Остановить Демона

– Ох, вкуснотища! Свеженькое. Седельников улыбался с лукавинкой в глазах:

– Опохмелился, Пинкертон? Может, тогда по вкусу скажешь сразу – кто людей замочил? Разгуляев покачал головой:

– Сразу не скажу. Да, пожалуй, и скорого ответа не жди. Чувствую, надо начальнику доложить и группу организовать, командировку выписать, недельку здесь посидеть. А может, и по городу помотаться. Седельников усмехнулся:

– Раз не можешь сказать сразу – иди местными оперативниками руководи, а я продолжу писать протокол. Кстати, если интересно, у девочки пояс нашли с долларами. Весь живот ей протёр, аж до крови. Куда-то везла. Разгуляев кивнул:

– Ладно, будем разбираться, убитые установлены?

– Все, кроме одного. У парня в салоне вместо документов форма девять о прописке на квартиру какого-то Соколова из Тосно. Может, он и есть убийца-террорист, но деньги не взял – надо проверить. Так что требуется установить места жительства и ехать к родственникам, выяснять – что погибшие в этом захолустье потеряли с такой суммой и как вместе оказались? Степан стал серьёзным:

– Где документы посмотреть?

– Вон рядом с трупом девушки большой черный пакет. Я все вещдоки на него складываю. Разгуляев подошёл к пакету, мельком глянул на убитую. Милое молодое лицо в крови, девушка лежала на боку, вытянув правую ладошку, точно просила милостыню. По сердцу резануло острой бритвой, отвернулся. Стал перебирать изъятые предметы, рассматривать, переписывать к себе в блокнот: гильзы в маленьких прозрачных пакетиках под номерами, документы, кошельки… Закончив писать, подошёл к отдыхавшим оперативникам, дал указание:

– Мужики, значит так, ставлю задачу, чтобы не бездельничали: здесь вы уже всё нашли, давайте по ближайшим деревням бредень заводить – судимых отлавливать, делать установки. Где сегодня народ гулял, веселился. Кто из сиженых живёт поблизости. Кто освободился из тюрьмы или психушки, кто в отпуске с зоны. Один давай езжай в Тосно, устанавливай Соколова – вот тебе его адрес, – протянул маленький листок, – тот, который здесь лежит, или не он. Выясни, кто эту форму получал и как она у погибшего оказалась. На адрес установку сделай, если хозяин живой, посмотри, что за фрукт, доставь в отдел, на коридоре отработай, чтобы сомнений не было. Оперативники согласно кивнули, направились к своей машине на шоссе.

Разгуляев поглядел на «жигули» потерпевших – машина, точно пегая корова, зияла чёрными пятнами от сажи. Поинтересовался у Седельникова:

– Вижу, машину всю разрисовали, отпечатки чужие нашли? Седельников приостановил работу:

– Отпечатков много, пока не знаем чьи, эксперты в лаборатории сравнят с убитыми, выделят чужие.

Неожиданно от дороги раздалась ругань:

– О чёрт, кто-то здесь наблевал! Алкаши проклятые! Молодой белобрысый оперативник около «уазика» вытирал ногу о траву. Разгуляев быстро подошёл к нему. Осмотрел место у дороги, куда ступил коллега, рассуждая вслух:

– Что-то бутылок из-под спиртного не видать. Наверно, кого-то укачало. С чего бы это? Может, от крови? – обернулся, крикнул следователю: – Эй, Василий Иванович, здесь кого-то стошнило на ровном месте, скажи криминалисту, чтобы пробу взял! Седельников кивнул эксперту, указал подойти к Разгуляеву. Тот подхватил чемодан и пошёл к дороге, стал работать. Степан продолжал внимательно изучать всё, что лежало вокруг. Его внимание привлёк брошенный скомканный платок. Попросил криминалиста:

– Коллега, если не сложно, изыми, пожалуйста, и этот платочек. Как-то он мне не нравится. Больно выглядит свежо, не запылился! Кто мог его бросить на обочине? Не бабка же! – спустился к Седельникову: – Там ещё платочек прямо на обочине, не забудь всё в протокол записать! Василий как ребёнка снисходительно погладил Степана по голове:

– Молодец! Приятно с тобой иметь дело! Целый грузовик вещдоков отсюда повезу. Степан не услышал в благодарности обычного сарказма, постучал пальцем по машине потерпевших:

– А бензина в ней много? Седельников улыбнулся:

– А у тебя закончился? ГУВД уже не снабжает? – пошутил:

– Можешь отлить, если надо.

Разгуляев открыл водительскую дверь, наклонился внутрь салона, повернул ключ зажигания, крикнул:

– Бензина почти целый бак, – вернулся к Седельникову, – видать, недавно заправились, а здесь колонки – раз-два и обчёлся. Поеду, поинтересуюсь – одна ли машина была или кто-то сопровождал? Вдруг пассажиров запомнили! Василий кивнул:

– Правильно, только сам не езжай, вон – пусть местные бездельники смотаются. К ним у заправщиц доверия больше – уже примелькались! Степан снова пошёл к дороге. Оперативники курили рядом с водителем «уазика». Разгуляев объяснил им, что требовалось сделать.

Как только местные опера уехали, на дороге притормозила сверкающая чистотой чёрная «волга» с мигающими проблесковыми огнями на крыше. Из неё быстро вылезли два старших офицера. Один – толстый маленький полковник, азербайджанец с красным возбуждённым лицом. Другой – бледнокожий подполковник, высокий худощавого сложения. Стали аккуратно спускаться с насыпи. Азербайджанец периодически снимал фуражку, обнажая лысую голову, вытирал её платком, водружал головной убор обратно, смотрел по сторонам, настороженно рыскал взглядом. Увидел огромную фигуру Седельникова, стучащего на пишущей машинке, вокруг которого суетились несколько человек. Решительно направился к нему. По дороге снял фуражку и понёс в руке, приветливо кивая местным сотрудникам, берущим под козырёк при его появлении.

Сухопарый подполковник увидел на шоссе Разгуляева, подошёл, с улыбкой поздоровался за руку:

– Приветствую, Степан Ильич! Снова в наши края?

– Да уж, приходится. Отличились вы на всю область. Теперь зависнем у вас на пару недель, готовь гостиницу на троих, только недорогую! И следователю областной прокуратуры… сейчас спрошу, – обернулся к Седельникову, крикнул: – Василий Иванович, тебе гостиницу заказывать? Седельников повернулся на крик:

– Давай, недельку поработаем, потом буду наездами. А то моя Муся не поймёт, обидится. Подполковник кивнул:

– Значит, на четверых. Будет сделано, держите меня в курсе, какая помощь потребуется… А что, прокурорская Муся – строгая жена?

– Да нет, это любовница – улыбнулся Разгуляев. Подполковник удивлённо покачал головой:

– Надо же, и не скрывает! Степан пожал плечами:

– А чего скрывать-то – все свои!

– Ну, всё-таки… ладно, пойду… – побежал догонять начальника.

Пузатый полковник подошёл к Седельникову, замялся, глядя снизу вверх, стал топтаться. Наконец решил представиться, надел на голову фуражку, протянул руку:

– Я старшой от руководства Тосно Адам Мыхайловыч, знаэте такой, да? Главный прыэжал? Василий Иванович улыбнулся, представился:

– Следователь областной прокуратуры Седельников, – пожал протянутую руку, кивнул на иномарку: – один главный уже тут, вот его машина. Полковник испугался, чуть присел, снял фуражку, начал осматриваться скачущим взглядом:

– Гдэ? Скажы гдэ, дорогой да? Седельников с ехидной улыбкой показал пальцем на Алексея:

– Вон этот. Полковник взглянул на Гусева, успокоился, выпрямился, надел фуражку, укоризненно покачал головой:

– Нээ… то на главный бандыт похож! Можно сразу э в камэр сажат!

В этот момент завыла сирена. На шоссе появился чёрный БМВ с большой синей мигалкой на крыше, остановился за «волгой». Из него вышел генерал Горбань в расстегнутом кителе и фуражке с высокой тульей. Потянулся, раскинув руки, посмотрел по сторонам, с блаженством на лице вдохнул свежий воздух. Слегка покачиваясь, но твёрдо ставя ноги, сошёл на обочину.

Полковник сорвался с места и, переваливаясь на коротких ногах, быстро засеменил обратно к дороге. За ним большими шагами устремился подполковник. Адам Михайлович подбежал, запыхавшись, натянул фуражку и отдал честь, стал докладывать генералу:

– Алэксандр Аковлэвыч, значыт, старшой от руководства УВД Тосно с заместытэлэм! Дэлам осмотр на мэсто прэступлэны, да! Генерал махнул рукой, снисходительно загремел голосом:

– Ладно, Адам, веди, показывай, что здесь случилось? Полковник снял фуражку и понёс в руке, в очередной раз протёр голову платком. Втроём они спустились с насыпи и пошли к месту преступления.

Седельников издалека укоризненно смотрел на троицу, качал головой, радовался, что основное уже закончили. Местный следователь тоже наблюдал. Азербайджанец активно размахивал руками, коверкая слова, что-то объясняя по дороге генералу. Подошли к машине потерпевших, открыли двери, заглянули в салон, обошли вокруг. Потрогали её руками, попытались стряхнуть налипшую сажу с пальцев. Полковник вынул платок, дал вытереть генералу, потом вытер себе. Горбань, гордо выпятив грудь, важной походкой следовал за лысым провожатым, процессию замыкал сухопарый подполковник с бледным лицом. Адам Михайлович, продолжая обход, наклонялся к убитым женщинам, поправлял юбки, закрывая оголённые ноги, рассматривал трупы. Ругал преступников, грозил, что Бог их покарает…

Наконец Седельникову надоело смотреть на эту клоунаду, он сплюнул в сторону, толкнул местного следователя в плечо:

– Давай дальше диктуй! Работа продолжилась. Криминалист фотографировал, эксперт в перчатках рассматривал гильзы, положенные на листочки бумаги, складывал в пакетики, записывал в блокнот. Участковый сидел на лавочке с солдатами. Путь генеральской процессии случайно пересёк сотрудник РУОП Гусев. Начальство проводило его недобрым взглядом, все покачали головами.

Адам Михайлович злился – в очередной раз промакнул лысину платком, хмуро тёр лоб, недовольно сопел. Его возмущало, что никто из сотрудников не обращает на них внимания. Неожиданно увидел на лавочке пожилого капитана и двух солдат. Повёл генерала туда. Участковый, завидев приближающиеся большие звёзды, немедленно вскочил, отдал честь, громко доложил:

– Здравия желаю, товарищ генерал! Старший участковый Тосненского УВД, охраняю понятых! Понятые-солдаты тоже вскочили, по уставу приложили ладони к вискам. Азербайджанец-полковник счастливо заулыбался, глазки умиленно заблестели, заглянул в лицо Горбаню. Тот остановился, с улыбкой качнулся на ботинках – с пятки на носок, свёл косматые брови, что-то вспоминая, неожиданно замер, лицо перекосила гримаса недовольства, обернулся к полковнику и наставил на того указательный палец, с возмущением раздельно произнёс:

– Со-ба-ка! Адам слегка присел, испугавшись такого ругательства, посмотрел на палец и свою грудь, затем оглянулся по сторонам, в опасливом недоумении осторожно спросил:

– Какой собак да? Генерал вылупил на него свои чёрные сверкающие глаза:

– Розыскная собака! Где, я спрашиваю? Что, преступники на крыльях улетели? Почему нет оперативно-розыскной собаки? Пока ещё все следы не затоптали? Полковник резко вскинул ладонь к виску, начал крутиться, суетливо глядя по сторонам, от волнения непонятно кому отдавая честь. Увидев Седельникова, стучащего на машинке, быстро надел фуражку и подскочил к нему. Поскольку Василий не обращал на него внимания, дёрнул того за рукав камуфляжа, защепив материю пальцами, спросил:

– Гдэ собак, да? Седельников перестал стучать на машинке, посмотрел на полковника сверху вниз, сдвинул брови, искренне недоумевая:

– Какой собак? Адам Михайлович хотел сказать, но забыл профессиональное выражение, стал мяться, наконец, выговорил:

– Та, что нухат должэн, да!

– Чё нюхать-то? – Седельникову стало смешно, но он сдержался.

– Нухат, прэступнык ыскат.

– А… – Василий Иванович, нашёл взглядом Разгуляева, махнул ему рукой подойти: – Степан Ильич, расскажи товарищу полковнику, где собак, который «нухат должен, прэступнык ыскат»? – сам начал вздрагивать телом, едва сдерживая рвущийся хохот. Генерал медленной величавой походкой присоединился к полковнику, прислушался к разговору. Разгуляев увидел генерала, доложил:

– Александр Яковлевич, заявку на розыскную собаку отправили ещё с утра во всеволожский питомник. Но оттуда сообщили, что у них всего четыре штуки и в настоящее время все работают в городе. Какая освободится – пришлют. Генерал сделал возмущённое лицо, обернулся к полковнику:

– А что, Адам, своего питомника у вас нет? Полковник смущенно пожал плечами, кивком переадресовал вопрос Разгуляеву. Степан сдержал ехидство:

– Никак нет, товарищ генерал, – в глазах заискрились насмешливые искорки, – в Питере и Ленинградской области только один питомник в Янино, – ухмыльнулся привычной некомпетентности руководителей. Генерал, подозрительно косясь на Седельникова и Разгуляева, кивнул, удовлетворённый ответом, но продолжал стоять. Разгуляев решил поделиться опытом:

– Тем более, ближайшая деревня не близко. Скорее всего, преступники были на транспорте. Смысла нет. Собака до шоссе доведёт и всё. Что попусту снасть раскидывать – рыба в траве не живёт!

– Какая рыба? – не понял генерал.

– Да это я так, – смутился Разгуляев, – к слову пришлось.

– Да-да, – задумчиво подтвердил Горбань, – быть может, в городе собака нужнее.

– Нужнэй, да, – поддакнул толстый полковник азербайджанец. Генерал величаво развернулся и медленно, слегка покачиваясь, направился к шоссе. Полковник побежал вперёд, точно показывая дорогу, снова остановился у лавки с участковым и понятыми. Те как по команде вскочили и вытянулись по стойке «смирно», отдали честь. Азербайджанец самодовольно улыбнулся, снял фуражку, снова протёр платком вспотевшую лысину, громко дал указание участковому:

– В общэм, всо здэс давай того – шэрстыт, да! Убыцы нэ мог далэко уйты. Найты свыдэтэл, прымэт, составыт фоторобот и орэнтыровка мнэ на подпыс сразу давай! Понал, да? Участковый ещё раз отдал честь:

– Так точно, товарищ полковник! Солдаты продолжали держать под козырёк. Адам Михайлович, ожидая похвалы, обернулся к генералу. Горбань молча одобрительно кивнул, а затем направился к насыпи, поднялся к шоссе. Азербайджанец быстро засеменил вслед. Генерал сел в БМВ и махнул рукой. Полковник, прогибаясь, отдал честь. Иномарка включила сирену с мигалкой и быстро уехала. Полковник выпрямился, снова достал платок, обтёр потную лысину, махнул заместителю:

– Поэхал уж давай да, у нас в адмыныстрацы ждут, совэщан по торговла на рынок! Здэс рэбята хорошы, да – они всо знают, пуст работат! Подполковник кивнул:

– Так точно! – заторопился к машине. Оба сели в «волгу» и быстро умчались.

Разгуляев проводил машину скептическим взглядом и подошёл к Седельникову, тот оторвался от протокола, на лице отразилось брезгливое удивление:

– Стёпа… милый… это что было? Разгуляев усмехнулся:

– Мне показалось, наше руководство отработало на месте происшествия и дало ценные указания… Как вижу эти физиономии, так сразу на рыбалку тянет, не могу. На рыбалке как в бане – начальников нет! Седельников усмехнулся:

– Ну да, без них-то лучше! Бараны окончательно затоптали все следы преступников. Может, это болезнь такая – как начальником становишься, так тупеть начинаешь и всё глубже погружаешься, пока не сможешь только честь отдавать?.. А? Ты оперативников озадачил?

– Да, поеду и я в местный отдел, посмотрю, что они там наработали, отзвонюсь Шапкину, доложу. Небось, его уже Москва замучила. Будет мне нагоняй. Заодно с гостиницей решу, а то каждый день сюда из Питера ездить зарплаты не хватит.

– Вам ещё и зарплату платят? – деланно удивился Седельников, сощурил взгляд. Разгуляев усмехнулся:

– Дают через пень-колоду! Если бы не командировочные, жена давно бы выгнала. Василий протянул свою огромную ладонь:

– Ну, пока! Что надыбаешь – сразу сообщай, вещдоки пусть привозят к нам в управление на Лесной проспект. Вечером встретимся!

– Окей! – Степан пожал руку, пошёл к своей машине. Открыл дверь, сел на сиденье и попытался завести. Шлёпнул себя ладошкой по лбу – вспомнил о севшем аккумуляторе. Открыл капот и вышел. Седельников продолжал глядеть вслед коллеге, увидел, как тот сел, потом вылез из салона, крикнул ему:

– Ты чего не едешь?

– Да забыл, что аккумулятор не работает. Сейчас от вашей «буханки» прикурю. Василий кивнул и снова углубился в текст создаваемого документа.

Степан достал из багажника провода, махнул водителю в прокурорской машине рукой. Тот догадался, подъехал ближе, вылез и открыл боковую дверь. Степан передал ему провода, и тот закрепил их за сиденьем. Разгуляев завёл клеммы на своего «коня», сел внутрь, включил зажигание, двигатель заработал, поблагодарил:

– Спасибо! Прокурорский водитель вернул концы проводов, улыбнулся:

– На здоровье! Я уж привык прикуривать оперские тачки. У тебя ещё ничего – быстро завелась. Степан забрал провода, смотал их, открыл багажник и положил внутрь. Захлопнул крышку, но та неожиданно открылась. Он медленно прижал её рукой и задумчиво посмотрел на замок, осторожно нажал, пока тот не защёлкнулся. Затем перевёл взгляд на красную машину потерпевших – из-за кустов была видна только её задняя часть. Обуреваемый смутными сомнениями, Степан спустился с насыпи подошёл к ней. Спросил у Седельникова:

– А в багажнике смотрели? Ничего нет интересного? Седельников снова отвлёкся, пожал плечами. Степан открыл багажник. Тут же с отвращением откинул голову, отвернулся сморщившись:

– Фууу… Седельников сделал шаг и заглянул внутрь. На лице отразилась неподдельная злость, обернулся к экспертам, укоризненно крикнул:

– Кто в багажнике-то должен был смотреть? – повернулся к Степану: – А я чувствую, здесь что-то подванивает около меня! Вашу мать, всё сначала начинать! – хлопнул Разгуляева по плечу: – Может, ты уже поедешь, а то ещё кого нароешь мне здесь? Кажется, пятеро – уже достаточно! Разгуляев развёл руками, на лице отразилась сочувствующая улыбка:

– Сколько в сеть попало, столько и тянем…

7. Опера у дочери Тиминых

Вечерело. Машина Разгуляева скромно стояла во дворе рядом с детской площадкой. Малышей уже разобрали по домам, и в деревянной коробке песочницы начинали собираться местные алкаши. Подозрительно оглядываясь на оперативников, украдкой считали совместные денежные средства, самого молодого послали в ближайшую аптеку за настойкой боярышника.

На заднем сиденье «жигулей» развалились Заботкин и Гордеев, внимательно слушали своего старшего. Степан, обернувшись назад, вводил оперативников в курс дела:

– …Застреленная пожилая пара Тиминых прописана на соседней улице, их дочка Тамара шесть лет назад вышла замуж, поменяла фамилию на Прокопову и прописалась в этом доме.

– Живёт одна? – прервал Заботкин.

– По нашей базе – с ребёнком. Надо как-то сообщить о смерти родителей и узнать, куда они поехали, зачем, что у них было с собой?..

Неожиданно раздался нарастающий мощный рёв двигателя, на большой скорости подлетел чёрный тонированный минивэн, резко остановился рядом, отъехала в сторону дверь салона. Мужчины в балаклавах на головах и гражданской одежде с автоматами наперевес выскочили из машины и забежали в подъезд. Оттуда донёсся шум, затем из форточки второго этажа послышались женские крики. Детская песочница мгновенно опустела. Через минуту из подъезда вывели молодого крепкого мужчину в длинной кожаной куртке, посадили в машину и увезли. Оперативники в недоумении переглянулись. Разгуляев достал блокнот, сделал запись, рассуждая вслух:

– Хоть номер машины записать! Средь бела дня автоматчики людей воруют из квартир. Немного подождав, они в растерянности вышли из машины, зашли в тот же подъезд. Поднялись по лестнице, дверь с номером нужной квартиры оказалась распахнута. Рядом на лестничной площадке, поставив ноги вниз на ступеньку, сидела молодая женщина, обнимала маленького сына, плакала. Мальчик стоял, набычившись, поджав нижнюю губу, по щекам катились слёзы. Разгуляев легонько толкнул Антона в спину, тихо шепнул:

– Наверно, это она, давай, психолог, по твоей части! Антон сел рядом с женщиной, заговорил ласково:

– Девушка, мы можем вам чем-то помочь? Что случилось? Тамара осмотрела костюм Заботкина, рубашку с галстуком, перестала плакать, лицо исказила гримаса ненависти, грубо переспросила:

– Помочь?.. – от нахлынувшего возмущения не могла продолжить, стала часто дышать. Николай пришёл на помощь приятелю:

– Извините, вас Тамара зовут? Девушка подняла голову, кивнула, в лице появилось недоумение. Заботкин продолжил:

– Мы из милиции, хотели с вами поговорить. Лицо женщины вспыхнуло от злости:

– Вон, одни уже поговорили! Зачем я им открыла? А вы кого хотите забрать? Вот у меня ещё сын остался…

– Да мы никого не забираем. А это вашего мужа увезли?

– А то вы не знаете? Наверно, с одной компашки! В масках забирают, затем в галстуках приходят – спрашивают! И что, если он ранее судимый? Теперь все преступления на него повесим? Только деньги стал зарабатывать, хороший подряд взял, отправил сотрудников в командировку, чтобы контракт заключили. Господи, что за жизнь! За что?..

Гордеев наклонился ближе к девушке:

– А как его зовут?

– Прокопов Григорий Игоревич. Разгуляев отодвинул Гордеева, добавил:

– Мы просто хотели поговорить, ну ещё сообщить, не очень приятное… давайте зайдём внутрь, а то здесь на лестнице неудобно. Девушка встала, взяла ребёнка за руку, злобно пробормотала:

– Что может быть ещё неприятней, чем когда с автоматами мужа крадут среди бела дня… – зашла в квартиру, глухо проворчала: – Неудобно им на лестнице… Оперативники прошли за Тамарой. Она остановилась в прихожей и повернулась лицом к гостям, держа сына за руку. Гордеев прикрыл за собой дверь. Разгуляев продолжил:

– Вы давно видели своих родителей? Девушка насторожилась:

– Недели две, а что? – голос смягчился. – Они здесь рядом живут, могу позвонить. Собирались переезжать за город в Тосно. Может, уже переехали. Но куда, я не знаю. Обещали пригласить на новоселье.

– А на какие деньги они квартиру покупали?

– Двушку свою продавали каким-то молодожёнам. Из-за этого с мужем моим немного рассорились и не звонят. Они вообще его боятся. А вы что, из налоговой инспекции?

– Нет, мы из отдела областных убийств. Лицо Тамары побелело, вытянулось, глаза расширились, она прижала к себе голову сына:

– А мы здесь при чём? Разгуляев постарался смягчить голос:

– Давайте пройдём, сядем, я вам объясню.

Все зашли в гостиную. Девушка села за стол, прижала к себе сына, стала бессознательно гладить его по волосам. Рука тряслась, тело начала бить нервная дрожь. Степан продолжил:

– Вы пустите ребёнка, пусть идёт в комнату поиграет. Тамара наклонилась к сыну, поцеловала и отправила его в детскую. Оперативники тоже сели. Разгуляев посмотрел вслед ребёнку:

– Понимаете, так получилось, что они погибли. Девушка в растерянности посмотрела на лица сотрудников, переводя взгляд с одного на другого, точно ожидая, что кто-то из них признается в обмане. Затем тихо спросила:

– Как погибли? Вдвоём? Разве так можно? У папы нет водительских прав, он с приятелем ездит. Что, катастрофа?.. Родителей нет, мужа увели… – её пальцы стали нервно стучать ногтями по столу, она сжала их в кулак, учащённо задышала, привстала, желая куда-то идти, оглядела всех и снова села. Разгуляев обратился к Гордееву:

– Николай, принеси воды. Тот вскочил и быстро прошёл на кухню. Вернулся с наполненным стаканом, передал девушке. Та стала пить, зубы нервно клацали о стекло. Разгуляев мягким голосом постарался её успокоить:

– Вы только не плачьте. Давайте мы у вас объяснение возьмём, о муже всё выясним, вам потом сообщим, – кивнул Николаю: – Запиши, что девушка скажет, и ситуацию обрисуй, наши телефоны на всякий случай оставь.

– Хорошо, – отозвался Гордеев, открыл папку, вытащил несколько листов бумаги. Антон и Степан встали, отошли от стола, начали осторожно ходить по квартире, осматривая обстановку, изучали фото в рамках, выглядывали в окна.

8. Доклад генералу

К вечеру группа Разгуляева завезла вещдоки в областную прокуратуру, заглянули к себе в управление. Как только они зашли в коридор, навстречу им из своего кабинета выбежал бледный и смертельно обеспокоенный полковник Шапкин, замахал руками, крича:

– Разгуляев, ты, где был? Давай со мной срочно к генералу на доклад! Степан недоумевал, начал оправдываться:

– Сергей Моисеевич, я же не готовился! Только заехали на минутку, надо возвращаться!

Начальник развернул его к двери, толкнул впереди себя:

– Давай-давай! По дороге сочинишь!..

В приёмной генеральского кабинета, развалившись в мягком кожаном кресле, сидел помощник в звании полковника. Водил холёной сытой физиономией слева направо, читая газету. Увидев входящих Шапкина и Разгуляева, позы не изменил, небрежно махнул беленькой ладошкой:

– Сергей Моисеевич, привет, Александр Яковлевич вас ждёт! Шапкин и Разгуляев подошли к обитой чёрной кожей большой двери кабинета, на которой красовалась табличка: «Заместитель начальника ГУВД Горбань Александр Яковлевич». Шапкин наскоро перекрестился и постучал, чуть приоткрыл дверь, скороговоркой спросил: