Утилизаторы миров

Эдуард Сероусов

Утилизаторы миров

ЧАСТЬ I: РУТИНА

Глава 1: "Левиафан"

Пространство вокруг корабля было мертвым.

Ничто не нарушало абсолютной тишины космоса, кроме механического гула самого "Левиафана" – двенадцатикилометрового монстра, плывущего сквозь пустоту с медлительной грацией древнего хищника. Вдоль его исполинского серого корпуса горели тысячи огней, освещая ряды массивных доков, где дремали рабочие модули, похожие на стальных паразитов, прицепившихся к телу гигантского кита.

Капитан Александр Корин стоял у смотровой панели командного мостика, наблюдая за тем, как планета внизу медленно исчезает. Это было завораживающее зрелище – процесс утилизации в самом разгаре. Десятки модулей-деконструкторов, подобно муравьям, впивались в поверхность некогда гордого мира. Голубовато-белые лучи молекулярных расщепителей создавали на ночной стороне планеты паутину света, изредка вспыхивающую алыми всполохами, когда очередной пласт материи превращался в элементарные частицы.

– Мы на шесть часов опережаем график, капитан, – заметил офицер системного контроля, не отрывая глаз от голографического дисплея. – Производительность деконструкторов на семнадцать процентов выше расчетной.

Корин лишь коротко кивнул. За двадцать лет службы на кораблях-утилизаторах он перестал испытывать что-либо, наблюдая за гибелью очередного мира. Это была просто работа. Необходимая работа.

Человечеству нужны были ресурсы. Жизненно необходимы.

– XJ-9, статус обработки? – обратился он к невидимому присутствию корабельного искусственного интеллекта.

– Обработано семьдесят два процента доступной массы планеты, – мелодичный женский голос, лишенный всяких эмоциональных оттенков, раздался из коммуникационной системы мостика. – Расчетное время завершения операции: четырнадцать часов двадцать две минуты. Выход полезных элементов превышает прогнозируемый уровень на тринадцать процентов. Особенно высокая концентрация редкоземельных металлов в северном полушарии.

– Капитан Корин.

Александр обернулся на звук знакомого голоса. Директор Элиас Штерн стоял у входа на мостик. Как всегда, безупречно одет в черную униформу корпорации "Феникс" с золотой эмблемой в виде стилизованной птицы на воротнике. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, открывая высокий лоб, а в холодных голубых глазах плескалась вечная расчетливость.

– Директор Штерн, – Корин слегка кивнул, соблюдая субординацию. Формально, как капитан, он командовал кораблем. Но реальная власть принадлежала представителю корпорации.

– Я просматривал квартальные показатели, – Штерн подошел к смотровой панели, встав рядом с Корином. – Семь планет за девяносто два дня. Впечатляюще. "Левиафан" снова бьет рекорды флота.

– Мы делаем то, что должны, – сдержанно ответил Корин.

– И делаете это превосходно, – улыбка Штерна не затрагивала глаз. – Совет директоров отметил эффективность вашего экипажа. Особенно инженерной команды Кляйна. Они усовершенствовали протокол молекулярной деконструкции?

– Да. Вернер нашел способ сократить время инициализации на двадцать процентов без потери точности.

Штерн задумчиво кивнул, продолжая смотреть на исчезающую внизу планету.

– А что с этим… любопытством некоторых членов экипажа? Я получил отчеты о нестандартных запросах на исследование образцов.

Корин напрягся. Он знал, о ком говорит Штерн.

– Доктор Сонг – ксенобиолог. Тщательное изучение образцов – часть её работы.

– Её работа – анализ биологических компонентов на предмет потенциальной ценности, а не… как она это назвала? "Исследование молекулярных аномалий неясного происхождения"? – Штерн повернулся к капитану. – Возможно, стоит напомнить доктору Сонг о приоритетах миссии.

– Я поговорю с ней, – сухо ответил Корин.

Он не любил, когда корпоративное руководство вмешивалось в работу его команды. Особенно научного персонала. Елена Сонг была одним из лучших специалистов на корабле. Если она проявляла интерес к чему-то необычному, значит, на то были основания.

– Хорошо, – кивнул Штерн, возвращаясь к своей обычной безупречно вежливой манере. – Кстати, я пришел сообщить хорошие новости. Центральное командование назначило нам новую цель после завершения текущей операции. Система Проксима Центавра IX.

Корин удивленно поднял брови:

– Проксима Центавра? Но это же…

– Да, именно. Одна из первых систем, колонизированных человечеством еще в докризисную эпоху. Заброшена четыреста лет назад во время Великого Исхода. Предварительное сканирование показывает исключительно богатые залежи практически всех элементов периодической таблицы на девятой планете.

Капитан нахмурился. Утилизировать планету в исторически значимой для человечества системе… Это казалось почти кощунственным.

– Есть какие-то возражения, капитан? – в голосе Штерна появились стальные нотки.

– Нет, директор, – ответил Корин. – Мы выполним задание.

– Превосходно, – Штерн слегка наклонил голову. – Координаты уже загружены в навигационную систему. Прыжок через двадцать часов, после завершения текущей операции.

Директор развернулся и направился к выходу с мостика, но у самых дверей остановился:

– И еще, капитан… Совет директоров считает эту миссию приоритетной. Любые задержки или отклонения от протокола будут рассматриваться как прямое нарушение директив корпорации.

После ухода Штерна Корин еще долго смотрел на растворяющуюся планету. Память внезапно забросила его на двадцать лет назад, к его первой миссии на корабле-утилизаторе, тогда еще старом "Орионе". Он помнил, как его тошнило при виде первой дезинтегрирующейся планеты. Помнил, как старший офицер похлопал его по плечу и сказал: "Привыкнешь, сынок. Мы не убиваем живое – мы перерабатываем мертвое, чтобы живое могло продолжать существовать".

Тогда это казалось правильным. Тогда он еще верил.

Теперь это была просто работа. Работа, которую кто-то должен был делать.

Корин потер переносицу, чувствуя приближающуюся мигрень. После инцидента на Марсе, после того как он потерял Лану и маленькую Сашу, мигрени стали его постоянными спутниками. Особенно когда он позволял себе слишком много вспоминать.

– XJ-9, – обратился он к ИИ корабля. – Приготовь мой ежедневный отчет для просмотра в каюте. И предупреди всех старших офицеров о совещании через два часа. Нам нужно подготовиться к новой миссии.

– Принято, капитан, – отозвался мелодичный голос. – Вы хотите, чтобы я включила ваш обычный протокол медитации перед сном?

– Да. И добавь двойную дозу седативного в вечерний рацион.

– Рекомендую соблюдать осторожность с увеличением дозировки седативных препаратов, капитан. Постоянное превышение нормы может привести к…

– Просто сделай это, XJ-9, – резко прервал её Корин.

– Как скажете, капитан, – бесстрастно ответил ИИ.

Корин последний раз взглянул на умирающий мир под кораблем, развернулся и зашагал к выходу с мостика. Завтра их ждала новая цель. Очередная мертвая планета, которая поможет человечеству выжить еще немного в этой умирающей галактике.

Такова была их миссия. Такова была его жизнь.

И Александр Корин уже давно научился не задавать лишних вопросов.

Каюта капитана располагалась в командном секторе "Левиафана" и по меркам корабельного пространства считалась роскошной – пятьдесят квадратных метров личного пространства, разделенного на жилую зону, рабочий кабинет и санитарный блок.

Корин сидел за своим рабочим столом, просматривая отчеты глав отделов. Голографические экраны окружали его, наполняя каюту холодным синим светом. Цифры, графики, технические спецификации… ежедневная рутина, которая уже давно превратилась для него в некое подобие медитации.

Один из экранов мигнул и развернулся, демонстрируя личное сообщение. Имя отправителя заставило Корина слегка нахмуриться: "Доктор Елена Сонг".

Он открыл сообщение. На экране появилось лицо женщины восточно-азиатского происхождения с короткими темными волосами и проницательными глазами, которые сейчас выглядели странно возбужденными.

"Капитан Корин, прошу уделить мне несколько минут вашего времени для обсуждения результатов анализа последних образцов. Обнаружены молекулярные структуры, требующие особого внимания. Предпочтительно личная встреча в лаборатории."

Корин вздохнул, вспомнив недавний разговор со Штерном. Елена Сонг была одним из лучших ученых на борту "Левиафана", но её научное любопытство иногда создавало проблемы. Корпорация "Феникс" не поощряла излишнюю инициативу, выходящую за рамки установленных протоколов.

Он нажал кнопку ответа:

"Доктор Сонг, буду в лаборатории через тридцать минут. Подготовьте краткую презентацию ваших находок."

Отправив сообщение, Корин закрыл глаза и потер виски. Головная боль усиливалась. Он открыл небольшой ящик в столе, достал пластиковый контейнер с таблетками. Проглотил две, запив водой из стоящего рядом стакана.

Воспоминания снова накатили без предупреждения.

Марсианская колония "Новая Надежда", 2829 год

Красная пыль била в окна жилого модуля. Очередная буря, третья за неделю. Климатические системы Марса все чаще давали сбои. Александр торопливо собирал вещи – его вызвали на экстренное совещание в центральный купол.

– Ты обязательно должен идти? – Лана стояла в дверях, прижимая к груди маленькую Сашу. Трехлетняя девочка сонно терлась лицом о плечо матери.

– Приказ командования, – ответил Александр, застегивая форменную куртку. – Что-то связанное с новыми перебоями в системе жизнеобеспечения южного сектора.

– Они становятся все чаще, – тихо заметила Лана. – Люди говорят, что ресурсов не хватает даже на базовое обслуживание систем.

– Люди слишком много говорят, – резко ответил Александр. – Корпорация контролирует ситуацию. Новый корабль-утилизатор должен прибыть через две недели с грузом необходимых материалов.

Лана пристально посмотрела на мужа:

– А если он не прибудет? Или привезет меньше, чем нужно? Как в прошлый раз?

Александр подошел к жене, обнял её и дочь:

– Все будет хорошо. Я обещаю.

Это было последнее обещание, которое он дал своей семье.

Через четыре часа, когда он находился на совещании в центральном куполе, произошла катастрофическая разгерметизация жилого сектора B-7, где располагался их модуль. Аварийные системы сработали с задержкой. Из двух тысяч человек выжило менее трехсот.

Лана и Саша были среди тех, кто не успел добраться до спасательных капсул.

Корин резко открыл глаза, возвращаясь в реальность своей капитанской каюты. Таблетки еще не подействовали, и перед глазами все плыло. Он медленно поднялся и подошел к небольшому шкафу у стены. Достал фляжку, отвинтил крышку, сделал глоток. Синтетический виски обжег горло. Неэффективное использование рациона, но некоторые правила он позволял себе нарушать.

Посмотрев на часы, он понял, что пора идти. Доктор Сонг ждала его в лаборатории, и если её находки были настолько важными, что она решила рискнуть привлечь внимание Штерна, ему стоило взглянуть на них лично.

Корин вышел из каюты и направился к лифту, который должен был доставить его в научный сектор. Пока двери плавно закрывались, он думал о предстоящей миссии в системе Проксима Центавра. Что-то в этом назначении беспокоило его, но он не мог точно определить причину своего дискомфорта.

Возможно, дело было в исторической значимости системы. Или в необычной спешке и давлении со стороны корпоративного руководства. А может, просто в том странном предчувствии, которое иногда приходило к нему перед особенно сложными миссиями.

В любом случае, завтра "Левиафан" совершит прыжок к новой цели. И что бы ни ждало их там, Корин был уверен – это изменит привычную рутину, которая стала его жизнью за последние двадцать лет.

Он не знал, насколько пророческими окажутся его мысли.

Глава 2: "Экипаж"

Научный сектор "Левиафана" занимал почти десятую часть всего корабля. Длинные, стерильно-белые коридоры, ярко освещенные лаборатории за прозрачными стенами, сотни исследователей в синих и зеленых униформах. Шум приборов, приглушенные разговоры, атмосфера сосредоточенного интеллектуального напряжения.

Корин шел быстрым шагом, автоматически кивая встречающимся по пути членам экипажа. Многие отвечали уважительными приветствиями, некоторые отводили взгляд. Он знал, что экипаж относится к нему с почтением, смешанным со страхом. Капитан Корин – легенда флота корпорации "Феникс", человек, утилизировавший больше планет, чем любой другой капитан в истории программы.

Лаборатория доктора Сонг находилась в конце восточного крыла научного сектора. Приложив ладонь к сканеру, Корин дождался, пока система распознает его и двери бесшумно разъехались в стороны.

Елена Сонг стояла у большого голографического дисплея, на котором вращались трехмерные модели сложных молекулярных структур. Она была настолько погружена в работу, что даже не заметила появления капитана.

– Доктор Сонг, – негромко произнес Корин.

Женщина вздрогнула и обернулась. На её лице отразилось мгновенное удивление, сменившееся профессиональной сосредоточенностью.

– Капитан, благодарю за то, что нашли время, – она жестом пригласила его подойти к дисплею. – Я обнаружила нечто… необычное.

Корин приблизился, внимательно рассматривая вращающиеся молекулы.

– Что именно я должен здесь увидеть, доктор?

Елена коснулась дисплея, и изображение увеличилось, фокусируясь на одной конкретной структуре.

– Это фрагмент образца, полученного с поверхности планеты, которую мы сейчас утилизируем. Посмотрите на эту молекулярную конфигурацию, – она выделила сложную спиральную структуру. – Это не естественное образование.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Корин.

– Такая молекулярная структура не могла сформироваться естественным путем. Это результат целенаправленного биоинженерного вмешательства. Высокотехнологичного вмешательства.

Корин напрягся:

– Вы предполагаете, что на планете существовала разумная жизнь?

– Существовала – точное слово, – кивнула Сонг. – Согласно всем сканированиям, планета мертва уже несколько тысяч лет. Но эти молекулярные структуры… они не разрушаются. Они законсервированы каким-то неизвестным нам способом.

– Законсервированы? – Корин пристально посмотрел на ученого. – С какой целью?

Елена пожала плечами:

– Это сложно сказать без дополнительных исследований. Возможно, это была форма хранения информации, или часть каких-то биотехнологий. В любом случае, это свидетельствует о том, что цивилизация, создавшая эти структуры, обладала технологиями, во многом превосходящими наши.

Корин молча смотрел на вращающиеся молекулы. Новость не была особенно шокирующей – за годы работы они не раз находили свидетельства существования древних цивилизаций на утилизируемых планетах. Все они были давно мертвы, их звезды потухли или начали умирать миллионы лет назад. Таков был естественный порядок вещей в этой стареющей галактике.

– И что именно вы хотите предпринять, доктор Сонг? – наконец спросил он.

– Мне нужен доступ к дополнительным ресурсам для исследований, – прямо ответила Елена. – И увеличение квоты на сохранение образцов перед утилизацией.

Вот оно что. Корин мысленно вздохнул. Очередной конфликт между научными интересами и производственной необходимостью.

– Вы знаете протокол, доктор. Все научные исследования должны укладываться в установленные временные рамки и не препятствовать основной миссии.

– Я понимаю, капитан, – в голосе Сонг появились нотки разочарования. – Но мы можем упускать важные знания, которые помогли бы человечеству. Возможно, эти древние цивилизации нашли способы замедлить галактическую энтропию или…

– Или они вымерли, несмотря на все свои великие технологии, – резко прервал её Корин. – Как и десятки других цивилизаций, следы которых мы находили. Как и человечество вымрет, если мы не обеспечим его необходимыми ресурсами.

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Затем Корин смягчил тон:

– Я дам вам дополнительные восемь часов на сбор и анализ образцов перед завершением текущей операции. И одобрю увеличение квоты на сохранение образцов на десять процентов. Но только на эту операцию.

Лицо Елены просветлело:

– Спасибо, капитан. Это даст нам возможность…

Коммуникатор на запястье Корина издал сигнал. Он поднял руку, прерывая разговор:

– Корин слушает.

– Капитан, это Рамирес, – раздался четкий женский голос. – У нас проблема в грузовом секторе G-7. Конфликт между техническим персоналом и командой Кляйна.

– Что за конфликт? – нахмурился Корин.

– Ресурсный, сэр. Кляйн требует дополнительные материалы для модернизации деконструкторов. Главный инженер грузового сектора отказывается выделить их без прямого приказа.

– Буду через десять минут, – ответил Корин и отключил связь.

Он посмотрел на Елену Сонг:

– Помните о временных ограничениях, доктор. И подготовьте полный отчет о ваших находках к завтрашнему совещанию.

– Конечно, капитан, – кивнула Елена. – И… спасибо за понимание.

Корин сдержанно кивнул и направился к выходу из лаборатории. Уже в коридоре он вызвал корабельный ИИ:

– XJ-9, проложи кратчайший маршрут до грузового сектора G-7.

– Маршрут проложен, капитан, – отозвался мелодичный голос. – Рекомендую использовать служебный лифт J-12, это сократит время в пути на три минуты.

– Что там происходит? Дай мне контекст конфликта.

– Инженер Вернер Кляйн запросил дополнительные пятнадцать тонн титановых сплавов и восемь контейнеров редкоземельных элементов для модификации деконструкторов серии МК-7. Согласно его расчетам, эти модификации увеличат эффективность на двадцать два процента. Главный инженер грузового сектора Алексей Петров отказал в выдаче материалов, ссылаясь на то, что запрос превышает выделенную квоту и не был предварительно согласован с ресурсным комитетом.

Корин скрипнул зубами. Еще один конфликт из-за ресурсов. Они становились все чаще по мере того, как кризис в человеческих колониях усугублялся. Каждая тонна материалов была на строгом учете. Каждое решение о распределении становилось потенциальным источником напряженности.

Через несколько минут капитан уже входил в грузовой сектор G-7 – огромное помещение, заполненное контейнерами и автоматизированными погрузчиками. В центре зала находились две группы людей, явно противостоящие друг другу.

С одной стороны стоял Вернер Кляйн – высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти с растрепанными светлыми волосами и холодными голубыми глазами. Его белый лабораторный халат был покрыт пятнами машинного масла и каких-то химических реагентов. За ним выстроились несколько человек в таких же испачканных халатах – его инженерная команда.

Напротив находился грузовой персонал во главе с коренастым Алексеем Петровым, чья темная униформа с золотыми нашивками резко контрастировала с белыми халатами инженеров.

Между двумя группами стояла Диана Рамирес – первый помощник капитана, невысокая смуглая женщина с короткими черными волосами и выправкой профессионального военного. Её присутствие явно удерживало конфликт от эскалации.

– Капитан на палубе! – четко произнесла Диана, заметив Корина.

Все присутствующие моментально выпрямились и повернулись к нему.

– Докладывайте, – холодно произнес Корин, переводя взгляд с Кляйна на Петрова.

– Капитан, – начал Вернер, шагнув вперед. – Я запросил материалы для критически важных модификаций деконструкторов. Модификаций, которые значительно увеличат нашу производительность. Но сталкиваюсь с бюрократическими препонами и мелочным администрированием.

– Это не бюрократия, а протокол, – огрызнулся Петров. – Каждая тонна материалов учтена и распределена согласно приоритетам миссии. Нельзя просто так взять и выдать пятнадцать тонн титановых сплавов по первому требованию!

– Мои модификации принесут корпорации в десятки раз больше ресурсов, чем я запрашиваю! – повысил голос Кляйн.

– Достаточно, – тихо, но твердо произнес Корин, и обе стороны немедленно замолчали. – Кляйн, объясните конкретно, что вы намерены модифицировать и какой результат это даст.

Вернер тут же переключился в режим технического объяснения:

– Я разработал новую конфигурацию молекулярных деструкторов, которая увеличивает скорость дезинтеграции на двадцать два процента без потери точности сортировки элементов. Это достигается за счет рекалибровки фокусирующих элементов и добавления вторичного контура стабилизации. Для этого требуются дополнительные материалы, не предусмотренные стандартной квотой.

– И вы уверены в результатах? – спросил Корин, внимательно глядя на инженера.

– Абсолютно, – без тени сомнения ответил Кляйн. – Я провел все необходимые симуляции. Результаты верифицированы трижды.

Корин перевел взгляд на Петрова:

– В чем конкретно проблема с выделением запрашиваемых материалов?

– Протокол требует согласования любого нестандартного запроса с ресурсным комитетом, – упрямо ответил Петров. – К тому же, эти материалы уже распределены согласно графику поставок для колоний. Если мы используем их здесь, это создаст дефицит.

– При увеличении производительности на двадцать два процента мы компенсируем этот временный дефицит в течение следующих трех операций, – вмешалась Диана Рамирес. – Я проанализировала расчеты Кляйна, они корректны.

Корин на мгновение задумался. Формально Петров был прав – протокол есть протокол. Но если модификации Кляйна действительно дадут такой прирост эффективности…

– Выделите запрашиваемые материалы, – наконец сказал он, обращаясь к Петрову. – Я беру ответственность на себя и лично уведомлю ресурсный комитет.

– Но капитан… – начал было Петров.

– Это приказ, – отрезал Корин. – Кляйн, у вас будет шестнадцать часов на завершение модификаций до начала следующей операции. Если результаты не соответствуют вашим прогнозам, последствия будут серьезными.

– Я не подведу, капитан, – с уверенной полуулыбкой ответил Вернер.

– Диана, проследите за процессом и подготовьте отчет для комитета, – Корин повернулся к своему первому помощнику. – И включите этот инцидент в повестку предстоящего совещания.

– Есть, сэр, – четко ответила Рамирес.

Когда капитан уже направлялся к выходу, Кляйн окликнул его:

– Капитан, слышал, наша следующая цель – Проксима Центавра IX?

Корин остановился и обернулся:

– Информация о будущих миссиях не подлежит обсуждению до официального брифинга, инженер Кляйн.

Вернер слегка пожал плечами:

– Просто хотел сказать, что мои модификации будут особенно эффективны для планет с высокой плотностью коры. Такие часто встречаются в старых системах, подобных Проксиме.

Капитан внимательно посмотрел на главного инженера. Кляйн был гением в своей области, но иногда его самоуверенность и пренебрежение протоколами создавали проблемы.

– Завтра в 08:00 общий брифинг для старшего командного состава, – сухо ответил Корин. – Там обсудим все детали предстоящей миссии.

Выйдя из грузового отсека, он направился к ближайшему лифту. Ресурсные конфликты становились все острее. Все чаще требовалось его личное вмешательство для разрешения ситуаций, которые раньше решались на уровне отделов.

Корин знал, что корабль – это миниатюрная модель всего человеческого общества. И то напряжение, которое нарастало на "Левиафане", было лишь отражением глобального кризиса, охватившего колонии.

Ресурсов не хватало всем. Каждая крупица материи, каждый грамм редких элементов был на счету. Именно поэтому существовала программа утилизации. Именно поэтому они превращали мертвые миры в сырье для выживания человечества.

Но иногда Корин задумывался – как долго они смогут продолжать? Сколько еще мертвых планет им предстоит разобрать на атомы, прежде чем галактическая энтропия поставит окончательную точку в истории человеческой цивилизации?

И существует ли вообще решение этой фундаментальной проблемы?

Совещание старшего командного состава началось ровно в 08:00 по корабельному времени. Конференц-зал командного сектора был заполнен двумя десятками людей – главы всех основных отделов "Левиафана".

Корин сидел во главе длинного стола из черного композитного материала. По правую руку от него расположился директор Штерн, по левую – Диана Рамирес. Далее размещались остальные: Вернер Кляйн, Елена Сонг, корабельный психолог Арих Н'Дамба – высокий чернокожий мужчина с безупречной осанкой и внимательным взглядом, главный навигатор Михаил Лобанов, руководитель службы безопасности Джеймс Кортес и другие.