Два выстрела

– Не любишь кофе? – спросил мужчина, всё также глядя вдаль, когда я сделала новый глоток горячего напитка.

– С чего ты взял?

– Ты морщишься, не сильно, но заметно. И делаешь маленькие глотки, будто не наслаждаешься, а проверяешь кофе на вкус.

– Не люблю, – отставив чашку, призналась я.

Он тоже хорошо читает мимику людей, как я и думала.

– Можем заказать что-нибудь другое. Чай? Горячий шоколад?

Я покачала головой.

– Я люблю горячий шоколад, но думаю пора домой.

Эрвин кивнул, вставая из-за стола.

– Я скину тебе по телефону всю нужную информацию и что может быть полезно на встрече. Будь готова к двенадцати.

Я кивнула и встала следом. Завтра будет тяжелый день.

Глава 5.

Почти пол ночи я сидела, изучая материалы по бизнесу, добродушно (или не очень) скинутые мне Эрвином, периодически заглядывая в поисковик, чтобы понять значение тех или иных слов. После пары часов изучения передо мной вырисовалась следующая картина.

Мой бизнес разросся благодаря стараниям Эрвина и уже даже открылась сеть в нескольких ближайших городах. Бизнес, который Эрвин желает купить, существует только в нашем городе. Он живой, но едва держится на плаву.

Фелтон Лосс, владелец компании, зарабатывает немного меньше, чем тратит. Соответственно, ему приходится влезать в долги, брать кредиты. Развиваться, закупать новое оборудование, технологии или нанимать новых сотрудников он просто не может – не хватает финансов. Его бизнес перспективен, но только при условии, что кто-то более сильный и влиятельный возьмёт его под своё крыло. Иначе компания обречена.

Расклад простой: либо мистер Лосс продаёт бизнес Эрвину (или официально мне), и сможет жить дальше без долгов, с круглой суммой денег на руках, либо он откажется, но через год компания начнёт терять деньги; вложения в оборудование и расширение почти не окупятся. В итоге он всё равно обанкротится.

По сути, предлагая купить бизнес Фелтона, мы спасаем его от худшего будущего. Выигрыш очевиден для всех. Но Лосс может упрямиться. Он строил бизнес с нуля, вложил душу и годы работы, и, по-человечески, отказаться будет сложно. Но мудрым и целесообразным решением будет продать компанию и, возможно, начать другой бизнес.

Я заучила почти каждую строчку документа, который скинул мне Эрвин. Но знать формулировки мало. Надо понимать смысл, чтобы ответить именно то, что будет требоваться, если вдруг меня о чем-то спросят. Я всегда считала себя умной девушкой. Мне легко давалось понять материал в школе, в универе. Я без всяких усилий получила красный аттестат и золотую медаль, заработав их не усилиями, а скорее сообразительностью. Я умела выкручиваться, но в предстоящей встрече… поможет ли мне это? Я совершенно ничего не понимаю в бизнесе, и кажется, нужны годы, чтобы понять все это, а не одна ночь. На фоне опытного Харриса я чувствовала себя глупой и заторможенной. Хотя в сравнении с ним, наверное, так и есть.

На часах три часа ночи, а я как была безнадёжна, так и осталась. А ещё почти не соображала от усталости. Веки тяжелели, движения становились всё более вялыми, а сосредоточиться на изучении уже не получилось физически, я постоянно мысленно отключалась от мира, не осознавая, что больше не учу материал, а нахожусь где-то далеко отсюда. В очередной раз поймав себя на такой «отключке», я раздражённо закрыла компьютер, решив пойти спать. Но сначала нужно почитать Библию. Хотя до ужаса лень. Лень даже дойти до кровати, ноги ломит, я бы уже согласна заснуть прямо на полу.

Но усилиями воли я всё же взяла чёрную книжку с золотыми буквами на обложке и раскрыла. Сегодня как раз я должна прочитать притчи 16 главу. Наверное, я никогда так не радовалась тому, что не поддалась лени. Там было написано:

«Предай Господу дела твои, и предприятия твои совершатся.»

Притчи 16:3

Я застыла, смотря на эти слова. А затем прикрыла глаза, мысленно обращаясь к Богу, прося даровать мне мудрости и устроить так, как будет по воле Его. Даже если Его воля – проигрыш дела. Он знает больше о том, как в конечном итоге будет лучше. И стоит просто довериться Ему.

Это я и сделала, чувствуя, как нервозность, тревога и неуверенность медленно покидают сознание и сердце. А потом со спокойной душой легла спать и заснула. Снов не было. Просто миг – и прозвенел будильник. Я совсем не выспалась, но кому есть дело?

Сборы заняли около часа. На серьёзную встречу стоит, наверное, одеться по-деловому, да? Я не нашла ничего лучше, как надеть чёрные брюки и приталенный пиджак поверх блузки. Волосы собрала в высокий хвост, оставив лишь пару прядок не забранными.

Эрвин заехал за мной где-то за сорок минут. Мы подъехали к уже знакомому ресторану и направились в здание. Я нервничала. Мы не приехали заранее, а скорее точь-в-точь, не удивлюсь, если к столику мы подойдём в 13.00. Видимо Эрвин еще и пунктуальный человек.

– Ты готова? – спросил меня он, остановившись у двери.

– Нет, – честно ответила я.

– Отлично, – словно бы это ничего не значило, кинул Эрвин, и зашёл внутрь.

Я выдохнула, убеждая себя успокоиться и не подавать виду, как учил меня Харрис вчера. От этой сделки зависит не только развитие нашей компании, но и судьба мистера Лосса. Конечно, он сам должен выбрать свою судьбу, но может получится достучаться до него?

Мой фокус, цель как-то незаметно для меня самой сместились не на покупку акций и компании, развитии и расширении, а на помощь человеку. Поэтому я и волновалась немного.

А Эрвин как будто и вовсе не переживал, уверенно идя вперёд, ведя и меня.

– Как думаешь, он согласится? – спросила я его.

– Будет странно, если не согласится, я никогда не проигрываю, – уверенно ответил Харрис. – Да и он не может быть таким идиотом, чтоб отвернуться от единственного выхода.

В этих словах не было надменности, он как будто просто констатировал факт. Эрвин был как обычно спокоен и собран. Мне даже стало интересно посмотреть на него в переговорах. А мы тем временем подошли к нужной части ресторана.

Навстречу нам из-за стола встал седой мужчина, его волосы были аккуратно заложены назад, на лице виднелись морщины. Но стариком или дедушкой назвать его было сложно. На нём был безупречно подобранный костюм. Он пожал руку Эрвину, приветствуя его, а потом взгляд мужчины обратился ко мне.

– О, мисс Берни, рад наконец с вами познакомиться, – мелодичным и растянутым баритоном чуть ли не пропел Фелтон, беря меня за руку и целуя её.

Я не привыкла к таким жестам, но внешне не подала виду, оставляя на лице добродушную улыбку. Возможно наш собеседник чтит светские мероприятия и их порядки, этикет…

– Взаимно, мистер Лосс, – ответила я, и, к счастью, мой голос не дрогнул.

Фелтон, продолжая улыбаться, как-то даже слишком широко, чтобы улыбка была искренней. Он предложил нам сесть за стол жестом руки. Я села рядом с Эрвином. На столе стояли пустые тарелки с бокалами. Я молча смотрела то на одного мужчину, то на другого. Завязался непринужденный диалог ни о чем. Они говорили… вернее, больше говорил Фелтон, а Эрвин слушал, вероятно, ища слабые места. Фелтон всё разглагольствовал: то о погоде, то о дороге, то о других совершенно ни к месту вещах.

– Мисс Берни, насколько я осведомлён – вы заинтересованы в моей компании, – наконец решился перейти к делу Лосс.

– Да, – сглотнув и улыбнувшись, ответила я. – Я предлагаю купить вашу компанию целиком.

– Целиком? Не долю, не партнёрство, а сто процентов?

– Да, целиком, – кивнула я, следя за реакцией Фелтона.

Он сглотнул, побледнел, словно ему было жарко. Его губы слегка подрагивали, будто от холода, брови сдвинуты. Он потер ладонями, пытаясь успокоиться.

– Это ваше решение, мисс Берни?

– Наше, – вмешался Эрвин, решив переключить внимание на себя. – Как вы должны знать, я генеральный директор бизнеса Адель Берни.

– Любопытно. Вы ведь ещё недавно, год назад, сами работали в пределах только нашего города, как и я. А теперь хотите выкупить весь мой бизнес?

Эрвин в ответ молчал. Его взгляд был устойчивым, дыхание ровное.

– Назовите сумму, – подняв руки и качая головой, попросил Фелтон.

– Двадцать шесть миллионов, – спокойно предложил Эрвин, скрестив руки на груди.

– Это шутка? – брови Лосса неестественно поползли вверх. – Даже оборудование и лицензии стоят дороже.

– Но ведь не только оборудование делает компанию, правда? Важно, как она живёт, – попыталась я смягчить ситуацию. – А сейчас… ну… ей тяжело. Мы хотим, чтобы всё это продолжало работать. Просто в новых условиях.

– Красиво сказано. Но цифры решают всё, дорогая.

Мне хотелось поморщиться от этого «дорогая». Но я снова промолчала, понимая, что возмущаться будет глупо и по-детски. Сейчас не место и не время для подобного.

– Только если считать по старым отчётам, – не дав мне и рта раскрыть, сказал Эрвин. – Ваши контракты с транспортниками просели на пятнадцать процентов, а последние поставки задержались. Я проверял.

У меня голова пошла кругом от всех этих цифр, и я предпочла просто замолчать и остаться как можно более незаметной. И я смела называть себя физматом?

– Мы уже решаем вопрос с поставщиками. К весне всё стабилизируется, – возразил Фелтон, вероятно веря, что всё получится.

Но будучи уверен в успехе, пришёл бы он сюда?

– К весне вашу компанию начнут разрывать кредиторы, – заметил Эрвин, не отрывая взгляда от седовласого собеседника. Тот не был так искусен в переговорах, и его эмоции читались не сложно.

– Не думаю, что вы настолько хорошо разбираетесь в моей компании, – ответил Лосс, скривив губы, выплевывая каждое слово, будто Эрвин оскорблял его или нападал.

– Достаточно, чтобы видеть тенденцию, – не обращая внимания на тон мужчины, сказал Эрвин.

– Ваша оценка слишком низкая, Харрис. Даже с просадкой двадцать шесть – это издевательство.

– Возможно. Но это не предложение. Это единственный ваш выход. Я не покупаю здания и станки. Я покупаю направление. И вижу, что без поддержки вы не сможете удержаться. Я даю шанс – выйти чисто. Без долгов, без падения.

– Звучит красиво. Только почему мне кажется, что в этом шансе выиграете только вы?

– Потому что вы не привыкли проигрывать. Я это уважаю. Но вы не справитесь и прогорите.

– Вы слишком молоды, чтобы говорить таким тоном, – стукнув по столу кулаком, гаркнул Фелтон.

Эрвин действительно выглядел по сравнению с Лоссом слишком молодо. Их можно было бы назвать дедом и внуком. Но Эрвин казался почему-то мудрее и искуснее в делах бизнеса. Наверное, Лосс привык к старым законам, но вместе с временем меняется рынок, который Фелтону видимо не удалось понять.

– Зато достаточно взрослый, чтобы спасти вашу компанию, – легко отразил атаку Харрис, всё также находясь под маской равнодушия и спокойствия. – При вашей текущей выручке – 1,8 миллиона в месяц – и расходах под два, через полгода вы войдёте в еще больший минус, нежели сейчас. Даже с новыми клиентами вы не вытянете без обновления складов и транспорта.

– У нас запланировано обновление, – возразил Фелтон.

– На кредитные средства. И банк уже не продлил лимит, – кивнул, усмехнувшись Эрвин.

Впрочем, в этой усмешке не было эмоций, скорее запланированная стратегия для манипуляции.

– Откуда вы это знаете? – стал заметно злиться Фелтон.

Эрвин не ответил, продолжая как-то даже по-злому улыбаться, но мистер Лосс и сам знал ответ.

– Значит, копали глубже, чем я думал, – обреченно выдохнув, констатировал Фелтон.

– Я всегда копаю глубже.

Каждое слово Харриса ощущались как выстрел, как жестокий стратегический ход на шахматной доске, приближающие мат, чтобы не делал второй игрок.

– Вы слишком настойчивый и прямолинейный, не замечали? Где же грация… та легкость, что делает движения почти незаметными, а слова – мелодией? – произнёс Фелтон, глядя куда-то вдаль, руки слегка расставив, словно очерчивая невидимую гармонию в воздухе. – Смотрите, как это должно быть: плавно, естественно, как танец мысли, где каждое слово – нота, а каждый жест – акцент. – Фелтон покачал головой, резко опуская руки, а потом повернулся ко мне. – Как вы его терпите? Эту грубость и безобходительность. Эта прямолинейность вводит меня в недоумение. Слишком большой напор и напряжение…

Эрвин никак не отреагировал на критику, а все в нем показывало безразличие к словам мужчины. Но является ли это безразличие подлинным, или он умело скрыл, как были ему неприятны эти слова?

– Эрвин хороший работник, – улыбнулась я, стараясь сгладить обстановку и защитить своего генерального директора.

– Я просто вижу то, чего вы не хотите замечать, – вмешался Эрвин, лишь мимолетно взглянув на меня.

– И всё же… я не уверен. Не допущу ли я ошибку, не сверну ли не туда… Вдруг впереди все же ждет удача, а я просто брошу все и зарою свою судьбу в землю. Я сомневаюсь, стоит ли?

– Это нормально, – сказала я. Фелтон заметно расслабился. – Когда что-то дорого, всегда страшно отпустить. Но иногда, чтобы не потерять, приходится.

– Возможно, мисс Берни. Возможно. Сколько вы действительно готовы заплатить?

– Тридцать миллионов, – произнёс Эрвин. – Финальная сумма.

– Это меньше, чем я вложил в логистику за последние два года.

– И больше, чем получите через год, если всё останется как есть.

– Вы ведь не можете знать, сколько мы получим, – возмутился Фелтон, хватаясь за последнюю надежду.

Надежда…

Странная, сильная и порой опасная вещь. Она теплится где-то глубоко внутри – не даёт упасть окончательно, зовёт встать и идти, шепчет, что всё ещё может измениться. Она как маленький огонёк, который греет сердце, даже когда вокруг холод и тьма, но… если основание этой надежды неверно, если она держится на людях, на обстоятельствах или на собственных ожиданиях, она превращается лишь в иллюзию. Ты идёшь, веря, что впереди свет, а когда приходишь, видишь пустоту. И тогда падение бывает особенно горьким, потому что теряешь не только то, чего ждал, но и то малое спокойствие, что имел раньше. И кажется – это случай Фелтона.

В этом вопросе христианам легче. Мы просто надеемся на Бога и верим Ему. Наша надежда не направлена на человеческие силы и обещания. Она укоренена в Боге, в Том, Кто не меняется, Кто верен вчера, сегодня и вовек. И даже когда вокруг тьма, источник света живёт внутри нас. Внутри и ведёт. И мы надеемся на этот светильник, мы верим ему, потому что знаем – не человек держится за Бога, а Бог держит человека. И тогда надежда перестаёт быть опасной – она становится якорем души, спокойным напоминанием о том, что ты не один и рядом есть свет.

Голос Эрвина выдернул меня из размышлений. Он достал папку с какими-то бумагами и протянул Фелтону. Тот недоверчиво взял листы, но взглянул на какие-то отчёты.

– Прогноз по вашему региону. При текущей выручке в 1,8 миллиона и расходах около двух миллионов в месяц вы ежемесячно уходите в минус примерно на 11%. Если ничего не менять, через полгода финансовая ситуация станет критической. А у вас кредитная нагрузка двадцать восемь миллионов, из них восемь краткосрочные.

– Мы реструктурируем.

– Реструктурировать – это просто дать время. А время – не всегда помогает.

– Иногда помогает, если использовать его правильно.

– А иногда просто откладывает неизбежное.

– Мы же не хотим рушить, – тихо сказала я, стараясь сделать это как можно мягче. – Мы хотим, чтобы всё это дышало дальше. Без надрыва.

Надежда Фелтона – иллюзия, и пока он не упадёт, не поймёт этого. Поэтому нужно помочь ему.

– Вы говорите красиво, мисс Берни. Вы слишком добра для аукционеров в таких высотах в наше время.

«Потому что этих высот добилась не я», – усмехнулась про себя я, но лишь поблагодарила:

– Я просто не умею по-другому, спасибо.

– Это редкость.

Я повернулась к Эрвину, он смотрел на меня каким-то пугающе колючим взглядом, и его челюсть сжалась. Мои плечи слегка напряглись, и я отвернулась.

– Это к делу не относится, – строго сказал он. – Для вас всего два исхода: остаться в минусе лежа под забором или с немалой суммой на счету.

– Вы действительно считаете, что после сделки сможете удержать рынок? – спросил у меня Лосс, игнорируя Эрвина.

– Да, – мягко ответила я. – А для вас это действительно самый лучший выход.

– А если не сможете?

– У нас есть расчёты. Рентабельность по объединённой сети вырастет до четырнадцати процентов за первый год, – ответил за меня Эрвин.

– Оптимистично. А что с клиентской базой?

– В этом регионе у вас 540 активных контрактов, из них 120 с высокой маржей. После объединения с нашей сетью будет 1620, маржа повысится на 3–4%.

– И транспорт? У меня 17 машин, 5 устарели, новые требуют минимум полтора миллиона инвестиций.

– Мы учли амортизацию, пробег и налоговую нагрузку. После интеграции обновление транспорта окупится за два года.

– А если вдруг клиенты уйдут? – спросила я, прежде чем подумать, стоит ли.

– Мы предусмотрели план удержания: бонусы, гарантии, перераспределение заказов, – ответил Эрвин, подняв брови, безмолвно спрашивая, что я творю и куда лезу.

– То есть никто не останется без поставки, – подытожила я, заставляя себя улыбаться.

– Признаться, впечатляет. Но цифры всё равно слишком жёсткие.

– Какая жизнь, такие и цифры. Но вы сохраните компанию целиком и без долгов, – заметил Харрис. – Просто выйдете из игры. Иногда нужно уметь проигрывать, согласны?

– Ваша команда сможет работать спокойно, – кивнула я, не уверенная, что говорю всё верно.

– Сколько вам нужно времени, чтобы интегрировать всё это?

– По прогнозу, – Эрвин на секунду задумался, прикидывая в голове что-то, – шесть месяцев до полной консолидации.

– А если что-то пойдёт не так?

– Тогда корректируем стратегию. Потерь не будет.

– Важно просто дать людям уверенность, что всё будет. Иногда это дороже денег, – тихо прошептала я, не кому-то из них, а скорее себе.

Фелтон засмеялся.

– Мне начинает нравиться ваша мисс Берни. Она задаёт не пустые вопросы.

– Я просто хочу понять, чтобы потом не ошибиться.

– И вы понимаете. Удивительно.

– Именно, – спокойно сказал Эрвин, но я заметила, что первые слова он произнёс сквозь зубы, пока не взял себя в руки. – И это делает её ценным союзником.

– Я должен подумать, – закашлявшись, ответил мистер Лосс. – Как заметила мисс Берни, когда что-то дорого, всегда страшно отпустить. Мне нужно подумать.

Эрвин сжал кулаки под столом и пару секунд молча смотрел на Фелтона, думая о чём-то своём. Потом спокойно произнёс:

– Хорошо. Когда?

– В среду, о времени договоримся позже.

Эрвин кивнул. Его лицо отражало спокойным, но я понимала – он зол.

– Что ж, тогда до встречи. Я ещё немного посижу, если вы не против. Один.

– До свидания, – сказала я.

Эрвин кивнул в знак прощания Фелтону, поднялся и, подавая мне руку, помог встать.

В леденящей тишине, похожей на затишье перед бурей, мы направились к выходу. Воздух буквально звенел от напряжения.

Он шёл впереди – быстро, не оглядываясь, и мне приходилось догонять. Казалось, он идёт не по улице, а сквозь свои мысли, тяжёлые и острые.

Едва мы вышли на улицу, мороз ударил по щекам. Город окутывали серые облака, из которых падали крупные снежные хлопья, словно перья из разорванной подушки. Воздух пах холодом и чем-то чистым.

Эрвин выдохнул облачко пара, пытаясь успокоиться. Я молча ждала, не решаясь вмешаться, позволяя мужчине самому справиться с собой и своей внутренней борьбой с эмоциями. Я не чувствовала ни осуждения, ни неприязни. Возможно только непонимание: что его так раздражило на встречи? Я сложила руки на груди, смотря на дорогу, избегая смотреть на Эрвина, чтобы хотя бы чуть дать ему почувствовать уединение. Не знаю, наверное, отдалиться более этично, учитывая, что мы не близкие люди. Я могла бы, конечно, попытаться ему помочь, но, наверное, пока не стоит.

Люди вокруг бежали куда-то по своим делам, суетливость парила в воздухе, но вот моё внимание привлекла девушка, решительно направляющаяся к нам из белой машины. Я тут же узнала брюнетку. Эрвин, кажется, тоже заметил её.

– Эрвин? Ты закончил? – Эмили смерила меня взглядом сверху вниз, пряча насмешку под улыбкой. – Отец сказал, у тебя деловая встреча.

Обидно. Я вроде не музейный экспонат, чтоб так меня оценивать.

– Зачем ты пришла? – спросил Эрвин, его губы сжались в тонкую линию.

– Хотела предложить пообедать вместе, – она легко улыбнулась, будто всё было естественно. – Мы давно не сидели просто так, без забот. Ты ведь обещал, как-нибудь…

– Без забот? – Эрвин усмехнулся. – Эмили, ты еще не поняла? У нас никогда не будет «беззаботной» жизни.

– Эр…

– Нет. В другой раз. Мне нужно отвезти Адель домой.

– Вызови ей такси, – холодно заметила Эмили.

– Нет.

Я почувствовала себя лишней.

– Эрвин, действительно, просто вы… – хотела согласиться я с брюнеткой, но он перебил:

– Я сказал – нет.

Он резко взял меня под локоть и почти силой поволок к машине, снова злясь. А Эмили на прощание бросил через плечо:

– Найди кого-нибудь другого, Эмили. Уверен, с твоей обворожительностью ты быстро найдёшь, с кем провести остаток дня.

Эмили фыркнула, смотря на нас с неприязнью. Отказ Эрвина должно быть её задел, но она не поддала виду. Демонстративно приподняла подбородок и отвернулась, уходя.

– Мне, вообще-то, больно, – поморщилась я, пытаясь освободиться. – Ты можешь не хватать меня, как чемодан?

Эрвин резко отпустил руку и пнул колесо своей машины.

Я села на капот, глядя, как его грудь сильно вздымается. Страха не было – только странное спокойствие, в противовес ему.

Интересно, сколько людей могут похвастаться, что видели, как Эрвин Харрис, чемпион по сдержанности, выходит из себя? И является ли он этим чемпионом на самом деле?

– Тебе что, никогда не отказывали в сделке? – спокойно спросила я.

– Я похож на человека, которому часто отказывают?

Я хмыкнула.

– Пока что ты похож только на психа, Эрвин Харрис. Пошли прогуляемся.

Глава 6.

Мы шли молча. Я любовалась зимним городским пейзажем. Протянула руку, и одна из снежинок упала мне на ладонь. На секунду передо мной предстала вся её красота и совершенство. Но миг – и на коже лишь маленькая капля воды. Подняв голову, я застала бесконечный танец молекул воды: они кружились, следуя никому неизвестной траектории, и каждая из них шла именно по своему пути, не зная, куда он её приведёт.

На ресницы опустилось пару снежинок, и я сморгнула, чувствуя, как глаза обволакивает пелена влаги – чистой и кристаллической. Я вдохнула зимний воздух, чувствуя, как приятно покалывают лёгкие. Было холодно. Пальто не рассчитано на прогулки. Эрвину, наверное, тоже холодно, но вряд ли мы будем долго так ходить.

Я улыбнулась. Люблю природу. Раньше, в подростковом возрасте, я не понимала её красоты. Она была просто фоном. И, читая классиков, я не понимала, чем они восхищаются. Но когда я пришла к Богу… что-то изменилось внутри. Появилась большая осознанность, что ли. И этот фон обрёл смысл. Гораздо больший, чем я тогда могла себе представить.

Иногда нужно просто приглядеться к ней, к её строению – и поймёшь, что в ней кроется что-то величественное и прекрасное. Я особенно полюбила реки – ту прекрасную гладь воды, что покровительственно несётся метрами над землёй.

Но ведь снег – это тоже вода.

Зимой реки застывают, а точнее, просто скрываются от взора человека. И на смену им приходят не только морозы и голод, но ещё и белоснежный период очищения.

Странно, может быть, соглашусь. Но, глядя на белоснежные хлопья, я не могла перестать думать о том, насколько чудесно их создание.

В каждой из этих снежинок заключена огромная история. Это не просто красивая деталь зимней атмосферы – это отдельный мир, результат миллиардов случайных случайностей. Несчитанное количество молекул воды, которые нашли друг друга в нужное время и при нужной температуре. И каждая снежинка прожила свою историю, полную препятствий: путешествия через облака, мельчайшие колебания температуры и влажности воздуха – и всё ради того, чтобы обрести свою уникальную форму.

Сколько таких разных, совершенно непохожих друг на друга снежинок упало на землю за всю историю нашей планеты?

На самом деле, люди очень похожи на снежинки. Мы тоже проходим каждый свой путь – наполненный проблемами и радостями, горем и счастьем. Каждый человек уникален и несёт в себе следы условий, которые его сформировали. Мы часто не замечаем этих деталей, но именно они бывают решающими.

А ещё мы такие же разные, как снежинки. Каждый идёт своим путём, несёт радости и испытания. Иногда наши пути пересекаются – мы спорим, раздражаемся, не понимаем друг друга. Эти трудности – следствие греха, нарушения гармонии, которую Бог изначально хотел для людей.