Чем дальше в лес…

Не дождавшись хотя бы кивка, Вита нахмурилась и продолжила:

– Но ведь у вас могут быть дети, значит, вы не последние.

– Не могут.

– Почему?

Мирослав соизволил повернуть голову и взглянуть Виталине в лицо. Она покраснела под внимательным взглядом светло-серых глаз, потом побледнела. Мирослав отвернулся, так ничего и не ответив. Вместо него ответил Артемий, и голос его прозвучал очень зло:

– Это запрещено. Полукровкам нельзя заводить потомство. Нас убивают, если мы размножаемся. А тех, кто связывается с такими как мы, отправляют в изгнание. Отшельничество или смерть – вот удел тех, кто преумножает нашу кровь.

Мирослав с досадой повернул голову в сторону, и Вита не могла видеть его лица. Артемий, углядев такую реакцию, недобро хмыкнул.

– А что? Про меня можно у каждого куста с любым встречным судачить, а вот так правду сказать стыдно?

– Нет.

– Ну и нечего тогда кривиться. Тоже мне, образец благочестия и преданности. Ты не лучше меня. И ценят тебя так же – до первого промаха.

– Я знаю. Но я не сделал ничего такого, за что ты мог бы на меня злиться.

– Я не на тебя злюсь, – буркнул Артемий, но ответных реплик не последовало, и разговор утих.

Девушки, навострив уши, внимали каждому слову. Судя по всему, полукровки в этом мире магии и чудес едва ли могли похвастаться особыми привилегиями.

Долгое время снова шли в молчании. Марья засыпала на ходу. Вита продолжала цепляться за локоть Мирослава, возможно, чтоб не свалиться от усталости. Полина, подавляя зевоту, попыталась растормошить всех новыми вопросами.

– А у вас есть злые колдуны? Ну, как Волдеморт?

– Или Саурон? – добавила Вита.

– Нет.

– Это такие персонажи… – попыталась объяснить Поля, но Артемий ее перебил:

– Мы читали, ага. Человеческая литература тоже бывает познавательной, да, Леголас?

Вита готова была поклясться, что Мирослав хихикнул, но стоило ей вглядеться в его лицо, как он тут же снова стал непроницаемо-серьезным.

– У тебя слишком много свободного времени, если ты читаешь подобное.

Артемий выдал насмешливое «Ха!» так, чтобы Мирослав его услышал. Полина спросила снова:

– А что за школа, куда мы идем? Там много учеников? Там есть разные факультеты? Какие предметы мы будем изучать? А директор у нее есть?

Артемий хмыкнул уже далеко не так весело. Мирослав подождал, предоставляя ему возможность ответить, но так и не дождался никаких реплик. Судя по всему, Артемий вовсе не собирался высказывать свое мнение относительно этой школы и ее руководства. Может, ему было нечего сказать, а может, он просто не хотел портить присутствующим настроение. Мирослав вздохнул.

– Сейчас сами все увидите. Уже пришли.

Они вышли на опушку леса. Убывающая луна, уже теряющая свою полноту, осветила черную каменную стену. За ней возвышался мрачный замок, в одной из квадратных башен которого одиноко горело единственное окно.

У ворот их встретил человек в темном одеянии до земли, поприветствовал Мирослава и Артемия и махнул рукой кому-то наверху, на стене, чтоб открывали. Тяжелый скрип прорезал тишину ночи, спугнув дремавшую на ветке дуба пичужку. Ворота поднялись вверх, открывая замок для взоров путников. По двору вдалеке куда-то шли двое в таких же длинных темных одеждах, как на том, кто встретил их снаружи. Сам замок был темным и неприветливым. В нескольких окнах мерцали отсветы огня.

Вита сделала пару шагов и медленно остановилась, уныло выдохнув.

– Да уж, – протянула Полина. – Это не Хогвартс.

– Больше похоже на… – замялась Вита.

– …монастырь, – продолжила за нее сестра с чувством полнейшего разочарования.

Артемий растянулся в саркастическом оскале и отвесил шутовской поклон, сняв воображаемый колпак.

– Добро пожаловать! – радостно провозгласил он. – Чувствуйте себя как дома!

Мирослав вздохнул и, не сдержавшись, закрыл лицо рукой.

– Хватит паясничать.

– И в мыслях не было!

– Просто заткнись, Артемий.

– Да пожалуйста! Все что угодно, лишь бы ты был мной доволен. – Не дождавшись ответа от раздраженного Мирослава, Артемий поумерил пыл и обратился к девушкам: – Что ж, барышни. На этом я вынужден с вами распрощаться, ибо, если я соизволю сопровождать вас до покоев, меня могут лишить головы. Буквально. Рад был познакомиться, всех благ.

Он снова раскланялся, не встречаясь ни с кем взглядом, и, не дожидаясь никакой реакции и слезных прощаний, резво скрылся во тьме замковой стены.

– Прошу прощения, – извинился за него Мирослав. – Когда Артемия отсюда отправляли в последний раз, все было несколько… недружелюбно. Он нервничает. Признаться, это был, скорее, побег, а не ссылка. Смягчение приговора обсуждалось уже в его отсутствие. Впрочем, вам эти подробности ни к чему. Идемте, я провожу вас. Ваша комната уже готова.

Девушки потянулись следом за ним.

– Он… от него… у него есть ребенок? За это его хотели убить? Поэтому ему нельзя приближаться к девушкам? – рискнула спросить Марья.

– Я не стану распространяться. Не сочти за грубость, но тебя это не касается. Просто держись от него подальше. И не думай, что я шучу.

– Ладно, – согласилась девушка, про себя решив все-таки выспросить подробности у самого Артемия. Если он, конечно, перестанет психовать. И если у нее вообще будет возможность с ним встретиться.

Внутри замка их окружили темные залы, коридоры, где-то узкие, где-то широкие; двери, лестницы и повороты, которых девушки не запомнили. Мирослав привел их к двери на третьем этаже, с замочной скважиной, терявшейся на древнем темном дереве. Не было ни номера, ни надписи, и Марья подумала, что если выйдет отсюда, то вряд ли потом сможет найти эту дверь среди десятков, а может и сотен других таких же. Мужчина толкнул простую железную ручку, и дверь послушно открылась, но он входить не стал. Вместо этого отошел, освобождая проход, и сделал приглашающий жест.

– Прошу. Располагайтесь. А это, – он мягко взял все еще горевший факел из руки Полины, – я заберу, с вашего позволения. Внутри светло. Советую вам скорее лечь спать. Утром вас не потревожат, вы сможете отдыхать, сколько захотите. Но после обеда вас захотят видеть, будьте готовы. Внутри есть все удобства. О завтраке также не беспокойтесь, вам все принесут. У вас не возникнет необходимости покидать комнату без сопровождения. Вы не под стражей, но еще плохо знаете замок, поэтому можете заблудиться. Если ничем более не могу быть полезен, то позвольте вас оставить. Доброй ночи.

– Доброй, – не очень вежливо ответила Вита за всех.

Мирослав тут же кивнул и за несколько секунд растворился в тени коридора. Девушки заглянули внутрь и опасливо вошли. Комната была довольно просторной. В ней было три кровати с приставленными тумбочками, между ними – два больших витражных окна, сквозь которые, слабо окрашиваясь в разные цвета, падал свет луны. В стене слева была дверь, видимо, в ванную комнату. У стены справа стоял огромный платяной шкаф, стеллаж для книг и комод.

У изножия каждой кровати стояли столы, роль стульев при которых играли широкие банкетки. На каждом столе стояли подсвечники для трех свечей. Свечи горели, освещая комнату.

– Вы как хотите, а я – спать, – Вита сбросила свой рюкзак на банкетку у кровати, что была ближе к шкафу, скинула кроссовки и одежду прямо на пол и рухнула на постель, уже после закутываясь в тяжелое шерстяное одеяло.

Полина и Марья переглянулись и, недолго думая, последовали ее примеру, задув все свечи, кроме одной – на всякий случай.

Если завтра их хотела видеть какая-то важная персона, которая будет решать их дальнейшую судьбу, то хотелось перед этим хотя бы как следует выспаться.

Глава 5

А вас, голубчик, я попрошу остаться

Молодой кучер Ванюша, молодой кучер Ванюша,

Не по времечку родился, не по времечку родился,

Молодой кучер Ванюша, молодой кучер Ванюша,

Не по времечку родился, не во порушку женился.

Народная песня

Тоненькие бледные руки стискивали деревянную надтреснутую миску с какими-то измельченными сухими травами. Пальцы сжимались так, что кончики их побелели, а плечи подрагивали, но не от страха, а от злости. Она очень хотела убежать, хотя бы отойти, но не могла и шагу назад ступить. Нет, ее ничего не удерживало. Она просто была уверена, что если побежит, то за ней погонятся. Лицо брезгливо скривилось: в памяти промелькнули грубые мокрые ладони, хватающие до синяков, противный гогот прямо в ухо и мерзкие похабные слова. Ни за что она больше не позволит подобному повториться.

– Вороти все как было, а?

Совсем молодой парень перед ней выглядел жалко, но жалости она не испытывала, только злое удовлетворение и отвращение. И совсем небольшую долю страха.

– Я знаю, это ты сделала! Я слышал, как ты шептала, от твоих шептов все! И отца ты сгубила! Он тебя из милости в наш дом привел, в работницы взял, чтоб твоя нищая мамка от голодной смерти не померла! А от тебя одни несчастья! Ты виновата, что он упал и руку переломал, да так, что лекарь не излечил! Неужто папка бедный и на том свете без руки будет, а? По твоей милости, негодница! А теперь и меня извести решила… У меня невеста есть, мне жениться надобно, а ты утворила такое…

Голос его стал плаксивым, он сделал шаг вперед и вдруг бухнулся на колени. Тощая девчушка застыла от омерзения, в ужасе представив, как хозяйский сынок сейчас вцепится в нее своими погаными пальцами, но он не посмел, только завыл, причитая:

– Я не полезу к тебе больше, не надобна мне ты, у меня невестушка есть, а? Вороти, вороти здоровье? Будешь привольно жить, буду работы мало давать, но как же мне так, а?..

Пальцы занемели, вцепившись в миску, трещина на той разошлась с громким хрустом, мелкие сухие листья чистотела рассыпались облаком.

Марья в ужасе резко села и задышала часто-часто, с придыханием. Одеяло опутало ноги, мокрое от пота и тяжелое. На мгновение ей показалось, что это он, тот, противный, вцепился все-таки ей в колени. Марья взвизгнула, вскочила, отбрасывая одеяло на пол, и разрыдалась.

– Тише, тише, – перед ней замаячило едва различимое из-за слез лицо Полины. – Все хорошо, ладно?

Полина погладила Марью по руке, успокаивая. Та перестала рыдать, судорожно утерла слезы и посмотрела на одеяло, словно желая убедиться, что под ним никто не прячется.

– Кто это был? – спросила Поля.

– Не знаю, – всхлипнула Марья. – Это не мой сон.

Полина понимающе покивала и осторожно, за руку, усадила подругу на кровать. Потом подняла одеяло, свернула и сложила в изножье. Им всем здесь снились странные сны. Чьи-то чужие. Но Полинины не были такими страшными. Даже там, в непонятных чужих снах, у нее была сестра. И кто-то еще, кто защищал. А во сне Марьи был этот противный парень и очень много страха. Полина погладила Марью по растрепанным рыжим волосам.

– Ничего, он уже забывается. Даже лица не видно. Правда?

Марья кивнула, постепенно успокаиваясь.

Виталина сидела хмурая и невыспавшаяся на своей кровати. На Марью она смотрела сочувственно, но подходить и утешать не спешила: довольно было и хлопотаний Полины. Вита зевнула, пряча лицо в одеяле, потом провела пальцами по волосам, расправляя длинную прядь, но пальцы запутались, Вита рассерженно потянула, сморщилась, высвободила руку и встала.

– Пойду посмотрю, что тут за «удобства», – буркнула она и прошлепала босиком через комнату, чтобы скрыться за дверью в туалет.

Несмотря на общую древность замка, который Мирослав соизволил называть школой, удобства оказались вполне приличными. Был и вполне человеческий унитаз, раковина, из которой лилась и холодная, и горячая вода, и даже ванна. А вот электричества не было. На потолке висела люстра в виде железного обруча, утыканного десятком свечей, которые самопроизвольно загорались с характерным треском, когда кто-то входил в ванную комнату, и потухали, если выйти.

– Магия, – сделала вывод Вита, и на этом ее интерес иссяк.

Полина еще немного поиграла с дверью, открывая и закрывая ее, пытаясь подловить момент, когда именно потухают свечи, и, наигравшись, отправилась умываться.

Марья решила опробовать душ. За последние дни им пришлось много ходить по лесу, а вот помыться возможности как-то не представилось, и теперь девушка с наслаждением поливала себя горячей водой, смывая пот, пыль и ужас. К тому же, у нее единственной была с собой смена белья и одежды, ведь она планировала долгое путешествие по деревням, в отличие от сестер, которые просто вышли за грибами и никак не ожидали, что уже не вернутся. Поэтому воротилась в комнату Марья посвежевшая и переодетая в чистые джинсы и футболку. Правда, было непонятно, куда девать грязное. Девушка задумчиво свалила одежду в кучу у кровати и выжала полотенцем, найденным в шкафу в ванной, мокрые волосы. Вита смерила ее завистливым взглядом и брезгливо потянула свою футболку за ворот.

– У меня больше нет, я бы поделилась, – посочувствовала Марья. – Хотя тут, наверное, как-то решат вопрос с одеждой и прочими необходимыми вещами? Мы девушки, в конце концов.

– Выдадут рясы, – мечтательным тоном протянула Поля. – Постригут в монашки и…

– Да замолчи лучше, – с ужасом перебила Вита. – И без этого тошно.

В дверь постучали.

– Рясы принесли, – прыснула Поля и получила подушкой по голове.

Марья поспешила открыть дверь. Перед ней стояла женщина неопределенного возраста, может, лет сорока или пятидесяти. Волосы ее были убраны в простую косу, на теле – темно-синее платье ниже колена и белый передник. В руках у нее была большая стопка темной одежды, на которой стоял поднос, на нем возвышался кувшин с каким-то питьем, стопка тарелок, ложки, большой глиняный горшок, накрытый полотенцем, и тарелка, тоже укрытая.

Марья подавила нервный смешок.

– Доброго дня, – приветливо улыбнулась женщина. – Мне велено вас накормить и принести сменной одежды.

– Спасибо, – Марья взяла из рук женщины все, что в них было.

Та кивнула и, не задерживаясь, пропала в коридоре. Чуть не опрокинув поднос, девушка с горем пополам сгрудила ношу на стол у кровати посередине.

– Я это не надену, – тут же категорично заявила Вита и сложила руки на груди.

Спорить с ней никто не стал: Марья и Поля уже приподняли полотенца и разглядывали, чем же их тут будут кормить. На завтрак полагалась каша и бутерброды с маслом. В кувшине оказался чай. Вспомнилось, что вчера они даже не поужинали. Полина быстро взяла ложку и разделила горячую кашу из горшка по трем тарелкам, одновременно умудрившись запихать в рот бутерброд.

– Пры-ятно-о апп-ытита.

Вита снисходительно покачала головой и на время забыла об одежде.

Это были не рясы. Сестры по очереди сходили в душ и облачились в удобные коричневые штаны и белые широкие рубашки из немного грубоватой, но приятной ткани. Рубашки завязывались у горла и на рукавах и подпоясывались коричневыми поясами. Также к ним прилагались серые плащи с капюшонами, такие же, какой был у Мирослава, но для Поли плащ был слишком длинным и подметал пол, а Вита даже примерять не стала. Марья осталась в своем. Простое белое белье и новая обувь тоже присутствовали. Виталина с интересом натянула мягкие кожаные ботиночки, а Полина решила остаться в кедах. На внутренней стороне дверцы платяного шкафа нашлось зеркало во весь рост, и Вита единолично заняла его на добрых полчаса, что-то поправляя, подтягивая и поворачиваясь то одной, то другой стороной. Ей вправду шла рубашка с поясом, подчеркивая выразительную фигуру и тонкую талию. Вита была высокой, привлекательной, красивой во всех смыслах девушкой. Поля тоже была фигуристой, но из-за низкого роста это не выглядело так притягательно. Ее, скорее, можно было окрестить милой. На их фоне тонкая хрупкая Марья смотрелась нескладным подростком, хотя была старше обеих.

Снова пришла та же самая женщина, забрала поднос с посудой и грязную одежду для стирки.

Марья от скуки забралась на подоконник и долго разглядывала цветные стеклышки, мелкие и бледные, а потом распахнула створку и принялась рассматривать замковый двор. Двор был большой, на нем были какие-то многочисленные каменные и деревянные постройки, похожие на сараи, домики и склады. С другой стороны нашлась конюшня, откуда доносилось конское ржание. Вокруг топтались мелкими точками куры. Еще Марья разглядела колодец под деревянным навесом. Людей было немного: в основном такие же женщины, какая приходила к ним в комнату. Вот уж не думала Марья, что колдунам полагается прислуга. Ей представлялось, что все здесь чистится, готовится и появляется само, буквально по мановению волшебной палочки. Откуда здесь эти люди? Мирослав говорил, что мало кто знает о проживающих тут волшебниках. Марья вздохнула. Скорее бы их позвали на встречу с главным, или кто он там был… Надоело томиться в неведении и ждать чего-то неясного.

Через час за ними пришел Артемий.

Одарил искренней улыбкой и сообщил, что их ожидают, а он сопроводит. Марья порадовалась, что парень больше не выглядит озлобленным, но пока опасалась делать окончательные выводы. За ним девушки прошли по коридорам, взобрались по винтовой лестнице на самый верх и остановились у красиво украшенной тонким металлическим рисунком двери.

– Дарий – главный маг. Он является основателем нашей школы. Ему столько лет, что я и предположить не могу. Больше тысячи, наверное… Он заправляет тут всем. Ведите себя прилично.

Вита хмыкнула: как будто они вели себя как-то иначе!

Артемий постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел, пропустив девушек вперед себя. Им открылся большой светлый пятиугольный кабинет, стены которого были уставлены книжными полками и увешаны тяжелыми портьерами. В дальнем конце, меж огромных окон, стоял стол, на нем – множество различных канцелярских предметов и непонятных штуковин. У стола стояли кресла, в стороне – тахта и небольшой чайный столик с кувшином. Девушки оробело прошли в центр комнаты и остановились, выстроившись рядком. Артемий замер рядом с ними.

Человек в темной одежде, состоявшей из брюк, рубашки и жилета, повернулся к ним от окна и внимательно их оглядел. Он был невозможно сед, но волосы были коротко стрижены. Усов и бороды не было. Лицо было спокойным и серьезным. Выглядел он лет на шестьдесят и оказывал приятное впечатление. Не толстый, не худой – скорее, крепкий и статный, как военный в отставке.

Артемий на секунду склонил голову и снова посмотрел на хозяина кабинета. Девушки поспешно поклонились тоже и неровно выдали:

– Здравствуйте…

Мужчина еще немного поразглядывал их, а затем неспешно отодвинул кожаное кресло с прямой спинкой и опустился за стол, но им присесть не предложил.

– Доброго дня и вам, – произнес он наконец. Голос его был совсем не старческим, низким и глубоким. Взгляд его прошелся по девушкам, останавливаясь ненадолго на каждой. – Виталина. Полина. И Мария. Что ж, хорошо.

Марья почувствовала себя неуютно под этим пристальным взглядом. Пришла мысль, что ей все же стоило переодеться. Она покосилась на подруг: Поля таращилась во все глаза, а Вита стояла бледная, с опущенными ресницами, и неловко стягивала потуже завязки на рубашке, пряча слишком раскрытый ворот.

– Вам предстоит многое для себя открыть. Я надеюсь на ваше усердие и послушание.

Все трое закивали. Дарий продолжил:

– По всем вопросам обращайтесь к Мирославу и Артемию. Они будут уведомлять о том, что вам необходимо делать, и оказывать помощь. После нашей беседы Артемий сопроводит вас в библиотеку. Подойди, – вдруг обратился он к Виталине, и та дернулась.

Покосившись на сестру, девушка сделала три шага вперед и остановилась, не доходя до кресел у стола. Дарий встал и медленно обогнул стол, а потом обошел застывшую Виту вокруг и встал за ее спиной.

– Не бойся, это лишнее, – мягко попросил он и положил ладонь на ее макушку.

Вита боялась не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Полина испуганно пододвинулась поближе к Марье и вцепилась в ее запястье. Ничего не происходило. Через минуту мужчина опустил руку и кивнул.

– Ты можешь идти.

Виталина торопливо развернулась на месте, неуклюже поклонилась и быстрым шагом вылетела за дверь.

– Полина, теперь ты, – позвал Дарий.

Поля замешкалась, и Марье пришлось ее подтолкнуть. Мужчина проделал с ней ровно то же, что с ее сестрой, после чего тоже отпустил. Марья поняла, что настала ее очередь и подошла сама, не дожидаясь приглашения. От ладони на макушке шло тепло, осязаемое очень ясно. Тепло не просто грело, оно буквально пробиралось внутрь головы, по-хозяйски располагаясь среди мыслей и эмоций. Сердце колотилось. Что он ищет? Что он хочет найти? Что он может найти? Вдруг тепло резко сменилось ужасным холодом. Голова закружилась, стало недоставать воздуха. Перед глазами все поплыло, какое-то смутное движение мелькало размытыми пятнами. Послышался детский плач, чей-то зловещий шепот, отчаянный вой… Марьино сердце сжалось от невероятной, всепоглощающей тоски по чему-то непонятному, потерянному, давно забытому. Она зажмурилась, но это не помогло. Всеми силами Марья старалась унять непрошенную дрожь и с трудом заставила себя дышать ровно. Рука с головы исчезла, чужой холод ушел. Видение рассеялось, но дурнота не спешила проходить. Девушка продолжала стоять в ожидании, что ей велят идти вслед за подругами, но этого не случилось. Мужчина позади не спешил отходить, и она чувствовала его проницательный тяжелый взгляд, от которого хотелось закрыться, спрятаться. Однако когда она уже собиралась попросить отпустить ее, Дарий сделал шаг в сторону и остановился напротив Артемия, словно забыв про Марью, а та сама и пошевелиться едва ли смогла бы, и уж точно не решилась бы покинуть кабинет без разрешения его хозяина.

Дарий долго смотрел на Артемия, а потом произнес:

– Я надеюсь, ты усвоил урок?

– Да.

– Мы все долго закрывали глаза на твои выходки, но случившееся повториться не должно. Тебя спасло только то, что девушка оказалась благоразумной и вовремя сообщила о своей чреватости, пожелав избавиться от нее. Вытравить такой приплод очень трудно, она могла умереть. Больше Агата не сможет иметь детей, никогда не познает счастье материнства, и это твоя вина.

Марья немного оправилась от вытягивающего силы досмотра и рискнула покоситься назад, на Артемия, пораженная произнесенными словами. Он стоял, виновато опустив голову. Его раскаяние выглядело совершенно искренним.

– Я сожалею, я действительно поступил ужасно, я осознаю, что виноват, – горько выдал Артемий, не поднимая головы.

– Виноват, – не утешил Дарий. – Благодари Татьяну, что вступилась за тебя. По своей глупости она родила тебя, но по твоей – вынуждена защищать. Без тебя ее жизнь была бы куда лучше.

– Я понимаю, – едва слышно выдавил Артемий.

– Впрочем, Татьяна не выполнила уговор. Разве тебе не запрещено было использовать нечистую магию? Обращаться животным без необходимости? Разве не должна была она смотреть за тобой? Не допускать подобной поганой магии?

– Она не виновата. Она не разрешала, я сам…

– Ты перекидывался в зверя в ее доме. Это ее ответственность.

– Простите меня. Это моя вина, только моя.

– В другой раз слова Татьяны тебя не спасут.

Артемий покорно закивал.

– Также за тебя поручился Мирослав, без его слова твой приговор не был бы смягчен.

Парень вскинулся, глаза сверкнули золотом.

– Я его не просил.

– Знаю, – веско ответил Дарий. – Если бы ты просил, его словам не было бы такой цены. Он сам пожелал поставить не только репутацию, но и жизнь на твою защиту. Ты понимаешь, что это значит. Не смей подвести его, потакая своим порочным прихотям.

– Да, – Артемий вновь смиренно склонил голову.

Дарий еще какое-то время посмотрел на него, потом вернулся к столу и встал у окна, видимо, посчитав ответы Артемия удовлетворительными.

– Идите.

Артемий и Марья поклонились и поспешили как можно скорее покинуть помещение. Снаружи на них накинулись Вита и Полина.

– Вы чего так долго? Что он говорил?

Марья посмотрела на поникшего Артемия и вдруг поняла, что Дарий отчитывал его при ней неспроста. Он посчитал нужным, чтобы девушка слышала все это, чтобы знала, в чем виноват Артемий. И чтобы… что? Не повторила ошибок той, неизвестной ей несчастной? Да с чего они взяли все, что у нее есть в Артемии такая надобность? Или у него в ней?.. Она покраснела и отвернулась, буркнув:

– Ничего не говорил.

Вита хмыкнула недоверчиво и скрестила руки на груди. Полина повела плечами, мол, не хочешь говорить – не надо. Артемий на Марью не смотрел вовсе, полностью раздавленный чувством вины и упреками.

– Жуткий он, – прошептала Поля, косясь на дверь. – И чего он там искал, в наших головах?

– Идемте, я отведу вас в библиотеку, – произнес Артемий ровным голосом, показывая, что обсуждать что-то из сказанного внутри кабинета не намерен, как и комментировать степень жуткости Дария. – Вам нужно как можно скорее ознакомиться с основами. Читать придется много.