Чем дальше в лес…

– Не было никакой идеи, Артемий. Все само сложилось. Иногда не стоит противиться, когда судьба подталкивает тебя вперед.

– Да пошел ты, – просто ответил Артемий и отвернулся, показывая, что продолжать разговор не намерен.

К Мирославу подошла Вита и заискивающе заглянула в глаза, поправив прядь длинных волос на плече.

– Мирослав, вы тут кажетесь самым разумным среди всех. Вы же понимаете, что мы тут совсем никому не нужны. Отпустите нас, а?

– Я вас не держу, – взгляд его светло-серых равнодушных глаз скользнул по лицу Виталины.

Девушка растерялась. Артемий прыснул и прикрыл рот кулаком.

Марье показалось, что у нее сейчас голова лопнет. Они их похитили? Или нет? Что тут творится? Она перестала понимать хоть что-то! Происходящее напоминало уже не столько бред сумасшедшего, сколько плохой цирк. Только пока было неясно, кто их них всех в этом цирке клоуны. Они в опасности? Надо бежать? Или защищаться?

– Бежать не надо, вы все равно не убежите, а от кого надо защищаться, от тех мы вас сами защитим, – произнес Мирослав. – Идемте, я тут не на праздной прогулке, у меня есть еще дела.

Он читал мысли. Он буквально прочитал ее мысли! Сердце в груди колотилось как бешеное. Так не бывает, не может быть. Марья поняла одно: спорить бесполезно. Они не преступники. Они… Татьяна правда ведьма? А Артемий и Мирослав – они кто? Девушка, сдерживая страх, вгляделась в стоявших перед ней. Ей вдруг стало казаться, что с ними что-то не так. Что-то неуловимое, необъяснимое, ускользающее от внимания! Она изо всех сил старалась разглядеть это «что-то», вглядываясь в их лица и фигуры, но никак не могла.

– Пойдем, – Артемий потянулся к Марье, но заметил взгляд Мирослава и отдернул руку, не коснувшись. – Пойдем, пожалуйста, Маш.

И она пошла. Шагнула сначала неуверенно, потерянно, но потом вздохнула, взяла себя в руки и решительно направилась в сторону, откуда они пришли. Может, тогда хоть кто-то удосужится им что-то объяснить, в самом-то деле! Артемий благодарно улыбнулся и пошел рядом. За ними потянулись раздосадованные Вита и Полина, замыкал шествие Мирослав, радуясь, что бессмысленным разговорам пришел конец.

Татьяна, увидев эту делегацию на своем дворе, ничуть не удивилась, только кивнула сама себе, словно ее догадки подтвердились и теперь все встало на свои места. Она отложила таз с бельем, которое развешивала на веревках за домом, обтерла руки о передник и вышла к гостям.

– Добрый день, Татьяна, – поприветствовал Мирослав женщину, чуть наклонив голову.

– Добрый и тебе. Какими судьбами?

Артемий дожидаться развития разговора не стал. Не сбавляя хода, прошел в дом и хлопнул дверью. Девушки переглянулись меж собой, посмотрели на Татьяну и молчаливо приняли решение последовать за Артемием. Мирослав остался с Татьяной и, подождав, пока все отойдут достаточно далеко, о чем-то с ней заговорил.

Марья, едва войдя в дом, тут же прижалась лбом к окну в надежде разглядеть хоть что-то. Мирослав говорил, Татьяна отвечала и кивала, соглашаясь. Весь разговор не занял и минуты, после чего мужчина торопливо откланялся, а женщина вернулась к тазу с бельем. Марья задумчиво подхватила на руки сидевшего на подоконнике кота и почесала его за ухом. Кот мявкнул, недовольный тем, что его так беспардонно потревожили, но вырываться не стал.

Полина бухнулась на табурет у стола и вытянула руки перед собой. Вита села на лавку у стены.

– А где Артемий? – внезапно дошло до Марьи. – Он же перед нами зашел.

Вита и Поля переглянулись, но промолчали. Марья настороженно прошла с котом в руках во вторую комнату, но и там парня не было. Она огляделась в поисках еще каких-то дверей, но их предсказуемо не нашлось. Пришлось, теряясь в догадках, вернуться в кухню.

– Не понимаю, – произнесла Полина, сняв очки и болтая их за дужку. – Нам кто-то собирается вообще что-то объяснять?

– Спроси у кота, – пожала плечами Вита и как-то недобро посмотрела на рыжего зверя.

Полина хмыкнула. Кот удивленно муркнул, словно понял, что говорят о нем.

– Сам пошел, – огрызнулась на кота Вита и привалилась затылком к стенке, закрыв глаза.

Марья покачала головой и утешила пушистика:

– Ну, не злись на нее, она просто устала. Ты хороший, мягонький и тепленький, да? – в подтверждение слов девушка потерлась щекой о пушистую кошачью голову.

Полина захихикала, Вита уставилась на Марью ошарашено.

– Ты что, правда не понимаешь?

Поразмыслить над ее странным вопросом Марье не дала Татьяна, распахнувшая дверь и вошедшая внутрь. Кот дернулся и вывернулся из рук девушки, сверзившись на пол, после чего вспрыгнул на подоконник и замер там, мигая желтыми глазами.

– Я тебя сейчас тапком!.. – пригрозила Татьяна ему. – Иди лучше помоги Яну, хоть польза от тебя будет! А то все бы по девкам шастать! Мало было?

Кот фыркнул, вскочил в раскрытую форточку и был таков. Татьяна обернулась к гостьям и вздохнула.

– Что, совсем измучились, бедные? Ничего, поймают беглецов, и Мирослав вас во все посвятит. Я сразу подумала, что вы неспроста пришли. Людям до моей избушки не дойти. Но решила, уйдете – так уйдете, может, и к лучшему. Ан нет, судьба ваша тут быть, видать. Ничего, обучитесь, уму-разуму научитесь, чему быть – того не миновать.

Марья ее слова пропустила мимо ушей, потерянно глядя в форточку, где исчез кот. Либо она совсем-совсем спятила… либо окончательно свихнулась. Вспомнилось, как эта рыжая наглая морда среди ночи мурчала у нее на животе. Как кот ластился, подставляясь под руки, пока они обсуждали побег. Как сидел на подоконнике в первый вечер, когда они пришли, и Татьяна зачем-то поясняла, что сын ушел на рыбалку и придет с рыбой. Не им это уточнение предназначалось, ох, не им… Вот же дуры, дуры несуразные! Какая ж она, Марья, дура! И куда ее занесло? Во что она вляпалась? Будь неладна эта фольклорная практика! К чертям такой фольклор… Мелькнула надежда, что она просто стукнулась головой, когда скатилась в малинник. И теперь лежит спокойно себе в больнице с бинтами и капельницей. Скоро проснется – и весь этот бред закончится.

– Ты садись, садись, Машенька, – сочувственно погладила ее по плечу Татьяна. – Ничего, пообвыкнешься.

Девушка села на табурет рядом с Полиной.

– Мы ведьмы? – выдала Вита с лавки.

Поля и Марья уставились на нее. Потом на Татьяну.

– Мирослав придет и все объяснит. Отдыхайте пока, сейчас обед будет.

С этими словами Татьяна вышла из дома, оставив девушек в тревожной растерянности.

– Мы ведьмы, – выдохнула Поля и снова опустила голову на руки. – Прощай, психологический. Здравствуй, Гриффиндор. И зачем я экзамены сдавала? Столько часов на репетитора по химии!.. Ой, а что бабушка скажет? И мама с папой?

– Сначала подумай, что мы им скажем. Думаешь, нас правда кто-то будет чему-то учить? – Вита хмыкнула и вытянула длинные ноги почти до самого стола.

– А думаешь нет? Слышала же, что тетя Таня сказала. «Уму-разуму научитесь». Может, она нас и будет всяким ведьмовским штукам обучать? Зелья варить…

– Вряд ли, – прикинула старшая сестра. – Тогда бы ей незачем было ждать Мирослава.

– Думаешь, он нас чему-то будет учить?

– Может и он, я не против, он симпатичный.

Полина хихикнула.

– Артемий – оборотень? – обреченно спросила Марья, смиряясь с неизбежным. – Скажите лучше, что я сумасшедшая, а? Я ведь его на собственных коленках гладила и на руках таскала…

Вита посмотрела на нее и промолчала. Поля подняла голову, но отвечать тоже не спешила, а потом задумчиво произнесла:

– Мне тут странные сны снятся. Как будто не мои, и в то же время мои. Как будто я – не я. И я иногда слышу мысли. Не свои, других. У меня и раньше так было, но не совсем так! То есть, я… я всегда людей хорошо понимала, всегда знала, если меня пытаются обмануть. Всегда знала, почему человек говорит или делает что-то, потому и хотела стать психологом. Но чтоб вот так, настоящие мысли! Они иногда прямо звучат в моей голове!

– Мысли… – буркнула Вита. – Я деревья слышу. Ну… как будто слышу. Не голос, а… Не знаю. Мне не объяснить. А мышь, на которую я чуть не наступила тогда утром, меня обругала. У нее мышата еще маленькие.

Обе сестры выжидающе посмотрели на Марью.

– Я… я не знаю, – смешалась та. – Но сны мне тоже снятся странные. А деревня, откуда я шла, отсюда в двух сотнях километров, и я не знаю, как их прошла.

Вита вздохнула. Полина задумчиво смотрела в стену. Марья уставилась на льняную скатерть перед носом, разглядывая плотное тонкое плетение нитей. Мир становился все более странным день ото дня, час от часу, и они ничего не могли с этим поделать. «Иногда не стоит противиться, когда судьба подталкивает тебя вперед».

Оставалось только дождаться Мирослава. Или хотя бы Артемия. Марья злобно сощурилась. То говорит, что от него надо держаться подальше, то сам на руки лезет, похабник. Уж она его так за ушком почешет, засранца, что он ей на все вопросы ответит! И пусть только попробует отвертеться.

Глава 4

Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях

А родимые вы мои подруженьки,

А вставайте вы, мои милые,

А последний-то денечек-то, часы, минуточки,

Расплетите вы меня, а последний раз русу косу,

Проводите вы меня во путь дороженьку.

Народная песня

Мирослав и Артемий объявились вместе после ужина, за час до заката. Татьяна как раз ушла за коровой на луг, а девушки сидели на скамейке во дворе у плетня, когда эти двое показались из-за деревьев. Марья недобро сощурилась, глядя на Артемия. Когда он подошел ближе, она издевательски выдала:

– Кыс-кыс!

Парень хихикнул и отвернулся, щеки его чуть покраснели. Мирослав глянул на Марью и перевел на спутника неодобрительный взгляд. Улыбка сползла с лица Артемия, и он первым прошел в дом, пригласительно оставив дверь распахнутой.

– Внутри будет удобнее, полагаю, – предложил Мирослав.

В доме он снял плащ и аккуратно повесил его на крюк у двери, открывая обзору любопытствующих длинные прямые русые волосы, со лба и висков собранные в хвост сзади. Вита раскрыла рот да так и осталась: даже ее волосы были короче! Также под плащом у Мирослава были коричневые штаны и зеленая рубашка на завязках у горла, подпоясанная широкой лентой; на ногах – высокие ботинки из мягкой кожи.

– Располагайся, – указал Артемий на табурет, видя, что Мирослав вежливо остановился у порога.

Кивнув, мужчина присел за стол. Для остальных Артемий подтянул к столу лавку от стены, и девушки торопливо устроились напротив Мирослава. Сам хозяин дома предпочел отойти в сторонку и остался стоять у окна, привалившись к краю шкафчика с кухонной утварью.

– Вы эльф? – зачарованно выдала Вита, не сводя глаз с совсем чуточку заостренных ушей напротив себя, и вдруг смущенно покраснела, не в силах сдержать восхищения. Мирослав вправду был очень красивым: правильные тонкие черты лица, длинный прямой нос, бледные губы, ярко очерченные высокие скулы, выразительные брови над удивительно светлыми глазами.

– У меня в роду были духи леса, – не стал отрицать он. – И не надо выкать, это ни к чему.

– Духи леса? Как лешие? Или как дриады? – ошеломленно распахнула глаза Полина. – Вправду?

Мирослав кивнул.

– Ого! Они на самом деле бывают?

– Нет. Мы с сестрой последние.

Полина и Вита от этих слов неловко поумерили свои восторги и наконец вспомнили, что он здесь не для того, чтоб ублажать их взор. Поля, однако, раскрыла рот, чтобы задать вертевшийся на языке вопрос, но так ничего и не сказала. Марья подумала, уместно ли проявить сочувствие к тому, кто остался последним из всего своего рода, но решила, что это не ее дело, и тоже предпочла промолчать.

– Полагаю, вы уже поняли, что обладаете некими особенными способностями? – перешел к делу Мирослав, не ходя вокруг да около.

Все трое кивнули. Тогда он продолжил:

– Люди, обладающие подобными силами, иногда появляются на свет. Обычно они могут всю жизнь даже не замечать за собой ничего странного или просто не обращать на некоторые происшествия внимания, приписывая это удаче или совпадению. Однако иногда такие люди попадают в поле нашего зрения. Чаще всего, если отголоски магии в человеке несущественны, мы не предпринимаем ничего. Только изредка нам приходится раскрывать себя и рассказывать правду. Сейчас как раз такой случай. Ваши способности… неординарны. Это редкость. В ином случае мы могли бы распрощаться с вами и заставить забыть о некоторых странностях, что вам довелось увидеть и услышать здесь, но, к сожалению, людей, одаренных настолько щедро, мы выпустить уже не можем. У вас нет выбора, и вам остается с этим только смириться. Вы должны остаться на защищенной территории и присоединиться к нашей… школе. Я понимаю, что вы беспокоитесь о семьях, но об этом я лично уже позаботился. Вас уже не ищут, – он посмотрел на Виту и Полину и, увидев их вытянувшиеся испуганные лица, счел за нужное пояснить: – Ваша бабушка и родители уверены, что вы уехали учиться. Еще около года они будут вас помнить, а потом забудут совсем, если вы не станете искать с ними встречи. Что же касается тебя, – он перевел взгляд на Марью, – нам неизвестно, откуда ты и где твоя семья. Тебе нужно сообщить об этом мне прямо сейчас.

– Подожди! – возмущенно взвилась Полина. – Что значит «забудут»?! Это же наши родители! Какое право ты имеешь стирать им память или…

– Имею. Боюсь, я не совсем ясно выразился, приношу извинения. Теперь вы являетесь собственностью школы. И, к сожалению, возражения неуместны.

– Можно было как-то помягче, Мирослав? – Артемий отошел от окна и уселся на табурет за узкую часть стола.

Полина от отчаянной обиды покраснела, глаза ее заблестели от накативших слез. Мирослав не выглядел как тот, с кем можно спорить. Он не сказал этого вслух, но не надо было уметь читать мысли, чтобы понять: если они попытаются сбежать или еще как-то воспротивиться, их просто убьют.

– Возможно длительное заключение под стражу, – предложил альтернативу Мирослав, глядя куда-то в глубину готовых вот-вот пролиться слезами глаз.

– Кто тебе… кто тебе разрешил копаться в моих мыслях?

Поля всхлипнула, и Вита обхватила сестру руками и прижала к себе, пряча ото всех. Плечи Полины затряслись и она тихо зарыдала в подставленное плечо.

– Козел, – с ненавистью зыркнула на Мирослава Вита. Посмотрела на Артемия. – И ты козел.

Марья закрыла лицо руками. Это все – какой-то кошмар. Они же не рабыни, не вещи. Надо было успокоиться, заставить себя думать здраво. Но от каждого всхлипа Полины, от каждого поглаживания Виты по плечу сестры Марью трясло от гнева и страха. Она их сюда привела! Она выбрала эту дорогу! Почему она не повернула тогда в другую сторону? Почему они беспрекословно пошли за ней? Кто дал ей право тогда решать все самой? Почему? Почему она не подумала как следует? Это… ее вина?

– Мирик, дай-ка лучше я, а? – Артемий понял, что положение надо спасать.

Мирослав одарил его осуждающим взглядом, но промолчал и отвернулся. Артемий торопливо пояснил:

– Мирослав имел в виду, что ваши семьи забудут вас, если вы не будете их навещать. Это нужно для их спокойствия, только и всего. Но вы можете покидать территорию леса и бывать у родных. Только не прямо сейчас, а после того, как вас осмотрят и убедятся, что вы контролируете способности, понимаете основные принципы их работы и не причините вреда окружающим.

– Я разве не это сказал? – уточнил Мирослав.

Красноречивые взгляды всех трех девушек были ему ответом. Полина утерлась рукавом, поправила очки и поглядела на Артемия с надеждой. Вита все еще недоверчиво зыркала то на одного, то на другого, но сестру выпустила из объятий и помалкивала. Извиняться за «козлов» она явно пока не собиралась. У Марьи камень с души свалился. Все не так страшно. Если Артемий не врет – все совсем не так страшно.

– На выход нужно разрешение, – добавил Мирослав, когда понял, что Артемий не собирается говорить что-то еще. – И вы обязаны соблюдать все правила неукоснительно. Иначе…

– Они не такие, как мы, – перебил Артемий. – Они люди.

– Да, – тот не стал спорить.

Повисло молчание. Вита встала, налила сестре в стакан воды из кувшина и села снова. Мирослав оглядел свои руки, сложенные на столе, а потом выжидающе посмотрел на Марью. Она вспомнила его требование.

– Не беспокойся, меня не ищут. И до сентября не будут искать.

– Хорошо, тогда это ждет, – такой ответ полностью удовлетворил мужчину. – В таком случае, если вопросов нет, нам пора.

– Сейчас? – опешил Артемий, взмахнув рукой: за окном закатывалось солнце.

– А чего нам опасаться? Они в безопасности, пока я и ты рядом.

Артемий хотел было пояснить, что имел в виду не совсем это, но осекся.

– А я при чем? Меня отстранили, мне нельзя на территорию школы до особого распоряжения.

– Это оно.

Артемий подозрительно сощурился, оперся руками о стол, наклоняясь вперед и заглядывая в серебристые глаза с опасением.

– Тебе дозволено принимать такие решения? Не боишься, что у тебя дохрена прав?

Мирослав коротко стукнул длинными тонкими пальцами по столу и, не глядя на вопрошающего, ровным голосом произнес:

– Я триста лет доказывал свою преданность. Думаю, слово «дохрена» тут неуместно. Более подходящим я бы счел «достаточно».

Он встал, подошел к двери и плавным движением накинул на себя плащ. Вита одними губами повторила: «Триста?» и скривилась. Полина сочувственно улыбнулась сестре, а потом посмотрела на Марью, словно снова ожидая, что та примет решение: идти или нет.

А что им еще оставалось? Вцепиться в стол и верещать, что они не хотят? Марья вздохнула и встала. На самом деле в ее душе весь день копошилось какое-то волнение, но только сейчас она поняла, что оно было предвкушающе радостным. Как будто она предчувствовала, что впереди их ждет что-то интересное, какое-то невероятное приключение. Куда они идут? Чему их будут учить? А вдруг это в самом деле будет интересно? Магия… ведьмовство… Неужели все те былички, заговоры и приметы, что она так старательно собирала, были настоящими? Марью вдруг осенило: тогда, в утреннем лесу, когда Артемий взялся за ее запястье, чтобы предупредить о приближении посторонних, она пробормотала что-то странное, пришедшее к ней во сне, и он едва не полетел на землю, споткнувшись. Из-за нее? Из-за ее слов? Вот почему он смотрел обиженно, а она и не поняла! Неужели она так может? Неужели ее слова имеют такой вес? Это было страшно до дрожи. И в то же время особым образом… приятно. Марья посмотрела на Артемия. Он уже стоял, сложив руки на груди, и довольным не выглядел.

– Мне надо вещи собрать, – буркнул он Мирославу.

Тот кивнул, не споря.

– Все равно надо дождаться, пока Татьяна снимет барьер. Иначе нам не выйти.

Девушки, услышав это, переглянулись. А они-то гадали весь день, почему им так категорически запретили покидать дом, но при этом совершенно за ними не смотрели! Татьяна даже вот так просто оставила их одних и ушла за коровой, ни капли не переживая, что они опять сбегут. Вот же… ведьма!

Артемий вышел из дома одновременно с тем, как из лесу показалась Татьяна, погоняя перед собой корову.

– Не поужинаете? – спросила она столпившихся у плетня. – Молока свежего попьете?

– Благодарю, но нет. Последние несколько дней были насыщенными, хотелось бы вернуться поскорее. Разрешите нам выйти?

– Идите, – кивнула Татьяна. – Ну, удачи вам, девочки. Свидимся еще.

– До свидания, тетя Таня, – вразнобой попрощались они.

Было странно отправляться в лес на ночь глядя. Чернота заслоняла просветы меж деревьями и вызывала опасения. Марья боялась не столько ночного леса, сколько того, что ждет их впереди, в конце пути. Где они будут жить? Чему учиться? Какова будет степень их свободы? Что именно включают в себя правила, о которых говорил Мирослав? В конце концов, долго ли им идти? Они ведь с раннего утра на ногах. Не логичнее было бы отправиться с рассветом? Марья оглянулась на сестер, шедших позади. Полина время от времени широко зевала, прикрываясь рукой. Вита шла задумчиво и хмуро и иногда проводила пальцами по стволам деревьев, попадающихся на пути. Артемий шел последним, глядя под ноги. За его спиной топорщился большой, но полупустой рюкзак. Происходящее до сих пор казалось нереальным, неправдоподобным. Может, они все спятили? Какая магия, какие ведьмы, тем более, какие духи леса? Марья перевела взгляд вперед, на стройную спину Мирослава, и чуть замедлила шаги, чтобы поравняться с Артемием. Никто не обратил на ее маневр внимания, только сам Артемий глянул золотистыми даже в темноте глазами и снова уставился в землю.

Подала голос Вита, обращаясь к Мирославу:

– Нам темно. Поля уже два раза чуть не убилась об какие-то кочки.

– Прошу прощения, не подумал. Артемий, будь добр, я не захватил фонаря.

Артемий недовольно остановился, поднял с земли достаточно крепкую чуть подгнившую ветку, больше напоминавшую кусок сломанного ствола березки в руку толщиной, небрежно отряхнул от земли и налипших листьев и споро потер неровный слом. От его пальцев тут же пошли искры, ветка занялась огнем, слишком ярким для того, чтобы быть естественным. Вокруг них разлилось широкое пятно пляшущего оранжевого света. Артемий сунул этот импровизированный факел Виталине в руку и приподнял брови, мол, иди, чего еще надо?

Процессия продолжила свой ход. Идти и вправду стало куда удобнее.

– Кто ты? – Марья, наконец, определилась, какой вопрос задать первым.

Артемий посмотрел на нее и опустил голову.

– Об этом нельзя спрашивать?

Она совсем недавно узнала об этом мире и не могла знать его правил. Возможно, говорить о подобных вещах было неприлично? Или вовсе запрещено? Кто знает, какие тут порядки? Но уж лучше было спросить, чем теряться в догадках.

– Можно. Мой отец был демоном. – Не дав Марье раскрыть рот, парень пояснил: – Демонами мы называем потусторонние сверхъестественные сущности, обитающие в пограничном мире. Они не живые и не мертвые. Это существа, когда-то созданные человеческой энергией и обретшие собственное сознание. В отличие от призраков, они никогда не были людьми. Например, если росток дерева посадить в землю над трупом младенца и поливать человеческой кровью, то из него, скорее всего, разовьется демоническая сущность. Если подпитывать его достаточно долго, он сможет отделиться от дерева и существовать самостоятельно. Даже принять человеческую форму. Создавать демонов без особого разрешения запрещено.

– А твой отец…

– Мне ничего о нем не известно.

Марья задумалась, переваривая информацию. Злость на Артемия прошла, уступив место жалости. Девушке и представить было нельзя, каково ему живется. Чем он себя ощущает?

– Эй, – парень вдруг широко улыбнулся и чуть подтолкнул Марью плечом. – Ты чего загрустила? Спрашивай еще, если что-то интересует. Считай мои ответы извинением за то, что без спроса залез к тебе ночью.

Марья фыркнула.

– Сколько лет Мирославу?

– Чуть больше трехсот. Точный возраст лучше спроси у него.

– А тебе?

– Мне двадцать три.

– Человеческих, нормальных двадцать три? Или каких-то…

– Обычных двадцать три, – хохотнул Артемий и хитро покосился. – Больше не сердишься? Я не со зла, правда. И в мыслях не было тебя обидеть. И вообще, ты сама меня звала и тискала, я не просил.

Марья прикрыла глаза рукой и покачала головой, сдерживая смущение. Паршивец! Артемий хихикнул.

– Ты что, лезешь мне в голову? – возмутилась Марья.

– Нет, зачем? У тебя на лице все написано.

Он тут же получил кулаком в плечо, пошатнулся и рассмеялся.

– Артемий! – предупредительно послышалось впереди.

Парень глянул в спину Мирослава, закатил глаза, а потом развернулся лицом к Марье, не сбавляя хода, и вперился в ее глаза с улыбкой во все тридцать два.

– Не влюбляйся в меня, пожалуйста, ладно?

В золотистых глазах плескалась отчаянная тоска.

– Делать мне больше нечего, – Марья опешила.

Артемий подмигнул, повернулся к ней спиной и попросил:

– Тогда лучше иди впереди, не нервируй Мирослава. Он ведь собирается за меня поручиться, бедолага.

Через полчаса Вита, оставив сестру и факел, и не думавший потухать, на попечение Марьи, пристроилась к Мирославу и даже подхватила его под руку. Он покосился на нее, не поворачивая головы, однако проявил учтивость и руки не отнял.

– Долго еще идти?

– Нет.

Вита цыкнула.

– Не более часа, – уточнил Мирослав, правильно распознав эмоцию. – Мы придем чуть за полночь.

Снова повисло молчание. Мужчина не продолжал разговора, но и не прогонял девушку. Она набралась решимости и рискнула спросить:

– Сколько тебе лет?

– Триста семнадцать.

– Ты сказал, что вы с сестрой последние из рода.