Чем дальше в лес…

Юлиана Лелич

Чем дальше в лес…

Глава 1

Трое в лесу, не считая кота

Манечка в малинку ходила,

Да раным-рано в малинку ходила.

В малинку ходила, в маю заблудила,

Да раным-рано в маю заблудила…

Народная песня

Лес кувыркнулся перед глазами и рухнул куда-то вниз, смешав в одну смазанную картину густую зелень листвы и рыжину опавших августовских листьев. «Куда я иду? Лучше б дома сидела!» – вспышкой промелькнуло в голове злое сожаление, но тут же все мысли выбило ударом о землю. На секунду девушка словно потеряла сознание.

В памяти промелькнула расплывчатая картина: ее, маленькую, тянут за тощую девчачью ручонку вперед, крепко сжав грубыми пальцами тонкое запястье. Идти не хочется совсем, босые ноги спотыкаются друг о дружку из-за того, что девочка постоянно оглядывается, словно ждет, что там, за спиной, кто-то передумает и догонит ее, вернет назад. Но там никого, только маленькие домики, и она идет за человеком, не понимая, нужно ли ей плакать, или это незачем. Волосы растрепались и лезут в глаза и рот; запястье, сдавленное чужим кулаком, болит. Девочка снова вертит головой, но их никто не догоняет. Она злится на человека, тянущего ее за руку. Детская обида заставляет губы дрожать. Они идут вдоль каменной стены. Камни крупные, грубо обтесанные, во многих местах покрытые мхом. Стена длинная, а вдоль нее, чуть поодаль, темнеет лес.

Нос наполнился ароматом сырости и грибов, по ладони мазнул какой-то шершавый корешок или веточка, щека улеглась в нечто влажное и прохладное. Марья пришла в себя, зажмурилась и замерла, распластавшись, чувствуя боль в ладони и в лодыжке и даже не понимая, обо что умудрилась споткнуться и все ли цело после такого внезапного переворота. Казалось, она умудрилась в мгновение и взлететь, и кувыркнуться, и прокатиться куда-то вниз по мягкому лесному покрову, уже вовсю пахнущему восхитительно по-осеннему, но еще хранящему летний жар. Она открыла глаза, вдохнула глубоко насыщенную сырь и прислушалась. Птицы продолжали щебетать, словно им вовсе не было дела до растяпы, растянувшейся в их лесу в почти незаметном среди зарослей овражке. У птиц были занятия поважнее, чем разглядывать валяющуюся на земле девушку: встречать солнце, поднимающееся все выше по небу, перелетать с ветки на ветку и искать жучков повкуснее. Внутренние ощущения подсказывали, что с лодыжкой все, в общем-то, в порядке, так что можно бы и вставать. Девушка приподнялась на локтях и тут же оказалась головой в колючих кустах малины. Волосы зацепились, а по носу щелкнула спелая ягода. Марья замерла, чтобы не запутаться еще сильнее, и медленно опустилась обратно к земле, а потом отползла назад. В голове всплыли строки из песни, которую, среди прочего фольклора, она записала вчера в Лужках.

– Манечка в малинку ходила… – сама себе напела девушка и усмехнулась. – Вот уж напророчилось…

Старушка, дом которой указали Марье, когда она сказала первой встречной деревенской женщине, копающейся в палисаднике, что учится на филологическом и собирает устное народное творчество по окрестным деревням, была почти слепа и невероятно худа, но знала такое количество песен, поговорок и примет, что рассказывала и пела весь вечер. Заодно она попотчевала гостью чаем и пряниками, накормила ужином и разрешила переночевать у себя в доме. Утром девушка должна была идти к дороге до автобусной остановки, но ее собеседница посетовала, что уж автобуса-то тут вряд ли можно дождаться: хоть он и есть в расписании, но чаще проезжает мимо, не сворачивая к Лужкам. Да и идет он по большаку, через все деревни окрест, и коль девице надо попасть в Озерное, то проще и быстрее пешком по тропе через лес. Местные все так ходят, дорога протоптана, и так вернее можно попасть, куда следует, чем дожидаться автобуса, который то ли приедет, то ли нет.

И вот она здесь. Марья села, потянулась к ягоде малины и сунула ее себе в рот. Было вкусно. Поглядев на саднящую ладонь, которая умудрилась оцарапаться при падении, девушка по детской привычке поводила по ней пальцем другой руки, очерчивая кружочки и приговаривая:

– У кошки боли, у собачки боли, у лисички боли, у волка боли, у медведя боли, а у Маши заживи.

Глупо, но казалось, что боль поутихла. Пошевелив лодыжкой, девушка убедилась, что и с ней все хорошо. Кусты малины снова привлекли внимание. Ладонь пополнилась горстью ягод, пора было и честь знать. Встав и отряхнувшись, девушка поправила рюкзак за спиной, подняла с земли кепку, наскоро пригладила растрепавшийся низкий хвост темно-рыжих волос. Остатки ягод скрылись во рту, рукав утер губы от сока. Наплевав на наличие влажных салфеток в рюкзаке, девушка с легким чувством вины обтерла испачканные в земле и малине ладони прямо о джинсы. Хорошо же здесь было! Солнце просвечивало сквозь ветви, воздух был густой, ароматный, ягоды сладкие… Марья оглянулась в поисках тропы, с которой свернула несколько минут назад по нужде, и уткнулась взглядом в поросшую кустарником и травой старую, выходящую на полметра из земли мшистую стену из крупного камня.

– В малинку ходила, в маю заблудила… – растерянно пробормотала девушка слова народной песни и огляделась внимательнее.

Не перелетела же она через заросли малины, в самом-то деле? Они вон какие густые! Марья отвернулась от кустов, сделала шаг в высокий папоротник и подошла ближе к стене. Та почти вся скрывалась в земле и местами совсем уже обвалилась от времени. Может, с нее девушка и кувыркнулась? Легко вскочив наверх, она завертела головой. По ту сторону папоротник был еще выше, до бедра. И лес был темнее и гуще. И тропой никакой даже не пахло: все выглядело вовсе нехоженым и неровным, словно холмистым.

Марья спрыгнула вниз со стены, к малине. Прошлась в одну сторону, в другую, всмотрелась в деревья и поняла, что мимо вон того, огромного, кряжистого – точно не проходила. Снова забралась на стену, надеясь хоть с такой высоты что-то разглядеть. Не добившись успеха в своих поисках, Марья вспомнила, зачем вообще сошла с тропы. Пришлось спрыгнуть со стены снова и ненадолго присесть в густом папоротнике, не переставая размышлять о странностях этого леса.

За следующую четверть часа девушка сотню раз успела пожалеть, что послушала вчера старушку и потащилась пешком через незнакомый лес. По идее, она прошла уже больше половины пути, если информация была верной и от Лужков до Озерного было два часа ходу. Только вот в какую сторону теперь идти, чтобы не заплутать? Куда пропала тропа, ведь действительно была широкой и очень заметной? Марья задрала голову к солнцу, пощупала мох на деревьях, мысленно прикинула карту – телефон сигнал не ловил совсем, и свое местонахождение она определить не могла, как и направление пути. Снова усевшись на стену, девушка нервно призадумалась. Потом достала бутерброды и огурцы с грядки, которые дала в дорогу хранительница деревенского фольклора баба Катя. Перекусив и запив водой из бутылки – надо бы поэкономнее, вдруг вправду заблудилась? – Марья встала, еще раз проверила телефон – не поймал ли связь? – и решительно направилась вдоль стены в ту сторону, которую на свое усмотрение сочла за юг.

В голове птичий щебет и шорохи леса смешивались случайным образом с мыслями о том, есть ли тут хищные звери, и с обрывками собранных за последнюю неделю частушек, закличек и прочих малых жанров. На что ей это все? Почему выбрала такую практику на лето? Могла ведь отработать покраской и ремонтом. Или хотя бы вожатой в детском лагере. Жаль, в библиотеку не успела записаться на реставрацию книг и обновление картотеки… Да даже фольклор можно было просто найти в интернете, кто бы стал придираться? Руководитель практики в Марье души не чаяла. Только вот совесть бы не позволила так поступить. Слишком уж Марья была ответственной. Да и, к тому же, было вправду интересно самой выискивать крупицы вековой народной мудрости, общаться с носителями этих знаний, бродить по поселкам и необъятным полям вместо того, чтоб киснуть в городской духоте среди шума и выхлопных газов.

Ноги путались в густой траве, спотыкались о спрятавшиеся в зарослях корни и кочки. На лицо то и дело липла паутина, повисая на козырьке серой кепки. Приходилось стряхивать ее да к тому же отмахиваться от мошкары. Стена вскоре вовсе ушла в землю, вокруг были только деревья, высоченные и густые. Почему-то совсем не было страшно. Может, прошло слишком мало времени, чтобы осознать, что окончательно заблудилась, а может, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны, были очень уж жизнеутверждающими, но девушка уверенно шла вперед, не позволяя себе остановиться и поддаться сомнениям. В конце концов, часть леса, через которую она шла, была лишь выпирающим лесным уголком, и любое направление вывело бы ее к человеческому жилью, кроме северного, где лес расширялся и превращался в непроходимую бесконечную тайгу. Конечно, в любой инструкции для заблудившихся первым же пунктом всегда категорично писалось: «Оставайтесь на месте и ждите спасателей!» Только кто ее будет спасать? Из Лужков она ушла, в Озерное так и не пришла, никто ее там не ждал. В университете хватятся не раньше сентября. Родители… вовсе не знают, где она находится все лето. Занята по учебе, проходит практику, к маме с отчимом не приедет – вот и вся история. Подруг особо близких у Марьи тоже не было – только однокурсницы. Им тоже до начала семестра вряд ли придет в голову, что она могла пропасть. Никто особо не пытался сблизиться с хмурой заучкой, вечно обложившейся кипами книг и конспектов. И сама девушка особо не тянулась к другим людям. Некогда было, надо было учиться.

Но вот прошло больше двух часов, а Марья так никуда и не вышла. Лес раскинулся куда ни глянь, и не было ни слышно звука машин на трассе, ни видно столбов с проводами, указывающих на близость людей. Неужели правда ушла на север, в чащу? Что ж она, юг от севера отличить не может? Девушка резко встала столбом. Солнце изрядно припекало с самого верха небосклона. По вспотевшей под рюкзаком спине поползли неприятные холодные мурашки. Повернуть назад, пока не поздно? Марья зажмурилась, опасаясь даже крутить головой – вдруг потеряет направление. Вздохнула глубоко три раза, потянулась, поправила тяжелые лямки и снова оглядела деревья вокруг. Впереди мелькнуло что-то яркое. Зверь? Белка? Нет, не бывает таких красных белок. Сердце скакнуло и заколотилось внезапной радостью и облегчением. Подтянув потуже рюкзак, чтоб не бил по спине, Марья понеслась вперед, наплевав, что может снова полететь кувырком, если не будет смотреть под ноги. Но ни за что бы она сейчас не отвела взгляда от мелькавшего среди деревьев красного пятна. Совершенно точно там были люди!

Вылетев навстречу двум девушкам, Марья радостно заулыбалась и уперлась руками в колени, чтобы отдышаться. Прядки волос выбились из хвоста и свесились перед лицом. На нее уставились две почти одинаковых пары глаз: очевидно, принадлежали они сестрам. Незнакомки были очень похожи, только одна была выше на голову, и волосы ее были темнее, чем у сестры. Вторая, в очках и красной бандане, из-под которой задорно торчали светло-русые короткие прядки, приветливо улыбнулась. Обе были, скорее всего, чуть младше Марьи, одеты подходяще для леса, но корзин или ведер у них не было.

– Я заблудилась. Помогите выйти в деревню, – выдохнула Марья, радуясь, что все обошлось.

Лица девушек разочарованно вытянулись. Та, что повыше, мотнула головой, откидывая назад длинные темно-русые волосы, и скрестила руки на груди. Вторая, пониже, открыла рот и неверяще протянула:

– Ты тоже заблудилась?..

У Марьи внутри похолодело.

– В смысле – тоже? – настороженно переспросила она, не желая верить в такую нелепую и бредовую ситуацию.

В голове всплыли былички про леших, которые ей рассказывал сухонький, но еще крепкий дедок пару деревень назад. Вспомнились и кикиморы болотные, и огоньки, и лихо одноглазое, и черти, будь они неладны. И ведь всей этой нечисти, по рассказам, дай только путников по лесу поводить кругами. Марья суеверной не была, хотя интересовалась и таким народным творчеством. Но совпадение было очень уж странным, если эти девицы не шутили.

– Ты откуда? – спросила старшая хмуро. Ее поджатые губы выдавали недовольство, брови хмурились.

– Мы из Малого Ручья, – добавила младшая, стараясь сгладить грубый тон сестры. – Я Полина, а это Вита. В Ручье у нас бабушка, мы каждое лето тут бываем, с детства за грибами ходим, но чтоб заблудиться – это впервые. С рассвета почти плутаем… И грибов нет – ни одного! А ягоды мы уже все съели…

Она грустно вздохнула и огляделась, будто надеялась, что вот сейчас узнает вдруг знакомые деревья или увидит дым деревенских домов. Ничего этого, конечно, не случилось.

Марья выпрямилась.

– Я Маша. Иду из Лужков в Озерное. То есть, с утра шла. Теперь не знаю, куда иду.

Полина и Вита переглянулись задумчиво.

– Озерное… – неуверенно протянула Вита. – Я знаю только Малый Ручей, Большой Ручей, Афонино…

– И Коровье, – подсказала Полина. – Там, за Афониным, дальше.

– Ага, – согласилась Вита и еще крепче сжала на груди руки.

Она смотрела вокруг недружелюбно и с опасением. Действительно, приятного было мало. Всколыхнувшаяся было надежда на спасение рухнула, и теперь уже втроем девушки взирали друг на друга растерянно и устало.

Марья опять вспомнила сказки и страшные рассказы о всякой нечисти. Во всех них говорилось, что заплутавшие путники оказывались там, где не слышно пения птиц и не видно солнца. Но сейчас солнце очень ярко светило над головами, а птицы заливались вовсю. Ветер легко шелестел в верхушках деревьев, было тепло, даже жарковато, и совсем не страшно.

– Мы оттуда пришли, – указала рукой Полина себе за спину, потом махнула в сторону Маши. – Ты – оттуда. Смысла возвращаться туда или сюда нет. Давайте выберем из оставшихся двух направлений и пойдем.

Мысль была здравая. Но ноги гудели от нескольких часов ходьбы, да и желудок малость тянуло. Марья скинула рюкзак, достала бутылку с остатками воды.

– Отдохнем сначала?

Они расселись прямо на земле, разделив между собой еду, какая была, и воду. Полина жевала с аппетитом и все вертела головой, а Вита мрачно и недовольно ковыряла надкусанный бутерброд, больше глядя в землю, и то и дело стряхивала с кроссовок и штанин джинсов каких-то невидимых жучков и крошки хлеба.

– Ты живешь в Озерном? – мягко щебетала Полина, стремясь разговорами перекрыть тревогу.

– Нет, я практику прохожу. Филологическую. Езжу по деревням, собираю песни. Предания. Поговорки.

Марья отвечала медленно, в перерывах между жеванием. Сейчас ее больше волновало, как выбраться из леса, но обижать дружелюбную Полину не хотелось.

– Ого! А на каком ты курсе?

– Закончила третий.

– А Вита первый закончила. Она учится в ветеринарном. Ее знаешь как животные любят? Мы всегда в детстве домой притаскивали котят, щенят… Даже ежа из леса приносили! Да, Вит?

– М-м, – утвердительно промычала старшая сестра.

– А я только школу закончила, документы подала на психолога, но еще не знаю, поступила ли. Хоть бы поступила! Результаты вот-вот должны объявить.

Полина вскинула лицо к проглядывающему сквозь зеленые кроны небу и приложила ладони к щекам, стараясь унять волнение. Марья улыбнулась, глядя на ее искренние переживания. Надо обязательно выбраться из леса. Малый Ручей… Составляя себе маршрут, Марья даже не видела такой деревни на карте. Но куда она могла уйти за полдня, в самом-то деле? Да и мало ли этих деревень да поселков… Как грибы вдоль леса один на другом, всех не упомнишь.

– Пойдемте? – предложила она, видя, что все уже поели.

Вита сразу молча встала, словно только дожидалась призыва к действию, и брезгливо стала отряхивать джинсы сзади. Движения ее были резкими и беспорядочными. Казалось, она за брезгливостью пытается спрятать нервозность. Полина поднялась вслед за сестрой и улыбнулась, выжидающе глянув на Марью.

– Куда?

Вита тоже вперила выжидающий взгляд в новую знакомую. Неожиданно для себя Марья осознала, что на нее каким-то образом легла ответственность за всю их компанию. Она вздохнула. Вариантов возможных направлений было два. Нужно было выбрать. В голове заворочались однотипные заговоры, произносимые старческими голосами. «Встану я, помолясь, пойду, перекрестясь…», «…как вода под бел-горюч алатырь-камень…» «Светел месяц, проведи меня, раба божьего…» Выдавать что-то подобное вслух было бы совсем глупо, и Марья, в надежде взглянув на катящееся по небу солнце, прошептала под нос: «Пожалуйста, найдись, правильная дорога!», пожала плечами и пошла наугад.

Идти было жарче, чем сидеть. Время давно перевалило за полдень, солнце палило совсем по-летнему. Воды оставалось немного, никакого ручья или реки ни разу не встретилось на пути. Все три девушки скинули кофты, но даже в футболках было жарко. На оголенные руки слетались комары и прочие жадные до человечинки насекомые. Марья много раз успела засомневаться в своем выборе направления, но ни Полина, ни Вита ни разу не упрекнули ее в том, что до сих пор никуда не вышли. Ладно бы она сама заблудилась, но теперь еще за двоих в ответе. Почему так безрассудно выбрала, куда идти? Почему не обсудили вместе? Почему вообще едва знакомые девушки безропотно идут за ней, доверив свои жизни? Марья занервничала. Она никогда не любила работать в группе: чаще всего ей приходилось делать все самой, а остальные только числились в списке и получали оценки. Так было проще, чем объяснять, контролировать, делегировать… Но сейчас от нее зависели не оценки, а жизни и здоровье других людей. Марья оглянулась. Вита шла спокойно, даже ее лицо не выглядело больше таким уж недовольным, как будто ее успокоило то, что они придерживаются четкого направления. Полина все оглядывалась по сторонам и задавала вопросы или сама рассказывала: о бабушке, о деревенском домике, о кошке, которая принесла котят; о том, как они насобирали ягод, съели их и бросили ведра, когда поняли, что потерялись; о родителях, о своих представлениях относительно учебы на психологическом факультете… Вита иногда вставляла комментарии. Марья рассказала о древней стене, которую видела, в надежде, что сестры опознают примету, но Полина только растерялась еще больше, а Вита стала припоминать, есть ли тут заброшенные советские совхозы.

Прошло еще два часа. Солнце стало уверенно ползти вниз и оказалось справа и чуть позади. У Виты сел мобильник, и, хоть пользы от него не было ровно никакой, это событие всех вогнало в некоторое уныние.

– Через пару-тройку часов стемнеет, – протянула негромко Полина и натянула на плечи кофту.

– Дерево, – выдала вдруг Вита и остановилась.

Полина с тревогой посмотрела на сестру и взяла ее за руку.

– Какое?

Марья завертела головой в поисках того, что привлекло внимание Виты.

– Да нет, – пояснила та с воодушевлением. – Смотрите – дерево! Стена деревянная. Там дом!

Девушки вгляделись в указанном направлении. Марья щурила глаза изо всех сил и вдруг разглядела среди толстых темных стволов какое-то строение. Все трое переглянулись и счастливо заулыбались друг другу. Вита решительно потянула сестру за руку, Марья уже неслась в том направлении едва ли не бегом. Побежала бы, но так вымоталась за день брожения по лесу, что сил, кажется, не нашлось бы даже сейчас. К тому же, еще перекрывало надежду опасение, что это всего лишь заброшенный сарай или вовсе какие развалины вроде той древней стены. Показалась крыша, а на ней труба. Дым не шел, и сердце нехорошо екнуло, но потом Марья вспомнила, что сейчас лето, жара… Кто бы стал топить печь в такую погоду? Они прибавили ходу, почти задыхаясь от напряжения и предвкушения.

Дом был одинокий, окруженный лесом, но на вид вполне обитаемый. Перед ним торчал высокий частый плетень с проходом без дверцы, за ним были сложены дрова. У стены дома валялась хозяйственная утварь, росли пестрые цветы на клумбе, сбоку стояла лавка, за домом виднелся углом деревянный навес на столбах.

– Здравствуйте! Хозяева! Люди! – позвала Марья, проходя через калитку.

Полина торопливо подбежала к дверям и застучала.

– Мы заблудились, можно зайти? Есть кто живой?

Никто не отозвался. Полина нерешительно сделала шаг назад и растерянно посмотрела на сестру. Та поджала губы и потянула дверь на себя. Было не заперто. Внутри не было никого, насколько можно было судить. Девушки вошли, осторожно ступая по грубо тканным коврикам, прикрывающим скрипучие половицы. Марья поздоровалась еще раз и еще раз позвала хозяев, но никто не отозвался, только рыжий кот, муркнув, спрыгнул со стола и закрутился любопытно у ног незваных гостей.

– Ох, какая прелесть! Как тебя зовут, а? Рыжик? – Марья тут же подхватила животное на руки и принялась гладить. Кот заурчал активнее, реагируя на ласку. Шерстка была мягкая и гладкая, желтые глаза жмурились и глядели на девушку. – Где твои хозяева? Кто тут живет?

Кот предсказуемо не ответил, а вот Вита, успевшая оглядеться, немного удивленно протянула:

– Смотрите…

– Ух ты! – вырвалось у Полины.

Марья оторвала взгляд от кота и обратила внимание на то, что привлекло девушек. Вдоль потолка были развешаны пучки трав на веревках и разнообразные мешочки. Стол у стены был заставлен всевозможными котелками и чугунками. Второй стол, в середине помещения, занимал большой начищенный самовар, блестя на солнце желтыми цветными боками. В уголке висели неприметные посудные шкафчики. Почти всю дальнюю стену занимала печь, на которой были постелены одеяла и подушки; за печью в углу притаились метла, веник, ухват и кочерга. С другой стороны печи тянулся проход во вторую комнату, сразу незаметный. В большое окно у стола падали лучи заходящего солнца. Под столом стояли два табурета, а с другой стороны, у стены, – длинная лавка.

Вита заглянула во вторую комнату, уведомила остальных, что там кровать и шкаф, потом выглянула в окно.

– Огород! И колодец!

С этими словами она решительно покинула домик. Марья, одной рукой все еще придерживая кота, другой приподняла крышки на нескольких чугунках и нашла гречневую кашу.

– Надеюсь, хозяева не обидятся, – жизнерадостно улыбнулась Полина. – Очень уж кушать хочется.

Марья пожала плечами. Вита за окном уже решительно дергала с грядок морковь. Кажется, теперь все будет хорошо.

Каша с мясом показалась удивительно вкусной. На столе нашелся домашний хлеб, сыр и сметана, которой с удовольствием угостился и рыжий кот, по-хозяйски расхаживавший прямо по столу. Закатное солнце щедро поливало дом последними желто-розовыми лучами. Сытые сверх меры путницы вымыли за собой посуду колодезной водой и расслабленно растеклись по лавке, которую перед ужином для удобства пододвинули к столу. Полина сняла очки, положила голову на сложенные на столе руки и задорно дохрустывала морковкой. Вита, посетовав, что в доме вообще нет розеток, как и электричества, вяло крутила в руках не подававший признаков жизни мобильник. Марья гладила кота.

– Наверняка где-то здесь должен быть генератор.

– Вит, ну ты посмотри – ни телевизора, ни компьютера… – Полина подняла голову, нацепила очки и огляделась в подтверждение своих слов. Ее телефон еще работал, но что толку?

– Связи все равно нет, – вздохнула Марья.

Убрав с мягкой животинки руки, она вынула из кармана свой телефон и в очередной раз потыкала в него, надеясь хоть на одну чахлую полосочку, указывавшую на наличие сети. Ничего. Кот недовольно мявкнул, перевернулся на другой бок и снова оказался под рукой девушки.

– Зато сытые… – протянула Полина. – Придут хозяева, скажут, в какой стороне деревня. Переночуем, а завтра пойдем домой. Бабушка волнуется… Наверное, уже и ищут нас, а, Вит?

Вита тревожно вздохнула и выглянула в окно.

– Идет кто-то! – вскочила она вдруг.

Марья и Полина тоже поднялись на ноги и посмотрели на улицу. Вдоль плетня шла корова, а за ней – женщина в платке и длинной цветастой юбке. Она что-то приговаривала корове, направляя ее куда следует, и та послушно вошла в калитку, обошла дом и скрылась за ним в сарае, оказавшемся коровником.

– Ругаться будет, – настороженно предположила Вита.

Полина взяла сестру за руку, но выходить навстречу хозяйке дома не спешила. Марья вздохнула и первой толкнула дверь.

– Здравствуйте, – громко произнесла девушка, завернув за угол и чувствуя себя немного глупо оттого, что за ее спиной неловко маячили сестры. – Простите, мы заблудились.

Женщина отвернулась от коровы и глянула на незваных гостей. Уперла одну руку в бок – во второй она сжимала хворостину, которой погоняла корову, – и удивленно хмыкнула. Лицо ее было простым и добрым. Глаза смотрели с любопытством. На вид ей было около пятидесяти, но на старушку она совсем не походила. Высокая, крепкая, она последний раз погладила корову по шее и закрыла стойло.