Доказательство противоестественной магии

Молчаниха мирно перебирала свои новые камни, лишь изредка поднимая глаза на эту суматоху. Она время от времени подбрасывала в костер щепотку какой-то травы, и воздух наполнялся умиротворяющим ароматом, будто пытаясь усмирить бурю эмоций.

Эльфийка периодически вздыхала, поправляя волосы и смотря на колдуна с брезгливой жалостью, как на испорченное произведение искусства.

Найда устало потерла виски:

–Может, оставим его так? Пусть отоспится…– Когда колдун в пятый раз рухнул без чувств.

А Литва, тем временем, развалившись на ближайшем пне как на королевском троне, с неуёмным, заразительным энтузиазмом принялась рассказывать о их приключениях, совершенно не замечая всеобщей подавленности.

–Представляете, – продолжала Литва, переходя на конспиративный шёпот, но не снижая энтузиазма, – стоим мы такие, а тут бац – и земля под ногами как живая! Я аж подпрыгнула, как на сковородке! "А эти деревья выросли вот так!"– она вскочила с пня и драматично раскинула руки, изображая взрывной, почти апокалиптический рост растительности, её лицо при этом сияло чистой, детской радостью первооткрывателя. А этот, – она презрительно ткнула большим пальцем в сторону колдуна, – так вообще за свои злополучные монеты уцепился, как рак за тину! Пришлось его отдирать, словно присосавшуюся пиявку! Я ж ему говорила – нечего жадничать! Вот он, результат!

–А потом замок буквально провалился под землю! Это было великолепно! – восторженно размахивала она руками, чуть не сбивая пролетающую мимо ничего не подозревающую птицу.

Она гордо выпрямилась, положив руки на бока:

–Зато привидение мы освободили! Не каждому под силу такое, знаете ли! Обычно их экзорцизты разные изгоняют, а мы – ландшафтным дизайном! Инновационно! Эффектно! И главное – безвозвратно! – Литва самодовольно кивнула, явно довольная своей интерпретацией событий, совершенно игнорируя убийственный взгляд Немеца .

Литва уже набирала в легкие воздух, готовясь с новыми подробностями описать, как именно рухнула центральная башня…

–Ладно, пусть отоспится, – резко бросила Немец не желая опять слушать Литву, злобно перекусывая кусок черствого хлеба, словно это была шея колдуна.-Сундук – в багажник. И всем спать. Утро вечера мудренее.

Со скрипом и грохотом она зашвырнула проклятый сундук в повозку, а затем улеглась прямо рядом с ним, обхватив руками, как мать-медведица своего детеныша. "На всякий случай,"– пробурчала она сквозь зубы, бросая последний предупреждающий взгляд на колдуна.

Остальные, слишком уставшие для возражений, просто кивнули и устроились на ночлег. Только Молчаниха еще некоторое время сидела, перебирая в пальцах теплый белый камень, пока ее глаза не слиплись от усталости. Ее последней мыслью перед сном было то, что камни на месте замка наконец-то спят спокойно.

Утро встретило их ясным солнцем и… резким пинком в бок, разбудившим мага.

– Вставайте! – орела Немец, топая ногами по стоянке с таким шумом, что с ближайших деревьев слетели испуганные птицы. – Припасы почти кончились, а ловить дичь я не собираюсь!

Её взгляд, полный немого обвинения, скользнул в сторону Литвы:

– Тем более с огнем у нас… проблемы. – Она многозначительно посмотрела на обугленные остатки костра, который накануне Литва пыталась разжечь с помощью «экологически чистого» метода трения двух палочек.

Эльфийка потянулась, её серебристые волосы растрепались по плечам, и она ласково улыбнулась колдуну, словно вчерашнего апокалипсиса и не было:

– Гера, милый, что дальше? – ласково спросила она, глядя на него большими, полными доверия глазами.

Колдун, еще не до конца отошедший от вчерашнего потрясения, потер виски и хрипло ответил, голос его скрипел:

– Дальше мы едем в Хельмаг. Снимаем дом на отшибе. Меняем то, что в сундуке, на монеты. И думаем дальше.

Он резко поднял палец вверх, его глаза внезапно загорелись старой, знакомой искрой :

– И главное – тише воды, ниже травы. Никакого внимания к себе.

Немец, фыркнув с таким выражением, будто ей предложили купить болотную воду по цене эликсира, выдернула сундук из повозки и с глухим, многообещающим грохотом бросила его перед собой. Все замерли в напряженном ожидании, вглядываясь в ветхие железные застежки, которые вот-вот должны были со скрипом открыться.

Сундук распахнулся с громким, пронзительным скрипом, и все ахнули в унисон. Внутри, переливаясь всеми цветами радуги, лежали искрящиеся, идеально ограненные драгоценные камни и аккуратные, тяжелые золотые слитки, будто только что отлитые на королевском монетном дворе. Солнечные лучи играли на их поверхности, рассыпая по земле слепящие золотистые блики.

– Этого хватит, чтобы выкупить части артефакта? – Слива аж подпрыгнула от возбуждения, ее глаза округлились, как блюдца, а руки сами потянулись к сверкающему богатству. Все мгновенно перевели взгляд на Геру, затаив дыхание в ожидании ответа.

Колдун тяжело вздохнул, потер переносицу, словно пытаясь стереть накопившуюся за ночь усталость и головную боль:

– Не знаю… Должно хватить… – пробормотал он неопределенно, разглядывая сокровища с видом бухгалтера, обнаружившего в отчетности дыру размером с этот сундук. – Но нам еще нужно на личные расходы: одежда, еда, кров… – Он замолчал, судорожно прикидывая в уме суммы, его лицо вытянулось. – И заряжать магические накопители магмобиля… – добавил он тоном человека, который уже чувствует, как золото утекает сквозь пальцы.

Литва махнула рукой, ее губы растянулись в широкой, беззаботной ухмылке, совершенно не разделяя его беспокойства:

– Ладно, будем разбираться по ходу дела! – выпалила она с энтузиазмом человека, который только что нашёл клад и уже забыл, во сколько обошлось его «оформление». – Главное – есть с чего начать! А там видно будет!

Немец, внезапно прищурившись, пристально уставилась на Сливу. Её взгляд стал острым, как бритва.

– Слушай, Слив… – начала она медленно, скрестив руки на груди. – Я все собираюсь спросить – чего у тебя с ушами? Вечно что-то отвлекает… – её голос звучал подозрительно, взгляд стал изучающим, будто она пыталась разгадать сложную головоломку.

Найда тут же подхватила, склонив голову набок:

– Да, кстати, я тоже хотела спросить! – её тон был мягче, но в глазах читалось неподдельное любопытство и лёгкая тревога.

– А… что с ними? – прошептала она, и в голосе явственно дрожали нотки паники, словно её поймали на чём-то запретном.Слива испуганно заморгала, непроизвольно прикрыв уши ладонями. Её обычно спокойное лицо побледнело.

В этот момент все разом замерли. В сундуке переливалось золото, а на кончиках её ушей, совершенно явственно, играла россыпь золотых крупинок, словно кто-то рассыпал по ним мельчайшие песчинки драгоценного металла. Они мерцали в утреннем солнце таинственным, неестественным светом. Колдун, не отрываясь от пересчета сокровищ, равнодушно бросил:

– Я что-то слышал про это… Не могу вспомнить… – его голос звучал рассеянно, но в глазах мелькнула искорка интереса, когда он мельком глянул на переливающиеся уши эльфийки.

– Я главное одно поняла, – тихо, но чётко проговорила Молчаниха, её обычно спокойные глаза теперь горели тревогой. Она медленно подняла руку, дотронулась до кончиков ушей Сливы – и резко отпрянула, будто обожглась. – Закрой их. Тебе нельзя их показывать, – прошипела она, и голос её дрожал. – Я увидела, как нас, эльфы, ведут под конвоем…

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Даже ветер стих, будто сама природа затаила дыхание, напуганная этим открытием.Найда молча встала, её лицо было каменным, но в глазах читалось глубокое беспокойство. Она быстро подошла к магмобилю, достала из багажника шёлковый шарф – тёмно-синий, с вышитыми звёздами – и протянула его Сливе.

– Надень, – коротко сказала она, и в её тоне не было места возражениям. – Пока мы не разберёмся, что это значит.

Слива вздохнула, её пальцы слегка дрожали, когда она повязала шарф, тщательно скрывая уши. Она не сказала ни слова, но в её глазах стоял немой, испуганный вопрос: "Что со мной не так? Почему я стала другой?"

Все понимали – что-то нечисто. Что-то опасное и тёмное коснулось их подруги, и теперь это касалось их всех. Воздух наполнился напряжённым ожиданием беды. Без лишних слов, окутанные тягостным молчанием после недавнего открытия, все загрузились в магмобиль. Дверцы захлопнулись с глухим стуком, изолируя их от внешнего мира. Немец резко дёрнула руль, и двигатель с низким, мощным урчанием ожил, вибрируя всем корпусом. Магические кристаллы в панели управления вспыхнули ровным голубым светом, отбрасывая мерцающие блики на напряжённые лица, и повозка плавно тронулась с места, оставляя позади пыльное облако.

Сначала был лес – густой, древний и, казалось, бесконечный. Деревья-великаны стояли по обе стороны узкой колеи, как немые, покрытые мхом стражи, их вершины терялись где-то высоко в небе. Солнечный свет пробивался сквозь плотный полог листвы редкими, косыми лучами, создавая на земле узорчатый ковёр из света и тени. Воздух был густым, влажным и наполненным ароматом хвои, прелых листьев и чего-то дикого, первозданного. Время от времени из чащи доносился тревожный шепот листвы, будто лес действительно делился с ними своими вековыми тайнами. Потом лес неожиданно расступился, и их взорам открылись поля – бескрайние, золотые от спелой пшеницы ( она была и в этом мире), уходящие за горизонт и сливающиеся с небом. Ветер гнал по ним бесконечные волны, и колосья склонялись друг за другом с тихим, умиротворяющим шорохом, будто невидимый великан нежно гладил землю своей могучей рукой. Воздух здесь был чистым, свежим и пах солнцем, пыльцой и свободой. После давящей тесноты леса это пространство казалось бесконечным и дарящим лёгкость, которой так не хватало их загруженным тревогами сердцам.

А затем… появилась она. Дорога. Настоящая, укатанная, мощёная камнем дорога, чётко обозначая цивилизацию среди дикой природы. В этом мире дороги – большая редкость и признак могущества. Они, словно артерии, соединяли лишь крупные города-государства, оплоты порядка и торговли. Это были места, где обычные люди – не маги – могли позволить себе путешествовать на телегах и каретах, не опасаясь разбойников или тварей из чащи. Если же нужно было попасть туда, где дорог не было… Тогда нанимали магомобили. Или слабых, отчаянных магов, готовых рискнуть собой за горсть монет. Появление под колёсами ровного камня означало, что самый опасный этап пути позади. Но оно же означало и другое – начало новой игры, с новыми правилами и рисками. Их скромный, потрёпанный магомобиль с его странной командой теперь должен был влиться в этот поток, стараясь не привлекать лишнего внимания. Вот и начался у них новый этап приключений. Относительный покой сменился настороженностью. Даже Литва притихла, вглядываясь в появляющиеся вдали силуэты одиноких ферм, а затем и первых путников на телегах. Они ехали вперёд, навстречу неизвестности Хельмага, оставляя позади не только лес и поля, но и иллюзию, что их секреты можно сохранить в тайне вечно

Глава 11

"Боже, ну и зоопарк…"– пробормотала Немец, сжимая руль магмобиля до хруста в суставах. Её брови сомкнулись в одну сердитую линию, а взгляд стал острым и сосредоточенным, когда их потрёпанный транспорт влился в хаотичный, шумный поток.

Дорога к Хельмагу напоминала кипящий котёл расового и транспортного безумия: Эльфы в невероятно вычурных одеждах из переливающегося шёлка, расшитого лунными нитями, смотрели свысока даже на собственных изящных белых лошадей, которые, казалось, тоже брезгливо фыркали на простонародье. Гномы дальнобойщики на огромных, дымящих магическим паром тяжеловозах орали друг на друга, размахивая дубовыми кружками с пивом прямо за рулём, и от их повозок пахло жжёной магией и крепким табаком. Орки-извозчики с невозмутимыми, словно высеченными из камня лицами, правили упряжками гигантских полосатых кошек; те лениво зевали, обнажая клыки размером с добрый кинжал, и томно потягивались, заставляя повозку покачиваться. Какая-то русалка в зашторенном магмобиле с тонированными стёклами яростно стучала рукой по стеклу, видимо, ругаясь с невидимым водителем на своём морском языке. Литва буквально прилипла к окну, её нос почти упёрся в стекло, а глаза сияли как у ребёнка в цирке.

– Смотрите! – вскрикнула она, ткнув пальцем в сторону повозки, запряжённой теми самыми гигантскими кошками. – Я такого даже в лучших снах не видела! Они же как большие тигрятки! Хочу потрогать!

Молчаниха молча, но решительно схватила её за капюшон, когда та, увлёкшись, чуть не выпала из движущегося на приличной скорости магмобиля. Немец резко дёрнула руль, виртуозно уворачиваясь от пьяного гнома на "летучем"дилижансе, разукрашенном похабными рисунками, и обернулась к колдуну, сверкнув глазами:

– Ты же говорил, что здесь есть правила?! – прошипела она, когда их магмобиль на полном ходу проехал по кончику хвоста спящей у обочины дорожной черепахи размером с табуретку; та недовольно ухнула во сне, но даже не проснулась.

Колдун, развалившись на пассажирском сиденье как дома на диване, лениво почесал живот:

– Ну как бы… – он махнул рукой в сторону матёрого орка, который, не обращая внимания на свист колес и крики, переходил дорогу прямо перед летящим фургоном с надписью «Осторожно, взрывоопасно!».

– Видишь того парня? Вот это и есть главное правило – выживает самый упрямый. Или самый толстокожий. Или тот, у кого телега больше. В общем, смотри в оба.

Найда, сидевшая сзади, закрыла лицо руками, её плечи дрожали:

– Мы все умрём… – её голос звучал неестественно высоко и панически. – И даже не в бою, не от когтей демона, а в глупом дорожно-магическом происшествии!

В этот момент прямо перед их лобовым стеклом материализовался полупрозрачный голубой магический знак, издающий мягкий, но внушительный гул: «Авария запрещена. Нарушителей отвозят на штраф стоянку. По субботам – прямо в тюрьму. Спасибо за понимание.»

"Так, все успокоились!"– резко скомандовала Немец, сжимая руль так, что кожа на руках натянулась. – "Найда, закрой глаза, если страшно. Ерунда, здесь прямая дорога. Нет московских развязок в час пик, а дураков на дороге… – она резко свернула, объезжая внезапно появившуюся кучу навоза, – у нас и своих, земных, много было."

Последнюю фразу она произнесла скорее для себя, сжав зубы и вжимаясь в кресло, когда их магмобиль лихо вильнул между двумя развалюхами-телегами, гружёными бочками с явно не водой, судя по хмельному запаху. И, надо отдать ей должное, она справилась. Её движения за рулём были резкими, точными и полными какой-то отчаянной решимости человека, который уже сотню раз проезжал по поребрикам похуже этих. Она вела их сквозь этот хаос, как капитан штормового моря, ругаясь сквозь зубы на матерном языке, но твёрдо держа курс на Хельмаг. Как-то ловко, почти грациозно, она объехала всё, что попадалось на пути. Пьяного гнома, размахивающего не то топором, не то кружкой посреди дороги и что-то невнятно выкрикивающего на своём языке. Магмобиль юркнул влево, едва не задев колесом его сапог.

– "Он просто так здоровается!"– прокомментировал колдун, не открывая глаз и всё так же развалясь на сиденье.

Летучий трактир "Пьяный грифон", который внезапно, нарушая все мыслимые правила, решил приземлиться прямо перед ними, загораживая полдороги. Немец, не моргнув глазом, резко затормозила и вильнула вправо, проскочив в узкий промежуток между трактиром и повозкой с сеном. Из окна трактира высунулось разъярённое лицо трактирщика и что-то прокричало им вдогонку. Стадо гигантских полосатых кошек, которые, лениво растянувшись поперёк мостовой, грели бока на последних лучах солнца и совершенно игнорировали движение. Немец лишь вздохнула и, сбавив скорость, аккуратно объехала их по самой обочине, поднимая облачко пыли. Одна из кошек лениво открыла один глаз, посмотрела на них с презрением и снова его закрыла.

И вот, наконец, они остановились у въездных ворот Хельмага – массивных, дубовых, окованных чернёным железом. На их поверхности были выгравированы сложные рунические знаки, которые слабо светились в сгущающихся сумерках, переливаясь голубым и серебристым светом. От ворот веяло холодом, древностью и недвусмысленным предупреждением.

Колдун, нехотя копошась в своём вечно полупущем кошельке, с таким видом, будто прощался с лучшими друзьями, отсчитал несколько потёртых монет караульному – огромному орку в потрёпанных, но прочных латах. Тот смотрел на них тяжёлым, оценивающим взглядом, полным скепсиса, будто они были последними идиотами в этом квартале, да и во всём городе. Он молча взял монеты, звякнул ими в своей огромной ладони и кивком указал на ворота. Ворота с глубоким, низким скрипом, словно нехотя, медленно распахнулись, пропуская их внутрь. За ними открылась узкая, мощёная булыжником улица, уже погружённая в вечерние тени и полная таинственных звуков и запахов большого города.

И перед ними предстал Хельмаг во всей своей хаотичной красе. Если бы кто-то взял средневековый город, встряхнул его как коктейль из рас, магии и безумных архитектурных идей, а потом выплеснул на крутой холм – получилось бы нечто подобное. Город поражал воображение своим пестрым, шумным и дурманящим смешением:

Эльфийские башни из белейшего мрамора, стремящиеся в небо своими изящными шпилями, с ажурными, казалось бы, невесомыми мостами из хрусталя и живых лоз парили над приземистыми гномьими купольными домами, высеченными прямо в скале и испещренными геометрической резьбой.

Оркские длинные дома из чернёного дерева, с черепами трофейных зверей на кольях у входа, стояли бок о бок с аккуратными человеческими фахверковыми постройками, украшенными яркими вывесками и цветочными ящиками. Летающие фонари на магической тяге, похожие на пойманные звезды, мягко освещали узкие, извилистые улицы, отбрасывая причудливые тени. Литва ахнула, прижав ладони к щекам, её глаза стали размером с блюдца:

– Это… это как в сказке! – прошептала она, заворожённо глядя на это безумие. – Только… вон тот орк в заляпанном фартуке, похоже, режет мясо прямо посреди улицы…

Молчаниха молча указала пальцем на кривую деревянную табличку, прибитую к ближайшему столбу: "Свежий фарш. Не колдовать. Последнее предупреждение."Колдун фыркнул, наблюдая за их реакцией.

– Добро пожаловать в Хельмаг, дамы. – Его зубы обнажились в широкой, немного усталой ухмылке, когда он театральным жестом указал вглубь города, в самый его колоритный и грязноватый центр. – А теперь держитесь крепче. Сейчас покажу куда ехать. Здесь, в двух кварталах, есть контора… Особая контора. За скромную плату они дают адреса жилья, где хозяева не задают лишних вопросов. – Он многозначительно подмигнул. – Особенно если видят звонкие золотые монетки.

Добравшись до невзрачного, подслеповатого здания с кривой вывеской "Аренда. Разное.", колдун, приказав им ждать, скрылся внутри один. Через полчаса он вернулся и был весьма доволен , размахивая перед собой огромным ржавым ключом на грязном шнурке.

– Нашёл! – объявил он победно. – На самой окраине, в Тишайшем переулке. Там стражи появляются раз в полгода, и то если сильно попросить. Дом небольшой, немного… эксцентричный, но ванная есть! – это ж вам не хлев какой! Сейчас быстренько в лавку за едой – и можно наконец-то выдохнуть.

Так и сделали. И, что было удивительно, – главное, без происшествий. В лавку за припасами колдун, наученный горьким опытом, тоже ходил сам, оставив подруг караулить транспорт и не искушать судьбу. Дом оказался… неожиданно уютным, словно спрятанным жемчужиной в грубой раковине окраин. Три небольшие комнаты с потрескавшимися, но чисто выбеленными стенами, на которых играли отсветы уличных фонарей. Кухня, где старая печь хоть и скрипела всеми своими заслонками, но пахла тёплым хлебом и сушёными травами, оставленными предыдущими жильцами. И главное – настоящая ванная с огромным медным котлом, который наполнялся горячей, дымящейся водой по одному лишь щелчку по гладкому руническому камню.

Литва, сбросив с себя плащ и бросив его куда попало, тут же рухнула на продавленный диван, раскинув руки в стороны:

– Кааааеф! – выдохнула она блаженно. – Я уже не встааааа-а-ану… никогда… – её голос превратился в протяжное, довольное мычание, когда лицо утонуло в прохладной, пахнущей солнцем подушке.

Слива, с присущей ей эльфийской аккуратностью, осторожно ощупала простыни, провела рукой по деревянной спинке кровати и одобрительно кивнула:

– Ни клопов, ни плесени. Приятно удивлена.

Только Молчаниха не разделяла всеобщего умиротворения. Она стояла у единственного окна в главной комнате, глядя на огни города, что раскинулся ярусами ниже, словно рассыпанная по склону холма корона. Её пальцы сжимали теплый белый камень, который слабо, почти незаметно светился в такт далёким, мерным перезвонам колоколов с главной башни.

– Ну… спокойной ночи всем. – Она повернулась к комнате, и в её глазах, обычно таких спокойных, отражались отблески чужого, далёкого веселья. – И тебе, город, тоже.

Слова прозвучали как-то… странно. Двусмысленно. Будто она не просто желала спокойной ночи, а произносила тихое заклинание. Или предупреждение. Будто она что-то знала. Что-то, что ещё не случилось, но уже витало в спёртом воздухе маленького домика, как запах озона и пыли перед самой грозой.

Город за окном, казалось, усмехнулся в ответ своими тысячами огней, готовый в любой момент поглотить их целиком, как уже поглотил бесчисленное множество таких же странных, временных путников.

Колдун, первым проснувшись и чувствуя смутную ответственность (или, что более вероятно, просто жгучее желание поскорее избавиться от этой компании ), принялся будить компанию с энергией деревенского петуха. Результат был предсказуем :

Немец, не открывая глаз, с рычанием, достойным загнанного зверя, швырнула в него тяжелым ботинком с такой снайперской точностью, что он едва успел пригнуться, и предмет гардероба со свистом врезался в стену. Найда просто с недовольным кряхтением натянула одеяло на голову с ног до головы, превратившись в большой, ворчащий кокон, и произнесла что-то неразборчивое, но насыщенное и явно неприличное .

Слива, обняв подушку, нежно бормотала во сне: "Я тебя не покину… ты такая мягкая… и сухая…"– видимо, обращаясь к своему новому лучшему другу. Литва и Молчаниха просто продолжили спать, будто вокруг не было никакого колдуна, никакого утра и вообще никакой суеты.

Прошло два долгих часа, наполненных ворчанием, звоном посуды и ароматом крепчайшего напитка похожего на кофе, который Гера варил как отраву, пытаясь привести хоть кого-то в чувство. Наконец, все кое-как собрались за столом, завтракая (Немец ворчала, что яйца пережарены и похожи на подошву, но ела с волчьим аппетитом), пока колдун, постукивая пальцами по столу, излагал план:

– Сейчас мы – я, Литва, Молчаниха и Найда – поедем в банк менять клад.

Литва, прожевывая огромный кусок хлеба с колбасой, нахмурилась, ее брови сомкнулись в одну сердитую линию:

– Почему мы? А они что, – она ткнула пальцем в Немец и Сливу, – будут тут цветочки собирать и пёрышки в волосы вплетать?

Колдун терпеливо (ну, почти терпеливо, веко у него слегка дёргалось) объяснил, отодвигаясь от летящих крошек:

– Потому что денег будет много. Четверть клада. И чтобы нас не кинули, не обманули на курсе или просто не "случайно"ограбили по дороге, Найда нужна обязательно. Все уставились на русалку, которая с интересом доедала яичницу. – Если с ней что-нибудь случится, раса русал будет мстить. Жестоко и тотально. Мать русалка у них – святое. Они рождаются раз в пять лет, если повезёт. Представьте, как к ним относятся, – он многозначительно посмотрел на всех. – В прошлом были прецеденты. Один целый портовый город был затоплен вместе со всеми жителями из-за одной обиженной матери – русалки. Банкиры это знают. Рисковать не станут.

Найда, впервые за утро полностью проснувшись, подняла подбородок с новым чувством собственного достоинства:

– Ничего себе, я какая важная! – в её голосе зазвенела гордость.

– А гном (Молчаниха) нужен, потому что никто не рискнёт при нём обсчитать или подсунуть фальшивые слитки, – продолжил колдун. – Они знают всё про камни, металлы и жадность. Один его вид – уже гарантия.

Молчаниха молча кивнула, не отрываясь от своего завтрака, но её плечи распрямились чуть больше.

– Ну а Литва… – Колдун оглядел орчиху с ног до головы. – Ты добавляешь веса. В прямом и переносном смысле. Женщина-воин. Телохранитель. Вид у тебя… убедительный. Сразу ясно, что с нами шутить не стоит.

Литва тут же выпрямила плечи, гордо подняв голову, чуть не расплескав кофе.

– А вы двое (Немец и Слива) – самый слабый элемент в этой схеме. О вас никто не должен знать. Сидите дома. Пейте чай. И, ради всех богов, не привлекайте внимания. Никакой магии, никаких драк, никаких… экспериментов. Немец скривила губы в явной обиде, но, поймав серьёзный взгляд колдуна, промолчала, яростно размешивая сахар в кружке. Слива лишь потянулась за вареньем, её шарф по-прежнему тщательно скрывал уши и всё её выражение лица.