Принцесса Мила и ее Север

Сделав несколько кругов, стая лебедей садилась на самое отдаленное, самое чистое озеро, и тут же тысячи притихших птиц вновь оживали и уже ничто не могло остановить ни на секунду бурлящее течение жизни в тундре.

Вместе с царством птиц возвращалось к жизни и расцветало буйным цветом царство северных цветов и растений. Неописуемо прекрасна весенняя тундра! Какие только краски не использует весна, чтобы разрисовать северные распадки и равнины. Травы и миниатюрные яркие северные цветы настолько быстро вырастают и меняются, что тундра становится очень похожа на огромный узбекский ковер, которым Север накрывает заледеневшую за зиму землю, чтобы она немножко отогрелась. В распадках сопок этот ковер буйствует сине-зелеными красками, как будто созданными самой весной из малахита и сапфира. Ближе к равнине сапфировые и малахитовые оттенки уступают свое место фиолетово-желтым краскам, созданным из аметистов и топазов, которые на горизонте сливаются с ярко-голубыми красками воды и неба, из аквамарина и алмазов. Весна красок не жалела и каждый день раскрашивала этот ковер все новыми оттенками, такими, на что только была способна ее бурная фантазия. Но весна не забывала и о людях, ведь именно она вселяла в их сердца радость, надежду, и любовь.

Не забыла весна заглянуть и в хорошо знакомый нам домик Шаманки, и она знала, зачем.

Глава 10. Подготовка к побегу

Тем временем чужак полностью пришел в себя. Бледность и серость полностью ушли с его лица. Отеки и синяки прошли, ссадины зажили, и оказалось, что выглядит он довольно симпатично.

Роста он был выше среднего, на целую голову выше Калисты. Телосложения, как уже упоминалось, он был могучего. Его кожа была светло-бежевого цвета, но по сравнению с Калситой, он казался очень темнокожим. Свои угольно-черные, блестящие, тяжелые волосы он носил заплетенными в косу. Никогда он не носил их распущенными и никогда не разрешал Калисте к ним прикасаться и даже тогда, когда он был совсем слабый, он мыл волосы сам. Только однажды Калиста прикоснулась к его волосам, еще тогда, на реке, она провела ладонью по его голове, ощупывая ее в поисках ран. Ран на голове она не обнаружила, но, как ей тогда показалось, она получила небольшой энергетический удар от его волос, и сразу же отдернула руку, как от чего-то горячего. Информация, которую она тогда получила, не понравилась ей, она сразу вызвала чувство тоски и безысходности. Но тогда она не придала этому значения, а теперь, когда это воспоминание пришло, она прогнала его и решила пока не думать об этом.

Его грудь и шея были широкими и крепкими, сплошь покрытыми многочисленными шрамами, как и его руки. Его кухлянку, сшитую из шкуры медведя, Калиста сняла с него еще в самые первые дни их пребывания в доме, и тогда она и увидела эти шрамы, которые буквально сплошь покрывали его кожу. Тогда же она переодела его в теплые вязаные одежды, которые нашла у Шаманки в сундуках. Эти одежды были связаны из белой шерсти яков, вымоченной и вываренной в отварах из целебных трав, и с тех пор он носил только эту одежду, а его старую одежду из шкур она подлатала и убрала в чулан, хотя часто, заходя в чулан за какими-нибудь припасами и натыкаясь на нее, она с трудом преодолевала в себе желание ее сжечь.

Позже она спрашивала у него, откуда все эти шрамы. Но его язык был настолько непонятный, что из всех объяснений, которые он старался ей дать, она не понимала ничего. Поэтому она решила оставить все расспросы и подумала, что уж если ей суждено будет узнать о нем что-то, она обязательно узнает это позже.

Так потянулись дни и недели. Постепенно она начала немного понимать его. Она поняла, что в тот день, когда она нашла его, он пошел на рыбалку со своими соплеменниками, чтобы наловить рыбы, которая была нужна, чтобы сделать хоть какие-то запасы на предстоящую зиму, потому что они всем племенем пережили страшные дожди, которые никогда в жизни не видели и не переживали. Эти дожди измучили их оленей и всех людей. Многие, люди и животные, заболели, все припасы испортились, и поэтому мужчины должны были позаботиться обо всем племени и в самые короткие сроки запасти столько еды, чтобы людям хватило до весны. И вот, когда дожди закончились, мужчины стали заниматься рыбалкой и заготавливать рыбу. И в тот день они, как обычно, собрались наловить рыбы, но, когда его лодка была уже на глубине, вдруг откуда ни возьмись, налетел страшный и очень короткий ураган. Он мгновенно закрутил-завертел лодку, перевернул ее, и собеседник Калисты очутился в воде. Река в мгновение ока превратилась из спокойной в дикую и бурную горную реку, и потащила его, как спичку, вниз по течению. Его меховая одежда сразу же превратилась в неподъемную гирю, тянувшую его на дно, и уже очень скоро он потерял из виду берег и своих соплеменников, бежавших за ним и махающих руками, ледяная вода тащила его по острым камням, швыряла через пороги, закручивала в пенную пучину, и вскоре он потерял сознание. Очнулся он уже на берегу, в зарослях ивы, где она его и нашла. Сколько он был в воде, он не знал. Но, очнувшись, он попробовал сам подняться, и понял, что сам он этого сделать не сможет. Ноги и руки просто не слушались его. Он подумал, что или он очень сильно замерз, или у него сломан позвоночник, но очень сильной боли он не чувствовал. И он решил просто ждать. Спасения или смерти. Того, как Боги и Духи Севера распорядятся его судьбой. И после этого он увидел ее.

Она видела, что слова и объяснения даются ему очень тяжело и решила его больше не мучить. И с этих пор они больше общались жестами, а со временем она начала понимать его намерения и мысли, а он ее. И, как ни странно, такое общение ей нравилось гораздо больше, и ему тоже.

Часто, когда он спал, она смотрела на его лицо, такое непривычно-темное, гладкое и красивое, на его спокойные гармоничные черты, на его темные густые брови и черные ресницы, она думала о том, что он здесь не просто так. Ей казалось, что когда-то, в каких-то других жизнях, она уже видела его, что она его знает. Его черты были ей знакомы, но она никак не могла вспомнить, откуда. Когда она смотрела на него, в ней просыпались чувства, доселе ей неведомые: это была смесь из доброты, сочувствия и какой-то материнской ласки, которой у нее самой всегда было в избытке и которой сейчас она так хотела с ним поделиться. Ее желание быть с этим израненным человеком-медведем рядом всегда крепло с каждым днем. Часто она ловила на себе его взгляд, в котором она читала о таких же чувствах и желаниях, отчего каждый раз сердце ее начинало биться чаще, она опускала глаза и ее щеки заливал алый румянец. Неужели эти вечера у очага в теплом доме, стоящие на столе у окна две чашки с ароматными отварами, и просто они вдвоем рядом друг с другом – неужели это продлится? А летом можно сидеть по вечерам на улице и наслаждаться щебетом сотен птиц, вдыхать ароматы тундры, наблюдать за бурлящей жизнью под яркими солнечными лучами, и видеть, как солнце дарит свою любовь и силу всей тундре, как оно учит дарить свое тепло и заботу другим…И Калиста, наконец, поверила в это всем сердцем.

«Ну и пусть», думала она, «я просто хочу верить в это, а там будь что будет».

Так она решила, и сразу же новые мысли пришли в ее голову, как будто они сидели где-то рядом в засаде и ждали подходящего момента.

«А если мы будем вместе, то как?» – думала она. «В моем племени его никогда не примут и вообще не известно, как отреагирует народ и Король на то, что она столько времени скрывала чужака и нарушила главный завет, который знали все жители племени – никаких чужаков никогда! А его племя, где оно? Вообще, откуда он? Кто он? Примут ли там ее? И вообще, она даже не знает, как его зовут…»

А она называла его Нанук – так в ее племени называли медведей, и он ей очень напоминал медведя. Он откликался на это имя. И вот этот рой новых вопросов зашевелился в ее голове, но она не могла на них ответить, и все предположения, которые она делала, огорчали ее.

Нанук поправлялся и чувствовал, что силы вернулись к нему. Он уже давно решил, что эта хрупкая, но сильная, как ива, девушка, нужна ему. Она и только она. Тонкая, и в то же время сильная, как стальная нить, она напоминала ему прекрасных белых птиц, лебедей, которые прилетали в их края весной. Он очень любил наблюдать за их грацией, их красотой и нежностью, с каким теплом они относятся друг к другу. Вот и она, эта странная белая женщина была так похожа на лебедь и он знал, что без нее он уже не сможет жить, без этих тихих теплых вечеров вдвоем, без ее синих глаз, заботливо смотрящих на него украдкой, без ее странных супов и настоек, без ее тихого нежного голоса.

Но еще он знал, что он никогда не останется здесь, в чужом племени. По законам его рода мужчина обязан привести жену в свой дом, к своим родителям, он обязан продлить род на своей земле, и он не мог нарушить закон предков, и поэтому он должен был забрать ее в свой дом. Но вот где он, этот дом? Как дойти до него? Как родители примут чужеземку? В его племени пока не было таких случаев, чтобы мужчина приводил в дом девушку чужих кровей. Он будет первым, и этот вопрос тоже волновал его. Он очень хотел, чтобы родители разрешили ему жениться на ней. Он очень не хотел нарушать их волю. И он знал, что если он не получит благословения, то он не сможет оставить ее, потому что это убьет ее. Эти мысли беспокоили его и не давали спать, да и днем он был полностью погружен в них, и, когда весна уже полностью вступила в свои права, он принял решение.

Приближался самый любимый праздник племени Чудь – Новый год. Этот праздник отмечали тогда, когда прекрасные лебеди с высоты своего полета возвещали всей тундре о том, что они принесли на своих крыльях весну, начало нового года, когда весь Север наполнялся новой жизнью, празднуя свою победу над ледяной зимой.

Этот праздник чтили и всегда очень ждали. Каждая женщина и девушка надевала в этот день свои самые лучшие наряды, которые каждая вышивала для себя длинными зимними вечерами. В племени даже самая маленькая девочка умела шить, вышивать и работать с камнями, поэтому девушки, расшивая свои платья и ленты для волос золотыми и серебряными нитями, украшая их драгоценными камнями, превращали каждое платье в произведение искусства. Белоснежные основы платьев, девушки, с помощью драгоценных камней и нитей, превращали в картины, те, которые были наиболее милы сердцу каждой мастерицы. Кто-то вышивал на широком подоле платья пару лебедей, летящей в голубых лазоревых небесах, у кого-то юбка напоминала серебристую переливающуюся реку, покрытую лотосами. Каждое платье также подвязывалось поясом, который девушки расшивали руническими узорами. Замужние женщины вплетали в свои косы алые ленты, незамужние девушки или девочки могли носить и распущенные волосы, а девушки на выданье вплетали в свои косы тонкие, золотые и серебряные нити.

У Калисты тоже было такое платье, которое она вышивала сама всю зиму и не одну. Ее платье было белоснежным, и так как этот цвет она любила больше всего, она решила оставить этот цвет основным, поэтому для украшения своего платья она больше всего использовала серебряные нити и алмазный крупный бисер. Она вышивала белоснежные цветы морозника на фоне заснеженных чукотских сопок. Она представляла себя этим прекрасным цветком, который, не обращая внимания на лед и холод, растет, превращаясь вскоре в самый прекрасный цветок Севера, показывая всем вокруг, что, несмотря на свою хрупкость, он ничего не боится и полностью доверяет своему отцу Северу и матери Тундре и знает, что они его всегда защитят. Так и Калиста верила, что ее, как хрупкий северный цветок, никогда не дадут в обиду.

Пожалуй, она была единственной во всем племени, кто так сильно любил зиму, что даже в разгар бурлящей вокруг нее жизни, она думала о зиме с таким благоговением, что ее платье отразило всю ее любовь и получилось до такой степени реалистичным, что она сама же, сидя в теплой комнате и смотря на него, чувствовала веяние холодного воздуха от его подола, и ощущала, как будто снежинки начинали падать ей на руки, когда она держала его в руках. К новому году работа над платьем была закончена, она тайно перенесла его в дом Шаманки и убрала в кладовку, в самый дальний угол.

Парни тоже наряжались – надевали вышитые золотыми нитями и расшитые узорами и камнями праздничные рубахи, которые расшивали для них их сестры и матери. Воротники и рукава этих рубах были вышиты специальными оберегами, состоящими из символов, в которые было заложено очень много смыслов. Основным элементом праздничного гардероба мужчин был широкий пояс. Каждый пояс был особенным и предназначался для каждого конкретного мужчины. Никто не мог надеть чей- то чужой пояс. На поясе, на плотной тканевой основе, вышивкой и камнями изображали занятие этого мужчины. Например, пояс рыбака содержал изображение рыбной ловли, но поясах погонщиков были вышиты олени, но самыми красивыми были пояса мужчин, работающих с драгоценными камнями. Их пояса были полностью покрыты мозаикой из алмазов, сапфиров, агатов. Камни располагались в виде рун, и чем большим мастерством обладал хозяин пояса, тем больше алмазных рун было на нем изображено.

Вся праздничная одежда ткалась из специальным образом подготовленной шерсти белых яков. Она ценилась очень сильно потому, что белые яки были редкостью, рождались они не часто, и их шерсть была очень мягкой и воздушной, но в то же время прочной и очень теплой, совсем не такой, как шерсть коричневых обычных яков. Немало стоило труда набрать этой шерсти столько, чтобы хватило соткать одежду для всех.

Особенно этот праздник ждали молодые парни и девушки, потому что только в этот день, по преданию, они могли выбрать себе пару, или влюбленные могли объявить себя парой перед всем племенем, тоже, только в этот день.

Приготовления к Новому году начинались задолго до самого праздника. Везде, в пещере, в домах, на полянах начинались уборки. Вымывался и вычищался каждый клочок земли, каждая вещь в каждом доме тщательно выстирывалась, все отмывалось до блеска. Ни одного листочка или соринки не должно было остаться на всей территории племени, чтобы, по преданию, не обидеть Новый год. Специальными порошками, сделанными из жемчуга, начищались стены пещеры, украшенные драгоценными камнями, и после этого они ослепительно сияли, как будто мастер вот только что их выточил. До блеска натирались полы, мебель и посуда. Выстирывалась и вымывалась вся одежда, ковры и постельное белье, одеяла и подушки.

Погонщики вычесывали и украшали специальными яркими лентами своих животных. В челки белым якам вплетали вишневые ленты-обереги, а коричневым – голубые узорчатые ленты. Ленты готовили долгой зимой самые старшие женщины племени, вываривая их в травах, они заговаривали их, чтобы потом эти ленты отгоняли от животных всякую хворь, болезни и бесплодие. Такие же ленты повязывали оленям на рога, и мамонтам также заплетали их или в челки, или повязывали на их бивни.

Калиста быстро навела порядок в своей комнате и вызвалась убраться в домике Шаманки, который, как все думали, стоял одинокий и безлюдный – ведь Калиста была очень осторожна – очаг она растапливала только тогда, когда наступала темнота, да и во всем остальном тоже, и поэтому ее секрет по-прежнему оставался секретом для всех. И когда Калисту отправили убираться в доме Шаманки, и для нее и ее Нанука наступили самые счастливые несколько дней, когда не нужно было больше расставаться и можно было несколько дней провести друг с другом.

Они уже хорошо понимали друг друга, им было весело и легко, и за эти счастливые несколько дней он и она окончательно поняли, что они вместе навсегда, и что бы ни случилось. Они, такие разные и такие одинаковые. Ее тонкая душа понимала всю боль его израненного тела, она согревала его, а он давал ей то чувство защищенности, которое необходимо каждому человеку на земле. За эти дни они стали единым целым и поняли, что друг без друга им больше не жить.

«Но что же делать? Что делать?»– она неоднократно задавала ему этот вопрос. «Выйти в новый год и объявить себя парой? Или уйти в этот день и идти искать его племя? Бросить своих родителей? Бросить племя?» Оба варианта казались ей страшными и сложными. Но он был уверен в одном – надо идти. Идти домой, к его родителям, на его Землю, туда, где ему дали жизнь и воспитание. И он убедил ее в этом. Он убедил ее, что только там они смогут быть счастливыми. Он – мужчина, и его обязанность – привести жену в свой дом, а она обязана следовать за мужем – таковы незыблемые традиции его племени. Ей ничего не оставалось, как только согласиться. Они договорились, что, когда настанет час Х, она напишет своим родителям записку, в которой все объяснит им. Она очень боялась рассказывать им о своем решении – она боялась, что они остановят ее, и тогда, если он уйдет одни, то она просто умрет без него. Они договорились, что уйдут сразу после празднования Нового года. И на том и порешили.

Глава 11. Побег

До празднования Нового года оставалось несколько дней. Уборки были закончены и начались самые главные приготовления к самому празднику. Все женщины и девушки племени начинали готовить угощения на праздник. Влюбленные девушки пекли специальные пироги со сладкой начинкой из голубики. Этими пирогами они угощали своего возлюбленного, и если он принимал угощение, то считалось, что пара сложилась. Но, прежде чем угостить парня пирогом, девушка должна была получить от этого парня в подарок куклу – символ продолжения рода, которую изготавливала мать парня из белой шерсти и драгоценных камней.

К празднику готовилось очень много блюд из грибов, ягод, рыбы, варились морсы и взвары, а также ягодное вино, которое подавалось горячим и которое пили только в этот день, один раз в году. Вина варили очень много – по преданию пастухи должны были обрызгать им в праздничную ночь копыта всех своих животных, чтобы ноги их были крепкими, и чтобы им легче было зимой добывать себе мох ягель из под снега, которым девять месяцев из двенадцати занесена вся тундра, и ягель был единственным источником жизни для северных оленей, яков, мамонтов и многих других животных и птиц..

Также варили огромное разнообразие сыров. В этот день доставали сыры, которые хранились год и больше. Это были сыры с белыми грибами, пряными травами, сыры с морошкой и клюквой, и самые разные простые молочные сыры. Их в этот день съедалось очень много, а также, по преданию, нужно было угостить Духов Тундры, которые, как и народ племени Чудь, обожали сыры. Поэтому, прежде чем сесть за стол, сначала люди угощали Духов сырами, «угощали» оленей, яков и мамонтов вином, благодарили Тундру, проводя специальные обряды, восхваляли и благодарили Север и всех Божеств за Новый год жизни, который им дарится, и только после этого садились за стол.

На Священной Поляне накрывался огромный стол, за которым помещалось все племя. Дети и взрослые праздновали вместе. Стол был огромный, но в то же время на нем не было ни единого свободного места – весть стол ломился от обилия яств и напитков.

Для детей делали специальные чипсы из ягеля – мох вымачивали и вываривали в ягодных сиропах, и для детей не было вкуснее ничего.

Центральное место на столе занимали пироги с грибами, чиром, голубикой, сыром. Пироги с рыбой назывались «рыбниками» – хозяйки заворачивали целиком рыбу в тесто и так запекали на огне. Только от одного этого запаха у всех уже текли слюнки.

К пирогам прилагалась малосольная, копченая, маринованная, запеченная самая разнообразная рыба, но королевой стола, конечно же, была арктическая уха, которая готовилась только из нельмы – самой вкусной и редкой рыбы Севера, которую ловили только один раз в год, на Новый год. Все остальное время люди не трогали нельму, и даже если случайно рыбакам она попадалась, ее всегда выпускали обратно. Уху для этого праздника готовили только самые старшие женщины племени, потому что только они имели необходимое количество энергии благодарности, опыта и знаний, и готовили они ее по особым ритуалам, с заговорами на хлебосольный и счастливый будущий год. А для проводов прошлого года они пекли особенные, очень вкусные, пироги с морошкой, и каждый житель племени должен был съесть этот пирог и в мыслях поблагодарить прошедший год за все, что он дарил, за хорошее и за плохое, за то, что научил быть сильным, за то, что каждое событие приходит не случайно – или как урок, или как награда, ведь в природе ничего нет несправедливого или просто так. И только самые старшие и самые мудрые женщины племени имели столько энергии и силы, чтобы правильно приготовить благодарственные пироги, только они могли запечатать в них энергию благодарности, чтобы не обидеть прошедший год и проводить его как завещано им их древними предками, по всем канонам племени Чудь.

Наконец до праздника остался один день. Взрослые и дети с нетерпением его ждали и особенно дети, потому что в эту ночь было разрешено не спать, они могли съесть неограниченное сладкого, и еще каждый ребенок получал в подарок от своих родителей и родных то, чего он ждал целый год и перед самим праздником дели очень любили собраться все вместе на полянке и отгадывать, что же им подарят, а потом рассказывать, сбылись ли их ожидания или нет. Поэтому этот последний день ожидания подарков давался детям очень тяжело. Они уже не бегали, не играли и не угадывали, что же им подарят – в этот день их терпение заканчивалось и они просто ходили хвостиками за взрослыми и без конца спрашивали, скоро ли все начнется, и так через каждые пять минут. Весь воздух в поселке был пропитан радостными ожиданиями. Девушки на выданье втайне ожидали связать в этом году свою жизнь с парнем, который им нравился. Парни, в свою очередь, ждали и волновались от того, чтобы их чувства этой ночью не отвергли.

Атмосфера была очень напряженная. Энергетика ожидания была настолько густой, что ее можно было резать ножом. И как обычно бывает при ожидании чего-то важного, время останавливалось и замирало, превращая ожидание в настоящую пытку…

Калиста тоже ждала. Но ее ожидание было совсем не похоже на ожидание всех остальных. Оно было радостным и не радостным одновременно. Оно измотало ее и это последний день давался ей очень тяжело. Ее сердце и душа был полны только ожиданием этой ночи и больше ничего не могли в себя вместить. Она думала только о том, как же все пройдет. Они с Нануком договорились, что после праздничного застолья, когда все жители поселка пойдут к Священному костру на Поляну Шаманки, она соберет им в дорогу еды с праздничного стола и пойдет к реке, так, чтобы никто ее не заметил, а он уже будет ее там ждать у старой ивы с толстым раздвоенным стволом, которая росла на берегу. И они оба уйдут из ее племени искать его дом, его Землю. Она очень хотела пойти с ним, она была очень счастлива от того, что теперь ее жизнь навсегда связана с его жизнью, но в то же время она очень боялась покидать свой дом, родителей, свой народ, бежать в ночь, как какая – то воровка или отступница. Эти мысли очень тяготили ее, и из-за этого в ее прекрасных голубых глазах все время стояли слезы. Все в племени замечали, что с ней что-то не то, пытались расспросить ее, но она только молча опускала глаза, и ее оставляли в покое, списывая ее странное поведение на то, что она просто грустит перед праздником, потому что в ее возрасте уже многие девушки нашли себе пару, а она так и осталась одна. И Калисте такое отношение к ней было на руку. Наконец никто ее не трогал и не расспрашивал, и она могла успокоиться, и мысленно попрощаться со своим племенем, со своей родиной, со всем, что она знала, со своим домом, и уйти вслед за любимым по велению сердца, в никуда, в ночь и в темноту, полностью отдав себя в руки судьбы.

И вот долгожданный день настал. С самого утра на Священной Поляне у дома Шаманки началась суета и приготовления. Дети украшали поляну лентами и сделанными ими самим из мха и шерсти игрушками – оленями, зайцами, яками. Женщины несли заранее заготовленные и высушенные ивовые ветки для костра и складывали их в центре поляны. Несколько мужчин мастерили будущее кострище, другие сооружали огромные столы. Этим же ранним утром Нанук покинул свое временное пристанище, и, взяв заранее приготовленную сумку с вещами, спичками, какими-то настойками, тихо, как мышь, пробрался на берег реки, к старой иве, и, спрятавшись во мху у ее большого раздвоенного ствола, стал ждать Калисту.

И вот в небе загорелась Полярная Звезда – только в этот день загоралась она в небе прямо рядом с солнцем, и это означало только одно – праздник начинается! Все жители собрались за столами, во главе которых сидели Король и Королева. Каждый человек, взрослый и ребенок, сидел за столом в нарядах неописуемой красоты, но Король и Королева были поистине в царских одеяниях.

Королева к этому времени уже полностью оправилась, щеки ее нежно румянились, а алые губы только подчеркивали белизну ее фарфоровой кожи и спокойную ясность ее голубых глаз. Ее прекрасные длинные серебристые волосы были убраны под диадему из черных и голубых алмазов и переплетены золотыми, серебряными и жемчужными нитями. Диадема досталась ей от ее королевских предков и камни в ней были так мастерски выгравированы и отшлифованы древними мастерами, что каждый камень в ней отражал лучи солнца и Полярной Звезды, освещавшей поляну так же ярко, как солнце, преломлял их, и казалось, что вся фигура Королевы окружена мерцающим ореолом и как будто Королева и сама вся выточена из редких белоснежных алмазов. Над центральным алмазом диадемы возвышалось серо-белое перо полярной совы. Все в племени знали, кому оно принадлежит и все ждали хозяйку этого пера обратно домой.