Звёздная девочка

– Хорошего вам дня! – весело отсалютовав работнику охраны окружающей среды, я широким неторопливым шагом двигаюсь к дому, насвистывая мелодию, которую недавно слышал по радио.

Ай, дрянь какая-то прилипла к подошве. Тряхнув ногой, иду дальше.

Нужно принять душ и сесть за перевод книги, к вечеру закончить и поехать в издательство. Там какая-то крутая вечеринка по случаю дня рождения главного редактора. А ночью… нет, не сегодня. Сегодня только горячие девушки, из художественного отдела ничего такие – с мозгами, творческие, симпатичные, почти немеркантильные, недолюбленные, правда; зато с весомым преимуществом – в них еще теплится человечность, а это такая редкость в нынешние времена.

Ко мне в мысли снова заявляется образ той девушки. Даниэль. Эль. А в ней есть нечто такое… цепляющее. Авантюрный дух? Еще раз усмехнувшись над ее нелепым поведением, я взбираюсь вверх на третий этаж. А потом резко торможу, потрясенный, едва не споткнувшись на ступеньках. Я хмурюсь: что-то с ней не так. Да, отвлёкся на медальон, да, не хотел замечать ничего вокруг, пока не найду его, ибо мусоровоз был на подходе, где мне его потом искать? Но даже при такой занятости меня еще ни разу не подводило внутреннее зрение. Так почему же я ни разу не уловил ее ауру?

Странная.

Я влетаю в коридор и, разом выпустив весь воздух из легких, звоню в дверь напротив. Секунда, две, пять, дверь открывается, и передо мной стоит она.

Нечитаемая девушка. Нет ауры. Напрягаю внутреннее зрение – и ничего! У мужика из мусоровоза «зеленка» по краям удовлетворительно-серого сияния, а у этой даже сияния нет. Ни мечтательно-розового, ни свято-голубого, ни насильственно-черного, ни того же серого, как у большинства жителей этого мира.

Я уже думал, меня ничем не удивить в этой жизни… Человек без ауры – мой мир перевернулся!

Эль, встретившая меня на своем пороге с легким удивлением, хмыкает при виде меня, но когда замечает мой пристальный, изучающий взгляд, настороженно хмурится:

– Что тебе нужно?

– Э-э… хотел извиниться.

– Ну так извиняйся. А-то ты уже бесконечно долго стоишь тут и буравишь меня странным взглядом, будто у меня нимб на голове, а из носа яблоки растут.

Нил, хватит на нее так пялиться! Чего нет, того не увидишь, как бы ты ни тужился. Смирись, она загадка.

– Прости. Может, пригласишь к себе? – Я наваливаюсь на дверной косяк и обольстительно ей улыбаюсь.

В темно-карих глазах переливаются смешинки, очень похожие на предвкушение и азарт, и когда я уже думаю, что она не устоит и впустит меня внутрь, Эль отвечает сухо:

– Нет. Весь день занята. Чищу зубы. – И аккуратно оттолкнув меня, растерянного, от двери, закрывает ее перед самым моим носом, напоследок бросив взглядом что-то вроде «тебе бы не помешало помыться».

Через пару мгновений на меня находит смех. А с ней не будет скучно, черт возьми!

Глава 3. Бессмертие равно одиночеству

г. Торонто, провинция Онтарио, Канада.

Поговорить бы с отцом, но этот старый прохвост является, только когда ему это угодно. Он специально путает меня? Издевается? Опять его игры? Что за черт происходит вообще?!

Наверное, во мне говорят сотни лет неудовлетворения своей личной жизнью. И привычка быть одной так долго. Неверие до сих пор гложет мое сердце. Нил реально тот самый? Это не шутка? Я, черт побери, точно не сплю?

Дрожь по сердцу, сомнения в один момент меркнут, и калейдоскоп эмоций наконец затихает. Веду машину и глупо улыбаюсь: кто бы мог подумать, что моим избранником окажется мой сосед. Какая прелесть. Далеко ходить не надо, нас разделяют стена, коридор и еще одна стена – близко, удобно, просто превосходно.

Раз Нил мой, то я сделаю так, чтобы тот влюбился в меня. Какой же прекрасный день, а ведь еще утром ничего не предвещало.

Машу из окна рукой, подъезжая по College Street к коричневому зданию. Увидев, кто подъехал, меня без проблем пропускают. Я паркуюсь у обочины и, забрав пончики с переднего сиденья, выбираюсь из машины. Цокая розовыми каблуками по асфальту, иду строго к цели, держа перед собой прозрачную коробку с любимыми сладостями друга. Мой взгляд выхватывает быстрое движение, и я смотрю наверх, на окно высокого зеркального здания бизнес-центра, в проеме которого застыл человек. Судя по развевающимся на ветру русым волосам – девушка.

– Прыгай! – во всё горло орет ей парень с крыши соседнего низкого здания, на которую сам "приземлился" пару секунд назад. – Ну же, Кьяра! У нас мало времени! Пожалуйста! Ты сможешь!.. – (Та что-то испуганное кричит в ответ.) – Я поймаю, я обещаю, слышишь?! Я поймаю тебя! Пожалуйста, Кьяра, поторопись!

К этому моменту я уже подхожу к столу, поэтому интерес к парочке тут же теряется, и я перевожу улыбчивый взгляд на Тьерри, сосредоточенно глядящего в монитор.

– Отлично, – говорит он, а потом, завидев меня, нависающего над ним тенью, растекается в белоснежной улыбке и подносит ко рту рацию: – Перерыв двадцать минут. Скажу вам по секрету, меня ждут мои любимые пончики и самая роскошная женщина на свете. Завидуйте, господа, и слюни пускайте. И я имею в виду совсем не пончики. – Весело усмехнувшись, мужчина откладывает рацию и торопливо встает мне навстречу.

Я фыркаю и обнимаю его, потянувшегося ко мне с распростертыми руками.

– Эль, я так рад тебе. Давно ты не заглядывала.

Перекинув руку мне за плечо, Тьерри отводит меня в сторону, на ходу принимая коробку и вдыхая аромат свежей выпечки.

– Сам знаешь, была занята старостью и всем к ней прилагающимся. Но теперь с ней раз и навсегда покончено. Иметь семью, скажу тебе, та еще канитель. Приходится на их глазах "стареть" и "умирать".

– А быть одиноким – та еще задница, – в свою очередь жалуется он. – Можно умереть от тоски.

– Ты жалуешься? – я деланно удивляюсь, заходя в его трейлер.

– Ни в коем случае, – заверяет друг горячо, прикрывая дверь. Я сажусь на диванчик. – Лишь намекаю, чтобы ты почаще ко мне заходила. Знаешь же, у меня никого кроме тебя.

"Знаю", – мысленно соглашаюсь я, в душе надеясь, что это вскоре изменится. Вот встречу девушку, предназначенную ему, в ту же секунду приведу ту за руку к другу – пусть влюбляются. И тогда у него буду не только я.

Он с грустинкой вздыхает, а потом, приободрившись за секунду, садится за небольшой столик у окошка и принимается за пончики. Вгрызается в одну зубами, откусывает, с аппетитом прожевывает и спрашивает:

– Так значит, Даниэль Лабарр больше нет? Осталась мадмуазель Шарби?

– Ага.

– На долго ли? – глядит на меня с прищуром.

– Лет на пять еще, наверное, – отвечаю беззаботно, на секунду задумавшись над тем, когда именно въехала в новую квартиру. И это было четыре года назад. Выгляжу я на двадцать пять, если прибавить к этой цифре девять – некритично. Тридцать четыре мне тоже можно будет дать.

– А переезжай сюда. В Торонто. Вот прямо сейчас, а чего ждать пят лет, ты в Ванкувере сколько уже? Век с лишним? Раз десять сменила место жительства. Наверное, уже и мест не осталось в городе, где бы ты ни была, да? Не наскучил ещё город?

– Нет, Тьерри, не наскучил. Я люблю этот город.

– Значит, не переедешь? – переспрашивает с кислой миной.

– Зачем? – Я мягко улыбаюсь ему в голубые глаза. – Я ведь и так в любое время могу к тебе перенестись.

– Да, только в последний раз я тебя видел тридцать два дня назад. Как думаешь, для твоего лучшего друга приемлем такой срок?

– Прости, – виновато поджимаю губы.

– Когда ты "умерла"? – уточняет он, машинально стирая большим пальцем испачканный клубничной глазурью уголок губ и пристально глядя мне в глаза.

– Неделю назад.

– Неделю? Но ты не заглянула ко мне. Обижаться не стану, конечно. Давно не маленький мальчик. Но мне любопытно, что же ты делала всю эту неделю? Только не говори, что снова в полицию устроилась работать. – В его хмурых бровях появляется упрек.

– Нет, но думала…

– Не думай, – резко перебивает меня Тьерри, отложив взятое сладкое колечко с ванильно-шоколадной глазурью, и решительно подается вперед, упершись предплечьями в колени. – Всех подонков не поймаешь, Эль. Ты молодая красивая девушка… ладно, в довесок еще и бессмертная. Но скажи мне, пожалуйста, неужели тебя больше ничего не интересует в этой жизни? Туризм? Преподавание в вузах? Истории, м? Кому как не тебе знать, как оно всё было на самом деле? Или живопись, ты ведь увлекалась в одно время, помню. – (На этом месте я фыркаю, ибо художник из меня тот еще. Вспомнил то же, когда оно было! Эпоха Романтизма, тогда все, кому не лень, что-то себе воображали и мазюкали это на холсте.) – То же кино? Хочешь ко мне в актрисы? Я с радостью предоставлю тебе роль. Да хоть главную, хочешь?

– А эту куда денешь? – посмеиваясь, киваю головой в сторону высотного здания. – Кьяру в окне.

– Да ты будешь Кьярой! – уверяет он с воспалившимся энтузиазмом. – Давай?

– Не "давай", – вернув лицу серьезность, спокойно отвергаю я его предложение. – Спасибо, конечно. Но не моя эта сфера, Тьерри.

– Ты пятьсот лет играешь обычного человека. Думаешь, не справишься в каком-то примитивном…

Я скептически выгибаю бровь.

– Ты права, не в примитивном, – поправляет сам себя, всплеснув руками в стороны и активно жестикулируя. – Я свой труд уважаю, я самый крутой режиссер, которого знает история киноиндустрии. Все мои фильмы и сериалы – безусловно, это высший пилотаж. По мне плачет Голливуд, Бродвей и весь мир, но я же не про это сейчас. Я о том, Эль, что ты актриса по жизни и тебе по плечу…

– Ошибаешься, Тьерри. Я просто стала человеком, я не притворяюсь. Мне это нравится, это мой образ жизни. Это настоящая я.

– Да я это понимаю…

– Всё, Тьерри, перестань забивать мне этим голову. Не хочу быть актрисой, и точка. Да и как ты это представляешь? Хочешь, чтобы меня запечатлели в "большом" кадре и крутили по телевизору весь следующий век?

– Мне прекрасно известно, что ты легко перевоплощаешься в кого угодно. Хоть в старуху болезненную, хоть в сексапильную брюнетку с четвертым размером груди, хоть в бледную как моль вдову. Необязательно сниматься в своей внешности. Было бы желание. Но у тебя его нет, я понял, и поэтому всё, молчу. – Но молчит он ровно полторы секунды и возвращается к предыдущей теме. – Так что ты делала всю неделю?

– Встречалась кое с кем, – мне вновь становится грустно при мыслях о Джее. Мне его так не хватает, с ним забываешь обо всём на свете и живешь одним днем, наслаждаешься теплом близости, не думая ни о чем другом. Будто проблем не существовало никогда и не существует. Наверное, поэтому неделя утекла как вода. Незаметно, бурно и легко. Но сказки вечными не бывают, увы.

– Да-а? – заинтересовавшись, он весь подбирается и рассматривает мое лицо. – И что? Он?

– Нет, – слегка качаю головой, – не он.

– Тогда зачем? – выражение лица жалостливое. – Ведь каждый раз всё кончается одним и тем же. Твой дерьмовый отец доводит до колик очередного хлюпика, ты страдаешь.

– Нет… на этот раз он стер ему память.

Тьерри единственный, кому я рассказываю о своих несостоявшихся отношениях, о причинах и следствиях. Обо всём. Странно, да? Наверное, да. Мне просто с ним легко, а еще мы дружим уже очень долго – половина тысячелетия – немалый срок, нехилые узы, не шаткая верность, а железобетонная. Многое пережили вместе, многое начинали, многое приводили к логическому завершению. И я ни разу не желала его как мужчину, ибо в таком случае мой отец сунул бы свой противный нос и в эти отношения. А они для меня священны. Дружба с Тьерри – единственная константа в моей переменчивой судьбе. За Тьерри я держусь зубами – никому не позволю нас разлучить. За него, чувствую, я порву любому глотку. Вероятно, поэтому он всё еще помнит меня; отец знает, что я ему этого никогда не прощу. Не то что не прощу, а убью своими собственными руками, и плевать, что он сам Господь Бог! И плевать, что тогда рухнет весь мир!

На мужском лице читается потрясение.

– Так он настолько хорош оказался?

– Он чистый, Тьерри. Давно таких не встречала… и не удивительно, что попала под его очарование. – Я на какой-то момент зависаю в задумчивости, а потом, заулыбавшись, продолжаю: – Но всё это уже неважно, потому что… Тьерри, кажется я его встретила. Сегодня утром, представляешь?

– Кого? – Секунда, и его глаза расширяются от догадки. – Подожди, ты говоришь о…

Я киваю, а на губах опять глупая улыбка.

– Его зовут Нил. И он, как бы смешно это ни звучало, оказался моим новым соседом.

– Вот как? Довольно банально. – А сам в шоке сидит, откинувшись на стену трейлера, и взгляд стеклянный.

Я машу на него рукой:

– Ай, ты всё видишь сквозь призму эффектного сценария!

– Так вот, почему ты не хочешь пока переезжать, – задумчиво бубнит себе под нос и снова подается вперед. – Я хочу с ним познакомиться.

– Рано, – выпучиваю я глаза, сдерживая смешок: какой же он пытливый и нетерпеливый.

– Ладно, – Тьерри уступает. – Говоришь, сегодня познакомились? – (Я киваю.) – Хоть симпатичный?

– Ну-у… – Я делаю театральную паузу, деланно закатив глаза. – Да. Весьма и весьма неплох.

– Что, даже симпатичнее меня? – Он встает и подсаживается ко мне с лукавой ухмылочкой.

– Да иди ты! – Я шутливо толкаю его в бок, и он берет меня в охапку.

Я щекой прижимаюсь к его груди, теплая широкая ладонь поглаживает мое плечо.

– Люблю тебя, Эль, – говорит после минуты умиротворенного молчания мой друг вампир, положив подбородок мне на макушку.

– И я тебя, – отзываюсь тихо.

– Я очень хочу, чтоб ты была счастлива. – И крепче прижимает меня к себе.

Перерыв съемочной группы заканчивается, и я, пообещав заглядывать почаще, прощаюсь с Тьерри, мягко поцеловав того в колючую щеку и ответив на его вопрос "я тут на днях был в колледже, снимали сцену в одном из помещений, и там я познакомился с одной очаровательной мисс Андерсон, можешь ее проверить, вдруг она… ну, ты понимаешь" следующим заявлением:

– Проверю, конечно. Но если это не она, я не стану менять ее судьбу.

Он бы уже давно завел серьезные отношения с кем-нибудь, однако без моего одобрения Тьерри никогда не переступает эту черту. Куролесит, развлекается, но никого не подпускает к себе в душу. Не впускает в сердце. С того самого дня, когда я спасла его, раненного вампира, вынужденная подарить бессмертие, прошло уже пятьсот лет, и он ни разу по-настоящему не позволял себе влюбляться. Ведь это значило бы видеть, как любимый человек стареет и умирает на твоих глазах. А подарить бессмертие не той я не имею права. Я и его делать бессмертным не имела права – это чревато изменением многих судеб, полным его перекраиванием, – а уж кого-то совсем лишнего… в общем, я пообещала другу, что бессмертие подарю лишь той, кто предназначен ему судьбой. Я не хочу обрекать еще одного человека – вампира ли, неважно, – на страдания, кои проходит он сам. Вот встретит Тьерри ту единственную, и какая тогда судьба ждет ее предшественницу – его временную любовь? Что будет с ней, если я ее сделаю за годы до этого бессмертной? Обратить действие не в моих силах. Она тоже будет вынуждена жить в одиночестве, возможно, отпустить того самого и тосковать, в надежде когда-нибудь, через неизвестно сколько сотен лет, связать судьбу с еще одним бессмертным. Откуда ему будет взяться? Правильно, не могу же я всех делать бессмертными на этой планете. Только если это будет кто-то из тех, кто родом оттуда же, откуда и я. Там все не ведают смерть. Но загвоздка в том, что люди для большинства из них – примитивные создания, не представляющие собой романтического интереса. Вероятность, что кто-то, подобный мне, явится из другого измерения и влюбится в обыкновенного жителя этого мира, – ноль целых ноль десятых. Другое дело – если твоя половина тут, на Земле, что крайне редко. Очень и очень редко.

И в эту мизерную статистику каким-то невероятным образом попала я. Какая удача! Нил… я уже люблю это имя, черт побери!

***

Niagara College, Торонто.

Это не она. Эллора Андерсон, преподавательница информатики. В ней нет того неповторимого узла, что я при каждой встрече наблюдаю в душе Тьерри.

Перекраивание перекраиванием, но в жизни всегда происходит то, что должно случиться. Так говорила мама – что судьбы гибки и спиральны, сплетённые души всё равно найдут друг друга. Пары воссоединяться рано или поздно, даже если для этого потребуется прожить несколько жизней в разлуке друг от друга. Не в этой жизни, так в следующей. Поэтому Тьерри, как вампир бессмертный, дожидающийся свою избранную уже пять с лишним сотен лет, мог и парочку раз пережить её, а то и больше. А она в свою очередь – разумеется, это лишь мои предположения, – вместо того, чтобы спокойно наслаждаться Раем, поспешила вновь переродиться, только бы на "этот раз" получилось – только бы встретить его. Чем очень сильно каждый раз рискует, ведь в следующей жизни она – под воздействием определенных факторов и движимая негативным опытом – может и сильно напортачить, и в итоге попасть без права выбора в худший из миров. В чертов страшный Ад.

Но любовь – это всегда риск, ради нее души готовы перерождаться вновь и вновь.

Порой заблудшие души бесконечно ищут тех, кто уже давно в муках живет в Аду. И это грустно, ведь они так их и не находят. Разве что – по наитию, а именно по закону неотвратимости движения друг к другу сплетённых душ – самому пойти на преступление и оказаться в Аду. Где угодно, лишь бы быть там, где "часть меня".

Таков закон движения душ в живом пространстве. Мир построен на любви, и ни один об этом не догадывается. Ни один не понимает этой простой сути.

– Еще раз прошу прощения, – улыбаюсь я вежливо, подавая белокурой Эллоре с пышной гривой волос листы с тестовыми работами студентов, которые упали при нашем "случайном" столкновении, и ухожу в противоположном ей направлении, чтобы в конце коридора, найдя безлюдный уголок, со вздохом разочарования раствориться в воздухе.

Не она, Тьерри будет расстроен.

***

Ванкувер.

Держа в одной руке белый жакет, в другой телефон и поднимаясь по лестнице, быстро печатаю текст и отправляю сообщение Тьерри. У него съемки, не хочется вновь отвлекать его своим присутствием.

"Не она, Тьерри. Но это не повод расстраиваться, понял меня? Я нашла, и ты найдешь. Я всегда с тобой, знаешь ведь, да? Всё, звони, когда освободишься. Теперь я всегда на связи"

Прячу телефон в карман, достаю ключи и прокручиваю его в замке.

– Ва-ау, Эль! Ты ходишь на балет? – раздается за спиной, и я против воли улыбаюсь. – Такая воздушная, как зефир. Ты стала еще красивее, чем утром. Это я на тебя так подействовал? Или ты всегда чистишь зубы в таком наряде?

Шуточки от беспардонного Нила. Видимо, придется привыкать.

Я оборачиваюсь, нарочито поумерив свою радость от встречи и убрав с лица дурацкую улыбку. Какой он… чистенький! Душ принял, переоделся в свежую белую рубашку, молодец мальчик. Девушкам неряхи и грязнули совсем не нравятся,

– А, Нил, – отзываюсь равнодушно, чуть-чуть, совсем капельку заинтересовавшись беседой. Поправляю жакет на локтевом сгибе и стараюсь этого не сделать с юбкой-пачкой пастельно-розового цвета. Даниэль, не трогай шифон, не поправляй, не заморачивайся, иначе он подумает, что ты вырядилась ради него. Я, между прочим, всегда стильно одеваюсь, пора было бы уже это заметить, мистер. Где были твои глаза целых два месяца? – Что-то мы очень часто встречаемся с тобой за последние шесть часов. Ты преследуешь меня?

– Уверен, это обыкновенное стечение обстоятельств, – произносит он проказливым тоном, нагло ухмыляясь и делая шаг ближе, плавный, название которому флирт. – Но я могу сделать вид, что преследую. Хочешь? Тебе ведь это нравится, да?

Глядя на его пальцы, невесомо скользящие по моему открытому плечу – я сегодня в коротком белом топе с худенькими бретельками, – я мягким, игривым полушепотом выдыхаю:

– Мне нравится, когда не делают вид, а на самом деле ищут со мной встреч. Так что ты с самого начала избрал не ту тактику, Нил. И меня твои движения не заводят. – После этих слов я поднимаю глаза и встречаюсь в непосредственной близости с его шипучими карими. Его лицо прямо над моим, и он нарочно молчит, смотрит на меня так пронзительно, таинственно и самоуверенно, ожидая, что я растаю. И ведь на секунду задерживаю дыхание, завороженная близостью, но затем заставляю себя криво усмехнуться и уже нормальным голосом обломать его эго: – Придумай что-нибудь новенькое, чтобы меня заинтересовать, ладно? Плейбой недоструганный!

Отталкиваю Нила от себя, вовсе не грубым образом, а почти нежно коснувшись ладонью груди, и разворачиваюсь к двери, собираясь оставить его стоять в коридоре в полном одиночестве, но мои планы рушит входящий звонок. Коснувшись дверной ручки пальцами, я тут же ее отнимаю от стальной головки в поисках телефона.

– Какая ты милая, – наблюдая за моим копошением, саркастически замечает Нил, отвечая на мои "вежливые" слова о плейбое. – Предлагаю, пригласить меня к себе, и я, честное слово, найду, чем тебя заинтересовать.

Смотрю в экран: Тьерри. Хмурюсь и, больше не обращая внимания на харизматичного соседа, подношу телефон к уху.

– Да, Тьерри?

– Значит, не она? – зачем-то переспрашивает он чуть печально, хотя я до этого писала ему сообщение.

– Увы. Ты расстроился? Пожалуйста, не расстраивайся. Хочешь, приеду? Или у тебя съемки до самого вечера? Не буду тогда отвлекать.

– Нет, приходи. Эль, я всегда тебе рад. Всегда, – повторяет вампир, делая на важном, по его мнению, слове глубокий акцент. – Ты нужна мне.

– Хорошо тогда, я сейчас же приеду. – Я поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и спешным постукиванием каблуков направляюсь к лестнице. – Ты в той же локации?

– Нет, мы как раз собираемся в другой съемочный павильон. В колледж. Северный коридор, первый этаж. Приходи сразу туда, ладно? Пока приготовят всё, оборудуют, а мы с тобой чайку попьем. Я заказал твои любимые пирожные.

– Для меня?

– Для тебя, моя хорошая. Конечно, для тебя.

– Я обожаю тебя, Тьерри.

– Кстати, твой малолетний кузен буйствует у меня на съемках. Ему, видите ли, роли каскадёра мало, хочет главную роль…

В этот момент меня окликает напрочь забытый мной Нил:

– Эй, мадмуазель-рассеянность, квартиру для меня открытой оставила? – усмехается он, но уже не так уверенно демонстрируя свою обаятельность.

– А, точно. – Я возвращаюсь, бросив быстрое в трубку "у меня малюсенькая загвоздка, но я скоро буду" и отключившись. – Спасибо, – говорю я, закрывая квартиру на ключ.

– А может, стоило не говорить и устроить себе экскурсию по твоему ангельскому жилищу? Должен признать, искушение было сильное.

– Да? И что же тебе помешало?

– Боюсь разочароваться и увидеть в твоей квартире нечто, характеризующее твою темную сторону.

Я фыркаю и улыбаюсь хитро.

– Ты принял меня за ангела?

– А это не так? – продолжает флирт, внимательно смотря мне в глаза.

Медленно качаю головой, поддерживая его кокетливо-озорной тон:

– Далеко не так.

– Тогда кто же так заботлив и спешит к кому-то зализывать душевную тоску? – Выразительно поднимает брови, и я с удивлением понимаю, чего он так жаждет. Объяснений!

– Хочешь знать, кто мне звони-ил? – растягиваю я слова в удовольствии, насмешливо глядя на парня.

Тот сразу идет на попятную.

– Зачем мне это? Я и так знаю, что это близкий тебе человек. На девяносто процентов убежден, что это твой брат.

Я хмыкаю и разворачиваюсь к нему спиной, бросая ехидно через плечо:

– Нет, не брат и не отец, предупреждая твое следующее предположение. До свидания, Нил!

И покидаю коридор с триумфом. Еще немного, и ты поймешь цену мне, кареглазый красавчик.

Глава 4. Приглашение

С утра пораньше я звоню в квартиру напротив, держа в сжатой руке пригласительный. И до того как на пороге раскрытой двери возникает несколько удивленный моим визитом Нил, успеваю пару раз пройтись пальцами по своим светлым локонам, придав им воздушность и изящную небрежность, а также освежить на всякий случай тон лица.

– Э-э… Даниэль? А ты… что здесь делаешь? – вымученная улыбка.

Я сощуриваю взгляд, сканируя парня: подозрительное поведение, нахальство в глазах поубавилось со вчерашнего дня, в них скорее попытка утаить что-то не совсем моральное. Странно. Утаить что-то от меня? Зачем? Я ему кто? Временно никто, верно? Мысленно вздыхаю: вероятно, я вижу то, чего нет. В силу нашей с ним ситуации, мой "слепой" мозг в попытках узнать его поближе надумывает себе всякую чушь. Этакий ложный сканер, именуемый просто – обыкновенное человеческое воображение. Да, теперь приходится быть как все, ибо мои интуиция и чутье рядом с Нилом сбоят конкретно так, нешуточно.