Остановить Демона

– Рэсшите, тащ генерал? – не дожидаясь ответа, осторожно зашёл внутрь, за ним проследовал Степан. Войдя и бесшумно прикрыв дверь, оба пугливо замерли. В огромном кабинете, увешанном по стенам картинами военачальников, весь центр был занят длинным совещательным столом со стульями по краям. За дальним торцом столешницы стояло высокое пустующее генеральское кресло с толстыми мягкими подлокотниками, за спинкой которого высился двустворчатый библиотечный шкаф. Одна его дверца была приоткрыта, рядом стоял генерал Горбань – хозяин кабинета. Толстыми белыми пальцами он держал опорожнённую стопку, в другой руке красовалась бутылка импортного коньяка. Оглянувшись на вошедших сотрудников, он кивнул, быстро поставил всё внутрь на полку и закрыл дверцу. Сел в кресло, развалился, недовольно морщась, вальяжно указал пальцем на стулья:

– Присаживайтесь! Ну и что вы там в своей деревне наработали по четверному? Шапкин с извиняющейся улыбкой угодливо уточнил ласковым голосом:

– Пятерному, Александр Яковлевич… Генерал нахмурил мохнатые брови, точно припоминая количество, махнул рукой:

– Да небольшая разница. Москва уже все уши прожужжала. Шапкин и Разгуляев сели с двух сторон стола, друг напротив друга, боком к генералу. Сергей Моисеевич кивнул Разгуляеву, приказывая:

– Докладывай! Степан неторопливо начал излагать то, что придумал по дороге на скорую руку:

– В субботу 23 июня в девять часов утра неизвестная женщина позвонила по телефону и сообщила об обнаружении ею убитых. Выезд оперативной группы на место происшествия показал, что в ста метрах от шоссе Москва – Санкт-Петербург в лесном массиве Тосненского района на поляне стоит машина ВАЗ-2101 красного цвета. Слева от машины лежат трупы мужчины и женщины. Мужчина лежит на животе, лицом вниз. Под головой лужа крови, в затылочной области… Шапкин скучающим тоскливым взором осматривал кабинет, лица строгих полководцев на картинах, красивый старинный сейф, резной шкаф за кожаным креслом, две большие хрустальные люстры под потолком. Это было его несбыточной мечтой. Он понимал, что до такого кабинета ему точно не добраться – не тот калибр. Но всё же, где-то глубоко внутри тлела угольком малюсенькая надежда, что его преданность и исполнительность оценят – предложат что-то похожее или хотя бы… орден. Обстановка вокруг дышала роскошью и благополучием. Со вступлением в должность каждый начальник организовывал в своём кабинете ремонт и менял мебель, раздавая старую подчинённым. Государственных денег генералы не жалели, несмотря на трудности в стране и задержки зарплаты. Сергей Моисеевич горько вздохнул, вспомнив, как его сотрудники мотаются в командировки на электричках, снимают койки в деревенских хижинах или ночуют в красных уголках домов культуры, где нет гостиниц… Его взгляд упал на генерала. Горбань расслабленно сидел в кресле, упавшая на грудь голова клевала носом, глаза периодически закрывались. Разгуляев продолжал доклад:

– …на боку лицом вниз возле берёзки лежит труп молодой женщины, входное огнестрельное ранение в височную область… Степан тоже посмотрел на генерала и ощутил, как былая сосредоточенность мыслей сменилась удивлением, а затем крайним возмущением и обидой. Он видел, как убаюканный Горбань засыпает. Разгуляев в упор посмотрел на Шапкина, продолжая доклад, вопросительно вскинул брови, кивая на генерала. Шапкин в ответ таращил глаза, испуганно пожимая плечами. Доклад продолжал звучать без изменений:

– …при осмотре под одеждой Решетовой обнаружен пояс, в кармане которого лежали доллары в сумме семь тысяч пятьсот, а также паспорт на её имя… – не прерывая речь, Степан снова кивнул на окончательно уснувшего Горбаня, поднял ладони к лицу, изображая возмущение и вопрошая жестами у Шапкина, – что делать? Полковник качал головой, пожимал плечами, с ужасом таращился на сопящего шефа. Разгуляев невозмутимо докладывал:

– …Были изъяты пули, гильзы… – неожиданно в глазах мелькнули озорные искорки, начал ехидно улыбаться, и, не меняя интонации, продолжал: —…из бидона выпито очень вкусное деревенское молоко, а начальники-идиоты только приехали и наследили. Генерал с местным полковником, болваны, затоптали все следы на месте преступления. Ходили как два павлина. Собаку им подавай, собаку, а сами понятия не имеют, как на месте происшествия работать. Откуда такие идиоты берутся? Или за большими звёздами забывают, что нужно делать? Совесть свою пропили, алкоголики, пьяницы. Могут только коньяк жрать в рабочее время да начальника убойного отдела газировкой накачивать до икоты, служить не хотят… Шапкин в ужасе вытаращил глаза на своего подчинённого, схватился руками за голову, зажмурился. Разгуляев продолжал:

– …сидят по своим дорогим кабинетам, бездельники, кожаные кресла жопами протирают, потом ордена получают за нашу работу… Неожиданно Горбань шевельнулся, засопел, стал щурить глаза.

– …доклад закончил! – громко произнёс Разгуляев, легонько пристукнул по столу ладошкой и подобострастно заглянул в лицо Горбаню. От хлопка и громкой последней фразы тот подскочил на месте, окончательно проснулся, открыл глаза, нахмурил брови и сурово уставился на подчинённых. Шапкин начал дрожать всем телом, преданно заглядывая в глаза начальнику, со страхом ожидая грома и молнии. Но строгость в лице генерала резко сменилась удовлетворённостью, он вспомнил, где находится, улыбнулся и похвалил:

– Ну, молодцы, молодцы! Одобряю! Работайте так и дальше. Идите! Шапкин и Разгуляев встали, вышли из кабинета, прикрыли за собой дверь. Начальник отдела в упор посмотрел на Степана, надув губы и с сопением выпуская воздух через нос, покачал головой. Оба огляделись по сторонам – вокруг никого, помощник куда-то вышел.

Еле сдерживая рвущийся изнутри хохот, оба согнулись, напрягая животы, тихо прыснули со смеху, закрыв рты ладонями.

9. РУОП уже раскрыл

В оперативном кабинете управления уголовного розыска на Лиговском проспекте за журнальным столиком вместе с Заботкиным и Гордеевым сидела весёлая компания сотрудников убойного отдела. У всех имелись признаки лёгкого опьянения, курили, спорили, возмущённо махали руками. На столе для конспирации возвышался чайник, печенье с конфетами лежали в вазочке. Бутылка водки стояла под столом, спиртное наливали в чашки. Один стул был не занят. Открылась дверь, и зашёл Седельников, платком вытирая руки, сел на своё место. Взял бутылку из-под стола и передал молодому сотруднику:

– На-ка разлей! Парень наполнил водкой пустые чашки. Василий взял свою посуду и повернулся к Гордееву с Заботкиным, хитро улыбаясь, сообщил:

– А у меня для вас новость, но пока не буду афишировать, шеф подъедет – расскажу! – обратился ко всем: – Ну, вздрогнули мужики, но не перебирать! Все стали чокаться, выпивать, закусывать печеньем. Седельников поставил опорожнённую чашку на стол, лицо раскраснелось, продолжил прерванную собственным уходом речь, обращаясь к молодому оперативнику:

– …ты же вот не знаешь, а говоришь! В газетах не всё пишут! Я вот был в «Альфе» – боевая группа «Гром»! Двадцать четыре человека, вместе с «Зенитом» около тридцати сотрудников, захватили дворец Амина в Афганистане без единого выстрела… Молодой сотрудник пытался спорить:

– А где же охрана Амина была? Почему не стреляла? Там же целый полк стоял! Чего вообще-то вы туда лезли? Седельников распалялся:

– Так ставили на трон Бабрака Кармаля, он дружбу обещал… Дверь в кабинет приоткрылась, заглянул Разгуляев, увидев сходку, громко шепнул:

– Мы пришли! – тут же скрылся. Седельников вскочил, позвал за собой Заботкина с Гордеевым:

– Ваше начальство вернулось, пошли к шефу в кабинет, расскажу что-то важное!

Шапкин уже был в коридоре, открывал свой кабинет, увидел Василия и махнул ему рукой:

– Заходите все ко мне! Сам зашёл внутрь и с наслаждением бухнулся в своё кресло. Разгуляев, Заботкин и Гордеев вошли следом, расселись на стулья вокруг небольшого приставного стола. Последним появился Седельников, закрыл за собой дверь. На ходу начал рассказывать новость:

– Ну что, братва, приплыли? Сливайте воду! Мне Гусев из РУОПа звонил. Они задержали Прокопа, знаете такого преступного авторитета? Разгуляев удивлённо вскинул брови:

– Знаем Прокопова Григория – зятя убитых Тиминых. Антон и Николай кивнули, насторожились. Седельников развернул ближайший стул и сел на него лицом к спинке, усмехнулся:

– Этот зять Тиминых сам их и убил. У него на кармане ствол был, и уже во всём признался. Пишет явку, кого послал на убийство. РУОП едет в деревню на задержание остальных! Шапкин повернулся к Разгуляеву, возмутился с упрёком:

– Вы же ездили на адрес дочери Тиминых. И что, прошляпили? Давай звони в РУОП, чтобы они вас с собой взяли. В сводке на раскрытие хотя бы прозвучите! Вы же за область отвечаете! Разгуляев стал огорчённо оправдываться:

– Мы с его женой Тамарой разговаривали, она убеждена, что муж её не при чём. Теперь понятно, кто его похитил! Быстро они по информационным базам Прокопа пробили. Шапкин злился:

– Облажались, эх вы! Теперь вам орденов и досрочных званий не видать! Ничего нельзя поручить! Иди, звони этому… Птицыну!

Поздний вечер в сельской местности с приходом демократии стал тих и безлюден, фонари на улицах не горели. В нескольких избах едва мерцали тусклые огоньки. И только в большом доме на краю деревни все четыре окна были ярко освещены, одно слегка приоткрыто. Изнутри слышался шум застолья и громкие песни.

В бежевой машине, скрытой среди зелени сидели Разгуляев, Гордеев и Заботкин. Они уже полчаса наблюдали за обстановкой. Николай, сидя за рулём, пытался рассмотреть через лобовое стекло силовиков, окружавших дом, с сомнением в голосе предложил:

– Может, поможем коллегам? Степан поморщился:

– Хочешь к славе РУОП подвязаться? Видел физиономию этого Уткина, когда я сообщил, что нас руководство на подмогу прислало? Можешь идти, поучаствовать. Главное, чтобы тебя черепашки ниндзя не зашибли по ошибке, – кивнул за окно: – Вон уже начинают захват!

В свете окон вдоль дома мелькали тени вооружённых до зубов сотрудников СОБР. Скрытно занимали позиции, переговаривались знаками. На оружейных стволах светились отблески взошедшей луны.

Гусев в кожаной куртке и пистолетом в руке притаился под центральным приоткрытым окном. Изнутри звучали музыка, пьяный гомон, топот ног, хохот… Алексей сделал знак бойцу и отошёл от окна. Экипированный сотрудник неслышно скользнул к открытой створке, чиркнул шашку и забросил её через окно внутрь дома… Послышался хлопок, из окна повалил дым. Изнутри раздались пьяные вопли, крики возмущения и просьбы о помощи:

– А-а!

– Эй, что такое? Горим!

– Помогите, кто поджёг дом? Вспыхнули фары машин, освещая крыльцо дома. Точно тараканы из щелей через окна и двери начали вылезать обитатели весёлого дома, с руганью и проклятьями спотыкались ослеплённые, падали, снова поднимались, махали руками, кашляли, отплёвываясь. Все пьяные, неухоженные, помятые, полуодетые, небритые, лохматые… Сотрудники СОБР кричали наперебой:

– Работает РУОП!

– Оружие в сторону. Всем лежать!

– Руки за голову. Бойцы в камуфляже и бронежилетах с автоматами хватали выбегающих растерянных людей, насильно клали на землю. Кто-то падал сам, кому-то приходится ставить подножку. Распластанные граждане тёрли глаза, харкали, возмущались:

– С ума сошли – дымовуху устроили, сволочи, паразиты!

– Житья от вас нет!..

– Что вам нужно?! СОБР с опаской стал заходить внутрь. Нескольких человек вывели из дома и тоже положили на землю рядом с остальными. Из двадцати обитателей чуть меньше половины – женщины. Все продолжали лёжа возмущённо ругаться. Подошёл Гусев, начал успокаивать:

– Не шумите, граждане! Мы вас освобождать приехали. Где охранники? Мужской голос с вызовом ответил:

– Спят в каморке под лестницей, чтобы мы не мешали. Гусев недоумевал:

– Как спят под лестницей? – сделал знак бойцам, и те снова побежали в дом, выволокли двух крепких парней в спортивных костюмах и кроссовках. В свете фар был виден их испуганный непонимающий сонный вид. Гусев усмехнулся:

– Это вы так своих пленников охраняете? Охранник протёр глаза, увидел экипированных бойцов с оружием, осмелел:

– А чего их охранять? Мы продукты им привезли – вон у них праздник. У нас приказ от Григория Игоревича, чтобы их никто не обидел! С лёгким конфузом Гусев обернулся к лежащим гражданам:

– Извините, товарищи потерпевшие, можете встать. Женщины начали подниматься отряхиваться, затем мужчины. Не переставали ругаться, но уже тише, протрезвели, стали озвучивать претензии Гусеву:

– От кого нас освобождать? Чёрт бы вас всех побрал! – отряхивался седой старик. Девушка в цветастом платье показывала на грязный подол:

– Только одежду из-за вас замарала! Её подружка махала тряпкой перед лицом Гусева:

– Вчера платок постирала. На что теперь он похож? Вон идите с бандитами боритесь! Когда меня сосед выгнал из дома, никто из милиции не помог. Теперь явились – не запылились!

– Меня жена турнула, замки поменяла – живи где хочешь! Кто из вас пришёл на помощь? – пожилой мужчина отряхивал колени брюк. Сотрудники СОБР опустили автоматы, убрали их за спины, пистолеты вернули в кобуры. Гусев не терял самообладания, агитировал:

– Мы знаем, что вас сюда привезли члены банды Прокопа, лишили свободы. Вымогают деньги. Сейчас будете писать заявления. Народ единодушно взорвался яростным возмущением, уже окрепшие голоса и хохот были ясным ответом:

– Да иди ты!

– Пошёл вон, козёл!

– Канай в жопу со своими заявлениями.

Круглолицая женщина продолжая отряхиваться, пискляво заявила:

– Ничего мы не будем писать! Григорий Игоревич золотой человек. Жильё нам дал, продуктами снабжает. Вон – охрану приставил, чтобы никто нас не зашиб, пока юристы работают. Какое ещё заявление? А жильё наше – да пусть забирает, если сумеет! Я ему сама доверенность написала… Мужчины поддакивали:

– Правильно!..

– Верно!..

– Не будем писать, пошли домой! Там ещё водка есть! Потревоженные граждане начали возвращаться в дом, изнутри снова послышалась музыка.

Бежевые «жигули» продолжали стоять, где и раньше, через открытые окна оперативники убойного отдела слышали всё и теперь иронично улыбались. Разгуляев с усмешкой констатировал:

– Кто торопится подсекать – тому рыбы не видать! – тихо засмеялся, хлопнул водителя по плечу: – Давай, Николай, заводи машину. Думаю, здесь и без нас справятся, чего прохлаждаться, надо убийц искать. Вот мы как сделаем: Гордеев идёт к родителям Надежды Решетовой, зондирует, мог ли кто-то из её окружения пронюхать о деньгах. А Заботкин в паспортную службу – выяснить всё о Соколове. Давно он свою квартиру продаёт? И вообще, откуда у него квартира?

10. Разбой на инкассаторов

Старенькая «нива» с раскраской охранной фирмы по борту не спеша ехала по центральному проспекту города Кингисеппа. На передних сиденьях расположились двое пожилых мужчин в чёрных куртках с надписями на спине «Охрана». Сзади бухгалтер – щекастая женщина сорока пяти лет с обильно накрашенными синими веками и высоким плетёным пучком волос на голове, держала на коленях толстую сумку инкассатора. Она привычно ласково смотрела по сторонам, город был знаком ей с детства, любила его и знала, как свои пять пальцев. Здесь она родилась и никуда не собиралась уезжать. Всё в жизни было хорошо. Правда, родители старенькие жили отдельно, приходилось ухаживать. Ну, так это несложно, главное – живы-здоровы. Надо заехать к ним по дороге домой, завезти продукты, самим уже тяжеловато нести сумку из магазина. Ну а потом в семью!

Мысленно она уже вернулась к себе. Там её ждали сын с невесткой и внук – замечательный рыжеволосый мальчик трёх лет. Последнее время он стал часто болеть, решили его окрестить. Уже и с попом в церкви договорились на завтра, взяла у себя на работе выходной. Она вспомнила, как много лет назад в старой церквушке поп опускал в купель сына, тому ещё года не было. Ребёнок испуганно цеплялся своими длинными пальчиками за одежду служителя, ухватил его крест на шее так крепко, что было не оторвать. Вместе с крестом и окунали в святую воду. Женщина улыбнулась своим воспоминаниям.

Охранник с пассажирского сиденья повернулся к водителю, попросил:

– Останови, как обычно, у конторы, пойду оружие сдам и домой в обратную сторону потопаю. Водитель недовольно пробурчал, не отрывая взгляда от дороги:

– Снова инструкцию нарушаешь? Деньги же везём немалые, ещё не сдали! А вдруг что-нибудь? Охранник дружески похлопал его по плечу:

– Да что может случиться – вам до светофора и направо двести метров до банка. Не боись! – засмеялся. – Вон, бухгалтер с тобой уже десять лет деньги возит, если что, она своей тяжеленной сумкой любого по голове огреет и в канаву! Бухгалтер тоже была не рада: нахмурилась, поджала губы, качнула головой – высокая причёска слегка заколыхалась. Ей не нравилось оставаться без защиты, но жаловаться начальству не привыкла. Понимала – охранник в семью торопится к детям, может – внукам, только сильнее прижала к себе баул с деньгами.

«Нива» остановилась. Охранник вышел и направился к подъезду дома, где на фасаде висела крупная яркая вывеска – «Охранное агентство».

Захлопнув дверь машины, нарушитель инструкции точно обрёл крылья, душа взлетела к облакам. Что ему замечания, когда в соседнем доме ожидает молоденькая пассия, совсем ребёнок с молочной нежной кожей и упругими стройными ногами. Юркая как бесёнок, а в глазах омуты, и невозможно оторваться, глядя в их глубину. Точно заколдовала его на всю оставшуюся жизнь, привязала невидимой нитью. И надо было успеть, пока её родители не пришли с работы. Ну а потом уже в семью…

Инкассаторская машина тронулась дальше и медленно поехала, объезжая колдобины разбитого асфальта. Светофор впереди начал мигать зелёным. «Нива» подъехала к перекрёстку и остановилась. Водитель стал тревожно смотреть по сторонам, косился на светофор, чтобы не прозевать.

Неожиданно передняя пассажирская дверь машины распахнулась, на сиденье плюхнулся Кормилин, в руке пистолет с глушителем, направил его на женщину. Та в испуге забилась в угол, прижала инкассаторскую сумку к груди. Водитель изумлённо выпучил глаза, ощущая панический страх, в горле пересохло, хрипло спросил:

– Эй, ты кто? – увидев направленный на него пистолет, умолк. Кормилин захлопнул за собой дверь, угрожающе процедил сквозь зубы:

– Рули прямо, если жить хочешь, не то бошку снесу! Зажегся зелёный свет, и водитель нажал на газ, поехал не сворачивая. На лице бухгалтера отразился ужас, в голове воцарилась сумятица. Она смотрела на пистолет, направленный в висок водителя, знакомую лысину коллеги, надпись на спине «Охрана» и бесстрастное бледное лицо бандита. Неосознанно начала дрожать.

Вскоре на встречной полосе дороги показались припаркованные жёлтые «жигули». За рулём сидел Яшин, рядом – Васильев. Они смотрели вперёд, с нетерпением ожидая встречи. Кормилин скомандовал охраннику:

– Видишь, машина, перед ней свернёшь налево! Тот выполнил указание. «Нива» повернула и съехала с дороги круто вниз, оказалась на лесной поляне. Здесь грабитель расслабился, слегка улыбнулся, весело громко скомандовал:

– Стоп, извозчик! Всем выходить! – вылез сам и через открытую дверь стал угрожать оружием. Наставил пистолет на водителя, затем перевёл на женщину. Те медленно вышли из «Нивы». Со стороны дороги, улыбаясь, подошёл Яшин, за ним сосредоточенный Васильев с опущенным пистолетом в руке. Кормилин протянул руку к женщине, прохрипел:

– Давай мешок! Лицо бухгалтера мгновенно заиндевело. Она покрутила головой, прижимая баул сильнее к груди, продолжая дрожать, точно в лихоманке. В распахнутых глазах застыл смертельный ужас. Кормилин схватил мешок и дёрнул на себя, вырвал с такой силой, что женщина повалилась на четвереньки, руками прямо в грязь, высокая причёска развалилась, пряди упали на лоб и глаза, подложенный шиньон вывалился, повис на заколке. Она села на землю, начала плакать от унижения и бессилия, испачканными ладонями размазывая слёзы по синим от поплывших теней щекам, умоляла:

– Мальчики, мальчики, милые, прошу вас! Зачем это… меня накажут… делайте что хотите, только деньги оставьте… Водитель стоял у машины с серым лицом, в глазах леденящий ужас. Он переводил безумный взгляд с женщины на Кормилина, затем на Васильева и Яшина, точно не понимая, что происходит, как он здесь оказался. Кормилин кивнул Дмитрию, коротко кинул:

– Зачисти! Тот улыбнулся, протянул пистолет Яшину:

– Слышал, что шеф сказал? Покажи, как ты умеешь! Яшин покрутил головой, усмехнулся:

– Нее… у меня другая специализация. Это ваши считалочки. На лице Кормилина сверкнуло брезгливое недовольство. Он повысил голос на Васильева:

– Давай не рассусоливай, ты мне ещё за прошлый раз должен, я счёт веду! Дмитрий достал из кармана глушитель и стал накручивать на ствол, не торопясь пошёл к женщине.

Ноги водителя судорожно дрожали, в ушах появился звон. Чтобы не упасть, он уцепился руками за капот машины. Согнутые пальцы немели от напряжения, побелели, точно на них плеснули гипс, и тот застыл.

Женщина увидела идущего на неё мертвенно бледного парня с пистолетом. Её лицо перекосил суеверный ужас, волосы встали дыбом, окончательно растрепав причёску, слёзы потекли без остановки, размывая на щеках грязные и синие полосы. Она начала сидя отползать спиной к деревьям. Опираясь на руки, помогала себе ногами, толкая землю каблуками, с надрывным отчаянием умоляла:

– Подожди, миленький, подожди, что же ты… такой молодой. Совсем как мой сыночек прям… разве можно так?.. Грех это великий… Васильев медленно неуклонно наступал на сытую толстуху. Он видел таких женщин в бухгалтерии своего управления милиции. Знал, как они умеют глумиться. Помнил, как однажды перед его носом захлопнулось на перерыв окошечко, выдававшее зарплату, хотя он оставался последним – все уже получили. Пришлось целый час сидеть на стуле слушать, как за стенкой раздаются весёлые смешки, позвякивают чашки, свистит чайник. Ожидать, пока вновь в окошечке покажется взгляд водянистых рыбьих глаз, делано сочувствующий голос с профессиональным безразличием поинтересуется:

– Ты ещё здесь? Как твоя фамилия?.. Вся эта картина ожила в сознании Дмитрия так ярко и живо, точно он только что отошёл от кассы.

– Как твоя фамилия? – неосознанно вслух повторил он, поднимая пистолет, прицеливаясь.

– Что миленький? – не расслышала женщина замерла в испуге: – Родненький, я же всё отдала… Не бойтесь, я никому не скажу, мальчики… В прицел попало грязное заплаканное круглое лицо, оно дёргалось точно в конвульсиях. Женщина крутила головой, ища поддержки со стороны, не зная, ну что ещё сказать в своё оправдание, как задобрить, разбудить окаменевшее сердце этого парня, залепетала о самом святом:

– …Внук у меня некрещёный болеет, завтра решили… На лице Васильева расплылась надменная ухмылка. Пистолет дёрнулся, прозвучал глухой выстрел. Во лбу женщины появилось тёмное отверстие от пули, голова откинулась назад, увлекая за собой тело, оно упало спиной на землю, каблуки выскочили из упора, подбросив комочки грязи, ноги подскочили вверх, вытянулись вперёд, раскинув в стороны носки туфель, подол плотной служебной юбки задрался, оголив рыхлые белые ляжки. Охранник не сдержался, истерично завопил:

– Вы что, с ума сошли? Я же просил… я же просил Бокала только попугать, чтобы охранник меня не подставлял, оружие не сдавал раньше времени! Кормилин подошёл к нему, с показным удивлением спросил:

– Ну, если ты от денег отказываешься, так и скажи, – стал поигрывать в руках пистолетом с глушителем. Охранник умолк. Переводил взгляд с пистолета на ухмыляющееся надменное лицо Кормилина и обратно на пистолет. Понял, что иного выхода у него нет. Стал кивать, заикаясь, обессилено захныкал:

– Я от-т денег н-не отказываюсь… Кормилин кивнул:

– Ну, вот и хорошо. Тогда садись и подставляй ногу. Спокойствие водителя мгновенно улетучилось, душу снова опутал страх, он сел под дерево и громко зашептал:

– Зачем, зачем вам моя нога? Кормилин легонько постучал пистолетом по его лысине:

– Не мне… она тебе нужна, чтобы голову сберечь, – обернулся к Васильеву: – Димон, дай твой пистолет!

Тот недоумевал:

– У тебя же свой есть!

– Пусть думают, что здесь был один человек. Васильев многозначительно кивнул, улыбнулся смекалке своего шефа, согласился:

– А… – протянул пистолет Кормилину. Тот взял оружие, встал над охранником:

– Натяни штанину вверх, чтобы кость не зацепить!

– Как? – водитель снова испугался, руки задрожали, пытался защепить материю, но та выскальзывала из ослабевших пальцев. Кормилин наклонился, сам оттянул штанину водителя:

– Вот так держи! А другую руку засунь в пасть, чтобы не орать. Водитель перехватил брючину. Кормилин отошёл, прицелился с двух метров и выстрелил.

– Ааа!! – заорал охранник. Кормилин поморщился: