Повесть о настоящем Карабасе Барабасе

Насытившись, мужчины всполоснули свои руки в море, протерли губы и подбородки, ещё раз, всполоснули руки в море и… вытерли их об сети. Это так поразило Бартоло, ведь только вчера он наблюдал как отец, употребил салфетку и аккуратно положил её рядом с тарелкой.

Но когда дошла очередь всполоснуть руки Бартоло, он вытащил свои мокрые ладони из теплого моря и в поисках какой-либо тряпки оглянул лодку, ему не хотелось вытирать руки об жестковатую сеть. Отец, поняв сыновью озабоченность, достал из мешка чистую тряпку, в которую был завернут каравай и, перекинул её сыну. Бартоло, чинно вытер пальцы рук, губы и подбородок, после чего перекинул обратно тряпицу отцу. Отец, наблюдая аристократические замашки сына улыбнулся и сделал какой то, только для себя понятный вывод. Ну а Гвидо было всё равно, он в этот момент набивал трубку табаком, готовясь придаться другому мужскому занятию.

На юге, прямо по ходу лодки, из дымки на горизонте, стала величественно выплывать Мальта. Вдали показались многочисленные паруса, скользившие как бы над морем, и с каждым часом Остров становился больше, а паруса меньше на его фоне. Лука сидя на румпеле, подправил курс чуть западнее, а через ещё некоторое время по правому борту показались родные берега и вход в бухту Мелихи.

В это время, где-то на другом конце острова, водном из замков на брегу Мессинского пролива, один неприметный, средних лет человек, склонившись в полу поклоне, и держа в согнутых руках черную шляпу, говорил другому, так же средних лет человеку, одетому по последней Неаполитанской моде, сидящему за массивным столом, и потягивающим дорогое вино из серебреного кубка с золотой чеканкой и самоцветам по окружности.

– Ваше сиятельство, к Патриарху прибыл внук с правнуком для знакомства с роднёй, они переночевали, а утром уплыли на рыбацком баркасе на Мальту, скорее всего. Мы сделали вывод, что Патриарх собирается вырастить себе замену, ну, когда он подрастет. Правда Чезаре уже в годах, может помереть со дня на день, но это порода долгожителей. Но если, он отдаст Богу душу, то он в теории должен передать бразды правления Семье Винчензо, единственному сыну, оставшегося в живых. Но вот управление Обществом, он ему не передаст, это должен быть по их правилам первый правнук, таковы законы Общества. Мы склоняемся к тому, чтобы проследить за ним и в случае острой, так скажем необходимости, решить вопрос кардинально.

– Мы можем решить этот вопрос, в любое время, но тогда мы не сможем узнать кто присягнёт новому хранителю Общества, мы даже не знаем сколько их там, смутьянов, – прошипело важное лицо.

–Да, ваша Светлость, вы как всегда смотрите вглубь вопроса, но есть ещё один нюанс. У семьи Альчерито есть кровники, это клан Риверо, суть в том, что они пообещали своему родичу на смертном одре, отплатить кровью за позор клана. И у нас могут возникнуть проблемы, если они доберутся до мальчишки. – завершил свой монолог неприметный человек.

– От этих диких обычаев, может пострадать всё наше дело. Мы потеряем ниточку к Обществу. Значит так. Продолжайте присматривать за мальчишкой, до особого распоряжения оттуда, – задрав указательный палец в потолок, произнес важный человек. – И пока нет конкретных указаний, следите что бы даже волос не упал с его головы. Если надо будет, то можете и приземлить этих настойчивых кровников, – и тот же указательный палец ткнул в пол.

– Всё будет исполнено ваша Светлость. – И незаметное лицо склонилось в поклоне.

Глава 7

7. Постижение наук

Уже к вечеру, вся флотилия рыбаков втягивалась в залив Гадира, держась ближе к южной стороне, где расположилась деревня Мелиха, со своими приткнутыми к скалам домишкам, складам, ну и конечно же пристанью рыбаков, сделанную из камня, которого на берегах и в окрестностях было действительно навалом. Как только баркас Луки, пересек заветную скалу на берегу, у входа в залив, по окрестности разнесся звук колокола церкви, извещающего о возвращении рыбаков и добытчиков домой.

А вот северный берег бухты был песчаный и мелководный. Никто из мальчишек не ходил туда купаться. Ну, во-первых, туда идти далеко, обходя залив по берегу мимо деревеньки Бискра, ну и во-вторых, песок то там есть, даже можно на нем полежать, но весь берег усеян битыми ракушками, плавником, каким-то мусором, принесённым за много лет морем. Иногда, когда шторм заворачивал в залив, морская волна меняла пейзаж побережья, меняя один, раннее выброшенный мусор, на другой. И общую картину мироздания северного берега залива, это не меняло.

По этой причине все мальчишки купались с камней, рядом с Мелихой и, понырять можно всласть и поваляться на теплых, охлаждаемых брызгами моря камнях, да и от дома недалеко.

Подходя к деревне, экипажи заметили на берегу прибрежную суету. Женщины стали суетится, заканчивая свои дела во дворах своих домов, снимая фартуки и вешали их кто куда, даже на забор и, выбегали из калиток на встречу своих добытчиков, а мужчины, в свою очередь, чинно, не торопясь, о чем-то переговариваясь направились к причалу встречать своих земляков, но в основном конечно же они шли за новостями. Эту процессию разбавляли детские светлые и темные головки, которые как ртуть просачивались между взрослыми и составляли неотъемлемую часть человеческого ручейка.

Из деревенской таверны, так же не торопясь, вышли старожилы, возглавляемые самым старо жильным старожилом – святым отцом падре Стефаном, одетым в серую, затертую и заплатанную рясу, надеваемую им как раз для случаев духовного воспитания, своей великовозрастной паствы, в местах греховного падения и невоздержанного вино пития.

Весь это гомонящий человеческий ручей слился в небольшое человеческое море и выплеснулся на площадь перед причалами, ограничивая размеры разноцветной и разновозрастной толпы стенами складов, сараев, заборчиков и перевернутыми кверху днищами лодками.

Несколько дней в море, а жители уже заждались и переживали, не случилось ли чего в море, не зацепил ли шторм или шквал, не нарвались ли они на пиратов, в каждой семье был рыбак и почти все входили в ватагу удачливого предводителя Луки.

Каково же было удивление жителей, когда они обнаружили, что рыбаки пришли практически пустые, только сети, да ещё какие-то мешки и бочки лежали в лодках. Где же рыба кормилица? Вопрошали взглядами родня моряков.

– Не может такого быть, где рыба? Наверное, военный флот или пираты отняли? – зашептались неугомонные сплетницы, всегда водившиеся в каждой дерене, всех времен и народов.

Однако вопреки прогнозам кликуш, лица у рыбаков были счастливые и радостные не только от возвращения к родным берегам, но и от серебряных монет, бережно запрятанных по кошелям, по завернутым тряпицам, заныканным по кожаным поясам, а иногда и в голенищах морских сапог. Ватага пришла с прибылью. Весь улов с очень большой выгодой был продан Сицилийским купцам, прямо на причале, шустро перегружен в бочки и телеги, а рыбаки получили монетки с изображением королей Англии, Франции и Сицилии , а так же монет с какими-то арабскими письменами, имевшими хождение по всему побережью, из-за веса чистого серебра.

Причалив первым, баркас «Луззи», занял свое законное место, а остальные лодки примостились кто как успел, но никого такой порядок не расстроил, ибо так было заведено, – атаман на свое место, а остальные кто первым встал, того и место. Просто места хватало всем, а вот близость к флагману, говорила только об опытности экипажа.

Лука и Бартоло, ещё только, когда лодка подходила к берегу, заметили среди толпы Марию, одетую в сарафан с цветочками и белым чепчиком на голове, стоявшую практически напротив места стоянки и окружённую, таким же ожидающими мужей и отцов женщинами.

Мария приложив одну руки к груди, теребила завязки рубахи, пристально рассматривала приближающийся баркас, с мужем и сыном. Второй же рукой, она держала руку Катерины, так же одетую в сарафан, но без чепчика, что давало возможность её светло каштановым волосам, слегка закрученные в локоны разложится по плечам как фата невесты. Катерина так же, как и мама, улыбалась, при этом как-то деликатно ковырялась в носу и, с интересом разглядывала брата и папу, которых не видела несколько дней.

Да, да, Луку и Бартоло, ждала ещё один представитель женской половины семейства Борг, – крошка Катерина, родившаяся три года назад. Дочка Луки и Марии была похожа на бабушку Люсию, как утверждала Мария и ей поддакивал Лука. Однако, Бартоло, совсем не замечал свою сестру, он был занят своими мальчишескими делами, а с Кэт невозможно было поиграть и поговорить, так растет себе и растет, как в поле одуванчик, она ему не мешала, а он иногда, только помогал маме по уходу за ней. Хотя, где-то глубоко внутри, он был рад, что у него есть сестра, как у всех мальчишек. Он надеялся, что она, когда подрастёт, будет красоткой как мама, а он, как её старший брат будет её защищать от различных недругов, как истинный кавалер. От каких недругов, он ещё сам для себя не решил, но защищать точно будет, может даже и с оружием в руках. Он же старший брат и её защита на просторах родной деревни, его первейшая обязанность. Хорошо, что она младшая, а не старшая. Старшая сестра то же ничего, но она же может и треснуть по хребтине за шалости и непослушание, как рассказывал один из друзей Бартоло.

Все дела по обхаживанию лодки, Лука решил оставить на назавтра, но Гвидо, это не касается, его задача после общения с родными, вытащить сети и развесить их сушится на кольях, рядом с причалом.

Лука и Бартоло, сошли на берег и воссоединили семью обильными поцелуями с обниманием своих родных и, слезами женской половины семейства, которая носит чепчики.

И пошли вопросы и причитания, на которые перебивая друг друга и стараясь отвечать и слушать, при всеобщем гвалте, повышая голос и надрывая связки загалдели как встречающие, так и встречаемые.

Сквозь толпу встречающих протиснувшись, где бочком, а где, работая локтями, распихивая жителей деревни, несмотря на возраст и статус жителя, к Луке протиснулся, судя по одежде горожанин, оттеснив плечом, какую-то галдящую женщину, шепнул на ухо вполголоса, заветное слово.

– Ах да, совсем из головы вылетело, – произнес Лука. После чего быстро избавившись от объятий супруги, вернулся к лодке и дав указание Гвидо, совместно с ним разворошили сети и передали горожанину два тюка неизвестно с чем. Возможно и с контрабандой, которую в этих краях, даже за преступление то и не считали, ну а власти закрывали на маленькие шалости глаза, жили то все на острове, а вдруг какой ни будь, объединённый флот устроит блокаду?

Горожанин, получив свою поклажу, незаметно сунул Луке небольшой кошель и подхватив под мышки тюки исчез среди толпы.

Лука, захватив из лодки мешок с провизией от деда, передал его сыну и хлопнув по плечу произнес – Ну давай кормилец, пошли домой, а я под ручку с женщинами, мы же теперь кавалеры.

Так взяв Марию под руку, а Катерину посадив себе на шею, семейство Борг двинулось по тропинке домой.

Примерно через несколько дней, после возвращения ватаги рыбаков домой, отец, находясь на залитом солнцем берегу, рядом с пристанью, латая развешанные сети готовясь к очередному выходу в море, обратился к Бартоло – Ну вот сынок, я тут подумал и решил, что с завтрашнего дня начнется и твое обучение. Я тебя научу всему, чему научился сам от твоего деда Николо, а потом за твоё обучение возьмутся люди сведущие, воспитавшие не одну недоросль. Но ты у меня мальчик не глупый, я думаю, что ты освоишь науки, которые тебе пригодятся в жизни. А они, поверь мне, пригодятся, ты сам не знаешь, когда и при каких обстоятельствах, но пригодятся. И вот тогда, ты добрым словом вспомнишь как меня, так и учителей, ибо пути Господни неисповедимы. Вчера, например, ты был сыном рыбака, а сегодня ты потомок дворянских родов Сицилии. Вчера, у тебя были друзья и приятели, а сегодня у тебя уже есть кровные враги, поверь мне, это не шутки. Не бойся сынок, кто предупрежден, тот вооружен. Но тебе предстоит научится пользоваться оружием, тебе предстоит защитить честь как свою, так и честь семьи, судя по всему не только тут на Мальте, но и на Сицилии, а может и где-то на другом конце мира. Но для начала, тебе надо будет красиво и правильно писать, и читать.

При этих словах, Бартоло вспомнил недавний день возвращения домой. Тогда, когда они всей семьёй после умываний и причитаний расселись за столом, а Мария поставила на стол, вкусно пахнущее блюдо с тушеной бараниной, нарезанной средними кусками для взрослых и отдельно лежащих маленьких кусочках для детей, всё это великолепие утопало в нарезанных и разложенных по бокам овощах.

Во время трапезы, отец, о чем-то вспомнив, взял с пола мешок от деда и поставив его себе на колени, стал священнодействуя, не торопясь, вынимать из мешка фляги, ополовиненную ковригу серого хлеба, луковицы и куски копченого мяса и порезанного сыра. Потом покопавшись на самом дне мешка, он выудил из мешка небольшой пергаментный сверток, прямоугольной формы обвязанный конопляной веревкой.

Развязав веревку, Лука развернул хрустящую бумагу и удивленно глядя на сына передал ему книгу в кожаном переплете. Это был «Атлас Известного Мира»!! Который рассматривал Бартоло у деда в кабинете, стоя на приступочке.

– Вот тебе и тот самый презент от деда, можешь его потрогать, понюхать, полистать. Это твоя первая в жизни книга, храни её. – Нравоучительно заявил Лука.

Бартоло, приняв книгу у отца, бережно отложил её в сторону, принялся усердно запихивать в себя еду, стараясь побыстрее окончить ужин и заняться изучением презента. Родители улыбнулись столь необычной реакции ребенка, а Мария посоветовала не торопится, никто не заберет книгу, читай себе на здоровье, это же презент деда, лично тебе.

Успокоившись, мальчик не торопясь доел свой ужин, вытер пальцы и рот полотенцем и, чинно уложив его справа от своей тарелки, встал из-за стола и посмотрел на родителей желая получить разрешение заняться своими делами. Родители же в свою очередь, улыбнувшись сыну, кивком головы дали понять, что он свободен и может заниматься чем угодно, продолжили свой ужин запивая его вином из большой фляги деда.

Вот так и началась учеба Бартоло, которая чем-то напоминала учебу его отца Луки у будущего тестя Николо.

Сам Николо, давно отошел от дел, когда поженил Марию и Луку, передал бразды правления Луке и удалился в одну из деревушек примерно в десятке миль от Мелихи, где прикупил себе небольшую ферму с фруктовым садом, устроил себе пасеку и принялся разводить пчел, добывал мёд и успешно его продавал, не забывая время от времени снабжать им своих старых друзей по Мелихе, ну и конечно же свою дочку Марию. Поэтому в доме Луки и Марии запах рыбы перебивался запахом мёда и воска, а сладкое, дети получали независимо от их шалостей. Изредка он навещал дочку, дождался рождения первенца внука, несколько раз посюсюкал его, когда он был ещё младенец и не забыл благословить его на морские подвиги.

Однако, после тяжелой работы в море, его прохватил радикулит и ещё какой-то …ит и ему стало тяжело добираться до Мелихи. Но про жизнь в семье он всё прекрасно знал, потому что Мальта – это не просто остров в море, это большая деревня, где все про всех всё знают. Ну а гостинцы в Мелиху он отправлял по мере возможности, сопроводив их писулькой, писанными кривыми буквами, но от чистого сердца.

Так пролетали дни за днями, ко времени осенних штормов, Бартоло уже уверенно разбирался в звездах, мог с точностью указать на Полярную звезду и окружающие, это творенье Божье, созвездия вокруг. Всё узнал про течения и ветры, а когда начался сезон штормов, отец рассказал ему какие ветра преобладают в какой день и где необходимо прятаться, или стоит ли вообще выходить в море. Бартоло как губка впитывал в себя знания, а отец время от времени проверял их, невпопад задавая вопросы о том, сколько длин до Кассиопии от Полярной звезды, когда выходит на ночное небо Венера, а также каким течением лодку без паруса принесет к берегу или Мальты, или Сицилии.

Вечерами, отец учил сына итальянскому и английским языкам, а Мария учила писать на этих языках. И как не странно, в голове у Бартоло ничего не перемешивалось, всё раскладывалось по полочкам. А уже когда, на воскресной службе, отец Стефан попросил Бартоло заменить мальчика, простудившего горло, и прочитать текст из псалтыря, Бартоло как-то сам для себя осознал, что на латыни он даже неплохо читает и говорит.

Данный факт не ушел от внимания святого отца Стефана, и однажды после службы, он пригласил Бартоло с отцом в свою келью поговорить о возможном чтении Бартоло псалтыри по воскресеньям. Выяснив, что мальчик, не только склонен к Латыни и проверив его знания по другим языкам, ходивших на Мальте, отец Стефан обратился к мужской части Борг – Дети мои, вы несомненно делаете богоугодное дело, учение – это свет Божественной истины. Латынь есть мать языков цивилизованного мира. Тебе Бартоло, надо учится, не обязательно ты будешь как отец рыбаком, может пути Господни приведут тебя служению в нашей святой церкви. Грамотные слуги Господа нам нужны, нести слово Божье еретикам, коих развелось в мире. Есть у меня один знакомый монах, из одного богоспасаемого ордена, я отпишу ему письмо с просьбой приехать в Мелиху и обустроить тут приходскую школу при храме Рождества Богородицы. Я так думаю, что жители соберут небольшую сумму на содержание столь ученого монаха и обустройства школы. Это Богоугодное дело, думаю народ согласится со мной.

Прошло ещё некоторое время, прошла зима, настала весна, над островом опять весеннее солнце бодрило живность и землю, наполняя растения силой и красотой, изумрудным цветом листву и яркими белыми цветочками фруктовые деревья в окрестностях Мелихи. Пчелы принялись за опыление садов и огородов, поставляя пыльцу в свои ульи, а хозяева пасек готовили бочонки для весеннего мёда.

Море уже было спокойное, сильные ветра прошли, но иногда задувало с севера запада, рыбаки выходили на промысел, а вместе с ними выходил в море Бартоло, ещё не догадываясь, что изменение в его судьбе шли по пыльной дороге в сандалиях и рясе, распевая псалмы хрипловатым голосом и понукая охальными словами старого ослика, меланхолично качавшего головой в такт своим собственным шагам.

С юга востока, со стороны городка Моста, к Мелихе приближался отец Марко, монах ордена Святого Доминика, имея на руках предписание от местного епископа, об организации приходской школы в Мелихе, при церкви Рождества Богородицы, а также послушание от отцов ордена, на преподавание местным детям слова Божьего и других наук в коих разумеет сей верный слуга Господа.

Был отец Марко высокого роста, широк в плечах и мускулист. Его сутана, хоть и была свободного покроя, не скрывала его покатых плеч и мощной шеи, а из широких рукавов одежды были видны здоровенные кулачища украшенные белыми, едва заметными шрамами.

Его лицо было немного одутловатое, а глаза, серые как у волка, смотрели на дорогу и окружающую местность, умным изучающим взглядом, с каким-то ассиметричным прищуром, который со временем вырабатывается у людей, привыкших стрелять из ружья. Но не смотря на такие явные черты человека далекого от Божественной сути бытия, он имел добрую улыбку, которую не портил дважды сломанный нос и рассеченную на пополам правую бровь. Как и всякому слуге Божьему он носил окладистую бороду слегка русого цвета, а в некоторых местах переливающуюся в золотистую перемежёванную седыми перьями, аккуратно подстриженную и ухоженную на щеках и, совсем растрепанную на подбородке, видимо от привычки подпирать и теребить её рукой.

Полный образ смиренного монаха, заканчивал скромный, деревянный кипарисовый крест на плетеной кожаной веревке, плавно покачивающийся на объемистом животе, подпоясанного черным ремешком.

Сей верный слуга господа имел за спиной оконченный факультет права в Сорбонне, имел диплом бакалавра Теологии, Пражского университета и, успел издать пару трудов по этим наукам.

Так же, отец Марко, к своим пятидесяти годам, успел побывать В Новом свете, протопать половину Европы пешком в рядах кондотьеров, участвуя в междоусобных войнах, коих тогда много было по краям Европы. Завербовавшись в одном из северных портов в Английский флот, сам не помня, как, он очнулся с утра с головной болью от выпитого накануне, рядовым морской пехоты на фрегате Его Величества. Имея боевой опыт и зная с какой стороны держаться за оружие, чётко выполняя приказы сержантов, избегая поглаживания сержантской палки по спине за нерадивость, будущий слуга Господа, по ходатайствам самих сержантов их роты продвинулся в капралы.

В Новом свете на борту английского королевского фрегата, будучи сначала капралом морской пехоты, он участвовал в поисках и ликвидации пиратов в районе карибского моря и центральной части Атлантики, как на корабле, так и на побережье в составе десанта, а когда после одной из стычек на его фрегате не осталось совсем офицеров, он сдал экзамен на мичмана и получил должность помощника штурмана.

В конце концов, заработав много шрамов на теле и ослабив своё здоровье ромом и табаком, после одной из стычек, в море с пиратами, он по ранению был списан с флота и отправлен лечится, ну или помирать в госпиталь недалеко от Сантьяго на Кубе, под патронатом монашеского ордена Святого Доминика.

В этом госпитале изнывая от жары под марлевым пологом и готовясь в лихорадке предстать перед Создателем, он понял, что несмотря на то, что вроде как он боролся с врагами рода человеческого, что-то он в жизни делал не совсем так.

Готовясь к причастию он на исповеди долго беседовал с отцом Иоанном, который открыл ему, что скорее всего он свернул с пути истинного, пренебрег служением Богу и подался на военную службу пощекотать себе нервы и предаться греху гордыни, плавно перетекая в сети других грехов.

Там же, после длительного лечения, он принял постриг и стал насельником монастыря Доминиканцев, с новым именем Марко, ревностно выполняя, как бывший юрист, все буквы устава обители.

Он проповедовал индейцам в джунглях слово божие, устраивал школы, обучал новообращенных читать святые тексты и молится как положено, а не рассматривать попугаев во время службы, галдящих на соседних деревьях.

Прожив много лет во влажных джунглях, исполнив в меру своих сил послушание Аббата монастыря, он, по состоянию здоровья, был отпущен к месту нового служения и переехал в Европу, поселившись в одном из монастырей на севере Италии, успокоил свою тягу к приключениям помогая Аббату нести службу и занимаясь канцелярскими делами.

Там его и достало письмо епископа о новом послушании и направлении для нового Богоугодного дела на тёплый остров Мальта, воспитывать детей рыбаков и крестьян.

Он с радостью принялся за дело. Эти места он посещал давным-давно, когда, отстаиваясь после шторма в одной из бухт на своём корабле, он впервые посетил Мальту, и она ему запомнилась какой-то совей провинциальной архаичностью.

Проведя в дороге чуть менее месяца, отец Марко, топал к своему новому месту службы, по пыльной дороге и прикидывая в уме, поднимется у него рука на нерадивых школяров или нет.

– Всё-таки не поднимется, – рассуждал святой отец, вспоминая свои студенческие лихие годы, да и всю лихую жизнь до встречи с отцом Иоанном.

Навстречу ему попадались местные жители, которые крестились и кланялись ему, как будто он кардинал, назначенный в их края, но он отвечал вежливым кивком головы, а когда и просто благословлял страждущих крестным знамением.

Так выполняя свои прямые обязанности странствующего монаха, он вошел в Мелиху, где его уже встречал отец Стефан, староста деревни и несколько прихожан.

Весть о движении в сторону Мелихи, святого отца с осликом обогнала его, трансформировалась в новость, успела оторвать от отдыха и, поднять к встрече отца Стефана, собрать кто под руку попадется из местных жителей и, организовать небольшой комитет по встрече посланника чуть ли не святого престола, ожидавших появление святого отца на окраине деревни.

Глава 8

8. Я знаю, что ничего не знаю!

Так началось постижение наук у Бартоло. В канун того дня, вечером, отец, вернувшись из деревни, с обыкновенной вечерней говорильни, только в обществе мужчин, где решаются все важные дела общины деревни и ватаги рыбаков, сообщил семейству, что с завтрашнего дня Бартоло пойдёт официально учится в церковно-приходскую школу, где будет новый наставник очень интересный человек, – отец Марко, который недавно прибыл, аж из Рима от святого престола с целью обучить недорослей и подготовить их к будущей жизни. Все расходы по содержанию школы и жизни нового члена общества, естественно, были возложены на общину Мелихи.

Рыбаки, люди не бедные, особенно в хороший сезон, порешили, что дело это богоугодное, и определили место обитания и учебы, не старый, но давно не используемый сарай на южной окраине деревни. Пусть дети учатся, а не болтаются по улицам, таков был итог небольшого, но продолжительного собрания, ибо каждый в душе мечтал, что кто либо, из его отпрысков, сможет выйти в люди.