Звёздная девочка

– Что? – несколько коротких покачиваний головы "туда-сюда".

– Ничего, – тоже отвечает покачиванием, но только уже отрицательным.

– Нет, что-то есть, – возражаю я. – Ты странный.

– Не знаю… – изображает непонимание. – А, может, это потому что твоя рука в сантиметре от моего члена? Хотя я вроде за собой странности не ощущаю. В чем именно проявляется эта странность? Не перечислишь симптомы, чтобы и я понял, о чем речь?

Мои губы складываются в букву "о", а взгляд соскальзывает на то место, куда я машинально поставила руку, когда тянулась к пареньку. На внутреннюю часть бедра, обтянутого бежевой тканью брюк.

– Оу! Прости! – Я резко отдергиваю руку, и, как назло, именно в этот момент самолет решает взлететь. А я не пристегнута, и потому неуклюже валюсь всем телом на Нила.

Мужчина хватает меня за талию, на секунду наши взгляды сталкиваются, а затем быстрым и ловким маневром он поднимает меня, как пушинку, и помещает в соседнее сиденье, молча пристегивает мои ремни и тихо просит:

– Не отстегивайся до конца поездки.

Это забота? Боже, какая милота! Ему и невдомек ведь, что в случае опасности я просто перемещусь отсюда. Разумеется, прихватив с собой весь экипаж и людей на борту – а как иначе-то? Позволить кому-то умереть? Мое доброе сердце не позволит этому случиться. Я всегда, когда узнаю по новостям, что где-то в мире вышел из строя двигатель самолета, направляю судно туда, где есть вода: жилые города не должны пострадать, а жертв из числа пассажиров необходимо свести к минимуму.

– Нил, – с улыбкой отзываюсь я, разминая левое запястье, которое неудачно согнулось и растянулось при моем внезапном падении, – на самолетах пристегиваться нужно только во время взлета и посадки, в остальное время это необязательно. Но спасибо за заботу, мне приятно знать, что ты за меня волнуешься. Это… мило.

– Мило? – задумчиво переспрашивает он, будто бы не знаком с этим словом, будто бы ни разу не слышал его в контексте с самим собой. Но миг – и он снова нахально ухмыляется. – Если это для тебя мило, то я буду почаще о тебе заботиться. – И свои томные слова он сопровождает касанием кончиков пальцев к голой коже моего плеча.

И я едва не закатываю глаза к потолку: Нил опять за свое. Опять ведет себя злостным искусителем женских сердец.

Я вздыхаю, но улыбаться не перестаю. Мне нравится его шарм, нравится обаяние, и прикосновения… они мне тоже до одури нравятся. Сегодня я не прогадала, но надо всё же взять на заметку: осознанно надевать топы и платья с открытыми плечами на период соблазнения горячего редактора-переводчика Нила Тайфера.

Глава 6. Хэллоуин. Часть 1

За несколько часов до мероприятия.

По нужному адресу такси нас доставило к восьми вечера.

Золотисто-кофейные створки лифта разъезжаются в стороны, и мы оказываемся в холле, светлом и просторном. В глаза тут же бросается величественная многоярусная люстра под потолком, та переливается алмазным блеском, в местах имитируя тончайшие дождевые струи, она вся из хрусталя, золотистых обручей и дужек.

Мимо спешно проходит в лифт хозяйка апартаментов, позвякивая ключами с брелоком-мини-фотографией в беспокойных пальцах.

– Здравствуй, Селена… – начинаю я приветливо, но она будто не слышит, сканирующе-равнодушным взглядом проходясь по моему спутнику, сухо бросает, потянувшись к кнопке:

– Вэнс в зале для приемов, руководит установкой пивного бочка. А я еду в кондитерскую устраивать взбучку. И не вернусь без этих проклятых апельсиновых печений. – Двери начинают смыкаться, она продолжает задумчиво-презрительно бубнить: – Ровно пять килограмм, а не два. У этой вислоухой, вероятно, сахарная вата в ушах застряла, когда та принимала мой заказ. Тупая, какая же она тупая, – говоря с самой собой, она небрежно смахивает светло-каштановые волосы набок и чешет черным ногтем свой маленький носик.

Лифт наконец трогается с места, и Нил со смехом заключает:

– Кажется, она не очень приветлива с тобой.

– Она со всеми такая, – пожимая плечами, сообщаю я спокойно, двинувшись на поиски вампира. И поскольку планировку пентхауса знать я не могу, выбираю то направление и тот коридор, на которые указывает моя интуиция. – Но при всём ее трудном характере Селена – девушка не плохая.

– Не ангел, конечно, – отзывается Нил легкомысленно, идущий следом и рассматривающий великолепие богатого убранства квартиры. – Но соглашусь, интересный экземпляр.

А я автоматически начинаю перечислять приобретенные в этой жизни свойства ее серебристо-серой переродившейся души, в которой мелькают немногочисленные небесно-голубые просветы – что говорит о том, что в ней идет медленный процесс очищения.

– Весьма неординарная, иногда грубая и бесцеремонная, любит командовать. Сильная личность, способная выжить в любых условиях и выбраться из любой передряги…

Жарковато, расстегиваю свой розовый расклешенный плащ "а-ля Барби" и кладу на изгиб локтя.

– А внутри уязвимая, – заканчивает за меня Нил, и я удивленно на него смотрю. Брови его сведены, и он тоже внимательно вглядывается в мои глаза.

– Что? – качаю головой, остановившись на секунду.

– Да вот гадаю, откуда тебе это известно.

– Успела узнать её достаточно, – лгу я и задаю ему аналогичный вопрос. – А ты как понял про ранимость?

Долгий серьезный взгляд на меня, который резко сменяется прежним беззаботным видом и кривой ухмылкой.

– Элементарная психология, – бросив непринужденным тоном, парень вновь начинает вертеть головой, надменно-безразлично разглядывая интерьер, обустроенный в светлых тонах с элементами редких темных вставок в виде стильных торшеров по углам и минималистичных картин на белых стенах.

Одинокий цветок у долговязого окна в плетеной корзине с соломенными ручками, а возле него, там же на полу, красуется тыквенная морда с вырезанной стрелкой "поворот направо", подсвечивающейся электронной свечой, вставленной внутрь. Следуя оригинальному указателю, мы входим в нужный зал, просто немыслимо гигантский, ярко украшенный под тематику Хэллоуина.

Установка декораций идет полным ходом. На чистых новых стенах, сверкающих белизной уже висят уродливые постеры, картины, черепа, изумительно красивые, но страшные фарфоровые куклы; и скелеты на нитках, которые дергает автоматическая система-кукловод, кто-то из нанятых рабочих надевает на их костяные головы седые волосы, и они развеваются, словно бы на ветру, посредством искусственной подачи воздуха. Южная панорама на город увешана искусственной белесой паутиной, девушка-декоратор невидимым скотчем крепит их к потолку. Бар с напитками на западе, бармен пока отсутствует, но с началом веселья, полагаю, он займет свою зону деятельности у западной панорамы. Бильярдная зона нашла свое место под самым куполом готического платья из рваных лоскутов ожившей великанши-мертвеца, из которого торчат толстые кривые ноги в изодранных чулках и пыльно-красных старомодных башмаках. Весьма эклектично и… незабываемо, если задрать голову во время игры. Так можно впечатлиться и напрочь растерять нить игры.

То тут, то там раскиданы по зонам отдыха подушки с тыквенным принтом и мерзким оскалом. Сами тыквы с уродливыми лицами стоят по периметру всего зала, малочисленная на фоне размеров помещения мебель в искусственно-пыльных чехлах и чернильных разводах сдвинута ближе к окнам и стенам, так что центральная площадка свободна, и гости на ней могут танцевать без стеснения. Интересно, сколько гостей планируют принимать хозяева?

Мой взгляд перемещается на южно-восточный угол: а вот и сам Вэнс! Координирует работу мускулистых парней, устанавливающих второй бочок рядом с первым. (Хотя мог бы и сам справиться с подобной силовой нагрузкой, без привлечения наемных лиц, это ему по силам.) Цистерны с пивом сделаны на манер гигантского деревянного бочонка с медом, и они стоят сверху на огромных клетках, в которых сидят живые обезьяны. Две в одной, три во второй. Одна жует банан, две другие пытаются отобрать, хотя рядом весьма обличающе валяются две банановые кожуры. В другой вольере две лопоухие мартышки щелкают орехи, раскачиваясь на импровизированных лианах.

– Даниэль, ты здесь, – радостным окликом останавливает меня Делла, которая, к моему удивлению, тоже тут. В руках русфея держит коробку с "обработанными" тыквами, имеющими всю ту же стрелку-указатель вместо обыкновенной устрашающей пасти.

Я ее и не заметила, видимо, она возилась у северной стены – единственной тут без окон. Обернувшись, я сразу замечаю, что позади нее весь пол усеян тыквами и его мягким содержимым, вываленном на пленку, чтобы не замарать дорогой паркет.

– Так вот кто создает эти очаровательные колобки, – отзываюсь я с добродушной улыбкой, возвращая внимание на девушку.

– О да, это весьма интересный опыт, – посмеивается она, с легкостью справляясь с весом коробки, ибо она горазда передвигать предметы любой комплекции и массы одной только силой мысли или силой молекул воды, которые безусловно присутствуют и в воздушной среде. В данном конкретном случае Корделия использует силу мысли. Второй вариант значил бы выдать себя, ведь без паса руки в таком случае не обойтись.

– Когда ты вернулась? – интересуюсь я, и Делла, бросив недоуменно-недоверчивый взгляд на Тайфера, отвечает, неторопливо растягивая слова: – Вч-чера. А это кто?

– Это… – замявшись, я не сразу нахожусь с ответом, и потому смотрю на своего "плюс один", который в эту минуту буравит девушку, чуть удивленно и задумчиво. – Мой друг. Нил. А это моя подруга. Корделия.

– Не тяжело? – спрашивает, подозрительно прищурившись, Нил.

Он видит, что она не такая, как все?

– Совсем нет, я занимаюсь спортом, у меня отличная физическая подготовка, – преувеличенно бодро говорит моя подруга и, быстро шагнув ко мне и уведя меня в сторону, на ухо шепчет: – Странный тип, он тоже, как ты?

– Нет, – я слегка озадачена тем, что ей пришло это в голову. – Он человек, Делла.

– Ты уверена?

Не уверена, конечно же. Из-за того, что я не могу заглянуть в самую суть этого мужчины, а вижу лишь внешнюю оболочку, я не могу стопроцентно утверждать, что он человек. С таким же успехом он может оказаться вампиром, обосновавшимся среди людей, и судя по его ментальным способностям очень сильным вампиром, но это лишь необоснованные предположения и мое подозрительное воображение, ищущее вариации возможного. Феем он быть не может, они обычно не изменяют привычным условиям обитания в своем мире и не имеют привычки заселяться в человеческом мире. А еще у них есть некоторые своеобразные сексуальные потребности до наступления второго совершеннолетия, но мой сосед явно вышел из этого "трудного" возраста лет так десять назад, так что его ненасытность в женском внимании к подростковым фейским отклонениям точно не относится; а что до взрослых фей – те ведут довольно сдержанный образ жизни, не распыляясь на случайные связи. А это к похотливому Нилу, как показало наблюдение, не относится.

Он может быть смесью видов, но таких мало, а закон о запрете межвидовой связи официально был отменен всего месяц назад, перед самой свадьбой вампирского принца Андро Аарона Морана Даркнесса и фейской принцессы с королевской русалочьей кровью Корделии Анабель Карсонфли, обвенчавшихся в реконструированном в сжатые сроки старинном храме при Академии Одаренных. Так что выходит, Нил не мог вымахать за месяц из оплодотворенной яйцеклетки в тридцатилетнего взрослого мужика, если, конечно, он не скрывался долгие годы, как то делала семья Карсон.

Чтобы не зацикливаться на сомнениях, я улыбаюсь и задаю встречный вопрос, продолжая говорить ласковым шепотом:

– Аарон будет?

– Нет, он… король совсем плох, и Аарон помогает Мэтью принять королевские дела, а днем он в Академии и… – она снова косится на моего кареглазого красавца, – Даниэль, он меня настораживает, так смотрит на меня, будто раздевает.

– Делла, будь спокойна. Он мой будущий супруг. Поверь, переживать на его счет не стоит.

– Ну ладно, – отзывается она, а потом выпучивает глаза. – Что? Что ты сказала?

– Как-нибудь потом поговорим. Когда мое желание станет явью, – подмигнув ей, я возвращаюсь к Тайферу. А Делла, шокированная и с озорной улыбкой, обходит нас и, бросив нам одухотворенное "пойду, расставлю указатели", скрывается со своей коробкой в коридоре.

Ей вслед смотрит Нил, усмехаясь себе под нос:

– Какая красота. Слушай, Эль, – обернувшись снова ко мне, – в какое интересное место ты меня привяла! Цветник какой-то! Кстати, ты знаешь, что она…

Осекается, внезапно передумав закончить фразу.

– Что? – нахмурившись, я складываю руки перед собой. – Понравилась?

Опять этот противный заливается отнюдь не скромным хохотом. Скидывает небрежно наши дорожные сумки у стены и снова поворачивается.

– Понравилась? Эль, говори вещи своими именами. Скажи "я ревную", и поверь, язык у тебя не отсохнет.

– Ты можешь вести себя более прилично? – стараясь сохранять терпение, прошу я.

– Если это значит ставить себя в рамки… – умолкает, дав себе время подумать, после чего картинно качает головой, поджав губы и изображая шута, – нет.

И он, нахально ухмыльнувшись и сунув руки в карманы брюк, насвистывая какую-то мелодию, шагает к бильярдному столу, скучающей походкой огибает его, скользя по бортам пальцем и поглядывая исследовательским интересом зеленое поле и шары, выложенные в треугольник. Сделав ревизию, глянув наверх, хмыкнув и по-детски подергав мертвеца за ногу, упирается бедром в стол и, вертя в пальцах кий, будто бы не может взять в толк, для чего он нужен, вдруг лезет в свой смартфон. Интерес к окружающему миру у него пропадает, глаза начинают бегать по экрану. Он что-то увлеченно и старательно читает, понимаю я.

Наблюдая за ним и его парадоксальным поведением, я медленно подхожу к Вэнсу. Вампир как всегда широко улыбается и максимально добродушен в общении в минуты, необремененные спасением чьей-то жизни, опасным гневом на недругов и погоней за теми, кто угрожает благополучию его близких. Благо эти времена отошли в историю, а жизнь стала более мирной и спокойной.

– Даниэ-э-эль, – отходя от пивных цистерн и людей в фирменных кепках, Вэнс Дэмар раскидывает руки в стороны, намереваясь обнять важную во всех смыслах для него гостью. Смыкает руки за моей спиной и долго не отпускает. Этот мужчина обожает обниматься и вдыхать чужие запахи своим вампирским обонянием. – Я скучал с момента нашей последней встречи. Мы с тобой отлично оттянулись на свадьбе наших общих друзей, я после того раза текила больше не пью. Только виски. – Подмигивает лукаво, подавшись назад и снова взглянув на меня, чтобы оценить образ. – Ты обворожительна.

Я с улыбкой принимаю комплимент, но всё же не могу не сказать:

– Не льсти, Вэнс. Мой сегодняшний костюм в дорожной сумке, а так я выгляжу, когда мой день сплошь состоит из рутинных забот и в ней никоим образом не значится мега-вечеринка в элитном районе, в пентхаусе, да еще и с изумительным видом на город, – подмечаю я, красноречиво бросив взгляд на восточные стекла, вблизи которых я встала. – На широкую ногу живешь, Вэнс.

– Так не для себя же. Всё самое лучшее для жены и ребенка!

– Вы поженились? – я приятно удивлена услышать столь замечательную новость. Он с гордостью показывает кольцо на безымянном пальце. – Когда? Почему я не знаю?

– Где фата и банкет? – по-доброму усмехается вампир. – Мы не стали устраивать торжество, со дня смерти сестры Селены прошло совсем немного времени, да и она не любит такое. А раз моя любимая женщина не хочет, мне-то это зачем, правильно? Она со мной, Беллка со мной – чего мне еще желать? Я, мать твою, счастлив! Сча-стлив. Ох, Даниэль, пойду-ка я покурю, а вы, – глянув на Нила, а потом лукаво на меня, – располагайтесь. Занимайте любую комнату, кроме той, где спит моя крошка.

– А на нее можно взглянуть? Соскучилась просто очень.

– Да-да, – бросает на ходу он, двигаясь к одному из стеклянных дверей, выходящих на террасу. Видимо, излюбленное место для курения. – Вернешься в коридор, и самая дальняя дверь рядом с еще одним выходом на террасу. Там же стоит горшок-тыква с декоративным папоротником. Не ошибешься!

Вытащив трубку из внутреннего кармана светло-серого пиджака, он, преодолев пространство террасы, подходит к стеклянному парапету и закуривает.

Приятный во всех отношениях вампир. Вот только душа спорная: ему приходилось убивать. Раньше таких оставляли скитаться вечно по Земле, не забирая ни в Ад, ни в Рай. Но совсем недавно, не без моего вероломного вмешательства в "налаженный быт", система отбора подверглась изменению: за спорными охотятся демоны и… я, Аду в противовес. Я уже отправила призрака Кайли "на небеса", где она спустя столетия наконец должна была воссоединиться с любимым. Надеюсь, у нее это получилось: хорошая девчонка, лишь однажды оступилась, предав отца и косвенно став причиной его смерти. И таких, как Кайла, могу сказать, уже набралось с десяток.

Преисполнившись намерения заглянуть к малышке, я поворачиваюсь к Нилу, чтобы сообщить ему, что отлучусь ненадолго. И опять наталкиваюсь на странный прищур, ползающий по спине вампира, курящего на свежем воздухе. Светлые волосы треплет расшумевшийся ветер, одна рука на парапете, вторая упирается на локоть, поза расслабленная, умиротворенный взгляд на город, расстилающийся у подножия небоскреба, и клубы выдыхаемого табачного дыма. Что опять Нил пытается разглядеть? Чем его Вэнс заинтересовал, интересно? Стоит с кием в руках в позе профессионального игрока, иными словами, нагнувшись над столом и готовый бить по шару, но задумчиво застыв, отвлекшись на субъект за окном.

А не ревность ли это случаем?

– Интересно наблюдать за другими? – подойдя незаметно к парню, спрашиваю я, и он, мгновенно выйдя из транса от звука моего голоса, натягивает на лицо маску веселого шалопая, таинственно косится в мою сторону и наконец делает удар по белому шару.

Я удивленно приоткрываю рот, когда все пятнадцать шаров, на первый взгляд хаотично разошедшихся в стороны, один за другим падают в лузы. Я думала, он не умеет играть!

– Давно играешь? – потрясенно спрашиваю, с трудом оторвавшись от зеленого поля.

– Да нет, прошерстил правила в интернете пять минут назад и… – непринужденно выпятив губу и с наклоном головы оценивая итог своей игры, цокает и кладет кий обратно. – Научился, это довольно просто. И скучно, как оказалось. Чем займемся?

Добившись с одного раза безоговорочного успеха, он остывает к игре, больше не смотрит даже на бильярдный стол, а с невинной улыбкой меня очаровывает.

Прочистив горло, я перехожу непосредственно к теме, нас волновавшей:

– Так, ладно. Гости потянутся, думаю, к десяти. Как сказал хозяин дома, мы можем пока оставить вещи в одной из комнат. Переночуем, думаю, тоже здесь. Не будем ехать в отель, не имеет смысла это делать на рассвете, когда вечеринка, собственно говоря, и завершится. Но я чуть позже уточню этот момент у Вэнса.

– Вэнс это тот, что курит на балконе? – показывает кивком на Дэмара, дымящего трубкой.

– Верно. Я позже вас представлю, а сейчас не мог бы ты наши вещи…

Его бестактное любопытство не позволяет мне договорить:

– Он твой бывший? Вы так тесно общаетесь. Обнимаетесь и всё такое.

– Н-нет, – я даже теряюсь на миг и забываю, о чем говорила. А потом понимаю: он смотрел на нас в то время, как мы говорили. И это приятно – осознавать, что его не оставляют равнодушным мои близкие беседы с противоположным полом. – Мы знакомы не так давно. Месяц, около того. На свадьбе Корделии познакомились.

– Той сексапильной брюнетки в коротких шортиках, что мы видели несколькими минутами ранее? – уточняет он, наивно на меня глядя.

– Ага, той сексапильной брюнетки в коротких шортиках, у которой есть не менее сексапильный муж с обалденным торсом и идеальными шестью кубиками пресса, – мило проговариваю я, с наслаждением наблюдая, как его лицо чуточку преображается, становясь менее самодовольным и убежденным в собственной неотразимости. Удар по самолюбию. Всего на капельку он приходит в смятение. Всего на секунду уголок пухлых губ дергается, а потом Нил, веселый и харизматичный, обходит меня и с энтузиазмом подхватывает сумки, оставленные на пороге зала.

– Куда, говоришь, надо нести вещи?

– В одну из комнат. – Я шагаю следом, с мечтательным вздохом любуясь его широкими плечами. Вот, где скрыта красота и мощь.

Ах, до чего же он эстетичен в своей небрежности и самоуверенной походке. Волосы в творческом беспорядке, будто с ним долго и упорно воевал легкий игривый ветер, ни грамма лака, геля или что-то тому подобное. Естественно и притягательно.

– В любую?

– Сейчас посмотрим. – Осмотрев коридор и заметив папоротник у стеклянной двери, я даю указания: – Пусть будет эта. А я буду в соседней, поздороваюсь кое с кем, – отдаю мужчине свой плащ и, стрельнув указательными пальцами в дверь Беллы, я показываю свое направление, чтобы он с легкостью потом мог найти меня, если захочет, и на этом мы расходимся.

Войдя в комнату, которая оказалась и хозяйской спальней, на что указывает двуспальная кровать в непосредственной близости к детской кроватке, я первым делом отмечаю убранство в мягких пастельных тонах, а уже потом задерживаюсь на Молли, переодевающую годовалую девочку в чистые ползунки, уже проснувшуюся и с аппетитом сосущую в качестве леденца свой большой пальчик. Соску не признает: либо пальчик, либо грудь матери, либо молочную кашку из крохотной ложечки. А к двум годам вообще кровью питаться начнет – у вампира и человеческой девушки родилась прекрасная дочь-вампирёныш.

Завязывая в бантик развязавшиеся тесемки беленькой кружевной шапочки под маленьким подбородком, Богиня удачи и сладострастия – она же Фортуна – интуитивно поворачивается, почувствовав мое присутствие.

– Эль? Круто, что ты пришла на вечеринку. Правда, меня на ней не будет. Танцы, выпивка, "смельчак", тяжелый рок, крутые певцы, шок-представление, обещанный ор и страх, – перечисляет она со смешком все прелести предстоящей бессонной и по-настоящему громкой ночи, которых будет лишена, – и меня не будет, ты вообще можешь себе это представить? Я и вечеринки – мы не разлей вода. Как так получилось, что я согласилась пропустить самое интересное, ума не приложу!

– Сама устроилась в эту семью няней, – выразительно посмотрев на нее в упор, лукаво поддеваю я. – Уж будь добра, следи за чадом.

Она смеется и протягивает мне малышку, видя мои протянутые в сильном желании подержать нашу жемчужину руки.

– На, возьми. Сегодня моя мама не капризничала. Она держится молодцом, иногда я задумываюсь: а вдруг она всё понимает?

Я обхватываю одной рукой Беллу, а пальчиком другой руки ласково вытираю слюнки девочки.

– Приве-е-ет, малышка. Это навряд ли, – говорю я, улыбаясь душе моей переродившейся в смертном теле старшей сестры, – она не помнит ничего. Вернее, сейчас в ней есть еще отголоски памяти предыдущей жизни, но к годам пяти она позабудет, что была Богиней и начнет постигать смертную жизнь, оставшись с ней один на один. Без вмешательства с нашей стороны, – я предупредительно и строго гляжу на Молли.

– Я уйду, я обещаю, – покорно кивает моя племянница и тянет руки к Белле, словно бы ей трудно даже одну минуту обходиться без телесного контакта с ребенком. Я, сжалившись, отдаю дитя.

– И как ты только на вечеринки ходишь, если так привязана к "матери"?

– Я ее редко вижу, я няня только по будням, – (ага, по будням, о-о-очень редко!), – а уикэнд я провожу, как полагается девушке "моего возраста". Тусуюсь с парнями и подрабатываю ведьмой на пару с бесполезным шаром предсказания, – пафосно заканчивает она, прижимая теснее к груди малышку и закатывая дурашливо глаза.

Богине сто семьдесят четыре года, а она, придя в этот мир с рождением Беллы чуть больше года назад, выбрала занятие, характерное для шарлатанов.

– Это не шарлатанство, – уловив образ моих эмоций, возражает она и принимается одевать златовласую синеглазку в теплую уличную одежду. – В отличие от всех этих якобы гадалок и экстрасенсов, я реально помогаю людям избежать некоторые трагические события в жизни, дарю им удачу.

Молли предсказательница, не самая способная: порой видит бессвязную бессмыслицу, разгадать которую сама не может. Хотя предположу, что все пророки такие. Мне-то, Богине другой специализации откуда знать всю тяжесть их таланта?

– Надеюсь, не всем подряд. Смотри, Ян явится к тебе однажды и прочитает нотацию. А может, еще хуже: пожелает тебя забрать в Ад, чтобы украсить свою греховню лучиком света, – поигрываю пальчиками, жестикулируя и нагнетая обстановку. Хэллоуин как-никак. – Алисию он уже забрал, имей в виду. И остерегайся его витиеватых предложений. Этот старый лис и тебя обманет. Моргнешь, и ты уже в Аду, как тебе перспектива дружить с демонами? Рассказывать им их дальнейшую судьбу, предупреждать об опасности: а вдруг на него, бедного, окаянные души нападут всем скопом? Придется тебе, как добросовестной "ведьме", самому невезучему плеть свою дать.