Мой личный катализатор хаоса

– Я всегда рядом, Николь, – прошептал он ей в волосы. – Всегда.

С ним.Она обернулась, посмотрела ему в глаза – и вдруг ощутила, что этот день, каким бы тяжёлым он ни был, закончился правильно. С победой, но без горечи. С усталостью, но и с уверенностью.

– Ты знаешь, что выглядишь как человек, который готовит план по спасению мира?Позже, когда Эштон жарил яичницу (с удивительно сосредоточенным видом, будто выполнял хирургическую операцию), Николь сидела на столешнице и наблюдала. Он всё время что-то бормотал себе под нос – рецепты, вероятно, вспоминал. Она тихо усмехнулась:

– А ты знаешь, что этот “план” включает ужин, кофе и женщину, которой я восхищаюсь? – ответил он, не поворачивая головы.

– Тогда я согласна быть частью эксперимента, – сказала Николь, спрыгивая с поверхности и подходя ближе.

Двое, пережившие шторм и не утонувшие.Он обернулся, и между ними снова повисло то притяжение, которое не требовало слов. Мир мог рушиться, интриги – крутиться вокруг, но здесь, на этой кухне, всё было просто. Она и он.

Он тихо насвистывал, и в его фальшивых нотах чувствовалась полная безмятежность человека, который доволен жизнью.Выходной в четверг – редкая роскошь, когда можно не включать телефон, не открывать почту и не думать, кто там опять решил устроить кризис. Николь проснулась без будильника – просто потому, что тело само решило: хватит спать. Свет медленно просачивался сквозь плотные шторы, воздух пах кофе – Эштон уже был на кухне.

– Пахнет чем-то… очень съедобным, – пробормотала она.Николь, ещё не до конца проснувшись, закуталась в одеяло и выглянула в коридор.

– Это моя попытка доказать, что я не только стартапер и неплохой парень, но ещё и шеф-повар выходного дня.Эштон обернулся. В руках у него была сковородка, на которой поджаривались блины.

– Скажи честно, – зевнула она, подходя ближе. – Ты заказал доставку и сейчас просто разогреваешь.

– Оскорбительно, – ответил он, делая вид, что обиделся. —Всё по-честному. Без помощников, без поваров, только я, мука и искреннее желание не поджечь кухню.

– Хорошо, мистер Картер я признаю подвиг. Что у нас сегодня по плану?Николь рассмеялась, села за стол.

– И ещё – похитить Барни у миссис Ковальски.Он поставил перед ней тарелку с блинами и, небрежно присаживаясь рядом, сказал: – План прост: забыть, что у нас есть работа, телефоны и обязанности. Он сделал паузу и добавил с хитрой улыбкой:

– Что? Николь почти поперхнулась кофе.

– Ну как, «похитить» – громко сказано. Мы просто возьмём его на прогулку. Миссис Ковальски будет счастлива: у неё сегодня марафон сериалов, и она сама просила выгулять Барни.

Ты серьёзно? Они же как стихийные бедствия разных климатических зон.Николь приподняла бровь. – Подожди… ты хочешь взять Барни и Майло вместе?

– Именно поэтому. Пусть установят дипломатические отношения. Может, даже заключат пакт о взаимной неразгрызании обуви.Эштон невозмутимо пожал плечами.

– Или устроят апокалипсис в парке.Николь закатила глаза.

– И то, и другое звучит как отличный сюжет выходного дня, – сказал он с довольным видом. – Собирайся. Через час выезжаем.

Когда Николь с Эштоном пришли к хозяйке, Барни уже метался у двери, завидев поводок.Барни – пушистый комок энергии цвета обжаренного кофе – жил у миссис Ковальски уже лет шесть. Он был очарователен, гиперактивен и обладал даром превращать любую прогулку в цирковое представление.

– Только аккуратнее, – сказала миссис Ковальски, вручая Эштону поводок. – Если он увидит белку, считай, вы проиграли.

– Принято, – серьёзно ответил Эштон. – Белки вне закона.

– И не давайте ему шоколад! – крикнула она вдогонку.

– Мы и сами его боимся, – пробормотала Николь, когда они спустились по лестнице. – В прошлый раз он чуть не стащил моё мороженое прямо из рук.

– Настоящий охотник, – согласился Эштон.

Через полчаса они уже подъезжали к парку. На заднем сиденье Майло сидел как истинный философ, глядя в окно, а Барни скакал рядом, лаял и пытался облизать всех, кого видел.

– Мне кажется, у них разные жизненные принципы, – заметила Николь, наблюдая, как Майло терпеливо отстраняется от Барни.

– А Барни просто воплощённая идея хаоса.– Майло – интроверт, – сказал Эштон. – Он считает, что каждое действие должно иметь смысл. Он наклонился и добавил тише:

– Слушай, – Николь усмехнулась, – а ведь это почти как мы.

– Почти? – ухмыльнулся Эштон. – Да мы и есть.

Николь вдохнула глубже, чувствуя, как с каждым шагом уходит усталость последних дней.Парк был залит мягким солнцем. Лёгкий ветер качал ветви, запах осени витал в воздухе – смесь мокрой травы, коры и свежего хлеба от ближайшего киоска.

Он рванул вперёд, Эштон – за ним, но поскользнулся на мокрой траве и эффектно упал, прямо в кучу листвы.Барни и Майло, выпущенные с поводков, устроили гонку. Сначала мирно, потом со страстью, а потом… с элементами катастрофы. Барни внезапно заметил голубей. Голуби – его личная цель вселенной.

– Эштон! Ты жив? Николь стояла секунд десять, пока не смогла перестать смеяться.

– Я не пострадал, – донёсся приглушённый голос из листвы. – Только моё достоинство.

Майло подошёл медленно, с видом мудрого наблюдателя, и уселся рядом, как будто фиксировал результаты падения.Барни подбежал, радостно запрыгнул ему на грудь и начал облизывать лицо.

– Подожди, я обязана это снять. Это видео будет на вес золота.Николь, всё ещё смеясь, достала телефон.

– Николь, – простонал Эштон. – Если это видео попадёт в сеть, я лишусь репутации.

– У тебя репутация? – дразняще спросила она. – С каких пор?

– С тех самых пор, как я перестал падать в твоих глазах.Он вылез из листвы, отряхивая волосы.

– Поздно, уже упал – буквально.Николь рассмеялась ещё громче.

– Именно. Иногда полезно просто быть человеком.Они бродили по парку долго – гуляли, смеялись, ели горячие вафли с карамелью, сидели на лавке и обсуждали всё подряд. Николь заметила, что Эштон всё время старался смотреть на неё, будто ловил момент, боясь его потерять. Когда она сказала: – Как же хорошо, что сегодня не нужно быть взрослой, – он только кивнул:

– Барни, стоять!Барни в этот момент воровато стащил у Майло резиновый мяч и гордо побежал прочь. Майло посмотрел на Николь с видом: «Я говорил, что это ошибка». Эштон вскочил.

Николь хохотала до слёз, глядя, как Эштон гонится за ним через полпарка, перепрыгивая через корни деревьев и лавочки.Пёс, конечно же, не стоял. Он мчался, будто на параде победы.

– Кажется, я только что сжёг половину калорий от блинов.Когда он наконец поймал беглеца, вернулся запыхавшийся, с листьями в волосах, но довольный.

– И репутацию спас, – поддразнила Николь. – Герой дня.

– Герой без мячика, – поправил он. – Он его всё равно спрятал.

Майло молча подошёл и лёг рядом, как бы говоря: «Сдаюсь. Этот идиот победил».Барни в этот момент сидел под кустом, делая вид, что абсолютно ни при чём.

Николь лежала, подложив руки под голову, и смотрела в небо.Позже они устроились на траве. Собаки валялись рядом, солнце клонилось к закату.

– Ты знаешь, – сказала она, – мне кажется, я начинаю забывать, каково это – просто отдыхать. Без чувства вины, без страха, что где-то рушится проект.

– Тогда начинай вспоминать. Потому что я намерен устраивать тебе такие дни регулярно.Эштон посмотрел на неё.

– Это угроза?

– Это обещание.

Они замолчали. Ветер шевелил траву, где-то лаяли другие собаки, дети смеялись. Всё было до невозможности просто и спокойно.

– Эштон… а если завтра опять всё закрутится?Николь повернулась к нему.

– Тогда мы опять вытащим собак, сбежим в парк и сделаем вид, что нас нет.Он улыбнулся.

– Договорились.Она протянула руку, переплела пальцы с его.

– Договорились, – повторил он.

Без драмы. Без пафоса. Просто счастье – простое, живое и настоящее.Барни зевнул, Майло подвинулся ближе, положив голову на лапы. И в этой тишине, среди шелеста листвы и солнечных бликов, всё наконец стало на свои места.