Мой личный катализатор хаоса

Из него вышел Эштон Картер.

На нём был серый костюм без галстука, слегка небрежно расстёгнутый ворот рубашки и уверенная походка человека, которому принадлежит половина мира – или, по крайней мере, половина Нью-Йорка. В руках он держал папку, но выглядел так, будто пришёл не на деловую встречу, а на премьеру фильма, где собирался сыграть главную роль.

Николь почувствовала, как на неё тут же обратились десятки взглядов. Все знали: если Картер здесь, значит, что-то важное происходит.

Эштон улыбнулся – сначала всем, а потом только ей.

– Доброе утро, – сказал он, направляясь прямо к их столам. – Николь, у вас сегодня потрясающий цвет платья. Он отвлекает меня от мыслей о цифрах и графиках. А это, признаюсь, редкий талант.

В офисе воцарилась напряжённая тишина, как перед бурей. Джонсон замер, его лицо покраснело.

– Мистер Картер, – протянул он, пытаясь вернуть себе контроль. – Рад, что вы… посетили нас.

– Да, и, кстати, я как раз хотел обсудить отчёты Николь, – продолжил Эштон, даже не глядя на него. – Она показала мне предварительные материалы, и, честно говоря, я впечатлён. Такой свежий взгляд. Вы ведь понимаете, мистер Джонсон, что иногда инновации важнее шаблонов?

Николь почувствовала, как её внутри переполняет облегчение и азарт одновременно.

– Инновации? – переспросил Джонсон, явно задетый. – Вы называете инновацией хаос?

Эштон мягко улыбнулся.

– Хаос – это всего лишь порядок, который ещё не разобрали по полочкам. А Николь, как я вижу, умеет это делать.

Николь чуть не поперхнулась кофе.

Чёрт. Он делает это намеренно. Перед всеми. И я даже не знаю, злиться мне или смеяться.

Джонсон тяжело вдохнул, но, чувствуя внимание коллег и силу позиции Эштона, не стал продолжать. Он лишь пробормотал что-то вроде:

– Посмотрим, как этот «свежий взгляд» покажет себя на практике.

Эштон повернулся к Николь и, как ни в чём не бывало, сказал:

– Так, а теперь, если вы не против, мы могли бы обсудить пару деталей по проекту? У меня есть несколько идей, но без вашего «художественного подхода» они будут смотреться слишком скучно.

Она кивнула, пытаясь скрыть улыбку.

Да, мистер Картер, вы только что публично бросили перчатку. И теперь я должна поддержать игру. Ну что ж, посмотрим, кто кого.

Переговорная на десятом этаже всегда напоминала Николь аквариум. Стеклянные стены, за которыми коллеги притворялись, что не смотрят, а сами косились каждые пару минут. Внутри – длинный стол из тёмного дерева, пара кувшинов с водой и скучные блокноты с логотипом компании. Всё выглядело так, будто тут должно быть смертельно скучно, но сегодня помещение дышало другим – живым электричеством.

Они едва успели закрыть за собой дверь переговорки, как Николь резко повернулась к Эштону:

– Ну и зачем ты это сделал?

– Что именно? – Эштон невинно развёл руками и уселся в кресло. – Похвалил твоё платье? Или намекнул, что твой отчёт лучше, чем у Джонсона?

– Ты видел его лицо? – Николь опустилась напротив и кивнула на дверь. – Он же меня теперь сожрёт живьём.

Эштон откинулся на спинку, сцепил пальцы на затылке.

– Пусть пробует. Но предупреждаю: у меня аппетит побольше.

Николь прищурилась.

– Это сейчас что было? Угроза или флирт?

– Это был комплимент, – серьёзно сказал он. – Я просто умею совмещать приятное с полезным.

– Ты вообще нормальный? – фыркнула она. – Я тут карьеру спасаю, а ты соревнования по остроумию устраиваешь.

– И кто выигрывает? – невозмутимо спросил Эштон.

Николь закатила глаза.

– Ну, явно не Джонсон.

Они рассмеялись, и напряжение немного спало.

Эштон наклонился к её ноутбуку:

– Так. Давай теперь по делу. Что у нас там по проекту?

Она включила таблицу.

– Смотри: вот наши охваты за прошлую неделю, вот – вовлечённость. Мы сделали рывок, но Джонсон всё равно докопался.

– Он будет докапываться даже к воздуху, если ты им подышишь, – спокойно сказал Эштон. – Поэтому надо сделать так, чтобы его придирки выглядели не строгими, а глупыми.

– То есть выставить его идиотом?

– Именно. Но интеллигентно.

Николь хмыкнула.

– Уточни: «интеллигентно» – это когда мы не пишем у него на лбу слово «лузер» маркером?

– Да, именно так, – усмехнулся Эштон. – Мы создадим ситуацию, где он сам себя подставит. Алекс любит факты. Дашь ему повод – и Джонсон пойдёт искать новую работу.

– Какой план?

Эштон наклонился ближе.

– Организуем внутреннюю презентацию для топов. Пусть Джонсон сам отдувается. Я обеспечу, чтобы именно он вышел к доске, а ты – будешь готова подхватить. На фоне твоего выступления он утонет.

Николь прищурилась.

– То есть я, значит, сияю, а он позорно тонет?

– Ты всё правильно поняла, королева, – сказал Эштон с широкой улыбкой.

– Ты опять про шахматы?

– Нет, сейчас про реальную жизнь.

Она скрестила руки на груди.

– А если Алекс подумает, что мы его подставляем специально?

– Алекс умный, – пожал плечами Эштон. – Он знает, что Джонсон – заноза. Просто ему нужно, чтобы увольнение было «по делу». И если Джонсон сам облажается – это будет железный повод.

Николь задумчиво постучала ручкой по столу.

– А если он не облажается?

Эштон наклонился к ней почти вплотную, его голос стал тише:

– Тогда я устрою, чтобы облажался.

Она не выдержала и прыснула со смеху.

– Боже, ты такой самоуверенный.

– Нет, я просто знаю его слабости, – ухмыльнулся Эштон. – Знаешь, что самое страшное для таких, как он?

– Что?

– Когда рядом появляется кто-то умнее.

Они снова встретились взглядами. И в этой тишине Николь впервые подумала, что за всем этим игривым подшучиванием скрывается что-то гораздо серьёзнее.

Чтобы скрыть смущение, она резко сменила тему:

– Ладно. Давай составим список задач на неделю.

Эштон кивнул, но ухмылка не сходила с его лица.

– Хорошо. Только знай: в этот список я уже добавил один пункт.

– Какой?

– Добиться тебя.

– Эштон! – Николь стукнула ладонью по столу, но засмеялась. – Это не задача по проекту!

– Ошибаешься, – сказал он спокойно. – Это мой главный проект.

Она ещё пыталась возразить, но дверь переговорки вдруг открылась – и в комнату просунулся Джонсон.

– Я надеюсь, вы обсуждаете работу, а не… – он скривился, осматривая их.

Эштон повернулся к нему с ледяной улыбкой:

– Конечно, мистер Джонсон. Николь показывает мне свои отчёты. Они впечатляют.

Джонсон едва заметно скрипнул зубами.

– Посмотрим, насколько они впечатлят совет директоров.

Эштон чуть приподнял бровь.

– О, я уверен, они произведут фурор. Особенно на фоне ваших.

Николь прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

Джонсон побагровел и, не найдя слов, захлопнул дверь.

– Эштон, – прошептала она, – ты же его реально доведёшь.

– А в этом весь смысл, – спокойно ответил он. – И давай честно: тебе ведь нравится наблюдать, как он краснеет.

Николь закрыла лицо руками, но из-за пальцев всё равно вырвался её смех.

Да. Чёрт возьми, нравится.

Джонсон появился у стола Николь спустя час после её переговоров с Эштоном. Лицо у него было такое, будто его заставили съесть лимон целиком, да ещё и при людях.

– Мисс Брукс, – начал он с натянутой улыбкой. – У меня для вас… крайне важное поручение.

О боже, держите меня семеро. Сейчас он, наверное, попросит посчитать, сколько скрепок мы потратили за прошлый месяц.

– Вам нужно пройти в архив и собрать все материалы по PR-кампаниям за последние три года. Успешные – в одну папку, провальные – в другую. И составить сравнительный анализ.

Николь моргнула.

– За три года?

– Да, – Джонсон кивнул с видом палача, который только что поднял топор. – Сегодня же начните.

Ага, вот оно. Месть в чистом виде. «Хочешь сиять на переговорах – иди и завались бумагами по пояс». Ничего, дорогой Джонсон, меня такими заданиями не убьёшь.

– Конечно, – сладко улыбнулась Николь. – Я справлюсь.

– Я надеюсь, – процедил он и удалился, явно довольный собой.

Архив находился в подвальном этаже. Там пахло пылью, старым картоном и печалью. Огромные шкафы с папками, коробки до потолка, тусклый свет ламп. В голове у Николь мгновенно нарисовалась картина: вот она, героиня триллера, которая вместо серийного убийцы должна победить отчётность за 2022-й.

– Великолепно, – пробормотала она, откашлявшись от пыли. – Если я отсюда не выберусь, на могильной плите можно будет написать: «Погибла, сражаясь с графиками».

Она полезла на лестницу и потянула коробку. Бумаги с грохотом посыпались на пол.

– Чудесно, просто идеально, – простонала Николь. – Может, Джонсон тайно надеется, что меня здесь завалит?

В этот момент дверь открылась, и внутрь протиснулись Дженни и Марк.

– Ну что, жива? – бодро спросила Дженни, размахивая термосом. – Мы подумали, что ты тут умрёшь в одиночестве, поэтому пришли тебя проверить.

– Не дождётесь, – Николь показала им коробку. – Вот, смотрите: три года корпоративных «успехов и провалов».

Марк покосился на бумаги.

– Это что, из тех времён, когда логотип компании выглядел как картошка с глазами?

– Ага, – кивнула Николь. – И всё это мне нужно перебрать.

Дженни села на коробку и вздохнула.

– Я бухгалтер, я люблю цифры. Но это… это пытка.

Марк усмехнулся и достал из кармана флешку.

– Ну, как айтишник, я люблю хаос. Но даже для меня это перебор.

Николь развела руками.

– Короче, добро пожаловать в «клуб обречённых».

Они начали перебирать папки, смеясь и комментируя абсурдные проекты прошлого.

– Вот, – Дженни подняла буклет, – кампания «Кофе с ароматом победы». И слоган: «Ты пьёшь – и побеждаешь».

– Побеждаешь кого? – удивилась Николь. – Бессонницу?

Марк ухмыльнулся:

– Нет, победа – это если после этого кофе не умер от тахикардии.

Николь захохотала, чуть не уронив очередную коробку.

Чем дольше они копались в архиве, тем больше превращали всё в игру. Марк устроил конкурс на самый нелепый слоган, Дженни – на худший дизайн буклетов.

– Я нашла победителя, – сказала Дженни, показывая листок. – Кампания «Смартфон будущего», а на картинке телефон в костюме супергероя.

– Гениально, – Николь фыркнула. – Надо срочно вставить это в «успешные кейсы». Чтобы Джонсон охренел.

Время летело незаметно, и только к вечеру они осознали, что перебрали почти половину архива.

Николь устало опустилась на стул.

– Знаете, что самое обидное? Он думает, что я сломаюсь.

Марк сел рядом.

– А ты не сломаешься. Потому что у тебя есть мы.

Дженни подняла термос.

– И кофе. Без него ты бы уже лежала где-то под коробками.

Николь улыбнулась. Внутри было тепло – и не только от кофе.

Да. Я не сломаюсь. Потому что рядом люди, которые верят в меня. А Джонсон может идти лесом.

И тут телефон завибрировал. Сообщение от Эштона:

«Ну что, как моя маленькая археологиня? Нашла провалы среди проектов?»

Николь прыснула от смеха.

«Да, один из них до сих пор работает моим начальником.»

Ответ прилетел мгновенно:

«Ха! Отличный раритет. Но, думаю, пора сдать его в музей непригодных менеджеров.»

Дженни заглянула в экран и фыркнула:

– О-о-о, это явно не рабочая переписка.

Николь спрятала телефон.

– Отстань.

Но внутри всё равно что-то приятно кольнуло.

Нью-Йорк вечером всегда выглядел по-разному, но сегодня он будто специально подстраивался под настроение Николь. Усталый, влажный от прошедшего дождя асфальт отражал огни витрин и вывесок, превращая улицы в неоновую реку. Такси сигналили без остановки, люди спешили, курьеры на велосипедах лавировали между машинами, а воздух пах одновременно мокрой листвой, горячей пиццей из ближайшей забегаловки и кофе с корицей из круглосуточного киоска.

Николь шла по улице вместе с Дженни и Марком, и чувствовала: всё, её терпение на сегодня кончилось. После того, как Джонсон отправил её в архив и она полдня копалась в пыльных папках, настроение было на нуле. И теперь организм требовал компенсации.

– Мы идём пить, и даже не спорьте, – заявила она, поправляя сумку на плече. – Сегодняшний день заслуживает литра алкоголя.

– Ты имеешь в виду литр вина? – уточнила Дженни.

– Я имею в виду литр чего угодно, – мрачно ответила Николь.

– Тогда лучше литр текилы, – заметил Марк. – После него хотя бы не думаешь о Джонсоне. Хотя и не думаешь вообще ни о чём.

Они свернули за угол и оказались у небольшого бара с кирпичной кладкой и деревянной вывеской. Сквозь окна пробивался тёплый свет, внутри слышался смех и рок-н-ролл вперемешку с чьими-то ожесточёнными криками: шёл баскетбольный матч на большом экране.

Бар встретил их шумом, запахом жареного картофеля, хмеля и дешёвых духов. Посетители сидели в плотных рядах у стойки, официанты лавировали между столиками с подносами. Николь вдохнула глубже и ощутила, как усталость уходит, уступая место лёгкому предвкушению.

Они нашли столик у стены.

– Три маргариты, – сказала Дженни, едва усевшись.

– Четыре, – поправила её Николь. – Сегодня я не остановлюсь на одной.

– Великая угроза, – усмехнулся Марк. – Последний раз, когда ты это сказала, мы оказались в караоке и было три утра.

– И что? Я великолепно пела! – возразила Николь.

– Ты перепутала «I Will Survive» с «Highway to Hell», – подколол он.

– Это была авторская интерпретация, – фыркнула Николь.

Коктейли принесли быстро, и первые глотки обожгли приятным холодом. Николь откинулась на спинку стула, чувствуя, как внутри разливается тепло.

– Ну, рассказывай, – сказала Дженни, – как тебе твой сегодняшний архивный марафон?

– Как поход в ад, только без кондиционера, – мрачно протянула Николь. – Эти папки пахнут так, будто их хранили в чулане со старым сыром.

Марк прыснул.

– И всё это ради чего? Чтобы Джонсон сказал: «Аналитика никуда не годится»?

– О, именно, – Николь стукнула пальцем по столу. – Он скажет, что я неправильно сгруппировала кампании, или что у меня слишком креативные выводы. Я уже слышу его голос в голове!

Она передразнила Джонсона:

– «Мисс Брукс, ваши отчёты слишком эмоциональные! В маркетинге нет места чувствам!»

Друзья разразились смехом.

– Надо было в отчёт добавить графу «уровень токсичности руководителя», – предложил Марк.

– Я бы поставила десять из десяти, – отозвалась Дженни.

К третьему коктейлю Николь заметно повеселела. Щёки её пылали, глаза блестели. Она то и дело смеялась, рассказывала байки из университета и перескакивала с темы на тему.

– А ещё он улыбается так… – сказала она, не замечая, что уже снова вернулась к теме Эштона. – Будто у него есть коварный план.

– Ага, – подхватила Дженни, хитро прищурившись. – И судя по тому, как он смотрит на тебя, план у него исключительно локальный. Нацелен на конкретного человека.

– О-о, начинается, – вздохнул Марк. – Давай, Николь, выкладывай: у вас уже было что-то?

– Нет! – вспыхнула она. – Ну… то есть… был ужин. И взгляды. И… он держал меня за руку.

– О, держал за руку! – Марк театрально хлопнул себя по лбу. – Всё, конец. Больше интриги не будет.

Дженни прыснула от смеха.

– А я-то думала, вы уже тайно встречаетесь и планируете свадьбу.

– Прекратите! – Николь махнула рукой. – Он… особенный. Просто я боюсь, ладно?

– Боишься, что разобьёт тебе сердце? – мягко спросила Дженни.

Николь замолчала. Внутри что-то сжалось. Она отвела взгляд и уставилась в бокал.

– Да, – прошептала она почти неслышно.

К четвёртому коктейлю она уже снова смеялась, но мысли не отпускали. В голове крутились фразы Эштона, его улыбка, то, как он смотрел на неё, как будто видел больше, чем она хотела показать.

Чёрт. Мне нравится этот человек. Слишком сильно. И это пугает.

Чтобы отвлечься, Николь достала телефон.

Написать или не написать?

Если напишу – завтра буду жалеть. Если не напишу – буду жалеть сегодня.

Пальцы сами побежали по экрану:

«Эштон, я слишком пьяна. Спаси меня, пока я не решила выйти замуж за бармена. Он наливает лучшие коктейли в этом городе.»

Она прыснула от смеха и нажала «отправить».

– Всё, – сказала она друзьям, поднимая телефон, как трофей. – Мой герой скоро будет в пути.

– Ну, за это надо выпить! – Дженни чокнулась с ней бокалом. – За то, что завтра утром тебе будет стыдно.

– И за то, что у нас появится шоу у входа в бар, – добавил Марк. – Николь и её принц.

Николь закатила глаза, но в груди уже разливалось предвкушение.

Он приедет. Конечно приедет.

В тоже самое время, в другом месте.

Зал был заполнен тяжёлым запахом пота, кожи и старой резины. Под потолком тускло гудели лампы, в углу трещал древний кондиционер, а с колонок играла бодрая, но слегка раздражающая хип-хоп композиция. На ринге два тренера гоняли подростков, учившихся держать удар, а в дальнем конце зала на скакалке прыгал мужчина лет сорока с телосложением бойца, которому приходилось доказывать что-то самому себе.

Алекс и Эштон знали это место много лет. Когда-то они начали сюда ходить вместе – просто выплеснуть напряжение после рабочих дней. Тогда у них не было ни холдингов, ни десятков подчинённых. Просто два упрямых парня, которым хотелось выпустить пар.

– Знаешь, – сказал Алекс, обматывая руки бинтами, – иногда я думаю, что половина твоего состояния держится исключительно на том, что ты научился драться, а не орать на людей.

Эштон ухмыльнулся, проверяя, как плотно затянул ленты.

– Возможно. Но в моём случае одно другому не мешает.

Они вышли на ринг. Пару секунд смотрели друг на друга, как два шахматиста перед первой партией.

– Готов проиграть? – спросил Алекс.

– Это ты спрашиваешь меня? – усмехнулся Эштон. – В прошлый раз, если помнишь, тебе пришлось списывать поражение на то, что у тебя «нога зачесалась».

– Это была стратегия отвлечения, – возразил Алекс, подняв перчатки. – Сработала же.

Они сошлись. Несколько лёгких ударов, пробные движения, ощущение старой, привычной игры. Эштон уклонился, поймал момент и выкинул джеб. Алекс отразил его и ответил серией.

– Ну и как там Николь? – спросил он между выпадами.

Эштон едва заметно усмехнулся, отбивая удар.

– Прямо в лоб? Даже без прелюдии?

– Мы друзья двадцать лет, – парировал Алекс, – у нас прелюдий не бывает.

Эштон сделал шаг назад, но в глазах у него появилось то самое выражение, которое Алекс помнил с юности: смесь азарта и упрямства.

– Ладно. Она мне нравится. По-настоящему.

– Ты серьёзен? – Алекс чуть приподнял брови.

– Серьёзен как никогда. – Эштон перехватил его атаку, добавил жёсткий прямой и отступил. – Знаешь, что странно? Она не ведётся на мои достижения. Не восхищается кошельком. Смотрит так, будто видит во мне обычного парня.

Алекс остановился, переводя дыхание.

– И тебя это зацепило.

– Сильно. – Эштон снял на секунду перчатку и провёл рукой по лицу. – Сначала я думал: просто развлечение. Потом понял – это не игра.

Несколько секунд они молча обменивались ударами. В зале грохотали мешки, кто-то в соседнем углу с грохотом уронил гантелю.

– Слушай, – сказал Алекс, когда они снова разошлись по углам. – Я тебе помогать с Джонсоном не буду. Но и мешать тоже. Если предоставите факты – он вылетит в один момент.

– Это всё, что мне нужно, – ответил Эштон.

Они снова сошлись. И теперь бой шёл уже жёстче: удары звенели, дыхание сбивалось. В каждом движении Эштона чувствовалась злость – на Джонсона, на то, как он обращается с Николь.

– Так что, – хмыкнул Алекс, уклоняясь, – Николь для тебя больше, чем просто симпатичная девчонка?

– Больше, – выдохнул Эштон, нанося резкий апперкот. – Я даже себе боюсь признаться, насколько.

И тут в кармане спортивных штанов завибрировал телефон. Эштон, чертыхнувшись, сбросил перчатки и достал его. Экран загорелся сообщением.

«Эштон, я слишком пьяна. Спаси меня, пока я не решила выйти замуж за бармена. Он наливает лучше коктейли в этом городе.»

Он замер, потом засмеялся вслух так, что даже тренеры обернулись.

– Что там? – спросил Алекс, подходя ближе.

Эштон показал экран.

Алекс покачал головой, усмехнувшись:

– Ну всё, друг, у тебя появилась ещё одна работа. Спасатель принцесс.

Эштон сунул телефон обратно и натянул куртку.

– Иногда я думаю, что Николь – это катастрофа, которая свалилась на мою голову.

– А иногда? – спросил Алекс.

Эштон задержался на секунду у выхода.

– А иногда думаю, что это лучшее, что со мной случилось.

И, не дожидаясь ответа, исчез за дверью.

Бар гудел, как улей: звон бокалов, музыка, смех – всё смешивалось в единый хаотичный саундтрек к вечеру. В углу за высоким столиком сидела Николь, уже изрядно навеселе. Дженни то и дело пыталась отобрать у неё телефон, а Марк, со скорбным видом, чертил на салфетке план «спасения Брукс от самой себя».

И тут дверь открылась.

Эштон вошёл – в худи, джинсах и с тем самым выражением лица «я иду решать проблему». Его появление было таким же естественным, как будто бар принадлежал ему.

Он окинул взглядом помещение и сразу нашёл глазами Николь. Улыбка скользнула по его лицу – тёплая и чуть ироничная.

Подойдя к их столику, он опёрся ладонью о спинку стула и сказал:

– Так, кто тут заказывал службу спасения?

Николь, слегка прищурившись, уставилась на него:

– О! Мой личный супергерой. Только без плаща. Хотя… в худи тоже неплохо.

Дженни прыснула:

– Если это твой супергерой, то я хочу хотя бы роль подруги героини.

Марк невозмутимо добавил:

– А мне можно быть злодеем? Только не Джонсоном, пожалуйста, у меня психика не выдержит.

Эштон хмыкнул:

– Друзья у тебя – прямо кастинг в ситком. Только вот сценарий плохой: главная героиня напилась так, что завтра не вспомнит, кто её спасал.

Николь ткнула в него пальцем:

– Врунишка! Я всё запомню. Даже твой… этот… нос!

– Спасибо, – серьёзно кивнул он. – Я всегда мечтал, чтобы моё главное достоинство заметили именно так.

Дженни и Марк прыснули, не скрываясь. Николь хохотнула и тут же чуть не опрокинула бокал. Эштон легко подхватил его с края стола и поставил в сторону.

– Ладно, – сказал он, нагибаясь к ней. – Пошли, пока ты не решила выйти замуж за кого-нибудь еще.

И, не дожидаясь возражений, поднял Николь на руки.

– Оу-оу-оу! – завопила Дженни. – Вот это уровень сервиса! Я тоже так хочу.

– Только найди себе своего собственного доставщика, – невозмутимо отозвался Эштон.

Марк хмыкнул:

– Или хотя бы программиста без долгов по кредитке.

Николь, устроившись у него на руках, прижалась к его плечу и пробормотала:

– А ты… очень удобный. Прямо как Убер Блэк.

Эштон рассмеялся и понёс её к выходу.

На улице воздух оказался свежим, ночной Нью-Йорк сиял огнями. Эштон аккуратно усадил Николь в машину и пристегнул ремнём.

– Адрес скажешь или будем кататься по Манхэттену до утра? – спросил он.

Николь закрыла глаза и пробормотала:

– Пятьдесят третья… дом двадцать… А можно просто к тебе?

Он усмехнулся, тронув машину с места.

– Нет-нет. Я достаточно взрослый, чтобы понимать, что такие решения трезвыми принимают.

Пока они ехали по ночному городу, Николь сидела, уставившись в окно на огни, и вдруг заговорила:

– Знаешь, Картер… я думала, ты просто наглый тип. Такой… красивый наглец, который привык, что все на него ведутся. А ты… – она повернула голову к нему. – Ты другой. С тобой спокойно. И смешно. Даже когда хочется плакать.

Эштон взглянул на неё, и что-то тёплое кольнуло в груди.

– Это признание или у тебя просто пятый коктейль ударил в голову?

– Признание, – упрямо сказала она. – Ты мне нравишься. Очень. Но я боюсь, что ты разобьёшь мне сердце.

Эштон крепче сжал руль. Внутри всё перевернулось – от её слов, от её честности.

– Николь… – начал он, но она уже снова уставилась в окно, спрятавшись за своим пьяным упрямством.

Машина остановилась у её дома. Эштон вышел, обошёл и помог ей выбраться. Но, едва Николь сделала шаг, ноги её подкосились.

– Окей, всё ясно, – пробормотал он и снова подхватил её на руки.

Она засмеялась:

– Ты как таксист с функцией «донеси до квартиры».

– Эксклюзивная опция, – усмехнулся он.

Когда они оказались у её двери, Николь, уже почти засыпая, прошептала:

– Останься. Только… не приставай. Просто… останься. Хочу, чтобы ты был здесь, когда я проснусь.

Эштон замер, глядя на неё. Она выглядела такой беззащитной и настоящей, что спорить было невозможно.

– Хорошо, – мягко сказал он. – Я останусь.

Он уложил её на кровать, снял с неё туфли и укрыл пледом. Николь уже спала, но на губах её играла лёгкая улыбка.