Не разбивай моё сердце

На выстроенной высокой сцене о чем-то вещает мэр. Речь, написанная кем-то, заученная и довольно пресная.

– Ну все ясно. Идем к светлому будущему на наших же плечах, – вольно переводит Анж.

В ее руке аппетитный бургер. Подруга проглатывает его, не жуя.

А у меня при взгляде на Базара пропадает аппетит. И не потому, что он в этом дорогом костюме выглядит, как откормленная свинья. Ненароком вспоминаю тот вечер недельной давности.

Кровь, выстрелы, смех. Борзовы…

Я не видела Яна это время и начала думать, что мне все приснилось. У института никто не встречает, у подъезда не стережет. Тихо.

– Ты свой не будешь доедать? – косится на мой откусанный бургер.

– Хочешь? Я лучше пойду куплю воды.

Никакой воды, конечно, покупать не собираюсь. Она здесь бешеных денег стоит.

Отхожу от Анж на край площади и даю себе передышку от вечной толкучки.

Смеркается, и в честь Дня города запланирован салют. Еще больше народа стекается, чтобы посмотреть.

– Прокатимся? – слышу над головой. Слева и справа зажимают.

Можно было бы позвать на помощь, крикнуть, но я онемела от страха. Остается мотать головой.

Телефон вибрирует в заднем кармане, но я не в силах его достать.

Передо мной возникает тот рыжий, чьи волосы сейчас кажутся языками пламени. А сам он исчадием ада с характерной бледностью и худосочностью. Его тонкие губы изогнуты в злорадном оскале.

– Сама пойдешь? Или помочь? – чужаки смеются и переглядываются.

Рука одного хватает меня за предплечье выше локтя и ведет в сторону, на соседнюю улицу, где совсем-совсем темно и пустынно. Все сейчас либо дома, либо на площади. Помощи ждать неоткуда.

Цепляюсь за что-то ногой, чуть не падаю. Едва иду. Напугана до предела.

– Ну и куда чешешь? Машина на параллельной улице, – один из парней останавливается.

– На той ментовка, идиот! – отвечает рыжий.

Молчу.

Ментовка, про которую они говорят, на ремонте какую неделю. Дедушка ходил писать заявление на нашего соседа сверху за постоянные дебоши, но… Куда переехали наши бравые ребята, так и не удалось выяснить.

А вот Борзовы наверняка в курсе.

– Боишься, что ль? – противный смех. Глумление, от которого сморщиваюсь в точку.

– Ага, его однажды так отметелили, вот и обходит за километр, – гогочет второй парень.

– Заткнулись, а!

Рыжий впадает в бешенство.

Не знаю, на руку мне это или нет, но обо мне будто ненадолго забыли.

Несмотря на то, что город они вроде неплохо выучили, о многом все-таки не знают. Это тоже плюс в моем положении.

Делаю вдох и медленный выдох. Ошибка или нет, но я вырываюсь из лап парня, что в процессе их перепалки чуть ослабил хватку, и срываюсь с места, будто сдаю важный в своей жизни экзамен по бегу на короткую дистанцию.

Кромешная тьма сейчас и друг, и враг. Я окутана чернотой. Или вовсе ослепла.

В кармане нащупываю телефон, который то и дело вибрирует. Глаза режет от яркого экрана.

Анж. Дедушка. Снова Анж. Но не им же звонить и молить о помощи.

Бегу, не разбирая дороги. Параллельно пытаюсь набрать… Яна. Эта дикая мысль пришла внезапно. Он – причина моих проблем.

Но «Номер не зарегистрирован».

Из-за плохого освещения не вполне разбираю, куда иду. Просто прямо. Ногой попадаю в выбоину на тротуаре. Там привычно лужа.

– Блин! – трясу ногой. Старый кед промок.

Бегу и хлюпаю.

Сердце готово вылететь из тела от страха. После постоянной слежки Борзова и расползающихся слухов по городу по поводу приезда неких «московских» каждый шорох вгоняет в неконтролируемую дрожь. Это неудивительно.

Направо вдоль тротуара, затем налево в проулок.

Сзади шаги. Вокруг, со всех сторон. Это реальность или игра воображения?

– Она здесь! – слышу отдаленно.

Нет, реальность. Самая что ни на есть настоящая, пугающая реальность.

Шорох, шорох… Бег, голоса. Мне душно.

Вижу закуток, спешу туда. Есть шанс, что можно укрыться. Улица освещена скудно.

Захожу, прикрываю глаза. Зажмуриваюсь. Считаю про себя. Даже руки не поднимаю, чтобы смахнуть слезы. Хочу врасти в старую, облупленную стену с граффити.

– Попалась, – слышу прямо над ухом.

Меня хватают за волосы. Жестко и бесцеремонно. Готова взвыть от боли. Неизвестный мне парень натянул скальп, решив содрать с меня его вживую.

– Отпустите! – кричу. Надрываюсь. В груди застревают крики отчаяния.

Меня могут убить. После моего побега так точно.

– Шлюха Борзова! – еще один незнакомый голос. Грубый, низкий, неприятный.

Он не принадлежит никому из той тройки. Новый.

Задыхаюсь. Открываю глаза, снова закрываю. Я плохо вижу, вся картинка расплывается. Всплески красные, черные, синие… Кто-то в белых штанах. Совсем без ума. Кто ж в такую погоду надевает светлое?

– Ничего, теперь и на нас поработает…

Смех. Тошнотворный и неприятный. Заставила бы заткнуться, если бы это было в моей власти.

Меня волокут то за волосы, то за одежду. Вырываюсь, пробую не разреветься от страха.

Ян предупреждал, что сейчас неспокойно в городе. Долбаные московские… Что им здесь понадобилось? И где вообще Борзов? Разве не он говорил, что удавит любого парня, кто окажется рядом со мной?

– Прыткая какая… Реально думала, удастся сбежать?

Оказываюсь в машине, где пахнет едой. Живот превращается в камень, по горлу катится тошнотворный спазм и выбрасывает горечь на язык.

Окна затонированы. Впереди рыжий, по бокам со мной брюнет и еще один незнакомый.

Их много, московских этих!

– Где твой хахаль? – спрашивает незнакомец.

Грубо берет меня за подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Смачно сдавливает скулы.

– Молчишь? Сейчас разговоришься…

Мы едем около получаса. Я глядела только перед собой, заламывая пальцы. За грудиной полыхало огнем от состояния беспомощности.

Когда меня привезли на уже знакомое место у завода, ночь накрыла город. Ветра не было. Тишина сжимает барабанные перепонки до протяжного, скрипучего гула.

– Рассказывай все, что ты знаешь о своем ебаре!

Толчок. Приземляюсь на колени. А сегодня, как назло, надела юбку. Кожа разодрана.

– Почему он так вцепился в это место, когда ему предлагают бешеные бабки?

Продать это место? Еще и чужакам? Я бы в жизни не согласилась. Может, Борзов не такой уж плохой?

Удар по лицу. Хлесткий, жгучий. Перед глазами расплываются красные круги.

Нет. Он ужасный. Самый плохой из всех настоящих и выдуманных злодеев, раз позволил этому случиться.

Еще удар. Будто деревянной доской раскрошили череп. На этот раз, поднявшись, больше не падаю. Смотрю в глаза парню и сжигаю его на костре своим взглядом и превращаю в уголь.

Боюсь, но не хочу, чтобы кто-то видел мой страх.

– Что тебе известно об этом месте? Об этом городе?

– Борзовы собираются продать кому-то другому завод?

– Они хотят восстановить и получить грант? Стать еще более богатыми и, сука, взять под контроль больше городов?

Смотрю храбро, как дура. Никому моя смелость и гордость не нужна. И хочется разрыдаться.

– Давай по-другому попробуем? – со спины раздается голос рыжего.

Переступая по сантиметрам, оборачиваюсь.

Наглая, мерзкая улыбка. Во рту появляется вкус земли, гари и рвоты, когда я смотрю на то, как парень медленно шагает и останавливается рядом. Смотрит на губы и грудь. Мечтаю исчезнуть.

Рыжий сжимает мою шею так, что я перестаю дышать, и целует. Парни вокруг нас аплодируют и ржут.

А меня вот-вот вывернет наизнанку.

Ублюдки!

Рыжий спускается ниже, всасывает кожу. Запах прогнившего табака застревает в горле.

Сознание гаснет, из последних сил качаю головой, пытаюсь смахнуть костлявую руку рыжего, вытеснить из рецепторов чужой вкус.

– Парни, а девка-то сладкая. М-м-м, – снова целует. Его скользкий язык проникает между моих плотно сомкнутых губ, – как мед!

Глава 11. Лика

Смех. Гогот.

Частые и неприятные мне касания. Чужих следов на мне столько, что хочется содрать с себя не только одежду, но и кожу от макушки до пят.

Мне некуда бежать. Да и поймают же сразу. Их уже четверо, а я одна. Вокруг темнота, пустырь и заброшенные дикие места.

Проклинаю каждого с такой силой, что злость вытесняет органы, сдавливает их всмятку и безропотно царит внутри.

Потом тишина. Зловещая и пугающая до крайности.

Меня отпускают. Или отходят. Не понять.

Остаюсь валяться на пыльной дороге. Грязная, с царапинами и ранами, которые начинают заполняться мелкой дорожной крошкой.

Перед глазами круги и нескончаемая серость.

Удар. За ним еще один. Глухой, болезненный стон и много-много мата. Звуки борьбы то стихают, то разгораются с новой силой. Мои глаза от страха склеились.

Подтягиваю колени к подбородку и обхватываю их руками. Накрыться бы плащом-невидимкой.

– Вставай! – знакомый голос метко разрубает плотный воздух.

Задрав голову, приоткрываю едва опухшие веки. А если это все сон? Но нет. Ян Борзов стоит надо мной и затруднено дышит. Его светлая футболка вся испачкана.

И почему-то думаю, как он это все будет отстирывать? Бандит ее без вопросов выбросит, а на следующий день купит сотню новых таких же.

– Лика, ты меня слышишь? – требовательно спрашивает.

Проморгав, очерчиваю силуэты его братьев: Рафа и Кама. Они тоже все запачканы пылью, грязью и немного кровью.

Облегченно выдыхаю. Тех, других, здесь нет. Возможно, я выпала из реальности в какой-то момент, и надо мной стоят уже другие бандиты. Эти даже роднее.

Господи, если бы только родители слышали мои мысли…

Протягиваю руку, чтобы Ян помог подняться, и я оказываюсь втиснута в его дьявольские плети. Руки, то есть. Тепло, будто бы в безопасности, но это все иллюзия.

– Они увели меня из города силой, – говорю сдавленно, наглотавшись сухой пыли.

– Испугалась? – без тени сочувствия спрашивает. В его объятиях душно.

– Да.

– Дойти сможешь?

– Куда? – уставилась на Яна во все глаза.

Мы не виделись целую неделю, успела позабыть холод его взгляда и стальную непробиваемую броню под названием эмоциональность. Хотя для бандитов это привычно, наверное.

Борзов не отвечает. Он ведет меня вверх по дороге. Холм не то чтобы крутой, но из-за ватности ног, усталости и пережитого стресса силы покидают с каждым шагом.

Совсем перестала думать. Куда меня ведут? Зачем? Что хотят? В конце концов, мне обидно, что по вине Яна я оказалась в центре их разборок, а он, как ни в чем не бывало, появляется рядом и становится свидетелем моего позора.

Поднявшись и обогнув один из старых складов, где уже давно-давно рухнула крыша, оказываемся у заброшенной шиномонтажки. Стены с ржавчиной, бетон с трещинами в нескольких местах, вокруг полно разбросанных старых машин без дверей.

Тревога заполняет меня до конца.

Здание в два этажа, внизу загоны для машин. Подмечаю металлическую лестницу, с которой навернуться можно. И самое удивительное – свет в окне.

– Вперед, – Раф подталкивает в спину.

Все это время разглядывала место, куда меня привели. Внутренне чувствую, что это место много значит для братьев и просто так они никого сюда не приводят. Либо для встречи с близкими, либо для пыток и убийства.

После дуновения холодного ветра покрываюсь мурашками и ежусь. Тело окутывает болезненным ознобом.

– Если ты планируешь запомнить это место до мельчайших деталей, нам придется выколоть тебе глаза, – мрачно произносит Камиль, внезапно появившийся из неоткуда.

Рафаэль достает сигареты из заднего кармана. Звучно ругается, что пачка помялась и промокла. Вытягивает одну и тут же с трудом прикуривает. Пустую пачку бросает Камилю, и тот ее ловко ловит одной рукой. Ведут себя так, словно у их действий нет свидетелей.

– Ты же поняла, что он шутит? – выдыхая никотин, говорит. Его губы в полупрозрачном дыму.

– Все обсудили?! Мы можем уже зайти?! – кричит Ян.

Братья переглядываются и заходят внутрь через загон для машины.

Иду последней, и мысль убежать становится маниакальной. Мне здесь не нравится.

Пока братья поднимаются по лестнице, та скрипит от старости и оттого, что ее механизмы не смазаны.

– Здесь все прочно закреплено, – говорит Ян тихо, но из-за пустоты помещения его слова разносятся громким протяжным эхом.

Постоянное чтение моих мыслей вводит в ступор. Получается, и про мой побег он в курсе, и про сотни вопросов о месте.

На втором этаже дверь. Борзов открывает ее ключом и смело входит. За ним Камиль и Рафаэль. Я вновь замышляю сбежать. Вот же шанс…

– Ты понимаешь, что и десяти метров не пробежишь? – Ян не потрудился выйти и сказать это в глаза.

Подчиняюсь и захожу. С виду все прилично. Холостяцкая берлога, но все дорого, чисто и никакого ржавого металла, старых, вонючих диванов и канистр с маслом.

Я бы сказала, это обычная квартира.

Кухня-гостиная, дверь, ведущая либо в спальню, либо в душевую, открытый гардероб, где узнаю одну из вещей Яна – кожаную куртку. Все вокруг черное и темно-синее. Свет низкий, приглушенный. Интимный, если забыть, где мы находимся и кто меня окружает.

Но, как ни странно, обстановка располагает и расслабляет. Куда лучше заброшенных складов.

Шагаю внутрь увереннее, и братья, снова переглянувшись, улыбаются. Черти.

– Лика, Лика, Лика… – Ян облокачивается на столешницу кухонного гарнитура. Смотрит глубоко в меня.

Что все это значит?

– Нужна ванная? – косится на разодранные колени.

– И аптечка, – говорю, обхватив себя руками.

Еще две недели назад и подумать не могла, что окажусь в логове одного из бандитов нашего города и пойду обрабатывать раны в его ванную комнату.

В просторной ванной провожу не меньше получаса. Ран и содранной кожи оказалось достаточно. Да и выходить не спешила. Уговаривала себя сосредоточиться, сформулировать вопросы, и… Попросить Яна отвезти домой, чтобы больше не появляться в моей жизни.

Бандитские разборки – не мое. Я жить хочу, работать. Когда-нибудь встретить хорошего парня, завести семью, детей… А я загнана между страхом и болью.

Ян в гостиной сидит один. В его руке бокал, где плещется алкоголь. Как только переступаю порог, воздух в небольшом помещении тяжелеет.

Бандит рисует по мне взглядом, и кожа будто бы сморщивается. Тру там, где дотягиваюсь, но лишь сильнее привлекаю его внимание к себе.

– Чем ты занималась все это время? – спрашивает вот так просто.

Хлопаю ресницами и издаю нервный смешок. Только что меня почти изнасиловали, до этого похитили из самого центра города. И вдруг… «чем занималась».

Ян берет со столика сигареты и прикуривает. Жадно, с наслаждением втягивает в себя яд и целенаправленно выпускает струю дыма в меня.

– Спасибо, что спас, – вместо ответа на его вопрос говорю. Меня учили благодарить за хорошие дела. Сейчас, правда, язык горит от такого «спасибо».

– Я тебя не спасал.

Вторая затяжка и половина сигареты мгновенно тлеет, зажатая между двух пальцев. Ян прищуривается, кажется, улыбается. Но у меня в животе собирается обида и отчаяние, капля за каплей.

– Домой шел, а там эти… И ты. Я же предупреждал, Лика. Надо было слушаться.

Холодность, жестокость, бессердечность… Именно это вращается внутри Яна Борзова.

Но ему нравится. Дразнить меня нравится, вгонять в ужас, подталкивать к пропасти.

– Я звонила тебе, – толкаю Яна в его грудь, когда он меньше чем за минуту докуривает сигарету и, поднявшись, подходит ко мне.

Но Борзов – скала. Толстая, непоколебимая.

Моя злость на него объемом с вселенную, и не боюсь сейчас показать свои чувства. Разве мне есть, что терять? Я уязвлена, растоптана, побита.

– Дела были, – коротко отвечает.

Своим взглядом душу мою дробит и по кусочкам съедает. Лакомится. Дьявол.

– Из-за тебя все, Борзов! – бросаю слова, забывая, что Ян может со мной сделать.

Но сейчас это неважно. Справедливости какой-то хочется, а когда день за днем, час за часом сталкиваешься с беззаконием, то крышу срывает, и ты орешь безумно, чтобы хоть добиться чего-то.

– Больше никогда ко мне не подходи, – снова толкаю.

– Ты не можешь мне запретить.

– Иначе в следующий раз расскажу и о тебе, и правду о заводе. Плевать, кто из вас кому перегрызет глотки.

Из жара бросает в холод. Пряди спали на лоб и прилипли.

– Ты что-то знаешь?

Его энергия сносит с ног. Отшвыривает на тысячи километров. Ни дышать, ни говорить больше не могу.

Ян убирает мои волосы за плечи, прилипшие пряди расправляет. Большим пальцем ведет по линии подбородка. Чувствует себя хозяином. Чертовым собственником.

И это после того, как «не спасал».

– Что это?

Рефлекторно касаюсь шеи в том месте, где стоит отметка рыжего.

Засос. Сине-красный, болючий, чужой до рвоты. Помню те десять секунд отчетливо и буду помнить до конца жизни.

– Он тебя целовал?

Где-то вдалеке гремит гроза. Крупные капли бьют по крыше, замедляя течение времени. Свет дважды мигает.

Демон во плоти. Заставивший задрожать, как осиновый лист.

Темный взгляд не моргает, пожирает заживо и вытягивает остатки сил. Впадаю в неконтролируемую дрожь.

В этот момент ясно поняла, что Борзов меня не отпустит. Такие люди не появляются в жизнях просто так и легко из нее не уходят.

Я связана намертво. Навечно.

Глава 12. Лика

– Куда отмечать пойдем? – Анж с аппетитом ест ванильное мороженое в стаканчике и болтает ногами.

Сессия позади. Лето в самом разгаре, и у меня много планов на оставшееся время.

Нужно найти работу. Заказы на рефераты и доклады появятся не раньше чем через несколько месяцев а мне бы хотелось успеть поменять окно в дедушкиной комнате. Деревянная рама зимой стала пропускать холод.

– Предлагаю пойти в кафе к Малику. Говорят, он уволил своего повара и нанял какого-то иностранца. А еще на летней веранде можно сделать классные фотки.

Мысленно подсчитываю сумму чека.

«У Малика» – известное место в центре города напротив театра. Была в том кафе однажды. Кофе – один из лучших, что я когда-либо пила.

– Или в клуб. В группе читала, что в выходные приезжает известный московский диджей.

При слове «московский» горло обжигает горечью. Рыжий мельтешит перед глазами, как бельмо.

Следующую свою идею Анж озвучить не успевает. Подруга замирает и перестает есть любимое мороженое. Бледнеет.

Моя спина в это же мгновение покрывается частыми ледяными брызгами. Кто-то ползает своим взглядом, не останавливаясь. Мышцы стремительно немеют.

Ни тени сомнения, кто стоит за мной. До носа успевают долететь молекулы дорогого мужского парфюма.

– Я пойду, – пятясь, щебечет Анж.

Краем глаза наблюдаю за ее маленькими шагами и спиной чувствую несусветное любопытство.

Но основное мое внимание – ему.

Передо мной Ян Борзов собственной персоной.

Между губ зажата зажженная сигарета. Взгляд с прищуром. Волосы небрежно уложены.

На улице наконец-то солнечно и тепло, а он в своей кожаной черной куртке.

– Прогуляемся? – беспечно интересуется.

– С тобой?

– Ты предпочитаешь кого-то другого?

Поворачиваю голову вправо, влево. Пусто. Будто разогнал всех этот хозяин города.

– А если откажусь? – упрямо вскидываю голову.

– Поведу силой.

И Ян не блефует. Все внутренности падают в пятки.

Зачем-то проверяю время. Я не спешу, не опаздываю.

– И где ты предлагаешь прогуляться?

То, как растянулись губы Яна, с натяжкой можно назвать улыбкой.

Уверена, в голове бандита протрезвонила фраза: «У тебя не было выбора».

Я не видела Борзова больше двух недель. В последний день он отвез меня к дому молча и скрылся в ночи, словно никогда и не существовал.

И вот… Вновь рядом. Привычные джинсы, футболка, сигареты.

– Провести тебя на завод? – спрашивает.

Моргаю не переставая. В глаза как пыль попала. Именно та, что с дороги около пустыря. Ощущаю на себе тонкую пленку гари, а на языке – кислый металл.

– И что мне там делать?… Нам, то есть. Так себе свидание.

Под просверливающим взглядом Борзова неуютно. Северо-западный ветер приятнее ощущается на коже, чем Ян со своими мертвенно-голубыми глазами.

– Свидание? – выплевывает слово.

Отворачиваюсь. И хочется тут же забрать все сказанное обратно.

Территория завода обнесена забором. Ворота закрыты на амбарный замок. Многих, конечно, это не останавливает. Подростки, сталкеры, просто любопытные. Многое вынесено, часть оборудования продана как металлолом. После пошли жуткие истории, начиная с призраков, заканчивая наличием тайных проходов под землей.

Разумеется, все это чушь.

Я не была там несколько лет. Как раз с того дня, как случился пожар, который унес жизни родителей. И да… Тянет немного. Завод тоже часть меня. Ходила туда, потому что для моей семьи он был вторым домом.

– Вижу, предложение заинтересовало.

Я бы, не задумываясь, ответила «нет», но Борзов слишком хитер. По моей реакции и неловкому молчанию просветил мысли и вынес вердикт: «Хочу». Отнекиваться – глупо и бессмысленно.

Машина Яна припаркована на противоположной стороне улицы в тени векового дуба. Борзов снимает авто с сигнализации и кивком говорит садиться.

Схватившись за ручку, торможу поток мыслей и пробую найти оправдание своему поступку. Почему я оказалась рядом с бандитом города, после его отца, конечно? И почему я еду туда, где мне быть нельзя? Это опасно, безрассудно, и если дедушка узнает, мне не несдобровать.

Но Ян как темная шкатулка с секретами, которая тянет к себе невидимыми пружинами. Любопытство всегда губило прекрасных персонажей сказок. А я с детства любила сказки.

– Передумала? – еще и подбрасывает угли в мой костер. Понимает, что не откажусь только, чтобы не выглядеть пугливой ланью.

Борзов – искусный манипулятор. И в сказках обычно героиню предостерегают держаться от таких подальше.

Открываю дверь и сажусь. Дверь захлопывается беззвучно, на задержке моего дыхания.

Мы едем в тишине салона. Мотор убаюкивающе урчит, мягкая кожа сиденья словно впитывается, резкость парфюма Борзова сменяется приятными носу нотами. Черный перец, мускус и табак провоцирует слюноотделение.

Мне стыдно, что все это испытываю. Помимо страха внутри распускается не то симпатия, не то… Привычка.

Черт возьми, он приручает меня!

– Приехали! – разрывает уже связанную цепочку в моей голове.

Выглядываю из-за лобового стекла. Я и забыла, какие высокие стены завода.

– Не боишься? На прошлой неделе двое подростков взобрались на разрушенную крышу и ебнулись насмерть.

Борзов скалится. Это ему доставляет удовольствие. Радует.

– Не боюсь.

Я знаю каждый поворот заброшенного здания. Въелось в память и не стремится оттуда улетучиться.

– Тогда прошу.

Выхожу из машины первой и чуть боязливо иду к воротам.

Слышу писк сигналки и неслышимые, хищные шаги Борзова. Научилась понимать, когда он становится сзади меня. Его духи, запах истлевшего дорогого табака и вкус крови на кончике языка.

– Нужен ключ, – говорю, опуская взгляд на замок. Он проржавел, и я не уверена, что тот вообще можно открыть.

– Перелезем.

Поворачиваюсь. Нос утыкается в твердую грудь бандита. Ян не двигается и не пробует извиниться. Его близость неправильная и губительная.

– Помочь? – спрашивает, облизнув губы.

Да… Нет… Получается, он будет меня трогать.

– Сама.

Касаюсь толстых прутьев и отталкиваюсь ногами. Забор слишком высок для меня. Без помощи не справиться.

Когда ладони Яна без разрешения оказываются на моей талии, ее обжигает. Обруч вокруг живота и поясницы сужается, сдавливает, разрезает тело пополам.

Чувствую себя пушинкой, когда Борзов поднимает меня над пропитанной несчастьем землей, и я цепляюсь за верх забора. Одна нога, другая, и вот я уже спрыгиваю на запретную территорию.

Смотрю на Яна через ворота, и ощущение захлопнутой ловушки обрушивается на голову.

Борзов черство улыбается.

– Урок номер два, Лика. Никогда не переступай территорию, тебе не принадлежащую, первой. Тебя могут ждать сюрпризы.

Слышу лай собак. Это не одна, не две и не три. Стая бродячих голодных псов ринулась в мою сторону. От скорости их приближения спиной отпрыгиваю к воротам. Мне не подняться, не перелезть.

Умоляюще смотрю на Яна. Сухими губами шепчу: «Помоги».

Счет идет на микросекунды.

Откуда здесь псы? Как давно? Нигде ни слова нет о них, а завод – тема, слухи о которой не утихают никогда.

– Ян, помоги! – кричу. – Я очень боюсь собак. Пожалуйста!

Когда одна из псин – грязно-серая, с рыжими пятнами – вцепляется в мой кроссовок, дикая паника лишает голоса. Подошва оторвана острыми клыками. Рычание животного вселяет ужас.