Пазл Пабло

Часы пробили полдень. Где-то в городе, в здании «Чёрной Орхидеи», Ратмир, возможно, листал ее отчёт, который Вероника скинула вчера вечером, не подозревая, что дочь его покойного партнёра уже вскрыла шифр. Или всё же подозревал?

Она встала, расправив плечи. Страх, как в детстве, когда она забиралась на скалу выше всех, сменился холодной ясностью. Анна права: это детонатор. Но Вероника всегда умела разминировать мины, отец научил её этому.

– Нужно проверить эти поставки, – решила она. – Но как?

Внезапно её осенило – проникнуть в эту схему изнутри, ведь у нее есть все данные для этого. Однако сделать это нужно так, чтобы её никто не заметил и не узнал, и даже если поймают, то не тронули. Теперь нужно было разработать план.

«Если это действительно торговля наркотиками, то я должна узнать всё, – твёрдо подумала она. – Даже если правда окажется хуже моих худших опасений».

Пальцы Вероники летали по бумаге, составляя чёткий план действий. Её глаза горели решимостью, а мысли кружились в голове, словно вихрь. Первым шагом было организовать незаметную слежку за ближайшими поставками узнать расписание, маршруты и людей, вовлечённых в процесс. Вторым, более сложным, найти способ проникнуть в цепочку поставок и раскрыть истинную природу груза, перевозимого под видом безобидного «чистящего средства».

«Папа, я не знаю, что ты делал, – шептала она, закрывая тяжёлую папку с документами. – Но я должна докопаться до истины, даже если эта правда разрушит последний светлый образ тебя, который я храню в своём сердце».

Внезапно Веронику пронзила мысль её расследование только начиналось, и впереди её ждали открытия, способные потрясти до глубины души. Но теперь у неё появился конкретный след, за который можно было ухватиться, словно за спасительную верёвку в бушующем море сомнений. И она была готова следовать этому следу до самого конца, какой бы горькой и шокирующей ни оказалась правда.

В офисе «Чёрной орхидеи»

Город Кланстаун был окутан дымкой утренних выбросов и пыльных дорог. Офисы «Чёрной орхидеи» же стояли в таинственным полумраке, словно само пространство затаило дыхание. Лучи рассвета, пробиваясь сквозь пыльные жалюзи, оставляли на стенах полосатые шрамы. В воздухе витал аромат старого пергамента и тревоги, густой, как дым от невысказанных угроз.

Вероника шагнула в кабинет, крепко сжимая золочёную папку в руках. Её сердце билось, словно у беглеца, а под широкими рваными джинсами, и худи оверсайз, струился холодный пот.

Ратмир, словно тень отца, восседал за массивным дубовым столом. Его пальцы, похожие на стальные когти, перебирали документы, но взгляд ледяной, как январский ветер впился в девушку. Свет настольной лампы выхватывал шрам у его виска, напоминающий след от пули.

– Что это? – голос Вероники дрогнул, как струна перед разрывом. Внутри неё бушевала буря: страх глотал крик, а ярость жгла горло, словно кислота.

Мужчина медленно моргнул, будто Вероника уже утомила его. Девушка почувствовала, как его взгляд скользит по её шее, словно примеряясь где сомкнуть свои стальные пальцы.

– Не твоего ума дело, – спокойно ответил Ратмир, прожигая золотую папку взглядом. «Он знает что в ней».

Она вдохнула воздух, уловив аромат его одеколона – бергамот с примесью лайма. Проигнорировав его выпад, она стиснула зубы до треска в скулах.

– Хочу понять, что подписываю, – соврала она, заставив губы сложиться в наивную улыбку. В кармане её джинс ждал нож крохотный, с рукоятью где выгравирована орхидея, который она всегда носила с собой.

Внезапно Ратмир вскочил, чуть не опрокинув кресло, которое остановила стена. Грохот эхом прокатился по комнате. Его тень накрыла Веронику, словно саван.

– Ты думаешь, я не знаю, что ты там роешься в документах? – рык смешался со звоном хрусталя, брошенного о стену. Он шагнул вперёд, и Вероника отпрянула, наткнувшись на холодную стену. Бетон впился в её спину, словно напоминание: путь назад отрезан.

– Ты полезла не в свою игру! Не по зубам тебе то, что ты роешь! Это ясно?

Запах табака и железа заполнил лёгкие Вероники. Ей захотелось достать нож и полоснуть по его идеально выбритой шее. «Молчи, молчи, – повторяла она себе, – он все равно не узнает, что ты перевела документы, прикуси язык, пусть думает, что ты напугана».

– Хочешь лежать рядом с отцом? – прошептал он, и Вероника вдруг разглядела следы оспы на его щеке – крохотные кратеры, как на лунной поверхности. – Могильщики ещё не ушли с кладбища, – отрезал он.

Она зажмурилась, видя перед собой отца – его перекошенное лицо в гробу, белые розы на чёрной крышке. Это воспоминание всё же отозвалось болью, Ратмир нажал на кровоточащую рану. «Ублюдок, – проворчала она в своей голове, – почему я раньше не замечала, какой ты ублюдок?» Когда Веронике было пятнадцать, она была тайно влюблена в него, отец как-то заметил это и сильно отругал её. Ратмир годился ей в отцы и был его лучшим другом, это было неприемлемо.

– Я поняла, – выдохнула Вероника, открывая глаза. Все равно не было смысла пытаться выудить правду. Но зато теперь она точно знала, что речь идёт не о «чистящих средствах».

Ратмир отступил, устало проведя рукой по лицу. На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то человеческое – утомление, может, даже страх. Но тут же исчезло.

– Умница, – он швырнул на стол пачку документов. Конверт на его столе соскользнул на пол, обнажив фото – она вчерашняя, выходящая из кофейни. – К пятнице принесешь мне эти документы с подписями.

«Следит за мной, – вспыхнуло в её мыслях, – чему я удивляюсь? Я и так знала об этом». Она буквально спиной чувствовала все эти объективы, направленные на неё.

Вероника взяла бумаги, стараясь сохранить спокойствие. Нож в кармане, словно раскалённый прожигал кожу на бедре, требуя свободы. «Скоро», – пообещала она себе, глядя на портрет отца с черной лентой. Его глаза, словно живые, подмигнули ей из позолоченной рамы.

Вероника вышла из офиса Ратмира. Ледяные пальцы пота ползли по её позвоночнику, превращая тонкое худи во вторую кожу. Она вспомнила, как Ратмир сломал запястье парню, который ухаживал за ней, когда ей было шестнадцать, тот осмелился подарить ей розу. Парню было около двадцати лет, и когда Ратмир узнал об этом, он пришёл в ярость. Даже её отец не проявлял такой пыл в отношении её поклонников. «Он не изменился. Только стал опаснее», – эта мысль засела у неё в голове, пока она шла по коридору, где даже воздух, казалось, был пропитан запахом ложью.

У стены, облицованной чёрным мрамором, она прижала ладонь к холодной поверхности. Стена дрожала или это её собственное тело предательски вибрировало, как натянутая струна? Где-то вдали звенел лифт, и этот звук напоминал смех Ратмира короткий, металлический.

– Вам плохо? – голос Молли прозвучал как пощёчина, вернув Веронику в реальность. Секретарша пахла ванильным печеньем и наивностью, её кудри белые, похожие на спагетти колыхались в такт дыханию.

Вероника покачала головой, сжимая в кармане лезвие-орхидею. «Если бы ты знала, что я держала его в мыслях у его горла минуту назад», – подумала она, глядя на родинку над губой девушки.

– Нет, Молли, всё в порядке, принеси мне латте, – ответила она и поспешила в свой кабинет.

За столом она в порыве гнева сломала ручку напополам. Чернильная капля упала на конверт с грифом «Уничтожить». «Именно так я поступлю с тобой», – мысленно обратилась она к Ратмиру, разглядывая фото в папке: он в чёрном пальто возле старого склада.

Телефон завибрировал, как живой. Три быстрых касания и короткое сообщение улетело следователю Ивану: «Шоколадница, 21:00».

– Ваш латте, – Молли поставила чашку с пеной в виде сердца. Вероника прищурилась, в узоре из корицы угадывался знак Орхидеи. Случайность? Она провела пальцем по краю, стирая символ. «Играешь в обе стороны, крошка?» – раздался в голове чей-то голос.

– Спасибо, – улыбнулась она, отмечая, как дрогнули ресницы секретарши. Молли всегда пыталась угодить Веронике, ведь она единственная в этом проклятом офисе, кто не осыпает её проклятиями.

Кланстаун за окном пылал огнями. Неоновые вывески мигали, как сигналы азбуки Морзе: «Они везде. Ты одна». Вероника прикоснулась к стеклу, оставляя отпечаток пальца поверх отражения Ратмира его силуэт витал за спиной, как призрак.

– Игра по моим правилам, – прошептала она, доставая из потайного ящика дневник отца. На последней странице, испещрённой дрожащим почерком, краснела капля – вино? Кровь?

Внезапно часы на стене в холле офиса пробили семь. Звон колоколов ближайшего храма, смешался с воем сирены на улице. Вероника замерла, в ритме совпало. Отец умер в семь вечера. Дежавю, снова это противное чувство, будто ты что-то делаешь не так. Или дежавю – это, наоборот, знак того, что ты идешь в правильном направлении?

– Кто ты? – выдохнула она, повернув голову на портрет отца, который смотрел на неё с чёрной рамки. Его глаза, всегда такие добрые, сейчас казались узкими, как щели в броне. Приятный, прохладный летний ветер ворвался в открытое окно, перелистнув страницу дневника. На обороте детский рисунок: девочка, мужчина и мальчик с лицом, зачёркнутым красным крестом.

Где-то хлопнула дверь. Вероника резко обернулась, но коридор был пуст.

Шоколадница

В «Шоколаднице» витали ароматы жжёного сахара и кофе. Неоновые буквы вывески мерцали за окном, окрашивая лицо Вероники в сизый свет, словно на ней лежала пепельная маска. Её пальцы, обвитые вокруг чашки раф-кофе, оставляли на стекле жирные отпечатки.

«Отец ненавидел это место», – промелькнуло в её мыслях, когда Иван, сгорбленный, как сыщик из старых нуаров, пробирался между столиками. Его пальто блестело от дождя, словно кожа рептилии.

– Ты опоздал на двести пятьдесят секунд, – голос Вероники разрезал гул кафе, как скальпель. Её взгляд был устремлён в экран ноутбука, где мерцали документы с красными знаками.

Иван сел, расплескав немного капучино. Коричневое пятно поползло по документам, смазывая буквы «СОВ. СЕКРЕТНО». Вероника бросила на него гневный взгляд, но Иван, взяв салфетки, принялся за работу.

– У меня нет времени на любезности, – наконец произнесла Вероника, и в её глазах сверкнули ледяные искры. – Давай перейдём к делу.

– Хорошо, – следователь открыл папку, его руки слегка дрожали от волнения. – Я узнал, кто организовал убийство твоего отца.

– И кто же? – её голос оставался спокойным, но в глазах промелькнула искра, похожая на отблеск пламени.

– Один из высших руководителей «Чёрной орхидеи», – ответил Иван, его голос стал тише. – Вы его называете Верховной орхидеей. Но это ещё не всё. У меня есть доказательства связи с крупными чиновниками этого же человека. Может они в сговоре?

– Это шутка? – произнесла она, вновь глядя в экран, её пальцы замерли над клавиатурой. – Верховная орхидея, только одна, ею был мой отец, а теперь это я. Есть Монархи, это Ратмир и Петр, Ратмир та ещё сволочь, но он не имеет отношения к убийству. Петр тоже, много о себе думает, но мало что из себя представляет.

– Возможно, ты ошиблась… – начал было Иван.

– Никакой ошибки быть не может! – воскликнула она, – Я ищейка, если ты не забыл, – в её голосе зазвучали металлические нотки, а в глазах промелькнула тень.

Иван понял, что Вероника не в духе, его взгляд скользнул по её напряжённым скулам.

– Знаю, – вздохнул следователь, его голос стал мягче. – Мы должны подозревать всех. У меня есть доказательства, но достать их пока не могу. Я должен действовать методично.

– У меня нет времени на методичность, – Вероника закрыла ноутбук с громким щелчком, словно затвор винтовки.

– Понимаю твои чувства, – осторожно начал Курский, его голос стал тише. – Но если ты наломаешь дров…

– Не смей говорить со мной как с ребёнком, – резко перебила она, её глаза вспыхнули гневом. – Я знаю, что делаю.

– Я не сомневаюсь в твоих способностях, – быстро поправился следователь, его лицо побледнело. – Но они опасны. Очень, я думаю, это-то ты знаешь не понаслышке.

– Именно поэтому я должна действовать быстро, – ответила Вероника, её голос стал ледяным. – Пока они не добрались до меня и моей семьи.

– У тебя есть охрана? – спросил Иван, его взгляд стал пронзительным.

– У меня есть мозги, – усмехнулась она, её улыбка была острее бритвы. – А это важнее.

– Хорошо, – следователь собрал бумаги, его руки слегка дрожали. – Но прошу все же позволить мне выделить тебе человека…

Вероника не дала ему договорить, её голос зазвенел сталью:

– Ты хочешь, чтоб я доверила свою жизнь первому встречному? Я тебе-то не полностью доверяю, и у меня есть телохранитель. – Вероника захлопнула ноутбук и метнула гневный взгляд на следователя, её глаза горели огнём решимости. – А теперь у меня встреча через полчаса. Что ещё успел узнать?

– Больше ничего, – ответил Иван, его голос звучал глухо.

– О, ты так помогаешь мне в расследовании, узнал то, что я и так знала без тебя. Видимо, наше сотрудничество подошло к концу, – сказала Вероника и встала, её движение было плавным и грациозным, словно у пантеры перед прыжком.

Она ушла, бросив на Ивана полный презрения взгляд, её силуэт растворился в толпе, словно тень, оставив после себя лишь холодный след недоверия и разочарования.

В этот момент Иван понял – Вероника не просто мстит за отца. Она ведёт свою собственную игру, где нет места ни жалости, ни компромиссам. И, возможно, именно это делает её самым опасным противником «Чёрной орхидеи».

Морской волк

Солнце уже приближалось к горизонту, окрашивая небо в тревожные оттенки меди, когда Вероника подошла к пристани. Ветер с моря приносил запах ржавчины и солёной сырости, а чайки, словно предчувствуя бурю, молча кружили над волнами. Она решила самостоятельно проверить, что перевозится на одном из корабле.

Согласно переведённым документам, «Морской Волк» должен был начать погрузку завтра в восемь утра, но Вероника решила проверить всё заранее. В восемь часов вечера доки обычно пустели, оставляя корабли на милость приливов.

Она остановилась в тени склада, сжимая поводки доберманов. Буря, чья шерсть отливала сталью, прижала уши, а Тень, чёрная как смоль, замерла, будто слившись с полутьмой. Их напряжённые мышцы дрожали в унисон с шёпотом волн.

«Морской Волк» походил на призрак былых времён: облупившаяся краска, ржавые якорные цепи, скрипящие под порывами ветра. Но Веронику насторожили детали – свежие срезы на канатах, следы смазки на лебёдке. Кто-то явно готовил судно к отплытию.

– Тихо, – прошептала она, отпуская собак. Буря бесшумно вспорхнула на палубу, а Тень последовала за ней, оставив на свежей краске досок едва заметные царапины. Сама Вероника взобралась по трапу, кожей ощущая липкую тишину. Ни голосов, ни шагов – только вой ветра в снастях.

Она уже подошла к люку трюма, когда за спиной раздался скрип.

– Так-так, у нас тут залетная птичка, – прозвучало из темноты, и высокий мужчина с лицом, изборождённым шрамами, шагнул в полосу света. Его пальцы нервно перебирали рукоять ножа за поясом. – Заблудилась, красавица?

Сердце Вероники ёкнуло, но голос прозвучал спокойно:

– Собаки сбежали. Ищут крыс, наверное.

– Крыс, значит? – Мужчина оскалился, обнажив почерневшие зубы.

Внезапно из трюма донёсся приглушённый стон, словно чья-то рука ударила по металлу. Тень зарычала, уставившись на люк, а Буря ощетинилась, обнажая клыки.

– Отойди от края, красотка, – произнёс мужчина, делая шаг вперёд. Но, заметив, как Вероника скользнула взглядом к его правому карману, он замолчал. Годы занятий боксом научили её читать намерения противников: его плечо дёрнулось, готовясь к удару.

Всё произошло в мгновение ока. Он рванулся вперёд, но её нога уже взметнулась вверх, попав точно в его запястье. Нож звякнул о палубу, а её кулак врезался в горло. Мужчина рухнул, хрипя, но из трюма уже выскочили двое: один с пистолетом, другой с монтировкой.

– Стоять! – крикнул вооружённый, но Вероника уже была в движении. Прыжок в сторону, удар каблуком по руке – выстрел грохнул в небо, а пистолет улетел в сторону. Второй нападающий замахнулся монтировкой, но Тень вцепилась ему в ногу, а Буря, словно пантера, вскочила на грудь, сбив его с ног.

Вероника молниеносно подобрала выпавший пистолет.

– А теперь поговорим, – холодно произнесла она, целясь в него. – Что за чистящее средство вы собираетесь грузить завтра в восемь утра?

Её взгляд был твёрд, а руки не дрожали. Она знала, что в любой ситуации главное – сохранять хладнокровие и использовать все свои навыки. А её навыки были более чем впечатляющими.

– А ты тварь из полиции? – выругался мужчина, но она предупредительно выстрелила в воздух.

Тогда он медленно поднял руки, его взгляд метался между двумя доберманами и пистолетом в руке Вероники.

– Слушай, мы просто делаем свою работу, – начал он, но Вероника перебила его:

– Какая работа? Контрабанда?

– Ты не понимаешь… – начал было один из нападавших, но осёкся под её ледяным взглядом. Потом он виновато посмотрел на трюм, и она поняла: там что-то есть, или кто-то.

– Открывай трюм, – скомандовала Вероника, кивком головы указывая на люк. – И без глупостей. Мои собаки быстрее пули.

Буря и Тень, словно понимая каждое слово, синхронно оскалились, демонстрируя острые клыки. Мужчина, стиснув зубы, направился к люку.

Внутри трюма царил полумрак. Вероника осторожно присела, разглядывая содержимое, держа пистолет наготове. То, что она увидела, заставило её брови удивлённо подняться: трюм был заполнен странными контейнерами с символами, которые она уже встречала – трезубец.

– Что это за дрянь? – спросила она, указывая на контейнеры.

– Это… это экспериментальное средство, – запинаясь, ответил мужчина. – Мы должны были доставить его…

Внезапно его взгляд упал на что-то за спиной Вероники. Она резко обернулась, но было уже поздно. Сильный удар по голове погрузил её во тьму.

Последнее, что она помнила – как её просили в трюм, верные доберманы рвались к ней, когда дверь кто-то захлопнул.

– Похоже, наша маленькая игра только начинается, – услышала она чей-то голос перед тем, как потерять сознание.

ОМОН

Холодный морской ветер обжигал лицо Вероники, пока она была привязана к палубе старого грузового корабля. Рядом с ней, притихшие и сонные, сидели её доберманы, также связанные веревками. Их остекленевшие глаза вызывали у неё тревогу и ярость – было ясно, что преступники что-то им ввели.

Из открытого трюма доносились разговоры:

– Идиоты, я отлучился всего на час, а вы с девкой справиться не могли, – прозвучал мерзкий и сиплый голос.

– Она руками и ногами машет, как Джеки Чан, и, если ты не заметил, у нее два добермана, один из которых чуть яйца Кроту не откусил, – оправдывался другой.

– Лучше бы и откусил, может быть, хоть головой стал думать, а не одним местом, – снова сказал сиплый голос. – Что будем с ней делать?

– Я не знаю, вышел поссать, а она на палубе стоит.

Вдруг раздались шаги, кто-то поднимался на палубу.

– Очнулась, птичка? – раздался сиплый голос. Это был главарь, он ухмыльнулся, подходя ближе. – Придётся тебе с нами покататься. Далеко не уплывём, не волнуйся.

– Только попробуй прикоснуться ко мне, – процедила Вероника сквозь стиснутые зубы. – Как только освобожу руки – вырву твой кадык собственными руками.

– О, какие мы грозные, – фыркнул он, но в его глазах мелькнуло беспокойство, он что-то услышал. Мужчина вскочил на ноги и в его глазах остался ужас.

Внезапно тишину разорвал гул сирен. Со всех сторон к кораблю побежали бойцы ОМОНа, беря судно в кольцо. Главарь побледнел и потянулся за пистолетом, но было уже поздно – спецназовцы действовали молниеносно, нейтрализуя его людей одного за другим.

В толпе спецназовцев Вероника заметила знакомое лицо – следователя Ивана Курского. Он шел осторожно среди мужчин в масках и бронежилетах. Выглядел, как всегда, уверенно, держа наготове пистолет. Вдруг его взгляд зацепился за Веронику, которая сидела связанная, со слипшимися от крови волосами. Его лицо вытянулось в удивлении, и он подбежал к ней.

– Какого чёрта ты здесь делаешь? – воскликнул он, тяжело дыша.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – ощетинилась девушка, разминая запястья, которые он освободил. Она сидела так несколько часов, и связанные руки сильно отекли.

– Ты что, шла по следу и залезла сюда в одиночку? – догадался следователь, глядя на Веронику то ли с восхищением, то ли с интересом.

– Я просто ищу ответы на вопросы, – прошипела девушка.

– Что за ответы такие, ради которых ты готова умереть? – выпалил Иван с раздражением в голосе.

– В документах я нашла информацию об этой отгрузке, – пояснила она, потирая запястья. – Отец работал над каким-то важным делом, и этот корабль – ключ к разгадке.

– Почему не сказала мне? – он увидел взгляд Вероники и понял. – Не доверяешь, значит. Ты хоть понимаешь, насколько это было опасно? – возмутился следователь все еще держа в одной руке пистолет.

– Заделался моим новым папочкой? – огрызнулась Вероника. Иван лишь скорчил гримасу и вздохнул, глядя на сонных собак.

– А с ними что? – он указал подбородком на двух спящих собак.

– Кажется, снотворное, – ответила Вероника, осматривая псов, – или еще какая дрянь.

– Ладно, вызову ветеринара, если позволишь, – сказал Иван доставая телефон. Вероника только кивнула на это.

– Нужно проверить груз, – она уже была на ногах, готовая действовать. – Там может быть что-то, что поможет мне.

– Ты никуда не пойдёшь, – строго сказал Иван. – Сначала нужно дождаться экспертов, там может быть что угодно.

– Эксперты подождут, – отрезала она, направляясь к трюму. – А у меня нет времени на это дерьмо.

Иван только покачал головой, глядя ей вслед. Эта женщина была настоящим стихийным бедствием, но именно благодаря ей он сможет раскрыть дело Церцера и отомстить орхидее за то, что они сделали. А пока она осматривала груз, его люди занялись задержанием преступников.

«В следующий раз,» – подумал Иван, – «я найду способ держать её подальше от опасности. Хотя бы до того момента, как мы будем готовы действовать.»

Но он уже знал, что это пустая надежда. Вероника не собиралась ждать, пока другие сделают за неё работу. Особенно теперь, когда она так близка к разгадке тайны смерти своего отца.

Вероника, превозмогая пульсирующую боль в голове от недавнего удара, крадучись вернулась в тёмный трюм. Её телефон, превратившийся в тусклый фонарик, выхватывал из мрака ржавые борта корабля и покрытые многолетней пылью углы. Дрожащим пальцем она провела по холодному металлу контейнера с узнаваемым символом трезубца. Сердце забилось как сумасшедшее – момент истины приближался.

С трудом открыв замок, Вероника затаила дыхание. Внутри контейнера, словно зловещие гробы, выстроились аккуратные ряды упаковок. Резкий химический запах ударил в ноздри – безошибочный признак подпольной лаборатории.

– Мать честная! – вырвалось у неё, когда она прикинула масштабы операции. Тысячи упаковок, каждая с загадочной маркировкой, складывались в пугающую картину: не меньше тонны запретного груза.

Дрожащими руками она сделала фото содержимого, стараясь не оставлять следов своего присутствия. Выбравшись из трюма, Вероника столкнулась с ожидающим Иваном.

– Ну что, убедилась? – его ухмылка резала хуже ножа.

Не удостоив его даже взглядом, она опустилась рядом со своими доберманами, ожидая приезда ветеринаров. В голове крутились мысли, словно вихрь. Её мир рушился: отец, её идол, её опора, оказывается, жил двойной жизнью. Благотворительность, пожертвования, забота об инвалидах – всё это было маской, за которой скрывалось нечто тёмное и страшное.

Рана на сердце кровоточила всё сильнее, превращаясь в гнойную язву. Теперь она понимала, почему его убили – такие тайны не прощают. Но что делать дальше? Завершить расследование, доказав его вину, или продолжить искать убийц, ставших невольными мстителями за правду?

Глава 4 Призраки прошлого

Офис «Черной орхидеи»

На следующее утро, как только Вероника вошла в офис, её встретила секретарша Ратмира. Женщина с идеальным каре стояла словно грозовой фронт перед ураганом, сжимая папку с бумагами так крепко, что они хрустели, словно от ужаса ее силы.

– Вероника Павловна, доброе утро, вас ожидает Ратмир Сергеевич, – произнесла она, и эти слова прозвучали как приговор. Сердце Вероники забилось быстрее, но она взяла свои эмоции под контроль.

Дверь кабинета, словно врата в логово минотавра, возвышалась перед ней массивной глыбой. Ладонь, поднятая для стука, на мгновение замерла, словно сама судьба вцепилась в её запястье. «Что этому дракону от меня нужно? Неужели уже доложили о вчерашнем?» – мелькнула мысль, пока костяшки пальцев издавали глухой звук.