Монстр в её глазах

Ну а вслух:

– Принудил? – опять ухмыляюсь. – Отвечала ты мне точно без всякого принуждения. Ведьма.

А она только сейчас замечает тот факт, где именно покоятся мои руки. Нервно сглатывает, проследив за их местоположением, и вжимается поясницей сильнее в стол позади неё. Едва ли то реально помогает возвести между нами больше дистанции, но я не обращаю внимания на эти её жалкие наивные попытки опять отодвинуться от меня. Продолжаю напоминать ей:

– Очень охотно отвечала, – подаюсь ещё ближе и цепляю сгибом указательного пальца одну из её рыжих прядей, потянув на себя.

Не знаю, что за шампунь у неё такой, но хочется вдыхать снова и снова. Меня буквально клинит на этой потребности. Вот и не отказываю себе в удовольствии, пока есть такая возможность. Жаль, недолго длится моё мимолётное счастье.

– Ничего подобного! – бьёт она меня по руке и снова бесится. – Ты мне просто возможности на иное не оставил. Влез своим языком в мой рот и принялся хозяйничать в нём. Говорю же, псих озабоченный!

– И где во всём этом было принуждение отвечать на мой поцелуй? – только и спрашиваю.

И неожиданно понимаю, что мне даже это в ней нравится. То, с каким упорством она снова и снова упирается. Таких девушек я ещё не встречал. Обычно девчонки сами ко мне клеятся. А тут… кажется, я вхожу в азарт, а моя ведьма оттого только ещё соблазнительнее становится. Я точно должен её заполучить.

И заполучу непременно.

– Вовсе я тебе не отвечала! – рьяно отрицает и тогда новенькая.

На этот раз не оспариваю. Лишь уточняю:

– Ещё скажи, не понравилось?

– Не понравилось! – моментально реагирует Влада.

Её новая попытка отодвинуться от меня сдвигает лишь очередной перевёрнутый стул. Только на этот раз стул не падает, я вовремя ловлю его, возвращая на место.

– Врёшь, – ухмыляюсь.

– Не вру! – в очередной раз возмущается ведьма.

– Спорим? – не могу удержаться.

– Делать мне больше нечего, как что-то тебе доказывать, – с самым категоричным видом складывает руки на груди девушка, отворачиваясь от меня.

И всё бы ничего, да только она не в том положении, чтобы диктовать условия. Главный тут я. Впрочем, это не мешает мне всё-таки ей немножко поддаться.

– Может и так, а может в следующий раз уже не я, а ты сама попросишь меня, чтобы я тебя поцеловал? – произношу провокационно.

Срабатывает. В глазах вспыхивает сплошное негодование и возмущение. А щёки краснеют, приблизившись к оттенку, почти как помидор. Так ярко и стремительно, что я даже в полумраке это легко замечаю.

– Не дождёшься! Не будет такого!

Ничего не говорю ей на это. Но вкладываю всю свою уверенность в обратном во встречный взгляд, полный насмешки. А она в ответ опять будто в дикую кошку мигом превращается.

– Отойди, – заявляет с непреклонным видом, упираясь ладошками мне в грудь в намерении оттолкнуть.

– Отойти? – переспрашиваю, даже не думая менять что-то в нашем взаимном положении, а через короткую паузу и вовсе добавляю в справедливом напоминании: – Слушай, я же тебя спас? – спрашиваю, но ответа не жду, тут же продолжаю: – Спас. А ты мне ещё и врезала. Значит, ты мне должна. И должна минимум дважды. Теперь придётся расплачиваться.

Выпрямляюсь и также складываю руки на груди, полностью отзеркалив её позу. Это тоже срабатывает.

– Как расплачиваться? – настороженно интересуется, покосившись на меня с подозрением.

– Есть предложения? – озвучиваю в ответ.

А она опять вспыхивает, будто спичка.

– Не буду я тебя целовать, если ты об этом!

– Целовать? Кто из нас двоих тут реально псих озабоченный? – ехидничаю. – Я разве что-то сказал про поцелуи? – вопросительно выгибаю бровь. – Жрать охота. Целый день толком не ел.

Настороженность в её взгляде смягчается, но до конца не исчезает, хотя и разбавляется удивлением.

– Покорми меня, женщина!

Влада

– Покормить? – переспрашиваю, офигевая.

На эти моменты даже забываю, насколько близко он ко мне находится, настолько внезапной оказывается его просьба. Я ожидаю услышать что угодно, но не это. Что вообще у него в голове творится?

– Что, готовить тоже не умеешь? – хмыкает Богдан.

– Тоже?

– Как и признавать правду, – заявляет самодовольно.

Так и напрашивается на ещё одну пощёчину!

Всё во мне буквально кипит от возмущения. И не только от мысли, что Богдан вообще что-то требует от меня. Что вообще рядом находится. Меня буквально распирает от переизбытка эмоций. Хочется кричать, топать ногами и крушить всё вокруг. Конечно же ничего такого я не делаю, хотя и торможу себя в самый последний момент.

Что за высокомерный бесячий тип? Свалился на мою голову, будто мне проблем мало. Плату за спасение какую-то придумал. Само спасение тоже сомнительно выглядит, кстати. Быстрее поверю, что он просто воспользовался ситуацией, чем помог. Одно непонятно, зачем ему это всё?

– Ну, я так и думал, в принципе, – продолжает явно издеваться он надо мной.

Сам, в общем, напросился!

Хочет жрать? Будет ему пожрать. Может после этого он от меня отстанет. Да и сам ведь называет меня ведьмой. Вот я и буду… ведьмачить! Тем более что и выбора не остаётся – Богдан хватает за плечи и, можно сказать, сам ведёт меня в нужном ему направлении, а на все мои возмущения отвечает одно:

– Поцелую.

И я вновь вынужденно проглатываю весь свой рвущийся наружу гнев. Уверена, так он и сделает, если продолжу и дальше брыкаться.

Но до чего наглый тип!

И вообще, у него девушка есть, какого чёрта он постоянно ко мне лезет?

Этот вопрос я тоже оставляю при себе. Не уверена, что хочу знать ответ. Или что он вообще последует. Я до этого несколько раз упомянула Марго в нашей беседе, и Богдан все разы проигнорировал этот факт. Плевать ему, по всей видимости, на него. А может и на неё. Но завтра я всё равно попрошу девушку поменяться со мной местами. Не собираюсь сидеть рядом с таким бесчестным гадом. Ещё распустит руки опять, а мне сегодняшнего дня за глаза. Хватит!

В темноте я несколько раз спотыкаюсь о незамеченные столы, чуть не врезаюсь бедром в узкий проход между стеной и линией раздачи, но благодаря Богдану обходится без синяков. Дальше я снова просто офигеваю, когда мы оказываемся перед запертой дверью, ведущей на кухню, а мой наглый проводник с лёгкостью её открывает с помощью электронного ключа.

– Откуда?..

– Давным-давно сделал себе дубликат, – скупо поясняет он, заводя меня внутрь.

А я уже даже почти не удивляюсь такому ответу. Чего я вообще ожидаю от него? Он же бесчестный. Со всех сторон. Вот и молчу, позволяя вести себя дальше, вглубь нового помещения.

Здесь тоже темно, а потому я справедливо задумываюсь, как Богдан собирается здесь не только ориентироваться, но и готовить. Огромные окна и те не особо спасают. Ночных фонарей снаружи рядом нет, а луну скрыли тяжёлые облака.

Впрочем, у Богдана и на этот раз в рукаве есть козырь. Он вообще будто из них состоит. На любой ответ или действие легко находит, что противопоставить.

Вот и в этот раз так же. Я рот открыть не успеваю толком, как над одной из трёх зон для приготовления пищи вспыхивает приглушённый свет.

И всё бы хорошо, но…

– И из чего готовить? – уточняю, осматривая пустое помещение.

Здесь есть полки, стеллажи и столы, но никаких продуктов. По крайней мере, тех, что на виду. Да в этом царстве пищевой стали даже холодильника не имеется, если уж на то пошло. Сколько не осматриваюсь, не нахожу ничего подходящего под его описание.

Вместо ответа Богдан проводит меня дальше, пока мы не останавливаемся у двух металлических дверок. Они тоже закрыты на ещё один электронный замок, но парень и с этим быстро разбирается. Подносит ключ-карту к специальному терминалу, и красные лампочки с тихим писком сменяют свой цвет на зелёный. Дальше остаётся только повернуть ручку, и нашим глазам предстают целые залежи разнообразных продуктов. Рай для любого из поваров. Которые не я. Понятия не имею, что мне с ними делать. Да и не приходится. Стоит только перевести взгляд на руку Богдана, как я тут же забываю, зачем мы вообще сюда пришли. Да и как иначе, если на его запястье повязаны две алые ленты. Знакомые очень ленты.

– Это что, мои?

Тянусь к ним, но Богдан оказывается быстрее, тут же отводя руку, и я хватаю лишь воздух.

– Эй, отдай сейчас же! – разворачиваюсь к нему лицом, вновь пылая от возмущения.

– С чего бы? – совсем наглеет он.

– С того, что это моё, а не твоё!

Не то, чтоб они были прям важны, но факт того, что у этого маньяка есть что-то моё, неимоверно раздражает.

– Было твоё, стало моё, – безразлично пожимает плечами Богдан, хотя по взгляду видно, что он лишь потешается надо мной, пользуясь ситуацией. – Но, если тебе очень нужно, могу и вернуть, – добавляет, пусть и не сразу.

Хотя по факту ничего не возвращает. Зато складывает руки на груди и окидывает меня заинтересованным взглядом с головы до ног и обратно.

– Разумеется, не даром, – заканчивает опять с присущим ему самодовольством.

Меня снова так и тянет ударить его. Невыносимый!

– Ну конечно, – выдыхаю угрюмо. – А, знаешь, плевать! – решаю не вступать в ещё одну глупую полемику.

В конце концов, чтобы его проучить, мне не обязательно ему что-то доказывать и спорить. Так что, ласково улыбнувшись, я решаю сосредоточиться на готовке.

Брат всегда говорил, что я могу испортить любое блюдо, даже готовое, так что и в этот раз я рассчитываю на свою природную несостоятельность в этом вопросе. В общем, мы ещё посмотрим, кто над кем будет скоро потешаться.

В холодильнике чего только нет. Мне кажется, если нас здесь закрыть, то мы спокойно просуществуем несколько лет на спрятанных внутри запасах. Длинные полки со множеством ящиков прячут в себе не только овощи и фрукты, но и многое другое. Мой взгляд цепляется за яйца, и я решаю особо не мудрствовать, обойдясь банальной яичницей. Хватит с него и этого!

– И почему твоё выражение лица выглядит так, словно ты меня отравить собираешься? – замечает Богдан.

– О, не сомневайся, могла бы, так бы и сделала, – не скрываю своих желаний. – Но разве ты видишь в моей руке какой-то яд?

– В руке нет. Но, возможно, стоит обыскать тебя полностью? – роняет он напоказ задумчиво.

Дарю ему новую улыбку.

– И не надейся.

– Тогда я просто буду внимательно следить за тобой, – усмехается Богдан, складывая руки на груди с таким командным видом, будто он тут шеф-повар.

И ведь реально следит. Пока я возвращаюсь к выбору продуктов, из которых собираясь готовить. Пока решаю, добавить ли к яйцам бекон или же грибы. Скорее всего подошёл бы бекон, всё же он более сытный для парня. Вот и выбираю грибы. Раскладываю это всё на рабочей поверхности, раздумывая, что мне теперь с этим всем делать. То есть теоретически я знаю, что надо вымыть и нарезать грибы, яйца расколоть над прогретой сковородой. Но… как именно это всё комбинировать…

Впрочем, чего это я? Просто закину всё и сразу на разогретую сковороду, и хватит ему. Хотя, на всякий всё равно предупреждаю.

– Вообще, знаешь, ты прав, с готовкой у меня и впрямь серьёзные проблемы. Так что, если что, ты сам так захотел.

Зачем я это сделала? Уж точно не из-за заботы о ближнем. Исключительно для очистки собственной совести.

Ответом мне становится мрачный взгляд. И сам Богдан, оттолкнувшийся от края стола, бедром в который прежде упирался. Через минуту ко всем приготовленным мной ингредиентам добавлен тот же бекон, а ещё зеленый лук, несколько черри, маринованные корнишоны и здоровенный шмат сыра.

– Начни с грибов, – комментирует всё это дело Богдан, прежде чем отступить и вернуться на прежнее место.

Хотя недолго он в таком положении остаётся. Чуть поразмыслив о чём-то, тянется к заднему карману джинс и достаёт оттуда мобильник. Его и протягивает мне.

– А ещё лучше сперва найди рецепт.

При этом смотрит на меня с таким видом, будто я и впрямь обязана это делать.

– Напомни мне, с чего я вообще должна этим заниматься? – интересуюсь, задумчиво глядя на его телефон.

У меня, между прочим, отобрали мой, едва я ступила на территорию школы. Вместо него выдали планшет. Впрочем, если уж у него дубликат электронного вездехода имеется, то наверное неудивительно, что и телефон есть. Опять же, он же у нас мажор с богатеньким папочкой за спиной. Так что неудивительно, что у него есть связь с внешним миром.

– Предпочитаешь вернуться к Харитоновой с подружками? – выгибает он бровь вопросительно.

– Помогать мне я тоже не просила, – отвожу взгляд от желанной вещи.

Но в итоге всё равно приходится взять. Богдан сам суёт его мне в руки вместе со словами:

– Это не значит, что обязательно надо быть настолько неблагодарной.

Сказала бы я ему…

Но молчу. Только злюсь про себя снова и снова. Как меня вообще угораздило с ним связаться? Точно нужно будет завтра поменяться с Марго местами. Пусть она с ним сидит. Но вместе с тем послушно лезу в интернет. И только потому, что, почти уверена, в ином случае я далеко не скоро избавлюсь от его общества, а проводить с ним всю ночь мне совсем не улыбается. Вот и сдаюсь.

Рецептов яичницы на просторах интернета находится великое множество. Даже моя мама наверняка столько не знала. Да и делала она её не часто. Впрочем, с виду не всё так уж и сложно. Единственное, о чём сожалею – грибы съедобные, а не ядовитые. Я бы с удовольствием накрошила ему в порцию каких-нибудь галлюциногенов, пусть бы сам с собой дальше общался. Козёл!

Я настолько зла, что нож каждый раз с грохотом приземляется на деревянную поверхность разделочной доски. Но я всё режу и режу эти чёртовы грибы, представляя на их месте кои-чьи пальцы.

Никогда в жизни меня ещё никто не доводил до такого состояния лютой ярости. Когда почти ненавидишь человека. Это чувство до того ново и необычно, что у меня едва получается с ним справляться. Мне кажется, воздух и тот электризуется вокруг меня, аж волосы на голове шевелиться начинают. В глазах печёт, в горле пустыня образуется, и ладони сводит от того, с какой силой я их сжимаю вокруг рукояти ножка и шляпок шампиньонов. В какой-то момент я даже вижу на доске алые разводы, так ярко воображение рисует, как я укорачиваю чужую длань. И только когда мозг обжигает болезненным спазмом, до меня доходит, что всё это не мираж, а я всё-таки порезалась.

Твою дивизию! Ещё и это!

– Да блин, – тихо шиплю, вмиг позабыв обо всей своей злости.

Сунув палец в рот, крепко жмурюсь, переживаю новый всплеск боли от прикосновения к ране языком.

Ещё через секунду нож у меня отобран, а я сама стремительно развёрнута лицом к Богдану.

– Ведьма, – шумно выдыхает он в досаде.

Рывок, и я приподнята им за бёдра, усажена прямиком на стол рядом с разделочной доской и грибами на ней.

– Покажи, – добавляет хмуро, практически с яростью.

С той самой, что мне уже доводилось видеть этим утром в его глазах, когда мы впервые с ним встретились. Вот и сейчас весь будто в камень превращается, пока ждёт мою ответную реакцию. А стоит мне пошевелиться, как нетерпеливо подносит мою раненную руку ближе к себе, несколько секунд и в самом деле рассматривает. Но, как только на коже вновь проступает алая капля… поступает точно так же, как я. Обхватывает мой палец своими губами, втягивая в себя.

Замираю, забыв, как дышать надо. Вообще больше ничего не чувствую. Только его горячий рот на кончике моего указательного пальца. Сердце при этом в очередной раз разгон берёт, будто это его последний забег, жизненно необходимый, после чего оно умрёт. Я умру. Да уже умираю, пока в страхе и растерянности смотрю в карие глаза напротив, которые с каждым пройденным мгновением будто только темнее становятся.

– Зря ты пришла в спортзал возвращать мой рюкзак, новенькая, – выдыхает Богдан хрипло, прикрывая глаза.

Весь мир будто вместе с ним застывает. На считанные доли мгновений. Но всё же. А я так и не успеваю прийти в себя и совладать с мыслями, как Богдан вдруг придвигает меня к себе ещё ближе, фактически впечатывая в себя, затем и вовсе снимает со стола, с легкостью удерживая меня всего одной рукой, пока вместе со мной в таком положении идёт… куда? Оказывается, недалеко. За аптечкой. Вместе с ней и возвращается обратно к столу. Обратно меня на него усаживает.

Мне отчего-то становится смешно. Ведь ему вовсе не обязательно было брать меня с собой. Но он почему-то считает иначе. И с абсолютной сосредоточенностью и серьёзностью берётся за то, чтобы продезинфицировать мой порез, а затем заклеить пластырем.

– Ты всегда такая? – интересуется в какой-то момент.

Ранку от щедро пролитого на неё раствора начинает припекать, и я невольно вздрагиваю, но Богдан твёрдо удерживает мою руку и аккуратно дует на палец.

– Какая? – уточняю негромко, ловя себя на том, что вся моя былая ярость в его сторону испаряется, как не было её никогда.

И чем дольше он заботится обо мне, а я смотрю на это, тем больше тепла разливается в моей душе. Как только у него получается быть таким бесячим и вместе с тем приятным и даже милым, как сейчас?

– Скажем, немного катастрофа. Сперва споткнулась и упала на меня в классе, потом все свои вещи уронила и забыла, когда сбегала от меня утром, а недавно чуть ли не все стулья в столовке снесла, теперь ещё и это… – ухмыляется Богдан.

– Не поверишь, до знакомства с тобой я такой не была, – ехидничаю я, но по-доброму. – Видимо, сама Вселенная намекает, что нам нельзя общаться, – зеркалю его усмешку.

– Или же она наоборот подталкивает тебя ко мне поближе, – не соглашается со мной с умным видом он, заканчивая обрабатывать царапину.

Удивительно, но уже не кровоточит. Хотя мой лекарь всё равно закрывает ранку пластырем.

– И не надейся! Мне другой нравится!

Вру на самом деле, но уж слишком уверенно Богдан выражается в мой адрес. Из принципа тянет возразить. Чтобы не думал, будто какие-то два жалких поцелуя, могут между нами что-то изменить. Ну ладно, не совсем жалких. В моей жизни это вообще было два самых жарких поцелуя. Можно сказать, я до него и не целовалась толком ни с кем. Так, слегка, коротким чмоком в губы. Но ему о том знать не положено.

Пластырь так и не приклеен до конца. Богдан замирает. Опять словно каменным становится.

– Я тебя уже предупреждал, забудь про Захара, – поднимает на меня мрачный взгляд.

– А кто сказал, что я о нём? – уточняю с самым безразличным, насколько могу, видом, хотя внутри всё замирает в нервном ожидании.

И сама не знаю, зачем дразню его. Провоцирую. Он же непредсказуемый, как дикое животное. А я намеренно вывожу его сейчас на эмоции. Наверное, мне интересно испытать пределы его терпения. К тому же, моя провокация отлично срабатывает.

– Кто тогда? – становится Богдан ещё более мрачным.

– Ты его не знаешь, – отмахиваюсь всё с тем же беспечным видом. – А вы правда с Захаром братья? Родные? – перевожу тему.

Не выходит.

– Понятно. Сам выясню.

Пластырь всё-таки приклеен, как положено. Но Богдана это, кажется, не особо устраивает, потому что он и потом по-прежнему сосредоточен на моих пальцах, удерживаемых в его ладони. Такой большой и смуглой в сравнении с моей, что я и сама невольно зависаю на этом контрасте. Его рука тёплая, сухая, с чуть грубоватой кожей на внутренней стороне, и настолько аккуратно обхватывает мою, дарит противоестественное ощущение защищённости. И с моих губ против воли срывается тихое:

– Спасибо.

Богдан не реагирует. Не на мою благодарность. Но шумно выдыхает и наконец отмирает, отстраняясь.

– Ладно, раз уж ты готова вонзить в себя нож, только бы не кормить меня, сегодня так и быть, я сам для нас приготовлю, – бросает небрежно, берясь за нож и грибы, которые я не дорезала.

– Ты? Для нас? – уточняю.

– А что, собираешься соврать ещё и о том, что не провела весь день в своей комнате взаперти и совсем не голодная, один я только голодный? – фыркает парень.

Прав. Вот только откуда ему известно это… даже думать не хочу! Вся эта ситуация и без того напоминает театр абсурда, запутывается всё больше. У него девушка есть, а я второй раз за день не только с ним наедине где-то застреваю по собственной дурости, но и ужинать теперь собираюсь. И это не говоря о случившихся поцелуях. А ведь только недавно собиралась вообще никак с ним не контактировать. Теперь же сидела на разделочном столе и в шоке следила за тем, как он встаёт на моё место и приступает к готовке.

Кто бы мне раньше сказал, что такое возможно…

Глава 5

Богдан готовит.

Реально готовит!

Кухню наполняет быстрый стук ножа, шинкующего шампиньоны. И надо признать, у него это выходит на порядок лучше, чем у меня. Да что уж там, он орудует острым прибором, как заправский повар. Будто вырос на кухне рядом с самыми именитыми профессионалами в этом деле. Мажор с богатеньким папочкой за спиной. Мне даже не то что неловко, а по-настоящему стыдно становится за свою несостоятельность. Хотя прерывать одноклассника я, конечно же, не собираюсь. Зачем? Да и в глубине души мне даже приятно, что такой, как он, готовит для меня. Но от вопроса я всё же не удерживаюсь:

– Где ты так научился?

– Так – это как? – переспрашивает хмуро Богдан.

– Ну, готовить. Не думала, что парни вроде тебя вообще знают, что это такое, – говорю, как есть.

– Парни вроде меня? – одаривает он насмешливым взглядом.

– Ага, богатенькие мажоры, которые привыкли повелевать всеми вокруг.

Насмешливый взор Богдана, направленный на меня, становится задумчивым. Нож отложен, а парень складывает руки на груди, развернувшись ко мне всем корпусом.

– И кем же я повелеваю, по-твоему, интересно?

Хороший вопрос. Который неожиданно смущает. Будто я сказала что-то не то, заранее. Чёрт знает, с чего вдруг такое чувство возникло, но оно не отпускает, чем дольше смотрю в излишне серьёзный взгляд парня. Но разве я не права?

– С учётом, что тебя опасаются здесь абсолютно все, как я поняла? – интересуюсь ответно, хватаясь за край столешницы, на которой сижу, скрывая за этим действием собственную нервозность.

Зачем я вообще завела эту тему? Надо было сидеть и молчать. Но вот проблема… Молчать я не умею с рождения. Мама так и говорила всегда, что разговаривать я научилась раньше чем ходить и даже ползать.

– Что-то по тебе не заметно, что прям абсолютно все, – отзывается Богдан, зеркаля мою усмешку, и снова берётся за нож, добавив с сарказмом: – Чуть стулом меня не прибила.

Кухню вновь наполняет стук ножа о разделочную доску, а я вновь ловлю себя на том, что засматриваюсь на его руки с длинными пальцами. Интересно, богатенькие мальчики умеют играть на чём-нибудь? Ну, помимо чужих нервов. Этому, уверена, он точно обучен в совершенстве. Потому что ведь снова бесит. И тем, что ленточки мои до сих пор на его запястье, и тем, что, похоже, неплохо умеет готовить, и что вообще делает это для нас обоих. Да и просто бесит. И что значит «чуть стулом меня не прибила»?

– Когда такое было? – возмущаюсь уже вслух.

– Да вот, недавно же, уже забыла? – определённо, самым наглым образом банально издевается надо мной Богдан, махнув острием ножа в сторону столовой.

И с самым честным видом заканчивает резать грибы. Скидывает их на снятую с крючка сковороду и ставит на огонь. Я наблюдаю за ним со скепсисом, раздумывая, очень ли грешно будет с моей стороны вдарить ему этой самой сковородой. Или лучше подождать, пока сильнее накалится? В итоге решаю, что, так и быть, пусть дальше готовит. Просто грибы начинают источать такой аппетитный аромат, что желудок резко сводит от голода. И, да…

– Хотела бы прибить, прибила, – ворчу и складываю руки на груди, как он ранее.

До чего же и правда есть хочется…

Едва держусь, чтобы не стащить кусочек бекона, за который вскоре взялся Богдан.

– То есть, мало того, что бесстрашная, ещё и агрессивная, – комментирует он мои слова, отправляя на сковороду новые ингредиенты нашей яичницы. – А с виду такой милашкой и тихоней казалась, – притворно печально качает головой и берётся за лук.

– Вот! Бойся меня!

Парень улыбается и примирительно поднимает ладони вверх, признавая мою, пусть и шутливую, но правоту. Я тоже невольно улыбаюсь. А вскоре кухню наполняет ещё больше ароматов жареного. Мой желудок уже не просто крутит, а сам себя есть принимается. Да так громко, что я невольно ладонь прикладываю к животу в стремлении скрыть звук и краснею под внимательным взглядом Богдана. Хорошо, он молчит. Зато вот на сковороде овощи принимаются шкворчать. Богдан их перемешивает и наклоняется, чтобы что-то достать из нижнего ящика. Оказалось, небольшую миску, в которую разбивает яйца и отдаёт мне.

– Взбивай, – велит, сунув следом ещё и вилку.

– Зачем? Это разве не яичница должна быть? – уточняю на всякий случай, не спеша приступать к делу.