Повесть о настоящем Карабасе Барабасе

Эту картину печали разбавил негромкий голос святого отца – Я пойду проверю одну гипотезу, – пробурчал он, – и выдвинулся из толпы. За ним пошли несколько человек.

Отец Марко, как опытный следопыт стал обходить обломки баркаса. Некоторые он брал в руки, осматривал, другие игнорировал вообще, проходя мимо, надолго он остановился возле обломков мачты и обрывков парусов. Он присел на корточки возле остатков мачты и долго их рассматривал, потом подтянул один кусок к другому, с помощью мужчин, стоявших рядом сложил их вместе и растянул в стороны остатки парусов. Посмотрев на получившуюся картину последнего дня, он сильно нахмурился, сложил руки на груди, и запустил в бороду свою пятерню правой руки. Теребя так свою бороду, он что то бурчал себе под нос, на классической латыни, так что его никто не понял, но по выражению его лица, стало понятно, что эта трагедия, как бы трагедия, но не природного характера.

– Мачта сломана попадания ядра. Я такое много раз видел. Смотрите, волокна сердцевины мачты, как бы вжато во внутрь, расщеплено дерево в центре попадания, а потом, под углом расходится веером, но в основном в сторону траектории полета ядра. А вот и место попадания ядра, кстати небольшого калибра, – указал пальцем в место на мачте святой отец, где древесина и волокно образуют как бы кратер.

– И доски, некоторые доски так же не поломаны, а именно пробиты и расщеплены, а остальное доделало море. – Подвел итог своего расследования отец Марко.

Мужчины сгрудились возле доказательства убийства, и рассматривая их загалдели, о том, что за отродье нечистого, посмелело поднять руку на рыбацкий баркас.

Бартоло, поддерживая под руки женщин, так же подошли к месту остатков баркаса. Да, это был их баркас. Некоторые доски днища он узнал, потому что скрёб их вместе с отцом и Гвидо на ремонте оставляя на них следы инструмента. Он так же обратил внимание на те повреждения, на которые указал отец Марко, и пришёл к такому же выводу. Баркас был расстрелян из пушки, под шумок грома. Но кому это было нужно? Что отец с Гвидо сотворили такое, за что их надо было расстрелять. Может они что видели, что не должны были видеть. Надо долго думать и посоветоваться с отцом Марко.

– Грузите мачту на телегу, паруса то же туда, остальное пусть опишет староста деревни, если он грамотный. После описи, сложим всё в кучу и спалим. Нечего благородному дереву, гореть в крестьянской печке. – Дал распоряжение отец Марко.

– Я уже с утра всё описал, и приставу от Ордена отослал опись с описанием места. Эта наша обязанность при кораблекрушении и обнаружении оного на берегу. – недовольно пробурчал мужичонка, показавший им дорогу.

Так и сделали, обломки мачты с парусами отнесли в телегу, а деревянные обломки собрали по берегу и сложили в кучу, после чего подожгли.

Мужчины угрюмо смотрели на костёр, женщины то же смотрели и молчали, дома будут слёзы лить. Это был практически погребальный костёр кораблю, как во времена древних викингов, потомки которых стояли на берегу. На хмурых лицах мужчин, в свете костра, отображалась вся гамма чувств, от жалости и скорби, до мести, что стала проблескивать в глазах и отображаться на лице маской, – маской жажды этой мести. Те же чувства были и Бартоло, только об этом он подумает потом, когда его голова будет готова создать такой план, от которого чертям в аду станет жарко.

Он и не подозревал, что его формальное детство кончилось, на этом берегу, впереди его ждала, суровая мужская жизнь. Судьба, делая очередной оборот, направляла Бартоло, в только ей известную сторону.

Глава 13

13. Тринадцатая.

За несколько месяцев до трагедии.

В Плимуте, к причалу возле королевских верфей, подкатил экипаж, из которого вышел на пристань и твердым шагом пошёл к пришвартованному фрегату королевского Британского флота, офицер флота Его королевского величества – коммандер Джеймс Блэк. Очередной чин, был им получен совсем недавно, совершенно заслужено, а назначение капитаном фрегата последовало тут же за званием, после ухода прежнего капитана фрегата в отставку, на солидный заслуженный пенсион.

Фрегат, только что вышел из дока, после ремонта, был пришвартован, для оборудования и вооружения новыми пушками.

Фрегат с момента заложения киля на этих же самых верфях, много лет назад, имел гордое боевое наименование – «Презент».

Его новым капитаном был назначен бывший первый лейтенант «Презента», бывший юнга, который взошёл на борт корабля пятнадцать лет назад.

За это время Джеймс Блэк, прошёл все ступеньки по «командирскому» трапу, начиная свою службу юнгой, затем мичманом, а после сдачи экзаменов на первое офицерское звание, стал третьим лейтенантом, а вот теперь он возвращался на свой родной фрегат его капитаном. В адмиралтействе, ему было присвоено звание Коммандера флота его величества, и назначили командовать «Презентом».

Это был высокого роста брюнет, широкий в плечах, сложен атлетически, а синий офицерский сюртук с золотыми эполетами, сидел на нем как литой. Прямой нос, твердый взгляд, слегка худощавое, скуластое, загорелое лицо. Заканчивала мужественный образ Джеймса, черная бородка испанского стиля. На голове была одета форменная треуголка, чуть сдвинутая на правый бок. Его могучую шею обвивал черный шелковый платок. Вид он имел строгий и боевой, на левом боку висел грозный шотландский палаш с посеребрённой корзинчатой гардой, в потертых кожаных ножнах.

Заметив Джеймса, вахтенный офицер приказал свистать всех на верх и строиться для встречи коммандера. Засвистели боцманские дудки и моряки, побросав все свои дела становились в строй по левому борту, в два ряда. Завершали строй красные мундиры морской пехоты, приписанные к фрегату.

Поднявшись по сходням на палубу, Капитан Бдэк, оглядел строй и козырнув подошел к середине строя. Прозвучала команда вахтенного офицера: – «Смирно, командир на палубе», и строй подтянулся и выровнялся.

Заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, он оглядел их лица экипажа, некоторые знакомые ему ветераны, уголками губ улыбались ему. Заложив руки за спину, он медленно пошел вдоль строя, сопровождаемый старшим офицером и вахтенным.

Пройдясь вдоль строя и снова вернувшись на середину строя, он посмотрел в право, потом в лево, а потом громким голосом произнес: – Приказом по Адмиралтейству, и согласно Указа, нашего Богом хранимого короля, я, коммандер Флота его величества Джеймс Блэк, назначен командовать, этим великолепным фрегатом.

Строй дружно гаркнул – Гиб-гиб, – Урааа! Урааа! Урааа!

– Так что, – продолжил, улыбаясь Джеймс, – с этого дня, мои разбойнички и бездельники, вы будете служить под моим чутким командованием. Никакого нарушения устава я в море не потерплю, если только, не под моим руководством. Вам всё ясно черти морские? Якорь вам в глотку, медузу вам на задницу и краба в койку. – Весело закончил свой спич капитан.

– Так точно сэр! – опять рявкнул строй, и опять почти вся часть команды невольно заулыбалась.

– Боцман, пошлите людей на причал, там в коляске мои вещи, доставьте их в мою каюту, а через пятнадцать минут соберите всех офицеров и уоррент- офицеров в кают-компании, я доведу до них распоряжения адмирала. – Дал распоряжение Джеймс Блэк.

– Есть сэр, будет исполнено сэр – приложил к голове согнутые большой и указательный пальцы, имитировал как бы касание до шляпы боцман, и быстрым шагом пошел искать людей, для исполнения очень важного задания.

В каюте ничего не изменилось с момента его последнего посещения, тот же стол, тот же рундук, тот же шкаф и полочки, тот же диван, привилегия капитана, остальные спали в подвесных койках под палубой, либо на топчанах по каютам.

Когда принесли вещи, Джеймс дал распоряжение убрать перегородку, бывшей одной и стен каюты, а когда её убрали, то каюта соединилась с кают-компанией, и стала либо очень большой каютой капитана, либо очень большой кают-компанией. Всё теперь зависело от воли Джеймса. В данный момент она стала большой кают-компанией, ибо командного состава прибудет много.

Когда все собрались, офицеров и уоррент-офицеров даже негде было посадить, но расселись все согласно субординации. Всем офицерам нашлись стулья, ну а остальные могут и постоять.

– Джентльмены, – начал говорить Джеймс. – Получен приказ из адмиралтейства, согласно которому, у нас осталась неделя на перевооружение, пополнение запасов и мы выходим в море с задачей посетить наш любимый Гибралтар, а по дороге, мы обстреляем новые пушки, проверим такелаж, все механизмы, уберём недостатки. В Гибралтаре, мы получим новое предписание, а там куда Господь и адмирал направит. А направит он нас опять на Карибы, но как мне шепнули в канцелярии, скорее всего мы месяца два три будем гонять берберских пиратов или сопровождать конвои купцов, в общем, как всегда. Не будем забывать, что возможны призы, поэтому мичманам надо провести инструктаж с абордажной командой, что портить наше имущество при абордаже, будет расцениваться мной как преступная халатность в отношении… – он немного задумался, а потом с улыбкой продолжил, – в отношении имущества короля. За это последует суровое наказание для матросов, – лишение уставной пайки ежедневного грога, а мичманам наказание будет ещё суровее – никакого берега на неделю. Не забываем, у нас же семьи, их кормить надо. Вопросы есть? – спросил капитан.

В кают-компании стояла тишина.

Все сразу всё поняли, новый капитан фрегата основным своим занятием определили точное и пунктуальное исполнение приказа адмиралтейства. После того, как его жена Анна родила третьего ребёнка, вопрос о призах стал наиболее актуален, а уж для команды, которую он сам и собирал последние несколько лет, тем более. Многие по совету тогда ещё первого лейтенанта, стали призовые деньги не пропивать во всех кабаках мира, а вкладывать в какое ни будь дело на берегу в Англии. Такое распределение средств, привело к тому, что абордажные команды формировались на его корабле по принципу тщательного отбора желающих, а не просто назначенных как во всём флоте. Немудрено, что те члены команды, которые последовали его совету, теперь на палубе в уважение имели приставку сэр, несмотря на то, что во флот этот Сэр, попал из королевской тюрьмы.

Поэтому, все планы нового капитана были априори приняты беспрекословно и с явным удовольствием не только командного состава, но и всей команды в целом, и вопросов никаких не последовало. Что надо будет узнать дополнительно, все узнают вовремя, главное выполняй свои обязанности и слушай приказы в оба уха.

– Отлично! Вопросов нет, приказ ясен, всем разойтись по местам, все вопросы в рабочем порядке, – закончил свой короткий спич капитан.

Когда все разошлись, Джеймс Блэк, достал из рундука своего прежнего капитана и наставника толстый корабельный журнал и сделал запись: – « 179.. год, от Р.Х. 28 мая, время два часа по полудню. Божьей Волей и Милостью Короля Британии взошёл на борт фрегата «Презент» и принял командование кораблём. Коммандер Джеймс Блэк.»

Судьба у Джеймса была интересная. Родился он в семье Эсквайра Алонсо Блэка, чьё небольшое поместье находилось на северо-западе Англии в небольшом поместье, на севере от Ливерпуля, в местечке Хаскейн.

Родитель Джеймса, Алонсо Блэк, потомственный дворянин и эсквайр. Предок его, находился в составе войск Вильгельма Завоевателя, и за храбрость, проявленную в битве при Гастингсе, был удостоен рыцарского звания и неплохого поместья, как раз Хаскейн. А вот мать Джеймса, Лиан, была произведением искусства, Господь не поскупился на её красоту. Вот у этой интересной пары высокого и плотного Алонсо и стройной рыжеватой Лиан, после свадьбы, в положенное время родились дети.

Старший сын Билл родился в положенные девять месяцев после свадьбы, потом через три года Льюис, а ещё через два года, родился на свет Джеймс.

Как положено в те времена, появившись на свет, мальчикам уже была определена судьба их родителями. Старший сын Билл, наследовал Поместье и хозяйство, Льюису была уготована участь быть священником. Ну а Джеймса готовили в драгуны. Алонсо же был драгунским майором в отставке. Удачно в своё время, его отец, а точнее дед Джеймса, прикупил патент лейтенанта второго драгунского Манчестерского полка, да и отправил сына воевать. Так год за годом, он потихоньку выбился в майоры, тянув лямку командира, доплатил кому следовало, а получив чин майора своего родного драгунского полка, послужив для приличия ещё полгода, вышел в отставку с хорошим пансионом, передав своё место, своему старому сослуживцу.

Таким образом, отец Джеймса, от своих доходов откладывал, как и его отец небольшую денежку, и рассчитывал, что к двадцати годам, сын сможет так же поступить на службу и выслужить себе награды и почести. Вот он лично и готовил Джеймса к ратной службе. Джеймсу очень нравилось военная наука, верховая езда, фехтование и стрельба. Но ему хотелось в море.

Мать его Лиан, часто возила Джеймса с братьями на побережье, показывала порт Ливерпуля, маленькие рыбацкие деревушки, где в местных тавернах, они слушали от первого лица рассказы, бывалых мореманов. Как-то выйдя на берег моря в одной из прибрежных деревушек, Лиан и Джеймс остались вдвоём, пока братья бегали по берегу. Они стояли и смотрели на горизонт, где заходило солнце и находилась родина Лиан, любимая её сердцу Ирландия.

В тот день, она рассказала мальчику, что её дед, славный ирландский моряк, по сути то, был капитаном пиратского корабля, промышлявшего пиратством на свой страх и риск, начиная от карибского моря и заканчивая, чуть ли всем миром.

Но ему повезло. Его не схватили и не казнили, он даже ни разу не попался в списки пиратов. Потому что он был очень умный. Каждый раз, выходя в море, он в каком ни будь тайном месте побережья, менял название корабля, менял своё имя и тренировал команду, что бы они не спутали и не называли его настоящим именем. Перекрашивал борта в разные цвета, менял имя корабля, и в таком вот виде, брал на абордаж Испанские галеоны, Голландских купцов, да и вообще кто под руку попадался на его курсе. Те из команды, кто доживал хотя бы до года службы на его корабле, так и не могли вспомнить имя своего капитана, ни настоящего, ни вымышленного.

К концу своей пиратской карьеры, он собрал приличное состояние, после чего продал свой корабль на одном из островов Индийского океана и, вернувшись в Ирландию, почтенным пилигримом, прикупил себе ферму подальше от моря, потом ещё одну, отстроил себе небольшой особнячок, а потом и сосватал дочку местного обедневшего барона.

Обедневший барон, был рад выдать засидевшую в девках дочку за приличного и богатого человека, дал согласие на свадьбу, а в приданное дал дом в городке Бангор, что недалеко от Белфаста. Вот тогда у них родились дети, один из которых и стал родителем Лиан.

Когда Лиан родилась, а потом немного подросла, то она, вместе с родителями, приезжали к деду в гости в этот городской дом, где Лиан перед сном, её любимый дедушка рассказывал своей любимой внучке сказки про моряков. А может и не сказки, но очень интересные и каждый раз разные, окончания которых она не запоминала, потому что засыпала. Выйдя из комнаты внучки, дед всегда говорил, что он так долго провел в море, что даже его слова и голос укачивают любого ребёнка, как ласковое море. В последствии, эти же сказки, или не сказки, она по памяти рассказывала и своему сыну Джеймсу, так что любовь к морю он получил прямо с молоком матери.

А в Белфасте и округе, дедушка Джеймс, имел репутацию состоятельного и порядочного человека, землевладельца с крепким хозяйством, который активно участвовал в жизни этих городов, побывав пару раз мэром Бангора и входил в совет землевладельцев Белфаста.

И поэтому, когда родился третий мальчик в семье Алонсо и Лиан, то она настояла, что бы его нарекли Джеймсом, в честь своего дедушки, очень уважаемого в Северной Ирландии джентльмена. Отец, согласился, а что хорошее имя Джеймс, в честь уважаемого джентльмена и эсквайра. Знал бы отец, что это за джентльмен, – джентльмен удачи. Настоящее имя дедушки, наводившего ужас на капитанов и не знавших кого проклинать в своих молитвах, было Джеймс Рош.

Этот разговор с матерью на берегу Ирландского моря, поставил точку в сомнениях Джеймса. Драгунский Полк конечно хорошо, но корабль лучше, решил у себя в уме юноша, покончив с дилеммой, почему его всегда тянет в море, а не к лошадке и солдатскому строю.

Когда мальчишке было пятнадцать лет, совсем взрослый мальчик, он тайно удрал из дома и поехал в Ливерпуль, где у причала стоял новый фрегат Королевского флота «Презент». Этот корабль ему сразу понравился. Гордый, трёх мачтовый, с жёлтым бортом и веселым названием. Подойдя к сходням, Джеймс немного помялся и попросил у вахтенного моряка позвать ему капитана по важному делу.

Капитан как раз распекал какого-то неумеху, простыми морскими ругательствами. Повернувшись к юноше, крепкого телосложения, поинтересовался, зачем столь юному джентльмену капитан, и был несказанно удивлен, тому, что юноша сообщил ему о своём желании быть юнгой на его корабле.

В те времена, во флот брали всех подряд, народ шарахался от вербовщиков короля, а тут сам пришел и просится на корабль, не какой-то городской вор в розыске, а джентльмен по рождению, судя по всему.

Выяснив, что родители не знают о его великолепном и патриотичном желании, он уже хотел было его отправить домой, но юноша сообщил, что оставил им письмо, где всё честного рассказал. Но самое главное, что перевесило чашу весов в пользу будущего юнги, это его категорическое нежелание служить в армии, куда его готовил родитель.

– Как тебя зовут юноша, – спросил капитан.

– Джеймс сэр.

– Ты понимаешь, что ты хочешь и что тебя тут ждет.

– Да сэр, я всё понимаю.

– Тогда, добро пожаловать на борт юнга Джеймс, с жалованием 5 шиллингов в месяц. Боцман Кейн! Вот тебе новый юнга, ты знаешь, что надо делать. Через неделю я должен видеть бравого юнгу, имеющего представление о службе и субординации на моём корабле.

Джеймс поднялся по трапу, где его встретил мужчина возрастом под тридцать лет, который спросил, – юноша, а ты случайно на голову не больной?

– Нет сэр, я море люблю, ответил Джеймс.

– Значит точно на голову больной, но таких тут много, одним больше, одним меньше. Пойдём со мной, я покажу тебе кубрик для юнг.

И он пошёл с боцманом по своей первой в жизни палубе.

Через некоторое время, после трагической смерти Луки.

Замок Риверо стоял посредине небольшой долины, окруженный с одной стороны холмами с возделанными на них полями, а с другой стороны его окружала небольшая скалистая гряда. По дороге к замку неслась тройка всадников, одетых в черные дорожные костюмы. От долгой скачки по пыльной дороге, их одежда покрылась слоем пыли, однако лица были закрыты черными платками, над которыми белели уставшие от дороги глаза. Подскакав к воротам замка, один из людей сняв платок, доложил дюжему охраннику, что у него срочное сообщение Синьору Риверо.

Через пять минут, один из всадников с сопровождающим слугой, прошли запутанными коридорами замка и оказались в давно известной всаднику комнате. Сеньор Риверо, сидел за столом и что-то писал на разложенной перед ним бумаге.

– Какие новости заставили вас оторваться от дела? – спросил Синьор Риверо не отрываясь от бумаг у стоявшего перед ним в поклоне человека.

– Ваша светлость, у нас интересные новости. Во-первых, погиб Лука Борго, во-вторых, вполне возможно, что он был убит при обстреле его баркаса из пушки.

– Что? – чуть привстал с кресла сеньор, – ты хочешь сказать, что какой-то рыбацкий баркас, был обстрелян каким-то кораблём? Ему что больше делать нечего что ли? Это что шутки?

– Нет ваша светлость, на берегу были найдены останки баркаса, которые выбросило море, и компетентный специалист установил, что баркас был обстрелян из пушки небольшого калибра, следы от ядра остались на сломанной мачте, которую выбросило на берег.

– Надо всё обдумать, – задумался сеньор Ривера, – надо всё очень крепко обдумать, тут торопиться нельзя.

– Я что подумал, а может, мы как-то распустим слушок, что нам это стоило больших денег – предложил человек.

– И…?

– Ну мы выполнили всё по законам кровной мести, таким вот экзотическим способом, потратили на это очень серьёзные деньги, главное результат, ведь так, ваша светлость?

– Хм, дельное предложение, больше того, наверняка известие о гибели внука добьёт этого старого маразматика Чезаре, и мы убьём одним выстрелом двух зайцев. Очень интересная партия получается. Значит так. – сел обратно в кресло синьор Ривера. – Твоя задача распустить слух, что мы оплатили услуги неизвестного лица, очень большие деньги, чем больше, тем лучше. Пусть все знают, что связываться с кланом Риверо себе дороже. Так же распусти слух, что это давно просчитанная партия и направлена она на главу клана Альчерито, а этот Лука, так расходный материал. Тогда все у нас будут в кулаке, все нас будут уважать. Во истину Божье проведение. – перекрестился синьор Риверо и махнул рукой отпуская человека.

– Всё будет исполнено в лучшем виде Ваша светлость, – поклонился человек и вышел из комнаты.

– Да это просто праздник какой-то! – сказал вслух сам себе светлость.

Усевшись в кресло, он стал рассуждать. – Вот так, на ровном месте подарок судьбы. Это же надо же, камень с плеч. Надо отписать всем родственниками, для успокоения, что всё исполнено, согласно законам кровной мести. Будь она неладна. Этот старикан, сам скоро копыта отбросит. А там уже можно думать о спорных территориях с Альчерито.

Точно, это просто праздник какой-то. И денежки целее будут. Надо будет моему человеку подкинуть немного премиальных. Хорошо ведь работал. Специалист. Такие на дороге не валяются. А все дворяне пусть знают, что, когда дело касается чести семьи, вопрос о деньгах не уместен! Точно, хоть девиз на герб новый вешай. Теперь вся Италия, а особенно Сицилия будет знать наш негласный девиз. Да будет так!

В это же время, в замке на окраине Палермо, в резиденции Неаполитанского короля, то же шло обсуждение новости о том, что неизвестный корабль утопил рыбацкий баркас.

Доверенное лицо по особым поручениям Неаполитанского Короля, маркиз Антонио Северино уже понял, что это происшествие дикая случайность, кому нужен баркас? Да никому. Капитан корабля точно были либо пьян, либо были причины. А какие причины? Первое что пришло на ум, что это какая-то тайна. Что-то хотел скрыть? А что скрыть? Надо узнать какие корабли проходили Мессинский пролив, кто заходил в порт, ну и так далее по списку. Одно точно, это не Риверо, у них ума и денег не хватит, тогда кто? А вот теперь и вполне вероятно, что Чезаре, от этих вестей может отдать Богу душу. Что из этого следует? Правильно, пышные похороны, гости, траур и информация по Обществу. Ай как всё хорошо получается. Но кто же всё-таки влез в эту игру? Какая-то неизвестная сила? Все силы сейчас известны. Кстати надо узнать, не появлялся ли в это время какой ни будь Французский корабль. С этих революционеров станется. Своих руководителей эти пламенные революционеры, вон всех на гильотине перебили.

Генерал их Бонапарт, войной идёт на всё что можно. А что вполне возможно, тайная миссия, вот свидетеля и того, притопили. Молодцы, ай да молодцы, на всё побережье крикнули – мы имеем тайное задание! А какое тайное задание у корабля идущего мимо Мальты на юг? Так, так, так, на юг говоришь? А не в Египет ли направился этот кораблик? А куда ещё то? Точно, в Александрию! Вот теперь и понятно куда после Италии направит свою армию генерал Бонапарт. В Египет! Но когда? Да в скором времени, после возвращения. Вот это я, ай да молодец, раскрыл планы Республики. Интересно, а на Мальте они могут высадиться? А что вполне могут. Сицилия им не по зубам, а вот Мальту приспособить под базу? А почему бы нет. Им нужно это сделать как можно быстрее, пока Орден не начал плести дипломатические сети. Так, не торопимся. Надо всё проверить по конкретнее и доложить королю.

А в это время в церкви Рождества Богородице в Мелихе, шла церемония отпевания двух Рабов Божьих, погибших в море. Вёл её отец Стефан, а помогал ему отец Марко. Оба были одеты в свои лучшие служебные одежды, их лица были скорбны, а служба велась чинно и благородно. Сопровождал службу хор детей, учащихся местной школы, поющих псалмы под небольшой церковный орган. Перед амвоном была выложена в виде рыбы композиция из цветов. Горели свечи, выставленные в виде прямоугольника, символизируя гробы усопших.

Ведь рыба, это древний христианский знак, а ведь некоторые апостолы были рыбаками. И призваны были Христом первыми, как Святой Андрей Первозванный.

Вся деревня, без исключения, заполнила храм, словно в последний раз, собираясь в священном месте, чтобы отдать должное уходящему. Люди стояли молчаливыми, женщины одеты в траурные черные одеяния, которые казалось, подчеркивали атмосферу скорби, а в момент самых запредельных переживаний службы их всхлипывания раздавались как отголоски горя.