Звёздная девочка

Я резко ловлю руку танцующей рядом бледнолицей принцессы в белом балахоне, привлекаю к себе и впиваюсь в ее темные с ржавчиной губы. На вкус, будто краску ем.

Раз, два…

Ладно, пробиваемся внутрь, а дальше… девушка становится податливой и уже сама льнет к груди, приоткрывая в желании рот и с удовольствием впуская мой язык на сладкое чаепитие с ее неуклюжим языком.

Пять, шесть…

Молодая, неопытная. Первый поцелуй, что ли? Внимательнее вглядываюсь в ауру. Нет, не первый. Второй, судя по эмоциональному колебанию романтического слоя.

Одним глазком удостоверившись, что Эль заметила нас и сошла со сцены, приобнимаю незнакомку за талию ещё теснее и продолжаю елозить по ее неискушенному языку своим.

Пустой поцелуй, безвкусный.

Вопреки обыкновению точка возбуждения не загорается тут же красным, как только начинаю чувствовать женское тело большей площадью своего. Странная девушка, почему-то неинтересная.

Страсть так и не вскипает в венах, когда сбоку слышится презрительно-насмешливый знакомый голос:

– Следуешь своему плану "совратить хорошую девочку", Нил?

Десять.

Всё, можно прекратить эти механические действия. Отвожу за плечи девушку от себя и убираю в сторонку, забыв о ней, как о какой-то мебели. Надеюсь, не дура, поймет, что поцелуй имел чисто разовый развлекательный характер.

Хотя по ее одухотворенно-потрясенной ауре и словах, застрявших на языке, она вот-вот со мной заговорит, дабы предложить мне вдвоем провести время, поболтать о милых пустяках, уединиться и еще раз повторить, как ей кажется, лучший поцелуй в её жизни.

Нет-нет, адьос, девочка. Ты не в моем вкусе. Если я не хочу головной боли – а я её не хочу! – надо убираться от нее подальше, пока ее мозг с пьяными бабочками в отключке.

– Эль, дорогая, у меня уже есть одна хорошая девочка. Это ты. Другой мне не надо, – с улыбкой тяну я, почти прижавшись к ее уху губами, приобняв за плечи и ведя к столу с понравившимися мне печенюшками. Там такие вкусные есть. Апельсиновые. Просто фееричные. Я без ума от них, надо будет спросить потом у хозяев рецепт или адрес кондитерской, которая их печет.

– Тогда что это было? – Ох, как она ревнует! Как сильно хочет меня!

Ей обидно, что я целую не её, а совершенно постороннюю женщину? Поцелуи всем подряд, а ей ни одного? Так всё еще впереди! Вся ночь, дорогая Эль. Вся ночь. И тебе достанется мое внимание, моя дорогая, не печалься.

– Ты о чем? – между тем изображаю непонимание, невинно на нее глядя.

– Ты намерен всех перецеловать сегодня или остановишься на этом невинном дитя? – Встав спиной к столу, она серьезным прищуром смотрит в толпу и указывает куда-то, взмахнув небрежно рукой.

Оглянувшись через плечо, замечаю, куда именно, и тут же поворачиваюсь обратно, чтобы взять с вазочки сразу несколько ароматных печеньиц.

– Я остановлюсь на тебе, Эль, – старясь говорить громко, отзываюсь непринужденным тоном и, наслаждаясь приглушенным хрустом в зубах и расползающейся по языку апельсиновой начинкой, поворачиваюсь к ней лицом, не замечая пялящуюся на меня поцелованную незнакомку с центра зала. Тоску и разочарование от того, что мы не можем быть вместе, я уже вычитал в ней, остальное меня не заботит. Поняла – и хорошо.

– Что это значит? – Теперь и моя спутница, прекратив ее сканировать, становится ко мне лицом и пристально вглядывается в мои глаза своими требовательными.

Они у нее красивые. Почти такого же цвета, как и мои, но вместе с тем удивительно неповторимые.

– Это значит, – говорю я, пытаясь перекричать музыку и единичные визги, то и дело доносящиеся не пойми откуда, – ты пригласила меня сюда, а сама поешь и развлекаешься с другими плохими парнями! Почему же я не могу заставить тебя отлипнуть от них всего-навсего одним легкомысленным поцелуем с незнакомкой? К тому же она была не против, ей понравилось… очень понравилась отведенная ей роль в игре "любыми способами сними Эль с этой чертовой сцены!"

– Так это было специально? – Наконец, до нее доходит. Она приподнимает брови и тоже тянется за едой к столу. Выхватывает мини-кекс и смачно лопает его, насмешливо щурясь мне в лицо.

Какая она милая.

– Молодчина, Эль. Ты весьма сообразительная. – И запускаю в рот очередную апельсиновую вкусняшку.

– А зачем? – хитрый взгляд из-под ресниц.

– Что значит "зачем"? Эль, ты пригласила меня, и это очень некрасиво с твоей стороны – оставлять меня одного среди незнакомых гоблинов и ведьм, где я никого практически не знаю.

Мой тон, спокойный и скучающе-осуждающий, ее нисколько не убеждает, и она спрашивает в лоб:

– Ты ревнуешь?

Ревную ли я? Разве только потому, что я сам не успел попробовать девушку, а тут эти парни нарисовались и трутся об нее бедрами и… чуть ли не всеми частями тела!

– Ревную, – растекаюсь в соблазнительной ухмылке и медленно придвигаю к себе девушку, коснувшись обнаженной спины.

Ладонь тут же воспламенятся от такого легкого, почти невинного прикосновения к мягкой теплой коже. Моя рука неспешно скользит вверх, отмечая все изгибы и очертания ее утонченной спины, и я снова опускаюсь на самую худенькую ее часть. Нащупываю соблазнительную впадинку в районе скульптурно привлекательного позвоночника, и чувствую, что одно это меня уже заводит. Приближаюсь всем телом сам и, не глядя выкинув небрежным броском последнее печенье куда-то в сторону обезьян, кладу освободившуюся ладонь девушке на шею. Большим пальцем вожу по нижней бледно-розовой губе, вынуждая их слегка раскрыться, и, склонившись совсем близко к этим двум манящим произведениям искусства, шепчу:

– Ведь у нас свидание, не так ли?

– Свидание? – шепот и тяжелое дыхание в ответ.

– Да, Эль. Свидание. Иначе меня бы тут не было. Я соврал, я не очень люблю Хэллоуин. – На самом деле, на тот момент я и не знал, что это такое. Сейчас узнал, и Хэллоуин показался мне весьма недурным праздником; пожалуй, главный его козырь – те изумительные апельсиновые печенюшки. И причудливый маскарад. И обезьянки. И пиво. Но ей мы этого не скажем.

Мне нужно меньше секунды, чтобы накрыть ее губы своими. Секунда, чтобы ворваться в нее языком и заставить дрожать в моих руках от страстного желания оказаться только вдвоем в тихой безлюдной спальне и столкнуть на еще холодные простыни, поджечь эти простыни жаром наших скрещенных и неистово движимых тел. Секунда, понимаете?

Но демон подери мою везучесть, мои идеальные планы рушат двое абсолютно пьяных придурка, один из которых в драке налетает на Эль. Мне приходится крепко схватить девушку и стремительно уберечь от опасности. Столкновение было бы болезненным, а так удар пришелся по мне.

Дышу яростно и громко, пока сверху вниз смотрю на немного испуганную Эль, чей взгляд не отрывается от моего. Может, поцеловать сейчас?

Н-нет, пропал идеальный момент и пропало мое желание сделать это в такой ненадежной обстановке, где кругом одни идиоты пляшут пьяные танцы и выясняют отношения.

– Какого лешего ты поцеловал мою невесту?! – рычит нападающий на того, кто сейчас валяется у моих ног. Отпустив девушку, я оборачиваюсь и опускаю глаза на парня с разбитой губой. Настоящая кровь смешалась с алой краской. А сам он запутался в длинном плаще. Но положение "снизу" никак не мешает ему дерзко ответить парню:

– Всегда хотел это сделать! Ты увел ее у меня! Лучший друг, тоже мне!

– Она выбрала меня! Сама, понял?! Кто тебе дал право ее целовать?! – Второй хватает его за грудки и резко ставит на ноги, чтобы повторно двинуть по физиономии.

– Нил, останови это. Они искалечат друг друга.

Просьба неожиданная. Зачем бы мне это делать? Зачем их разнимать? Драка честная, претензии обоснованные, кара заслуженная. Аура обоих странная, конечно. Экспрессивная. Но меня это волнует?

Посмотрев коротко на Эль и ее взгляд, полный мольбы, я к своему удивлению подхожу к "лучшим друзьям" и в два счета с силой развожу их в стороны. Те отшатываются, едва удержавшись на ногах. Вокруг продолжается веселье, нас с пугливым интересом замечают лишь те, кто находился рядом.

– Ты и ты, – в меру рассерженный, указываю на обоих пальцем. – Продолжите драку, я выброшу вас из окна, и ваши головы арбузным фейерверком шмякнутся о бетон внизу, уяснили?

– Зачем же так кардинально? – К нам присоединяется Вэнс, выступивший из толпы в белом костюме, белых туфлях и с белым ртом, в глазах белые линзы, неестественно выделяющие крохотные черные зрачки. Обманчиво мягкий тон, сопровождающийся тяжелым мрачным взглядом, прожигающим парней. – Я всего лишь этим двоим навсегда закрою доступ в свой клуб, но прежде выкину из своего дома через парадные двери. Устраивают перспективы, товарищи? – Белесые брови взметнулись вверх.

Парни больше не предпринимают попыток надрать друг другу морды. Видимо, клуб для них – святое.

Мне здесь больше делать нечего. Я поворачиваюсь к столу, беру славные печенюшки и двигаюсь на выход. В коридоре меня догоняет Даниэль.

– Ты куда?

Жуя мягкое рассыпчатое тесто, я отвечаю ей:

– В туалет. Ты со мной? – И весело смотрю на ставшее чуточку неловким выражение ее лица.

– Тогда я, пожалуй, вернусь в зал, да? – Указывая большим пальцем направление, она улыбается мне.

– Да, я найду тебя. Не волнуйся.

Еще бы не найти! Она как черная дыра посреди поля светящихся разными цветами аур.

Она уходит, а я действительно не солгал: мне приспичило в сортир.

Выхожу из общей ванной я в задумчивости. Аура драчунов и в самом деле была излишне экспрессивной, если не сказать смелой. Будто эти двое одновременно лишились страха. По-моему, человека делает человеком именно присущий им страх. Так в чем же причина этой смелости?

На обратном пути в зал я останавливаюсь и резко оборачиваюсь, почуяв неладное. Где-то происходит насилие. Осознав это, я стремглав несусь в сторону, противоположную той, откуда доносится громкая музыка.

Врываюсь в спальню и, проявив свой истинный плащ, захлопываю дверь изнутри.

Два человека лежат на кровати. Девушка, напуганная и сотрясающая своей дрожью пастельное покрывало и подушки. И взрослый мужик, нависший над ней. Официантку в ней выдает белый передник, брошенный на пол, и задранное к животу черное платье. А пальцы мужика в непонятной мешковатой кофте и приспущенных штанах еще пару секунд назад стягивали белые совершенно простенькие хлопковые трусики, напоминающие детские; они застыли на середине ее бедер, потому что насильник отвлекся на того, кто громко вошел в комнату. То есть на меня.

– Убирайся отсюда, парень, – звучит зловещее предостережение. – И лучше бы тебе не трепаться. Мне не составит труда найти тебя и вырвать твой длинный непослушный язык. Давай же, уматывай отсюда, пока я тебе в задницу не вставил!

– Какое заманчивое предложение, – растягиваю я слова, – пожалуй, я останусь.

Я медленно обхожу кровать и спокойно сажусь в кресло у зашторенного тюлем окна. Меня опять удивляет отсутствие страха в нем. А ведь он видит меня. Меня, внушающего настоящий ужас и непонимание от того, что мне от них нужно. Перевожу холодно-улыбчивые глаза на девушку, и та, несмотря на надвинутый на мое лицо капюшон, вся съеживается при виде меня. Вот это понимаю – реакция!

Вновь впиваюсь в урода своим адским зрением, но эффекта не получаю. Меня пробирает смех, ублюдок удивленно хлопает глазами. Девушка, сжавшись у изголовья кровати, спешно натягивает свои трусики, пока есть такая возможность, и спускает задранное платье.

– Что-то принимал? – интересуюсь я безразличным голосом, барабаня по подлокотнику. – Наркотики?

– Смельчак, – выплевывает тот односложно, весь из себя "я ведь и убить могу, ты реально хочешь довести меня до ручки?"

– Это что? – продолжаю я невозмутимо. – Какая-то местная разновидность наркоты?

– Типа того. – Он зло застегивает свои штаны, вероятно, решив, что ночь утех накрылась медным тазом.

И он чертовски прав.

Но вдруг в нашей компании появляется четвертый персонаж. Тоже разносчик напитков, его лицо и аура не раз мелькали в толпе танцующих. Он входит, белый рукав вскидывается, и я теряю контроль над ситуацией. Я успеваю разве что податься вперед в попытке предотвратить катастрофу, когда в комнате раздается разрушительный звук выстрела.

Я должен был предвидеть это! Но не заметил из-за большого наплыва бесстрашных душ!

Девушка, в состоянии аффекта накинувшаяся на несостоявшегося насильника с тяжелой статуэткой, падает замертво, пристреленная прямо в голову. Человека, убившего ее, она не заметила. Не увидела, как тот вошел. Это был ее молодой человек, и теперь он в ступоре от того, что только что совершил. Он убил свою любимую, хотя целился в того, кто до нее домогался.

Но и насильник получил смертельный удар в нежный висок и теперь, едва не падая, свисает с кровати безжизненным мешком. Судьбы сломаны, на кровати лежат два мертвых, согрешивших при жизни тела, а значит, скоро прибудет демон. А мне совершенно ни к чему привлекать внимание последнего, если я хочу спокойной жизни на Земле.

– Вали отсюда, парень, – проходя мимо застывшего официанта, я на одно короткое мгновение касаюсь его плеча, почувствовав к нему жалость, – если не хочешь оказаться в тюрьме. Ты меня понял?

Он кивает, и я выхожу.

И только, когда оказываюсь в другом конце коридора в обычной своей одежде, слышу повторный выстрел.

Демон! Что происходит вообще в этом клубе?! Самоубийцы не стреляются спонтанно!

А если бы был крохотный, только-только зарождающий отголосок намерения покончить собой, я бы заметил его. А тут мгновенное решение – и мгновенное исполнение. Так не бывает! Где страх перед смертью, демон вас всех подери?!

Парень, что же ты наделал? У тебя до Ада вся жизнь была впереди. Столько времени! Наслаждайся, №б твою мать! А теперь ты прямиком попадешь туда, откуда уже не выбраться.

Дерьмо!

***

Я, снова в черном капюшоне, прячась за стеной, слежу с наружной стороны окна за ситуацией в той самой спальне, где лежат уже три трупа.

Штора мешается, и я вижу лишь половину комнаты. Внутри темно, свет выключен. Вначале не происходит ничего. Души просыпаются, как я это называю, и дезориентировано оглядываются, пока не понимая, что умерли.

Вот появляется фигура в темном капюшоне – демон. И почти сразу же – фигура номер два, появление которой вызывает изумление не только в ауре первого демона, но и у меня. Потому что это не демон! В капюшоне – да; но аура не прочитывается…

Ангел? Но что он здесь делает? Невероятно. Невозможно. Я сплю что ли?

Она – а это точно она, голос женский, хоть и измененный согласно ангельскому кодексу, – поругавшись с демоном, вдруг оплетает целых две души своей непонятного из-за темноты цвета плетью, и те исчезают прямо на глазах, переместившись куда-то.

Я еще ни разу не наблюдал за работой ангелов. Во-первых, у нас разная сфера деятельности, и мы в ходе работы с ними не сталкиваемся. А во-вторых, я и не помню, когда в последний раз выполнял работу низших. Я давно не был ни на Земле, ни в других боготворных мирах.

И для меня теперь вдвойне удивительно быть свидетелем такого зрелища. Ангелы не спорят с демонами – раз. Ангелы не забирают из-под самого носа демона падших душ – это два!

Демон, чья аура искрится злой досадой и раздражением, подхватив душу насильника, с одной единственной добычей растворяется в воздухе. А женщина-ангел просто человеческим способом выходит за дверь. Непривычно.

И так как демон больше не вернется, путь для меня свободен, так что я моментально растворяюсь с места, где стоял и наблюдал, и оказываюсь прямо в коридоре.

– Эй! – зову я не своим голосом, по-прежнему находясь под колпаком своего плаща. И девушка в идентичном плаще на секунду застывает, а потом, оглянувшись, срывается на бег.

Что делаю я? Конечно же, бегу за ней.

Коридор плохо освещен, на ткань ангельского плаща падают неясные блики от искусственных канделябров на стенах. Впереди дверь, она выбегает на террасу, я за ней. Она, воспарив над полом вместо того, чтобы раствориться совсем, взлетает на крышу. Полы ее плаща сначала расправляются крыльями, а потом опускаются, когда она оказывается на плоской вершине башни. Я и на сей раз за ней, полы и моего плаща опускаются вдоль тела, едва подошвы ботинок ступают на твердую поверхность.

– Не убегай! Кто ты?

Она резко замирает на противоположном конце здания, но не оборачивается. Я медленно приближаюсь, боясь спугнуть. Не понимаю, зачем она дразнит меня, рывками телепортируясь на короткие расстояния. Я же не играю с ней! А мог бы оказаться на том краю раньше неё! Впрочем, как и она.

Неожиданно ее касается серебристый свет луны, вышедшей из-за облаков, и я в одно мгновение давлюсь ночным холодным воздухом при виде белого божественного одеяния со сверкающей серебристой руной на спине.

– Ты сам знаешь, – надменно и с тонкой насмешкой высказывается она, и камнем падает вниз.

Не проходит и секунды, как я уже стою на том краю, рассеянно смотрю в пустую ночь над городом, а изо рта у меня вырывается ошарашенный благоговейный шепот:

– Богиня справедливости… не может быть.

Сама Богиня Справедливости и Непокорности явилась на Землю и увела с собой спорные души. Я не верил, и я увидел это собственными глазами.

Глава 8. В одной постели

Пятнадцать минут спустя после происшествия.

– Пробовала травку? – Кажется, Селена перебрала и стала душкой. Её не узнать. Всякий раз когда выпьет, такой милой и улыбчивой сразу становится.

– Пробовала, но сегодня не буду.

При одной только мысли, чем это обернется для меня, я уже сгораю от стыда, прокручивая в своем воображении сцену, где я, напрочь потерявшая голову от убойной дозы смельчака, висну, пристаю к Нилу и клянчу у него секс. Нет, нет и ещё раз нет. Нельзя опускаться до уровня одноразовой игрушки, которую можно разок поиметь и забыть о ней. Нил еще не проникся чувствами ко мне. Теми, что выгодны мне. А не только ему. Пока им движет лишь похоть да страсть получить неиспробованное. И пока эту стадию мы не пройдем – никакого секса. Я должна почувствовать, что я ему нравлюсь. По-настоящему нравлюсь. Я, а не мое тело.

– Точно? – Она машет перед моим лицом пакетиком с порошком.

– Точно, – говорю я мягко, осторожно высвобождаясь из ее крепких тисков. Едва я вошла в зал, она "набросилась" тут же на меня. – Слушай, Селена. Кажется, тебя искал твой муж.

Она начинает смешно плеваться, пытаясь вызволить черные искусственные пряди изо рта, а когда ей это не удается, она некрасивым, "подслеповатым", но чертовски милым движением растопыренных пальцев наконец отбрасывает волосы с лица. Круэлла – ее сегодняшний образ.

– Вэнс? – на лице расцветает еще более широкая и безмятежная улыбка.

Как же она счастлива, и как же я завидую ее настроению. Мое же испортилось с походом в туалет.

Я согласно мычу и убедительно киваю.

– Ну тогда я пошла! Найду моего зайчика и зацелую его всего! Ах, мой снежный властелин, где ты? Где моя самая сексуальная задница? – Смеясь и пританцовывая, девушка поднимает шампанское над головой, и через мгновение ее черно-белый парик исчезает в толпе.

А я пробираюсь в западную часть зала. К бару.

– Это точно он. Рост, волосы, а главное запах. Я помню его запах до сих пор.

– А очки?

– А что "очки"? Кто вообще станет надевать очки на такой праздник? Линзы надел, я уверена.

– Что обсуждаете, девочки? – Я ненадолго подхожу к Делле и Кейси, заметив их на пути к бару. Они стоят у бильярдного стола и о чем-то оживленно спорят, а фоном идет игра двух накачанных страшилищ-самцов.

– Она целовалась с каким-то незнакомцем, – объясняет Делла спокойно, но легкий скепсис в интонации чувствуется, – и утверждает, что это был Артур. По-моему, ему здесь неоткуда взяться. Этот ботан не ходит на подобные вечеринки. Сидит, должно быть, в своей собственной домашней лаборатории и создает лекарство от болезни Паркинсона.

Я вспоминаю душу того парня и усмехаюсь. Ну хоть что-то стоящее отвлекло меня от чувства гнёта!

– Кейси права, это Артур.

– Откуда ты знаешь? – Обе уставились на меня.

В такие моменты я остро чувствую свою обособленность от иных созданий. Кроме Тьерри, никто из смертных не знает, кто я на самом деле такая, откуда взялась, что могу и умею. Внучка знает, что я не из мира сего и умею проворачивать пару фантастических трюков, как то перемещение из места на место или делать вид, что старею. В том же объеме информации обо мне знает вся семейка Карсон, принц Андро Аарон Моран Даркнесс и с некоторых пор его друг Вэнс Дэмар. Но никто не в курсе, что я Богиня из Вечного Города в Раю и дочь самого Господа Бога, как привыкли величать Яна люди, и его… скажем так, всё еще жены Инь, Богини мудрости и справедливой войны.

Я бы и Тьерри, наверное, ничего не сказала, но половину тысячелетия назад я была молодой и глупой, и мне хотелось друга – быть не одной в новом для меня мире, где предстояло жить. Тогда, возможно, он не маялся бы насчет своей судьбы и позволял себе любить. Хотя… зная его характер, я почти уверена, что будучи бессмертным, он скорее обрек бы себя на одиночество. А так, зная, что ему уготована встреча с истинной любовью, он понимает: у него есть надежда.

– Просто знаю, – улыбаюсь таинственно. – К чему вопросы, девочки? Неужели до вас еще не дошло, что всё, что я говорю, истинно и сомнению не подлежит.

И обе молча соглашаются со мной, не задавая больше лишних вопросов.

– Так значит это он, – рот Кейси дергается в глупой влюбленной улыбке. – Я знала… да, знала.

– Спущу тебя с небес на землю, – смеётся Делла, которой очень к лицу наряд сказочной черно-глянцево-чешуйчатой-русалки. Длинное платье с глубоким разрезом в бедре на ней смотрится по меньшей мере бесподобно, а роскошные темные волосы уложены голливудской волной на одну сторону и волшебно переливаются в свете приглушенных фонарей мириадами блестящих солей. Кожа бледна и сияет, губы алы и сочны, манят к себе всех мужских особей в округе. Моя подруга сегодня просто очаровательна, впрочем она очаровательна всегда. Но всё же удивительно то, как Аарон оставил сие чудесное создание одну в этот страстно-красивый вечер. – Миллер принял тебя за подавальщицу напитков, помнишь? У тебя в руках был поднос нашей одноклассницы Деми…

– Она захотела в туалет, – резво вставляет Кейси.

– … и поэтому весь вечер с тобой флиртовал.

– Он не флиртовал, – моя внучка закусывает губу.

– Ладно, невинно беседовал. А флиртовала ты.

– Потому что я его сразу узнала.

– Ага, сразу узнала и сразу набросилась с поцелуями. Впилась в него как безумная.

– Я не хотела упускать эту возможность, – твердо заявляет Кейси, одетая в костюм горничной, который действительно схож с формой официантов. А глаза вообще тонут в черных тенях, да еще и снежная маска на пол-лица, так что и правда девушку не узнать. – И моя тактика сработала. Перед тем как уйти, он поцеловал меня уже сам, – глаза убежденно блестят, – и дал номер своего телефона. Правда, он у меня и так был… Но главное – он взял мой! Сам! Сначала хотел просто свой оставить, а потом передумал и буквально заставил ему перезвонить, чтоб номер мой получить. Наверное, испугался, что я не сделаю это сама. Типа дурачу его. Такой смешной, – хихикает.

– Ну что ж, поздравляю, теперь у него есть твой номер, – со значением произносит Делла. – Но решишься ли ты на встречу? Сможешь признаться ему, что это была ты, м? – заключает она со вздохом, а голос пронизан пониманием и искренним сочувствием.

Уверена, моя Кейси что-нибудь да придумает, чтобы добиться этого парня. Она девочка сообразительная и целеустремленная, а еще творческая: учится на литературном и уже пишет романы. Найдет себе ту самую подходящую ей сцену в голове. Фантазия есть, а дальше дело техники. Этот очаровательный парнишка рано или поздно сдастся. Я знаю, их пути должны слиться в один. Возможно, потребуется чуть больше времени, но они сольются. Притянуться друг к другу – это неизбежно.

– Ладно, девочки, вы продолжайте обсуждать мальчиков, а я пойду, выпью чего-нибудь.

Мне и правда необходимо срочно чем-нибудь обжечь горло и затолкнуть застрявший там ком жгучей понурости в самую глубь себя.

Заказав джин с тоником в большом бокале, я подхожу к окну, размышляя о том, что с минуты на минуту кто-то из гостей наверняка обнаружит безжизненные тела в самой отдаленной спальне пентхауса. Или это сделает Вэнс. Или любой другой вампир, который будет проходить мимо того места и почует кровь.