Повесть о настоящем Карабасе Барабасе

– Когда дело касается чести семьи, вопрос о деньгах неуместен. Ясно я выразился?

– Да синьор, думается эта фраза приживётся на Сицилии. Я приму меры более радикального характера.

– Давай принимай и докладывай мне в любое время, с этим делом надо заканчивать.

Порученец поклонился своему сеньору и не разгибаясь вышел из комнаты.

Глава 12

12. О судьбе

А в доме Бартоло, всё шло своим чередом. По вечерам он делал задания отца Марко, по математике, языкам и правописанию. Сказать, что ему нравилось, значит исказить истину. Да, положа руку на сердце, ему не особо и хотелось что-то там писать или чертить, или запоминать. Но плоды своих знаний и умений он уже неоднократно применял, за что ему были благодарны рыбаки и жители деревни. Только это ощущение чужой благодарности, давало толчок к дальнейшему изучению наук.

Но вот заниматься со святым отцом фехтованием, и кулачными боями, это парню нравилось. Даже монах, хвалил его за успехи, в этом нелёгком деле. Однако он всегда старался внушить Бартоло и другим мальчишкам мысль, что это нужно только для защиты себя, семьи и борьбы с нехристями, коих ещё много на земле и портят они кровь христианам, разрушая их города на побережье, уводя их в рабство и продавая на невольничьих рынках Востока.

Мама занималась с подросшей Катериной, которая смотря на брата, изо всех сил так же пыталась запомнить всё, чему учила её мама. Однако в отличии от Бартоло, первейшим занятием для девочки стало ведение хозяйства и кулинария. А грамотность и умение считать, как-то соединялись мамой с домоводством и плавно устраивались в девичьей голове.

– Завтра с Гвидо пойдем опробуем новый такелаж и ход с очищенным корпусом, к вечеру вернемся, за одно и посмотрим, что там в наших кладовых. – Сидя в кресле, не торопясь поведал Лука.

– А что их проверять то, я же на Гозо сходил, все работает, тросы и фалы в норме – Ответил отцу Бартоло.

– Ну да, ну да, с такими сапогами и шляпой любой конец на баркасе будет при деле – Улыбнулся парню отец.

Бартоло конечно же застеснялся и слегка покраснел. Его обнова стала темой для разговоров всей рыбацкой ватаги. Рыбаки над ним подшучивали, что с такой шляпой, он больше похож на капитана испанского галеона, а в таких сапогах, на генерала. Но при этом, каждый рыбак в душе гордился сыном их главаря. Придет время, и этот юноша то же может руководить их ватагой, и уже их дети, да может и они сами будут выполнять его указания.

В то раннее утро, отец как всегда собрался ни свет, ни заря, быстро позавтракал, и стараясь никого не разбудить стал одеваться, готовясь выйти на улицу.

Бартоло, то же проснулся и смотрел на покряхтывавшего отца лежа на своей кровати. Потом вдруг ему очень-очень, захотелось обнять отца на прощание. Но подумав, что он уже вроде как вырос из возраста обнимания, он решил проводить отца по-мужски.

Он то же решил сходить с отцом на пристань. Встав и одевшись, он вышел в гостиную и подойдя к отцу, шёпотом произнес. – Па, я тебя провожу, что-то мне не спится, вон могу твой рундучок с едой отнести.

– А ну это дело хорошее, поможешь папе – с удовольствием произнес Лука.

Бартоло, сходил на кухню и взял с комода рундучок, который ещё с вечера приготовила мама и пошел открывать дверь.

Обычно мама собирала с вечера рундучок с едой, куда были заботливо уложены куски копченого мяса, сыра, немного огурчиков с грядки, луковица, ну и конечно же вкуснейший каравай хлеба с флягой местного вина.

Мария всегда еду укладывала немного больше, чем смог бы в одиночку скушать Лука. Гвидо, вечный помощник Луки в море, был большой любитель поесть и, несмотря на то, что его то же в море собирала жена, он всегда получал от Луки часть своего обеда. Это было как традиция, капитан Лука подкармливал Гвидо в море, делясь с ним своими припасами. Гвидо то же делился своей едой, они на борту баркаса, складывали во время обеда всё на один «стол» и наслаждались произведениями кулинарного искусства своих драгоценных половинок. Обсуждая кто, что и как приготовили супруги. На этих пиршествах неоднократно присутствовал и Бартоло, то же делясь своими нехитрыми яствами. Это же экипаж, практически одна семья.

Лука и Гвидо были друзьями с детства, они вместе учились у Николо, вместе хулиганили и вместе получали нагоняй от родителей. Так они шли по жизни, рука об руку. Только со временем, Лука стал шкипером «Луззи», а Гвидо его весным помощником. Да он и не обижался, этот весельчак.

Поцеловав спящую Марию, Лука на цыпочках вышел из спальни и пройдя к выходу оделся в сенях, и они с сыном вышли на улицу.

По улочкам и тропинкам рыбаки спускались к морю. Сотни раз пройденный маршрут, даже в предрассветной темноте был им знаком с детства, и они не боялись оступиться или подвернуть ногу в темноте. А подходя к причалу они здоровались друг с другом крепким мужским рукопожатием, делились новостями за день, если не виделись, и вместе курили трубки, отсвечивая в темноте красными огоньками, освещавшие тем же красным огоньком кончики носов различной формы.

Придя на причал, Лука поздоровался со всеми поговорил о том о сём и прежде чем пойти к «Луззи» заявил всем, что они идут на восток на лов, а они пойдет на запад, проверит свои ловушки, да и погоняет баркас на галсах, проверит его ходкость после ремонта. Мужчины ещё немного по гоношились и разошлись по своим лодкам, готовясь отчалить.

Бартоло, с отцом перелезли на борт баркаса, где уже их ждал Гвидо, поздоровался с ним и поставил отцов рундучок под кормовую банку, где уже покоился его брат близнец, принадлежавший вечному помощнику.

Когда баркас был готов отчалить, Бартоло спрыгнул на причал и оттолкнул лодку.

– А ты с нами не пойдешь разве, – спросил Гвидо.

– Ему надо грызть гранит науки – ответил за сына отец.

– Да, отец Марко много задал, надо подготовиться, да и после уроков в библиотеке посидеть. – В свою очередь ответствовал Бартоло.

– Ну давай-давай, учись, грызи свои книжки с тетрадками, зубы то от них не сломай, – как всегда пошутил Гвидо, сворачивая швартовые концы.

Бартоло стоял и смотрел на отходивший от берега баркас, отец на прощанье помахал ему рукой, а Гвидо, как маленький показал ему язык. Вот так, в памяти юноши навсегда запомнился последний миг, когда он в последний раз видел отца.

Что-то кольнуло и заныло у него в груди, так раньше не было никогда. Списав это странное ощущение на перегрузки от занятий кулачного боя с отцом Марко, Бартоло так же помахал рукой отцу и не торопясь пошел домой.

Некоторое время назад, утром из Тулона в сторону Сардинии, вышел двадцати шести пушечный корабль Французской республики, с гордым именем «Алькмене», взяв курс в сторону Египта. Для всего флота, его капитан Мишель Гранье, имел приказ провести разведывательный рейд до Александрии, провести исследование береговой линии к востоку от города, определив место возможной высадки войск, после чего вернуться в Марсель и быть готовым к дальнейшим приказам.

На самом деле, он имел и устный приказ, суть которого сводилась к тому, что ему необходимо встретиться с доверенным лицом, и передать приказ из Франции, о том, что в определённое время, о котором ещё никто не знает, Рыцари Ордена, а именно французы по происхождению, должны были в час икс, покинуть остров, или уйти вглубь острова, где будут дожидаться вестей с побережья. Вот так, не больше и не меньше.

А французов в ордене было достаточно, чтобы долго сидеть в осаде, в любой крепости на Мальте. Так разведка Республики, прощупывала почву, для беспрепятственной высадке на Мальте. В час икс.

В тот солнечный день, когда море было спокойно, Лука и Гвидо на «Луззи» проверяли ранее поставленные сети по небольшим бухточкам и заливам острова. Пока баркас был в недолгом ремонте, рыбаки его ватаги ставили сети, а теперь Лука выметывал их, пока другие рыбаки ушли на лов. Так продолжалось целый день и вечер, пока лодка не заполнилась почти доверху приличным уловом. Рыба трепыхалась в лодке, переливаясь всеми цветами радуги, стоял невообразимый запах от свежего улова. Проверив все сети и посчитав, что достаточно на сегодня, Лука и Гвидо распределили рыбу по лодке, а сверху накидали сетей, чтобы рыбка, такая жирненькая, не выскочила за борт.

Подняв паруса, они вышли из дальней бухточки и взяв курс на северо-запад пошли домой, предвкушая вечерний ужин в кругу семьи с сопутствующими рассказами об их нелёгком труде.

Гвидо как всегда уселся на сети к мачте, а Лука привычно поймав ветер и немного подрулив наблюдал за окружающей обстановкой. Примерно через час, полтора, где-то на северо-западе, появилась небольшая тучка.

– Если это будет шквал, то надо отойти в море, – рассудил в уме положение дел, Лука. И чуть подрулив направил нос судна в открытое море. Да такое бывало, на море в их краях, когда шквал мог налететь на лодки рыбаков, но обычно опытные моряки были готовы к таким неприятностям.

– Эй Гвидо, давай бери рифы, скоро у нас будет шквал с севера, будем волну носом встречать. Думаю, это не на долго, потом, когда пройдёт, повернём к берегу, мы уже практически на траверзе Мелихи. – Дал распоряжение своему помощнику Лука.

Гвидо, как всегда покряхтел для приличия, пробубнил ругательства в адрес небесной канцелярии, оторвавшей его от ничего не делания, то есть от созерцания моря, и пошел брать рифы на кливере и гроте, спуская гафель чуть ли ни наполовину высоты.

На море появились первые волны с барашками, стало темнеть и ветер стал задувать в такелаже. Замелькали невдалеке молнии и послышались первые раскаты грома. Ветер стал усиливаться, волны стали выше и дождь встал стеной. Но это не испугало бывалых моряков, не впервой им бороться со штормом и шквалом. Все равно сколько на север не идти, мимо Сицилии не пройдешь, а маяк Фаро ди Пунта Секка, покажет дорогу.

Лука поставил баркас носом к волне и маневрируя, заставлял своей властью взбираться на волны и спускаться с них свою «Луззи». Гвидо в свою очередь, вспоминая все молитвы и мысленно ставив в церкви свечки, управлялся с парусами и следил, что бы драгоценный груз не завалился на один борт.

Погода стабилизировалась, ветер не утих, но и не прибавлял, дождь перестал лить как из ведра, а просто перешел в стадию сильного, ну а волны как всегда следовали за ветром. В общем нормальная ситуация для опытных моряков.

– Лука! Смотри паруса! – Закричал сквозь завывания ветра Гвидо.

Справа по борту шел неизвестный трёх мачтовый корабль, на расстоянии почти в милю. Флага на нём не было и определить страну, которой принадлежал корабль, было невозможно.

– Разойдемся, не впервой, – подумал Лука и взял по возможности левее, а то вдруг у них рулевой криворукий.

На небе прогромыхал очередной раскат грома, сверкнула молния и, в её ярком коротком свете было заметно, что корабль то же подвернул к баркасу.

– Точно криворукий, да и вахтенный офицер, наверное, одноглазый и полупьяный – подумал Лука. Прикинув в уме скорости схождения баркаса и корабля на встречных курсах. Он убедился, что столкновения не будет и они разойдутся правыми бортами на расстоянии кабельтова двух, что конечно не нормально для такой погоды, но терпимо.

Капитан Гранье был вызван на мостик вахтенным офицером, время его ночной вахты ещё не пришло, но во время шторма вахтенный офицер имело право вызвать капитана для доклада обстановки и получения различных задач от этого самого капитана.

– Справа по борту рыбацкий баркас месье, кажется они в тяжелом положении, может помочь им чем? – Доложил обстановку вахтенный.

Капитан, осмотрев свой корабль, определил, что все матросы трезвые, готовые в любой момент броситься на ванты и работать с парусами. Кстати сами паруса по науке были убраны сверху мачты и хорошо зарифлены на нижних ярусах, кливера на минимуме, но для манёвра корабля хватит.

Постояв и подумав немного, рассматривая при этом баркас в подзорную трубу, определяя, что там всего двое моряков, он уже хотел отдать распоряжение двигаться своим курсом, как ему на ум пришла мысль, что он всё-таки выполняет тайный приказ, о котором никто знать не должен…

– Вахтенный, вызовите на верх комендоров, но только самых опытных. Приготовить два орудия по правому борту. Проведем тренировку, а то эти старые крабы совсем скоро двигаться перестанут – рявкнул по привычке Капитан.

Через пару мгновений перед ним предстали шесть человек, бывалые, сразу узнал своих артиллеристов командир корабля.

Указав подзорной трубой на идущий по волнам баркас, он приказал им зарядить два орудия правого борта и приготовиться.

– Месье Гранье, командир, это же рыбаки, мы что будем стрелять по ним? – неуверенно спросил вахтенный.

– Это шпионы Ордена, они специально вышли в море подальше от берега, чтобы проследить за нами. Нормальные рыбаки по домам сидят и по кабакам, а не в море в шторм болтаются.

– Эй парни, вот вам мой приказ, уничтожьте эту лоханку, за одно и потренируетесь на врагах республики. – Отдал приказ командир корабля.

Выполнять приказы командира корабля, это святая обязанность каждого члена экипажа. Этот постулат им был вбит в голову, за многие годы службы. Поэтому не рассуждая, они споро приготовили орудия, зажгли фитили и встали возле пушек, ожидая дальнейших указаний.

Оглядев готовых к стрельбе комендоров, месье Гранье отдал приказ стрелять по мере готовности.

Первый выстрел совпал с раскатом грома, ядро, выпущенное пушкой, легло с перелётом. Из второй пушки ядро упало и от рикошетило по воде, прямо по носу баркаса и упав за баркасом, утонуло в море. Подправив прицелы, вторым выстрелом первая пушка снесла мачту, застопорив ход лодки обвалив парус в воду, а вторая пушка своим ядром попала точно в борт баркаса проломив борт и вероятно поранив экипаж.

По тонущему баркасу и не подававшему признаков жизни экипажу, комендоры произвели ещё по выстрелу, разметав его в клочья. Через мгновенье, на поверхности плавали остатки баркаса, порванные паруса, сети и мертвая рыба. Людей в отсветах молний видно на поверхности не было.

– Мы будем записывать в судовой журнал тренировку комендоров, месье капитан? – спросил вахтенный офицер у командира корабля.

– Да, запишите, что были произведены учебные стрельбы по бочке, в условиях штормовой погоды. – Дал распоряжение командир корабля. Развернувшись он спустился с полуюта по трапу и вернулся в свою каюту.

Командир корабля Французской Республики, «Алькмене», – месье Мишель Гранье, в этот день повернул колесо своей судьбы, в сторону скорейшей смерти от руки сына, потерявшего отца. Не будет ему приятных воспоминаний, сидя в кресле, накрытым пледом, у камина, в поместье, с трубкой в руке и благодарных слушателей из числа родственников и друзей. Море подлости не прощает, судьба придёт и спросит, вынесет приговор и исполнит его. Как всегда, это делалось в отношении пиратов и других, не соблюдавших законов моря людей.

Когда раздался первый выстрел из проходящего почти в двух кабельтовых по правому борту корабля, Лука даже сначала не поверил, может это гром такой уж больно сильный, однако всплеск по борту и столб воды показал, что они попали под обстрел обнаглевшего пирата. Понимая, что выхода практически нет, Лука решил резко развернуть баркас в сторону берега и попробовать уйти в дождь ближе к берегу. Но ветер и волна не давали ему быстро совершить маневр. Второй залп, и ядро разнесло мачту завалив её на левый борт. Щепки от мачты разлетелись в разные стороны, одна из щепок, довольно крупная и острая попала Гвидо в левый глаз. Гвидо не успел даже пригнуться или как-то спрятаться. Он просто подкосил ноги и упал спиной на борт. Его лицо было бледное, из раны растекалась обильно кровь, заливая всю левую часть лица. Кровь с лица вечного напарника смывалась дождём и брызгами волн, образуя красную лужу возле борта. На бледном лице застыло выражение обиды и недоумения.

– Вот и всё мой верный друг, ты как настоящий моряк умер в море. Наверное, теперь приходит и моя очередь, надо принять смерть как положено рыбаку и моряку, со штурвалом в руке, на капитанском мостике. – Пронеслась мысль в голове Луки.

Очередное ядро разворотило правый борт и по инерции пробило левый, вода захлестнула баркас, но корма ещё держалась над водой.

– Прощай моя маленькая Мари, и Катерина, – проносились мысли в голове Луки. – Бартоломео, сынок отомсти за невинные души…

– Будьте вы прокляты, дьявольское отродье, – прокричал в сторону выстрелов Лука.

Очередное ядро, выпущенное дисциплинированным комендором, пробило опустившуюся в море корму, разворотило доски обшивки, и продолжая свой смертельный полёт насквозь прошло тело моряка в районе груди и продолжая полёт сквозь плоть человека, вырвалось из обречённого тела, улетело в море и утонуло.

– Почему не больно…? – мозг Луки угас, прервав последнюю мысль капитана. Разорванное тело погрузилось в пучину и пошло ко дну.

Корабль республики прошёл мимо, оставив за кормой разбросанные по воде доски и части корпуса судна, разорванные и поласкавшиеся на воде паруса и два одинаковых пустых рундучка, глухо стучавшие стенками друг об друга и расходившиеся в противоположные стороны по воле волн и стихающего ветра. Дождь ещё шел, но мелкий, поливая слезами неба, место трагедии.

Дома, Бартоло как всегда корпел над очередным заданием отца Марко, читая очередную книгу по Астрономии и сверяясь с картой звёздного неба, приложенной к книге. Арифметику, он закончил ещё днём, сразу после школы, пока мама готовила обед.

Мария, занималась с Катериной, а что ещё делать, ужин готов, старший сидит учится, в доме порядок. Правда муж может задержаться, переждать погоду в какой ни будь бухточке. За окном шёл дождь и задувал ветер, море волновалось, а в дали, были слышны раскаты грома, всегда сопровождающий ненастье в море.

Другие рыбаки из ватаги пришли совсем недавно, застав в море начало шторма и немного задержавшихся уходя галсами от поднимающегося ветра.

Бартоло уже успел сбегать на причал и узнать, что отец ещё не вернулся, рыбаки предсказывали, что это обыкновенный шквал, и он не на долго, так подует, поболтает, да и уйдет. Бартоло сам несколько раз побывал в таких штормах и встречал шквал во все оружия, он умел маневрировать на волнах, так что он не особо и переживал. Хотя толика беспокойства у него всё-таки была. И она росла с каждым часом, мешая ему читать книгу.

В какой-то момент ближе к полуночи, его сердце защемило и не отпускало. Такого у него раньше не было, он гнал от себя мысли что с отцом могло что-то случиться. Но беспокойство не отпускало.

Он случайно взглянул на мать и понял, что её посетили те же чувства, что и его самого. Она сидела молча за столом и неподвижно смотрела в окно напротив. Её лицо было бледное, губы плотно сжатые, а не виске пульсировала маленькая жилка.

– Мам ты чего? Всё нормально, вернётся Папка, – попытался успокоить маму Бартоло.

– Я надеюсь, сынок.

– Но ведь это не впервой. Я сам с ним сколько раз в шторм ходил, да и не далеко то они ушли.

– Наверно, – неуверенно произнесла мать.

– А может где стоят в бухте ждут, когда шторм кончится, а завтра, придут с уловом, уже как-то неуверенно предложил вариант Бартоло.

– Давай ложись спать, дождемся утра.

Всю ночь парень не спал, вертелся с боку на бок и никак не мог заснуть. Он видел, как мать вставала ночью и подходила к окну и долго смотрела на море, потом тихо вздыхала и возвращалась в свою комнату. Свет в гостиной не гасили. Мама несколько раз подливала масла в лампу, стоявшую на столе, а потом, поставила лампу на подоконник, и она светила всю оставшуюся, ночь как маяк на берегу, показывая кораблям путь домой.

Утром, как только рассвело, Бартоло с мамой спустились к причалу. Несмотря на раннее утро, моряки собрались небольшой группой и покуривая свои трубки, вели серьёзные не громкие разговоры.

Они все оглянулись на пришедшую жену их предводителя и на жену Гвидо, которая то же пришла на причал в ожидании возвращения баркаса. Женщины как-то вместе встали, смотря на успокоившееся море, а Бартоло подошёл к рыбакам и принял участие в их неторопливом разговоре.

Строились разные предположения, что же могло случиться, но в конце концов все пришли к выводу, что Лука где-то заночевал в бухте и вот-вот, появится у входа в залив.

Ближе к полудню никто так на горизонте не появился. Сегодня никто из рыбаков на промысел не пошёл. Бартоло и Мария, пошли домой, жена Гвидо, то же пошла домой. Если вдруг Лука появится на горизонте им сообщат.

Но до вечера их никто не беспокоил.

Вечером, когда уже солнце клонилось к закату, к ним домой пришла делегация от рыбаков и самый старый из них, прокашлявшись в кулак, сообщил семейству Борг, что сегодня утром, милях в десяти от Мелихи, местные жители нашли обломки мачты и частей корпуса, которые море выбросило на берег. По всем признакам это «Луззи», ибо борта выкрашены в красный цвет. На всём побережье, такая лодка только одна.

Завтра все пойдут осматривать останки лодки, а местным наказали строго настрого охранять и никого не пускать к «дарам моря».

Утром, половина деревни под руководством отца Марка, выдвинулась к месту обнаружения остатков баркаса. Бартоло и Мария шли в общей реке жителей деревни, они молчали, а что было говорить. Если отец спасся, он бы давно прислал бы весть о своем спасении, но ничего такого к утру не произошло. Никаких вестей, никаких слухов. Ушёл человек в море и пропал, нормальное явление для моряков, море очень хорошо хранит свои тайны, и очень неохотно делиться ими.

Так же в колонне шедших по дороге рыбаков, ехала небольшая телега, запряжённая старым мерином, а на месте возницы восседал святой отец, который и был центром процессии. Ему то сверху было виднее, как саму дорогу, так и окружающие окрестности, покрытые рощами и садами на многие миль вокруг. Пройдя половину дороги, он предложил Марии и жене Гвидо продолжить дорогу в телеге, а не идти пешком.

Женщины, шедшие вместе и поддерживающие друг друга, согласились и сели в телегу на сено, которое было наложено в телеге, а Бартоло пошёл рядом с ними, держась рукой за телегу. Жену Гвидо, звали Элизия, она была ровесница Марии, и знакомы они были с детства. Вот только судьба распорядилась так, что она вышла замуж за молодого парня Гвидо, бесшабашного добрейшей души человека, силача и великана, закадычного приятеля Луки. Мария, же была сосватана за Луку. Так они и жили, ожидая мужей с промысла. В тайне, Мария радовалась, что у Луки такой хороший помощник, сильный и выносливый, всегда выручит в трудной ситуации, всегда прикроет спину. А, Элизия в свою очередь, так же радовалась за Гвидо, ибо его капитан, Лука, был одним из самых опытных мореходов, на всем северном побережье острова. Он всегда возвращался с Гвидо, домой, в любую погоду и в любой шторм. Но в этот шторм, что-то пошло не так, и она не могла понять, что именно, и своими подозрениями, время от времени, шёпотом сквозь слезы делилась с Марией. Мария же молча кивала, и сама догадывалась, что произошло что-то такое, чего быть было не должно, но у кого спросить, кто даст ответ.

Молчаливую, шаркающую сапогами и ботинками, а иногда и босиком, процессию по пыльной Мальтийской дороге, остановил голос крестьянина, стоявшего на пригорке возле поворота дороги к очередной деревни.

– Моряки, берите левее по тропке, я проведу до берега, там уже наши стоят, охраняют всё. – Крикнул марширующей группе рыбаков, мужичонка крестьянин, с взъерошенной бородой и кривым носом.

Сбежав с пригорка, он возглавил процессию и по петляв между холмиками, по одному ему известному направлению, он вывел людей на галечный берег длиной не более мили и шириной несколько десятков футов.

На берегу взору рыбаков предстала картина ночного апокалипсиса. То тут то там были разбросаны поломанные доски, части обшивки, лежавшие ближе к воде или частично находящиеся в ней и покачивающиеся на волнах, обломки шпангоутов, как китовые ребра были разбросаны практически по всей линии берега, обломки мачты валялись недалеко друг от друга, будучи скрепленные между собой обрывками такелажа, обрывки же паруса, большими кусками лежали рядом с останками мачты, колыхаясь на ветру, и не имея возможности оторваться от остатков мачты и улететь на простор.

Люди обступили место доказательства трагедии. Это были остатки «Луззи», это поняли все. Мужчины сняли свои головные уборы и хмурясь осмотрели остатки баркаса. Доски с красной краской были расщеплены, но части глаза Осириса присутствовали на некоторых из них.

Немногочисленные женщины охнули и запричитали, смахивая слезы горя с лица, концами своих платков, одетых на голове. Мария и Элизия стояли в толпе мужчин и тихо плакали, не стесняясь своих слёз. И некоторые рыбаки то же не стеснялись своих скупых мужских слез. Многие были друзьями Луки и Гвидо, да практически все, и они же не один год были в ватаге рыбаков, ходившие с Лукой чуть ли не за три моря. Бартоло стоял между двумя скорбящими женщинами и поддерживал их с боков, у него не было времени утирать свои слезы, руки были заняты, он хлюпал носом, пытался локтем стереть свои слезы, а потом бросил это занятие и, как и все орошал берег.