всему, практически все население колонии.

Корин почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Вы уверены, что это люди? Не какая-то другая форма жизни?

– Абсолютно уверены, – кивнула Елена. – ДНК-анализ не оставляет сомнений. Это потомки колонистов, покинувших Землю. Людей, как мы.

Она увеличила изображение одного из подземных комплексов:

– Смотрите, эти камеры анабиоза. Технология удивительна. Она поддерживает организмы в состоянии полной приостановки всех процессов, но без деградации тканей. Теоретически, они могли бы оставаться в таком состоянии тысячи, даже десятки тысяч лет.

– И эти люди… они живы? – тихо спросил Корин.

– В определенном смысле, – ответила Елена. – Они не мертвы. Их сознание, их личности – все сохранено. При правильной процедуре пробуждения они могли бы вернуться к нормальной жизни.

Корин медленно опустился на ближайший стул, пытаясь осмыслить информацию. Бывшая колония Терра Нова не была заброшена. Её население не эвакуировалось, как гласила официальная история. Они просто… заснули. В ожидании лучших времен, когда их звезда стабилизируется или технологии позволят им найти новый дом.

А теперь корпорация "Феникс" собиралась утилизировать их мир, превратив миллиарды спящих людей в сырье для колоний.

– Как давно корпорация знает об этом? – спросил он, глядя на Елену и Вернера.

– Судя по тому фрагменту архива, который я смогла найти, – с самого начала программы утилизации, – ответила Елена. – Это стандартный протокол: если планета кажется "мертвой", но содержит богатые ресурсы, её утилизируют, независимо от того, находится ли её население в анабиозе.

– Но зачем? – Корин пытался понять логику. – Зачем уничтожать потенциальных союзников? Разбуженные, эти люди могли бы присоединиться к нам, помочь…

– Ресурсы, капитан, – жестко ответил Кляйн. – Всегда дело в ресурсах. Разбуженные, эти люди стали бы конкурентами за ограниченные ресурсы галактики. Корпорация предпочитает превратить их в сырье, чем делиться с ними.

– Это… чудовищно, – тихо произнес Корин.

– Да, – согласилась Елена. – И не только потому, что это наши собратья-люди. Мы делали то же самое с другими цивилизациями. Все те "мертвые" миры, которые мы утилизировали за эти годы… они тоже были в анабиозе. Разные виды, разные культуры – все они выбрали одно и то же решение перед лицом галактической энтропии.

Корин встал и подошел к дисплею, глядя на мириады крошечных точек, представляющих анабиозные камеры.

– Сколько их там?

– По предварительным оценкам – около девяти миллиардов, – ответил Вернер. – Практически все население колонии на момент "Великого Исхода".

– И корпорация планирует просто… утилизировать их? Превратить в сырье?

– Если следовать стандартному протоколу – да, – кивнула Елена. – Директор Штерн уже дал указания готовить деконструкторы.

Корин почувствовал, как внутри поднимается волна гнева.

– Я должен остановить это, – решительно сказал он. – Мы не можем уничтожить девять миллиардов наших собратьев.

– Не будет так просто, – предупредил Кляйн. – Корпорация уже запустила протокол утилизации. Если вы попытаетесь его остановить…

– Что они сделают? Уволят меня? – горько усмехнулся Корин. – После того, что я узнал, это меньшая из моих забот.

– Они могут сделать гораздо больше, – серьезно сказала Елена. – Протокол "Омега" предусматривает устранение любой угрозы для программы утилизации. Включая… физическое устранение.

– Вы хотите сказать, они могут приказать убить меня? – недоверчиво спросил Корин.

– Не только вас, – тихо ответил Кляйн. – Всех, кто поддержит вас. Всех, кто знает правду.

Корин посмотрел на двух ученых, осознавая, какой риск они взяли на себя, поделившись с ним этой информацией.

– Почему вы рассказали мне? Почему не обратились напрямую в высшее руководство корпорации?

– Вы действительно думаете, что они не знают? – фыркнул Кляйн. – Они знают с самого начала. Это сознательная политика.

– А почему я? – настаивал Корин.

Елена и Вернер обменялись взглядами.

– Потому что вы – капитан, – просто ответила Елена. – Потому что без вашего приказа утилизация не начнется. И потому что…

– Потому что вы потеряли семью на Марсе, – закончил Вернер. – Вы знаете, что значит потерять все из-за решений корпорации.

Корин резко выпрямился:

– Откуда вы знаете о моей семье?