Перворожденный

– Я обручена, – сказала Катрина, сняла перчатку и продемонстрировала подаренное Джошуа кольцо.

– Прелестное, – похвалила со знанием дела принцесса. – И как я не обратила на него внимание вчера за ужином?

Потому что прошлым вечером Катрина в очередной раз забыла его надеть. Жених постоянно расстраивался из-за ее нелюбви к украшениям, и она носила кольцо из уважения к нему. К сожалению, только когда не забывала достать из шкатулки, прежде чем выйдет из дома.

– Свадьба уже назначена?

– Как только я вернусь домой.

– Это прекрасно, – поддержала Эрика. – Помню свою помолвку. – Какую, интересно, из двух? – Ожидание свадьбы было утомительным.

Будь воля Катрины, она отложила бы свадьбу еще на несколько лет. Но это было бы неправильно и непорядочно.

– Я тоже не могу дождаться этого дня, – заверила она, улыбаясь как можно шире.

Глава 8

Стук каблуков по каменным ступеням гулко отражался от стен. Она шла решительно, выпрямив спину и гордо приподняв подбородок. Нэйтан сказал не приходить, пока не будет готова. Что ж, Катрина слишком много думала за последние сутки, и главное, к чему пришла, – она больше не будет сбегать, как испуганная девчонка. Король дал ей задание, и она выполнит его, во что бы то ни стало.

Нэйтан сидел на постели, одна нога опущена вниз, вторая, согнутая в колене, на койке, а на ней, на бедре, удобно устроена книга. Плащ на груди все так же плотно запахнут, зато полы свисают до самого пола с обеих сторон от его тела, открывая взору узкие темные брюки из плотной ткани и высокие сапоги.

Наличие плаща на арестованном в промозглом подземелье не было бы удивительным, если бы Катрина не видела его в нем на выступлениях короля и в теплое время года.

Почему всегда в плаще? Что под ним прячет? Спросить напрямую она пока не решалась.

– Леди Морено, – поприветствовал Нэйтан, однако откладывать книгу не спешил, – чем обязан?

– Я пришла закончить начатое.

Уголок тонких губ дернулся, но узник так и не улыбнулся, остался предельно серьезен.

– Мы либо играем по моим правилам, либо вы уезжаете восвояси.

Катрина выдержала его тяжелый взгляд.

– Я пришла сюда не играть, а работать, – возразила. На этот раз сбегать она не собиралась.

Нэйтан еще несколько секунд бессовестно рассматривал ее, потом хмыкнул, сделав для себя какие-то выводы, захлопнул книгу и встал.

– Тогда давай руки, и приступим. – Шагнул к решетке.

Катрина с трудом поборола желание отступить. Покачала головой.

– Давай сначала поговорим, – попыталась произнести мягко, не настаивая, но и не умоляя.

В глазах Нэйтана появилась заинтересованность. Неужели ей удалось его удивить?

– О чем?

– О тебе. – Не отвела взгляд. – Что было после того избиения? Не хочу увидеть событие, произошедшее через пару лет. Хочу знать, что произошло тогда.

Узник покачал головой.

– Ничего не произошло. Я никого не убил, меня не убили. Ничего не изменилось. Я пролежал трое суток без движения, на четвертые поднялся, через неделю пришел к Карлосу и нагло соврал ему, что было слишком много дел в деревне, и я не мог вырваться.

– А он?

Пожал плечами.

– Поверил. Я никогда ему до этого не врал. У него не было повода мне не доверять.

– Или сделал вид, что поверил, – в свою очередь предположила Катрина.

– Или сделал вид, – эхом повторил Нэйтан, соглашаясь.

– Неделя, – продолжала она, – почему так долго? Почему ты не исцелился?

Склонил голову набок, рассматривая ее, изучая.

– А ты бы вылечила себя?

– Я не могу лечить.

Почему-то до этого момента отсутствие дара целительства не печалило, а сейчас признание ощущалось, будто она объявила себя ущербной.

– А я могу. – Нэйтан или не заметил ее смущения, или предпочел не заострять на нем внимание. – Себя, других – кого угодно, если сердце еще бьется, а проблема не ментального характера.

– Тогда?..

– Лечить самого себя больно. Нужна большая концентрация. Сейчас я, пожалуй, смогу прирастить себе оторванную руку. – Катрина широко распахнула глаза, о подобном она никогда не слышала. – Я умею терпеть боль, а тогда не умел. Мне было двенадцать, я многого не умел и боялся.

– Понятно, – пробормотала она.

– Еще вопросы имеются? – приглашающая улыбка.

Вопросы у Катрины были, вернее, всего один, но она уже задала его королю и получила однозначный ответ.

– Говори прямо, – предложил Нэйтан, видя ее сомнения.

И она сказала:

– Я спрашивала его величество о побоище в Элее.

Сказала и замерла, ожидая реакции. Лицо собеседника осталось абсолютно бесстрастным, но Катрина была готова поклясться, что его глаза потемнели.

– Побоище? – переспросил он. – Это так называют?

– Так написано в Хрониках, – поспешила внести ясность, пока Нэйтан не решил, что это она дала тем событиям такое название.

– Надо же. – Он поморщился. – Не читал. – И снова заинтересовался: – Так что он сказал?

– Сказал, что происшествие нельзя судить однозначно.

– Эрик – дипломат, – хмыкнув, оценил Нэйтан слова короля, – всегда умеет ввернуть красивое словцо.

– Так это правда?

Несмотря на подтверждение его величества и на запись в Хрониках, все еще безумно хотелось, чтобы все оказалось ложью.

– Правда, – прямо, без колебаний и раздумий. Катрина закусила нижнюю губу. – О чем задумалась? – снова с усмешкой.

Не стала лгать:

– О том, как к этому относиться.

– Не суди, – посоветовал Нэйтан и выделил интонацией: – однозначно. Если ты не боишься продолжить, я покажу тебе, как все было.

Хотела ли Катрина это видеть? Точно – нет. Но чувствовала, что знать должна.

– Я не боюсь, – возразила упрямо и протянула к нему руки ладонями вверх. – И я готова продолжать…

– Ты подумал над моим предложением? – спросил Карлос, потягивая холодный чай из своей кружки.

Был летний вечер, сменивший жаркий день приятной прохладой. Они сидели на веранде поместья Дьерти, отдыхая после очередной тренировки, пили чай и разговаривали. Пролетели три года обучения, и Нэйтан настолько привык к своему наставнику, что уже не представлял, как проводить вечер как-то иначе.

– Подумал, – пробурчал он. – Я не могу.

Карлос покачал головой.

– Не упрямься. Я же вижу, что тебе там плохо.

Тут он был прав, дома было несладко, но бросить все, принять предложение лорда признать его своим внебрачным сыном и наследником казалось неправильным.

– Я не могу бросить мать.

– Ты сможешь ее навещать в любое время.

В последние дни наставник все чаще поднимал эту тему, сетовал, что так и не обзавелся детьми, а Нэйтана любит как родного.

Нэйт очень ценил его отношение, но обрубить ниточки, связывающие его с семьей, по-прежнему не решался. Жить в богатом поместье, быть представленным миру как Нэйтан Дьерти, потерянный и недавно обретенный сын уважаемого человека, – все это звучало сказочно, прекрасно. Но не про него. Это было чужое место.

– Карлос, я не могу, – повторил упрямо.

Дьерти вздохнул.

– Вот же упрямый мальчишка.

– Не сердишься?

– Знаешь же, что я не могу на тебя сердиться, – улыбнулся теплой отеческой улыбкой. Во всяком случае, Нэйт считал, что именно так должны улыбаться отцы сыновьям. – Подумай еще раз, – учитель посерьезнел.

– Есть причина для спешки? – Нэйт подобрался в плетеном кресле, в котором до этого сидел, расслабленно вытянув ноги.

Карлос помедлил, будто раздумывая, стоит ли говорить.

– Говори, – попросил Нэйт. – Если есть причина, я должен знать.

– Тобой интересуется Инквизиция.

Нэйт вздрогнул.

– Зачем я им?

– Как мой сын – незачем, – ответил Дьерти, – а как Перворожденный – диковинка, которую нужно как следует изучить и препарировать, если понадобится…

Нэйту стало не по себе от этих слов. Наставник не из тех, кто готов попусту нагнать страха.

– А если я соглашусь?

– Вопрос будет закрыт. Внебрачные дети не редкость. Признаю отцовство, оформим бумаги, и Инквизиция потеряет к тебе интерес.

И к Карлосу заодно. Нэйт во что бы то ни стало не хотел, чтобы у наставника были проблемы из-за него. Этот человек слишком много для него сделал, чтобы ответить черной неблагодарностью.

Нэйт выпрямил спину, расправил плечи.

– Тогда решено, я согласен. Только поговорю с матерью, хорошо?

– Конечно, – Дьерти и не думал возражать.

– Только…

– Что?

– Ты уверен, что после этого Инквизиция от тебя отстанет? Не будет копать дальше?

– Разумеется.

В этот раз Нэйт не поверил. Карлос надеялся, но уверен не был. Хотя, основываясь на том, что Нэйтан уже слышал об Инквизиции, на их счет никогда нельзя было быть уверенным и считать себя в полной безопасности.

– Тогда я пойду.

– Беги, малыш, – махнул рукой Карлос, отпуская.

Какой он уже малыш? Вымахал чуть ли не выше самого Дьерти.

Но возражать не стал, улыбнулся на прощание и переместился к реке, откуда до Заречья было рукой подать.

Катрина глубоко дышала, приходя в себя, но отметила, что вышла значительно легче, чем в прошлый раз.

Нэйтан сам выпустил ее руки до того, как она вырвала бы их и отшатнулась, как это обычно происходило. Вид у него был задумчивым.

– Они не поверили? – спросила Катрина, помня о судьбе Дьерти, рассказанной королем.

Нэйтан поднял глаза, посмотрел на нее.

– Нет, – тихо произнесли его губы, но ей показалось, что это слово громовым раскатом отразилось от стен.

– Мне очень жаль, – искренне сказала Катрина. – Лорд Дьерти был хорошим человеком.

– Мне тоже. Жаль. – Нэйтан и протянул ей раскрытые ладони. – Идешь дальше?

Катрина кивнула.

Их руки соединились.

– О, глядите, наш юродивый идет, – крикнул задира Петро с завалинки, на которой расположились он и несколько парней из его компании.

Задирать Нэйта было их излюбленным развлечением с самого детства. Несколько раз Нэйтан с Петро серьезно дрались, но их всегда растаскивали до того, как определился бы победитель.

В последний год их противостояние усугубило то, что Ларка, девчонка, которая нравилась Петро, стала выказывать знаки внимания Нэйтану. Петро ревновал, бесился и норовил, если не подраться, то задеть за живое словами.

– Что, быстро удовлетворил своего богатого деда, а? Денег-то дал?

Нэйт даже не взглянул в его сторону, только сцепил зубы. Шутка была старой, хотя друзья Петро в голос заржали.

После избиения отца, почти трехлетней давности, все узнали о странной, на их взгляд, дружбе богатого помещика и деревенского мальчишки. Родители пытались его запирать и не пускать к Карлосу, но Нэйт всегда исчезал, и они не могли его найти и остановить. О том, что мальчик научился перемещаться, никому из них известно не было. Как ни странно, родители смирились и приняли то, что Нэйт не перестанет общаться с лордом, но злые языки это остановить не могло.

Давно не смазанная дверь заскрипела. Дома никого не было.

Нэйтан огляделся и направился на поиски матери, по дороге проведя ладонью по ржавым петлям. Ржавчина исчезла, будто и не было.

– Бродит и бродит! – заметил его возвращение Петро. – Сидеть больно?!

На этот раз Нэйтан остановился и посмотрел в его сторону. Просто посмотрел, и пальцем не пошевелил, но Петро что-то почувствовал, не стал нарываться.

– Да ну его, – скомандовал он своим прихвостням, – пошли купаться, что ли!

Нэйт проводил их взглядом. Он мог бы стереть всю компанию в порошок одним движением пальцев, но ему этого больше не хотелось. Хотя в детстве, когда Нэйтан был маленьким и слабым, он бы много отдал за такую возможность.

Нэйт всегда чувствовал себя здесь чужим. Он даже не походил на односельчан внешне: высокий, тонкокостный, а они – приземистые, широкие, плечистые. Они не понимали друг друга. Нэйт не хотел гонять кошек и бить их камнями, ему было не интересно украсть самогон у бабки Алины и пить его прямо из бутылки, передавая по кругу, не находил ничего веселого в том, чтобы стащить у Ларки платье, пока она купается, и заставить бежать до деревни, прикрываясь листьями лопуха.

Чужой…

Мать нашлась у соседки через три дома. Женщины сидели на крыльце, болтали и вязали на спицах.

С тех пор, как Карлос научил его ставить ментальные блоки, Нэйт немедленно заблокировал мысли и чувства матери. Личное должно оставаться личным, он не имел права читать ее, как раскрытую книгу.

Сейчас, собираясь попрощаться, Нэйт впервые за эти годы убрал блок.

Женщины, как по команде, подняли голову, услышав, что кто-то идет.

«Выродок», – пришла отчетливая, полная отвращения мысль соседки.

«Когда же ты уже не вернешься и дашь мне дышать спокойно?!» – ударили плетью мысли матери.

Нэйт резко остановился. Встал посреди дороги, не дойдя несколько шагов до крыльца.

Мать, как и всегда, смотрела на него с грустной улыбкой, а в это время перед ее глазами проносилось, сколько боли и лишений она перенесла с тех пор, как он появился на свет.

– Ты что-то хотел? – спросила она.

– Н-нет, – Нэйт покачал головой, возвращая блок на место. – Извини.

Женщины недоуменно переглянулись, а он пошел прочь.

Катрина дрожала.

Как могла мать так подумать? Мать?!

– Ты сама вышла, – похвалил Нэйтан, все еще сжимая ее ставшие ледяными пальцы. – Делаешь успехи.

– Я случайно, – призналась Катрина. Ей стало так тошно, что она просто рванулась из воспоминания и сама не знала, как вновь вернулась в реальность.

– Еще? – прищурился Нэйтан, заглядывая ей в глаза.

– Да, – тихо сорвалось с ее губ.

– Как скажешь…

Нэйт не взял с собой ничего, не смог заставить себя вернуться в дом. Карлос обещал, что обеспечит его всем необходимым. Что ж, кажется, пришла пора принять его щедрое предложение.

Он не пошел к Дьерти немедленно, не хотел жаловаться и вызывать жалость. Хотел успокоиться и привести мысли в порядок, чтобы вернуться к наставнику бодрым и готовым продолжить обучение.

Ночи стояли теплыми, и Нэйтан переночевал у реки прямо под открытым небом. Больше думал, чем спал. А утром поднялся и побрел в сторону поместья. Пешком, без перемещений. Ему казалось, что торопиться некуда.

Оказалось, что торопиться и вправду больше некуда. Дым он увидел еще издали. Горела пристройка. Нэйт так растерялся, что не переместился, а побежал.

Ворота были распахнуты настежь. Собаки, великолепные и безумно любимые Карлосом охотничьи псы, лежали прямо во дворе. Вспоротые брюхи, искаженные предсмертными судорогами пасти.

Сердце Нэйтана готово было выскочить из груди, он рванулся к дому и замер перед дверями. Красной краской на них был нарисован перевернутый основанием вверх треугольник – знак Инквизиции.

Ночевал у реки.

Упивался жалостью к себе.

Не успел.

Нэйтан рванул на себя тяжелую дверь, наплевав на красный знак. Ворвался внутрь.

– Нэйт! – бросилась к нему служанка из глубины дома. На ее лице красовался огромный кровоподтек, – Нэйт! – Невысокая женщина, тысячу раз накрывавшая ему на стол и тепло улыбающаяся в ответ на его благодарность, повисла у него на шее, зарыдав в голос.

– Где он? – произнес Нэйтан онемевшими губами.

– В… в… гостиной, – выдавила женщина.

Нэйтан аккуратно снял с себя ее руки и мягко отстранил. Пошел в указанном направлении.

Вещи разбросаны, мебель опрокинута. Содержимое ящиков и шкафов вывернуто на пол. Красный перевернутый треугольник на внутренней двери, на стене. Лужа пролитой краски на бежевом ковре.

Карлос лежал в гостиной, как и сказала Берта. Навзничь. Прямо на столе. Неестественно вывернутая сломанная шея, распухшие посиневшие пальцы, кровавая дорожка из уголка рта, а на руках – массивные браслеты из темного металла с вкраплениями голубых камней. Нэйтан никогда не видел антимагических браслетов, кроме как на картинках, но узнал их сразу.

– Они искали тебя, – всхлипнула за спиной Берта. – Господин не сказал.

Нэйтан так и стоял посреди комнаты перед телом наставника, чувствуя себя опустошенным, выпитым.

– Что они говорили? – спросил, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от мертвеца на столе.

– О каком-то крестьянине. Доносе, – служанка опять зарыдала. – Я спряталась, испугалась. Они меня почуяли, но не стали тратить время.

– Доносе, значит, – пробормотал Нэйт. – Где остальные слуги?

– Разбежались.

– Понятно. – Наконец обернулся. – Ты тоже – беги.

Что-то было в его лице такое, что женщина побледнела еще больше и отшатнулась.

– Погоди, – окликнул ее Нэйтан, шагнул к ней, протянул руку. Берта испуганно вжала голову в плечи. – А теперь беги, – отпустил, исцелив лицо. – Прощай.

Просить дважды не пришлось, женщина кинулась прочь, будто ее ошпарили.

Оставшись в одиночестве, Нэйтан рухнул на колени и сидел так, смотря перед собой до рези в сухих глазах до тех пор, пока не нашел в себе силы подняться.

Первым делом снял с мертвого тела браслеты и отбросил в сторону.

Сложил изувеченные руки наставника на груди, как положено на похоронах.

Обошел весь дом, методично осматривая каждое помещение, пока не убедился, что никого из штата прислуги не осталось.

Затем направился в конюшню и выпустил лошадей.

И только после этого взмахнул рукой, едва тлеющий огонь с пристройки разросся выше крыши и, словно голодный хищник, с жадностью перекинулся на основной дом.

– Хватит на сегодня.

Ее выбросило из его сознания, как пробку из бутылки. Катрина часто моргала, силясь прийти в себя. А потом почувствовала, что у нее мокрые щеки.

– Почему хватит? – Смахнула слезы ладонью.

– Потому что уже вечер, – спокойно ответил Нэйтан. Его лицо ничего не выражало. – Там и в реальности время воспринимается по-разному. На сегодня хватит.

У нее не было сил ни спорить, ни настаивать. Хотелось сказать что-то утешительное, но холодный взгляд остановил ее прежде, чем она успела ляпнуть лишнего.

Нэйтан не просил жалости, не ждал ее, не терпел.

Он просто показывал.

– До завтра, – попрощалась Катрина.

– До завтра, леди Морено.

Глава 9

Наутро Катрина передала со служанкой записку его величеству, что плохо себя чувствует и вынуждена позавтракать в своих покоях. Просила нижайше простить и обещала наверстать упущенное на следующий день.

Она понимала, что не явиться с докладом к королю, да еще и сказаться больной – неслыханная наглость, но не смогла собраться с духом, чтобы пересказать, что увидела прошлым вечером. Успокоила себя лишь тем, что между смертью Карлоса Дьерти и заговором против Эрика Первого прошло почти двадцать лет.

А после завтрака в тишине и одиночестве ей доставили письмо. Катрина ожидала увидеть очередное послание от Джошуа, но писал отец.

Она взволнованно распечатала конверт. В последние годы Катрина общалась с родителями нечасто, часто отсутствуя дома. О поездке дочери в столицу они узнали лишь потому, что отъезд совпал с ее днем рождения. Должно было случиться нечто важное, если отец решил написать ей.

Но волновалась Катрина зря, ни с кем ничего страшного не произошло: никто не заболел и не нуждался в ее помощи. Оказалось, отец всего лишь решил письменно выразить ей недовольство тем, что свадьба откладывалась.

«Я настоятельно рекомендую тебе закончить дела как можно скорее. Мы с твоей матерью уже устали отвечать на вопросы друзей и соседей, почему наша дочь в таком возрасте до сих пор не замужем…»

Дальше Катрина читала через строчку. О чести семьи, о дочернем долге и ответственности перед семьей.

Неужели, родители надеялись, что она немедленно вернется домой, стоит ей напомнить о долге?

В любом случае, закончить дело быстрее Катрина не могла, потому что в данный момент от нее ничего не зависело.

Пришлось писать ответ, тщательно взвешивая каждое слово, чтобы он сквозил признательностью за беспокойство, а не раздражением, которое Катрина в данный момент испытывала. Возилась долго, выкинула четыре версии ответного письма, пока не получилось нечто короткое, вежливое и благодарное.

В итоге отправилась к Нэйтану гораздо позже, чем собиралась. Торопилась, спускалась по ступеням почти бегом. Почему-то ей было важно, чтобы он не подумал, что она специально тянет время и не приходит из-за последнего показанного ей воспоминания.

Ничего подобного! Катрина решила идти до конца, и теперь не собиралась отступать, даже несмотря на недовольство жениха и нравоучения родителей.

– Завтрак с Эриком затянулся? – поинтересовался Нэйтан вместо приветствия.

Он читал в той же позе, что и вчера, но быстро отложил книгу и встал. Значит, ждал и заметил опоздание.

– Я не завтракала с его величеством.

Ей удалось его удивить. Бровь иронически изогнулась.

– Эрик портит тебе аппетит?

У Катрины дар речи пропал от такой наглости. Она хотела ответить нечто искрометное и уничижительное, напомнить, что они говорят о короле, но идеальный ответ не спешил приходить в голову, а пауза затягивалась.

– Давай продолжим, пожалуйста, – попросила она, сделав вид, что все в порядке.

Катрина ожидала, что Нэйтан вновь скажет нечто язвительное, а потом подаст ей руки, но ошиблась.

– Не избегай завтраков с Эриком, если он тебя пригласил, – вдруг очень серьезно произнес узник. – Отвечай правду на все вопросы о своих визитах сюда. Будешь бегать от него, заподозрит в пособничестве, и займешь соседнюю камеру.

Стыдно признаться, о таком развитии событий, отказываясь от завтрака, Катрина даже не подумала.

– С чего вдруг такая забота? – спросила резко.

На губы Нэйтана тут же вернулась усмешка.

– Люблю одиночество. Соседка мне не нужна.

Такой сосед Катрине и в страшном сне не приснился бы.

– Продолжим? – на этот раз предложил Нэйтан, удовлетворившись тем, что она приняла его предостережение всерьез.

– Продолжим, – с готовностью согласилась Катрина. – Только ответь мне, пожалуйста, на один вопрос.

Нэйтан не выразил ни удивления, ни заинтересованности.

– Говори, – разрешил равнодушно.

Катрина замешкалась.

– Это не самый приятный вопрос, – призналась она.

Нэйтан хмыкнул.

– Полагаешь, вопрос про «побоище», – выделил ядовитой интонацией слово, которым событие назвали в Хрониках, – в Элее был приятным? – Катрина не успела ответить, а он уже торопил: – Задавай любой, не имеет значения.

– Как вышло так, что Инквизиция убила лорда Дьерти? – выпалила она, больше не пытаясь смягчить формулировку. – В его доме, даже не вызвав на допрос? Но если и так, то зачем убивать?

Катрина ожидала любой реакции на свои слова: от презрения в ледяных глазах до вспышки ярости. Но Нэйтан по-прежнему прямо смотрел на нее, ничуть не изменившись в лице.

Только спросил:

– Правда, не понимаешь?

Катрина покачала головой.

Она работала в Инквизиции, видела, как там все устроено. Да, случалось, что карали невиновных, но то, что юный Нэйт увидел в доме Дьерти, не было ни порицаемым, но допустимым превышением полномочий, ни неверным приговором, это было убийство – преступление!

– Тогда я тоже не знал и не мог понять, – признался Нэйтан. – Но все оказалось очень просто. – Катрина поджала губы, внимательно слушая, подалась к решетке. – Они явились к Карлосу, вежливо постучали в дверь, попросили выделить им немного времени на разговор. Он сам их впустил. Мог бежать, мог напасть, но Карлос их впустил, потому что не ожидал подобного исхода. Инквизиция, – он скривился, произнося это слово, будто самое страшное ругательство, – знаешь ли, относится к богатым и бедным совершенно по-разному. На спокойствие сильных и родовитых магов они покушаются редко, а если и появляются на их пороге, то чаще всего с ними можно договориться и откупиться. Портить отношения с древним и могущественным родом инквизиторы не хотят. Поэтому-то Дьерти впустил их и даже сам согласился надеть антимагические браслеты – обычная практика при допросе, ты должна знать. Соглашаешься на наручники и обещаешь содействие, а они взамен гарантируют безопасность. – Катрина кивнула, так и было. – Карлос был уверен, что на открытый конфликт с ним они не пойдут, вот и не стал пытаться бежать. Беда оказалась в том, что сильного менталиста они с собой не привели, Дьерти умел ставить блоки без использования магии, и инквизиторы не смогли от него ничего добиться. Пытаться пробить блок, а тем более взламывать, было некому. И один из инквизиторов предложил «прекрасную» идею – пытать по старинке. Остальные одобрили. Но и пытки ничего не дали, оставив инквизиторов ни с чем. А что бы, по-твоему, произошло, оставь они Карлоса в живых?

– Он написал бы жалобу королю о нарушении его прав, – немедленно ответила Катрина. Во всяком случае, она бы поступила именно так.

– Правильно, – Нэйтан блеснул белозубой улыбкой, напомнив ей хищную рыбу. – Так бы Карлос и сделал. А мертвые жалоб не подают, ничего сказать в свое оправдание не смогут, поэтому их можно обвинить во всех грехах, какие только придут на ум. Например, в измене короне. Инквизиторы сперва заигрались, а затем испугались и стали заметать следы. Из преступников превратились в героев – спасли мир от злодея.