Женская доля

Она должна добраться домой! Мама ее ждет!

В ночном сумраке лиц почти не было видно. Рассмотреть она смогла одного водителя, мужик за сорок, взрослый, лицо усталое, но доброе. Он представился – Володя. Когда узнал про Настину беду, с сочувствием покачал головой:

– Ох, вот так дела. Не надо денег, пригодятся на лечение. Сам молодым был, знаю, каково это, каждый рублик считать. Убирай обратно деньги, бесплатно отвезу.

Пассажиры тоже отнеслись с пониманием. Никто хмуро не посмотрел на нежданную пассажирку.

Сергей, что подошел к девушке у кассы, оказался инженером, с ним вместе Николай, рабочий с того же завода. По делам едут, в командировку от предприятия.

***

У Насти отлегло на сердце. Обычные люди, чего бояться. Радоваться надо, что попутку удалось поймать. Успеет к мамочке, к ночи, но приедет!

Расселись в салоне, Настю зажали в уголок. Да она не в обиде, пускай, как угодно везите, только бы домой попасть побыстрее. Все мысли о мамочке, как она там? Каждый километр кажется вечностью!

Досадовала Настя на себя, когда вспоминала, как мама еще летом начала жаловаться на боли в животе. А она нет чтобы отвезти маму к врачу. Беспечно отмахнулась:

– Да что ты, мам! Наверное, что-то не то съела.

И убегала на прогулки с подругами.

Если бы знала! Если бы только подумать могла! Сразу отвела бы ее в больницу. И не в фельдшерский пункт в райцентре, а в город, к лучшим врачам. Мамочка же – ее единственная родная душа, самый близкий человек.

Работа на ферме у нее тяжелая, мужских рук там всегда не хватает. И маме приходится поднимать самой бидоны, ворочать мешки с кормом. Ради нее, Насти, старается. А она…

Хоть бы быстрее приехать, подержать маму за руку и сказать ей, как она ее любит. Сразу станет легче. С врачом поговорить, попросить по-человечески, спасите, вылечите маму!

***

Из тяжелых мыслей девушку вдруг вырвал голос над ухом:

– А давай познакомимся поближе, – Серега навис над ней. – Раз уж ехать долго. Все молчишь, даже не улыбнешься. Как зовут хоть?

– Настя, – тихо ответила девушка.

Хоть и не хотелось ей сейчас разговаривать, не до этого, когда такая беда. Но неудобно… Все-таки попутчики, помогли, согласились подвезти.

– Красивое имя. А учишься где? – Сергей не отставал.

– В техникуме на бухгалтера.

– Молодец! Профессия нужная, везде пригодится.

Мужчина достал из кармана плоскую фляжку, отвинтил крышку, окликнул водителя:

– Володя, как насчет того, чтобы дорожку обмыть? А то путь неблизкий.

– Я за рулем, не положено.

Даже в полумраке машины Настя видела, что водитель хмурится. А Сергей уже делал жадные глотки.

– Да ладно тебе! Все правильные. Гаишники попрятались в такую холодину, не бойся. Всего глоточек для сугреву. Осеннюю сырость разогнать.

– Сказал же, не пью за рулем, – оборвал его Владимир.

К фляжке уже тянулась рука Николая. Только вот Сергей почти ткнул горлышком с резким запахом в лицо девушке:

– Настя, давай. Хоть повеселеешь, а то прокисла совсем.

Она забилась в угол, подальше от назойливых расспросов и соседей, что все сильнее и сильнее теснили ее. Пробормотала тихо:

– Спасибо, не пью я.

– Эх, молодежь нынешняя все нос задирает. Строят из себя недотрог, – Колян наконец добрался до горлышка и припал к нему, будто умирал от жажды.

Фляжка пошла переходить из рук в руки, мужчины отхлебывали и довольно крякали.

– То-то лучше! А то совсем закиснем в этой телеге.

– Повеселее, хоть не тошно ехать. Молодая, а сидит с постным лицом. Так-то бесплатно едешь, за наши деньги.

– Мужики, может, хватит? – Володя хоть и не отрывал внимательного взгляда от дороги, все же косился на хмелеющих на глазах пассажиров. – Девушка едет к больной матери, не до вашего веселья.

***

Но у Сергея уже лицо раскраснелось, а движения стали неловкими, размашистыми.

– А мы что, бузу поднимаем? – огрызнулся он. – Культурно выпиваем, никого не трогаем. Ты деньги взял, вот и вези молча. Мы тебе за дорогу платим, а не за замечания. Нашелся тут воспитатель.

И фляжка снова пошла по кругу… И еще раз. По салону пополз табачный дым. Тихий шепот радио заглушили громкий смех и возгласы попутчиков. Настя сидела, прижавшись к дверце, и чувствовала, как в машине становится душно от табачного дыма и алкогольных паров.

***

Володя бросил быстрый взгляд на ее бледное личико в зеркале заднего вида.

– Плохо? Сейчас остановимся, – пообещал он. – Километров через пять будет хорошее местечко.

– А чего останавливаться? – хмыкнул Серега. – Окошко приоткрой, девушка, и весь разговор.

Его голос изменился, стал развязным и чересчур громким.

Мужчина потянулся к ручке на двери и словно ненароком его пальцы оказались вдруг на колене у девушки. Руку он не убрал, только уставился на нее остекленевшими глазами с наглой ухмылкой на губах.

Колян хихикнул, наклонился через его плечо:

– Ты чего такая серьезная, Настенька? – голос у него был сиплым, а язык заплетался. – Кислая вся. Мы же добрые, не кусаемся.

– Ага, – протянул Сергей с какой-то странной, ледяной интонацией, от которой у нее по спине пополз холодок. – Мы же просто знакомимся. Поближе. Или нельзя?

***

Настя почувствовала, что сердце начинает колотиться от тревоги. Что-то было не так в этих взглядах, в этих усмешках. Только бы поскорее доехать! Вдруг машина дернулась и скатилась на обочину, почти в овраг.

Настя в ужасе дернулась:

– Почему остановились?

Водитель открыл дверцу:

– Технический привал, – буркнул он. – Машина греется, надо двигатель остудить.

Настя запаниковала:

– Да какой привал?! Мне к маме надо! Срочно! Каждая минута дорога! Я же говорила вам!

Но Володя выключил фары. В наступившей темноте слышались только шорохи леса и тяжелое дыхание захмелевших мужчин. Вот тогда она поняла – они лгали. С самого начала лгали! И водитель, похоже, с ними заодно. Что там замыслили ее попутчики? Точно понятно, что ничего хорошего…

Она нажала на ручку двери. Стараясь, чтобы голос не дрожал, выпалила:

– Пойду пешком.

Но вдруг ее вдавили в сиденье сильные мужские руки, в лицо пахнуло перегаром:

– Все, приехали, – объявил Серега.

***

В тусклом свете луны его лицо было похоже на маску, провалы глаз и кривая, дергающаяся ухмылка.

Ей казалось, что она говорит твердо. Не показывает свой страх, который опутал словно цепями:

– Отпустите меня. Немедленно.

– А может, не будем торопиться? – Колян кривлялся за плечом Сергея, ему не терпелось сесть тоже поближе к испуганной добыче, юной, беззащитной девочке. – Посидим, отдохнем. Познакомимся получше.

Рука Сергея нырнула под пальтишко, с силой впилась в сжатые девичьи коленки.

– Куда собралась? – он хрипел ей в ухо, наваливался все сильнее так, что дышать уже было трудно. – Тут кругом лес, заблудишься. Лучше с нами посиди, поговори. Мы же хорошие ребята.

– Отстаньте! Хватит! Отвалите! – девушка попыталась вырваться, замотала головой.

Но рука Коляна схватила ее за косу:

– Эй, потише, чего орешь? Мы же просто познакомиться хотим. Чего ломаешься, недотрогу строишь из себя? Бесплатно думала? Покатаем за красивые глазки?

Настя выхватила взглядом через лобовое стекло глаза водителя, беспокойные, мечущиеся. Володя застыл над капотом с канистрой в руках. Но совсем позабыл о поломке, увидев, что творится на заднем сиденье в салоне.

– Володя, помогите! – взмолилась Настя.

У него единственного был человеческий, а не звериный взгляд.

– Вы же обещали! – она кричала, как умирающая птица, которой вот-вот сломают крылья. – Вы обещали отвезти к маме! Пожалуйста! Она умирает! Она же умирает!

Володя вздрогнул, но ничего не ответил. Лишь опустил голову. Сергей рванул пальто так, что посыпались пуговицы.

– Тихо ты, тебя же никто не обижает. Домой довезем, не переживай. Только сначала погреемся немного, отдохнем.

Не строй из себя недотрогу – 2

Колян не выдержал и тоже запустил лапы под тонкое платьице:

– Чего торопишься, ночь на дворе. Какие больницы, по врачам не побегаешь. А время у нас есть. Развлечемся и поедем.

Вдруг что-то щелкнуло в темноте и уперлось больно острием в Настино бедро. Она вскрикнула. Колян одним движением распорол подол платья.

– Тише, не бойся. Он же маленький, складной. Просто так нужен, для порядка. Чтобы ты не кричала и не дергалась. Тихонько все сделаем, по-хорошему.

Вдруг по стеклу ударил кулак водителя.

– Эй вы, хватит. Отпустите ее! Она же девчонка совсем.

Сергей лишь огрызнулся в ответ:

– Чего прицепился? Иди гуляй пока. Позовем потом, как закончим.

Володя растерянно топтался у машины:

– Я на это не подписывался.

– Заткнись, водила! – нож блеснул лезвием в темноте. – Че мало заплатили? Потом еще накинем. А сейчас отвали.

Настя через стекло видела его бледное лицо. А Володя смотрел с ужасом, как в темноте салона два бугая уже терзают, ломают несчастную девочку.

– Парни, не надо, – это была его последняя попытка остановить озверевших мужчин. – У меня дочка такого же возраста. Вы чего мужики, она же ребенок почти!

Колян рявкнул:

– Достал! Я ему щас покажу!

Он прикрикнул на перепуганную девушку:

– Сиди тихо, не рыпайся.

***

И выскочил из машины. В руках нож, в глазах – безумие. Безжалостное, звериное, похотливое желание довести дело до конца.

Настя закричала изо всех сил. Помогите! Хоть кто-нибудь! Но из горла вышел лишь тихий стон. Слишком сильно придавил ее Сергей, навалившись всем огромным, крепким телом на хрупкую девочку.

Неужели все? Умрет мама, не увидев дочку перед смертью? Погибнет она здесь, истерзанная и поруганная?

***

– Беги! – дверца с ее стороны вдруг распахнулась, и она оказалась на свободе.

– Спасайся! – оказалось, что это Володя дернул дверцу с Настиной стороны.

Она упала на землю, Сергей не удержал равновесия и полетел тоже вниз. Не помня себя, Настя выскользнула из-под его туши и бросилась в темноту между деревьями. Сзади послышались ругань, удары! Володя что-то прокричал, а потом его крик вдруг стал тихим, жалобным… И смолк.

Настя оглянулась, ничего не видно! Лишь две фигуры у застывшей машины. Водителя нет… И от ужаса она кинулась бежать еще быстрее!

Неслась, не чувствуя земли под ногами, как стрела, на одном дыхании. Бежала, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни и ветки. Лицо раздирали сучья, ноги проваливались в ямы, но она бежала, бежала, бежала.

В голове стучало только одно: «Вырвалась! Спаслась!»

***

Как вдруг темноту расчертил луч фонаря. Она заметалась в его свете, словно испуганный зайчонок, и сиганула в бурелом.

Ее преследователи взревели:

– Вон она! Там в кустах! Далеко не убежит!

Настя упала на ледяной ковер из гнилой травы и листьев. Голоса были совсем рядом:

– А водила-то! Герой нашелся!

– Ничего, научили его в свое дело не лезть.

На ее тонкие пальцы больно надавил тяжелый ботинок. Попалась… Пальцы хрустнули под тяжестью грубого ботинка. Как же больно! Сейчас не выдержит и закричит от боли.

– Никогда не сдавайся, внучка! Что бы ни случилось, не сдавайся! – в голове вдруг прозвучал дедушкин голос.

И ни единого звука не вырвалось из ее горла. Лишь рот раскрылся в беззвучном крике, чуть дрогнуло тело. Но рука, на которую наступил ее мучитель, не шевельнулась, не выдала…

И они прошли мимо…

***

Настя выдохнула, только бы не выдать себя. В висках кровь била от страха громким пульсом, грудь разрывало болью после стремительного бега, а тело все еще сжимал ледяными пальцами страх.

Однако через всю эту какофонию пробивался дедушкин голос: «Не сдавайся!»

Он знал, о чем говорил…

Ее дедушка воевал, четыре года бил фашистов. Он выжил в окружении и потом в немецком в плену. Даже потом в мирное время учил внучку:

– Главное – не поддаваться страху. Думать головой и не сдаваться.

– Думать головой, – повторила про себя его слова Настя. И это помогло. Она успокоилась, прислушалась, где ее мучители?

Голоса доносились слева, значит, надо идти вправо. Как можно тише. Она осторожно поднялась на ноги и огляделась. Ничего не видно, слишком темно, куда идти?

Лес был густой, старый, на земле лежал толстый слой иголок. Хорошо, шаги не так слышно. Но в какую сторону ей двигаться?

– Надо к воде, – решила Настя. Дедушка говорил, если заблудился в лесу, ищи ручеек, он приведет к речке, речка – к деревне.

***

На ощупь девушка прошла несколько метров в правую сторону. Прислушалась внимательно к лесным звукам. Вот оно! Что-то совсем слабо журчит, звенит по камням.

Настя осторожно двинулась на шорох воды, стараясь не хрустеть ветками. Фонарь мелькал в лесу, но пока далеко. Кричали ее преследователи, переругивались между собой. Хорошо, что злятся и мечутся, значит, потеряли ее след.

Ручеек нашелся быстро. Он оказался совсем маленький, зато хоть какой-то указатель. Настя пошла дальше, движения отдавались ноющей болью после стычки в машине и побега. Ноги до сих пор дрожали и плохо слушались.

Она двинулась вдоль ручья, вниз по течению. Разорванная одежда не спасала от холода, ее начало трясти от сырости, тоненькие туфли быстро промокли. И все же по этой тропке идти проще, хоть какой-то путь в огромном, черном массиве деревьев.

Голоса за спиной совсем почти стихли. Правда, испуганной девушке спокойнее не стало. Куда они делись? Может, все-таки отстали от нее и к машине вернулись? А что с Володей? Он же ради нее пострадал, ради чужого человека. Почему его не было видно рядом с машиной? Живой ли?

Ручей раздвинулся вширь, зажурчал громче, превратившись в серебряную ленту.

И Настя зашагала быстрее. Где-то впереди должна быть речка, а за ней, может быть, деревня! Главное – идти, не останавливаться. Появилась надежда, она успеет добраться до мамы, до дома!

***

Вдруг кусты справа хрустнули. Настя застыла, насторожилась, словно зверек, что чует опасность. Тишина. Показалось? Или нет…

Как вдруг луч фонаря ударил рядом, и сразу загремел мужской голос:

– Сюда! Прямо пошла, вдоль ручья! Вижу следы на грязи!

Сердце бухнуло и плеснулось ужасом в груди. Нашли! Как быстро нашли! Настя кинулась бежать по тропинке вдоль ручья. Стремительно, во всю силу, уже не таясь.

Быстрее, быстрее! Найти укрытие!

Сзади зачавкали тяжелые шаги, полетели маты и угрозы:

– Дура, не убежишь! Везде лес!

– Вон она! Держи ее, Серега!

– Ну все, за упрямство пощады не будет! Тебе конец!

– Стой, зараза! Все равно поймаем!

Двое мужиков бежали со всех ног за хрупкой девочкой. А она летела по тропинке, как легкий олененок, только волосы во все стороны, и ноги почти не касаются скользкой дорожки.

«Укрытие! Где укрытие? Чаща! Кусты, можно спрятаться!» – билось пульсом в ее голове.

Они будут гонять ее по лесу всю ночь, пока не упадет без сил у их ног. И загнав, словно добычу, все-таки получат что хотели.

Надо спрятаться!

Только вот ручей будто в насмешку вывел несчастную девушку к болоту… Огромному, черному пятну, затянутому ряской. Без сил она упала на краю, что делать?

Обходить долго, она уже едва может встать. Последние силы растеряла в погоне. И голоса все ближе, пятно фонаря уставилось прямо на нее.

Нагонят и сделают то, что задумали. И еще хуже будет, больнее, жестче за то, что посмела сбежать.

***

И Настя решилась… Спасение в болоте! Дедушка рассказывал, как партизаны по трясине уходили от немцев.

– Оно сверху страшное, топь, а под водой кочки и земля, – говорил он.

Правда, она здесь не местная, дороги через болото не знает. Мечется по лесу, как испуганный, загнанный зверек, никак не найдет спасение. Но другого выхода нет…

Лучше уж в болото, чем в лапы этих уродов.

Стащила туфельки, завязала шнурки, повесила на шею. Босиком лучше чувствуешь, где твердо, где зыбко. Ступила на кочку. Качается хрупкая опора, но держит. Еще шаг, еще нащупала прочную кочку.

Ноги сразу у нее онемели. Вода холодная, зато не глубокая, вытерпеть можно. Главное – идти плавно и не терять равновесие.

По худенькой фигурке мазнул луч фонаря.

– Вон она, в болоте! – Сергей зашелся в крике на краю топкой черноты. – Полезла в трясину, чокнутая!

Колян метался рядом и скрипел зубами, ушла добыча!

Настя не оборачивалась, шла дальше. Вода поднималась с чавканьем все выше. Вот уже до колен, сковала ноги ледяной броней. Страшно, как же страшно! Болото втягивает ее в свои объятия, ледяные и безжалостные. Но деваться некуда… Мамочка ждет ее, надо дойти! И пружинят под ногами кочки, старается хрупкое тело, рвется из смертельной топи.

Колян взмахнул ножом, в азарте ринулся в черно-зеленую жижу… и с визгом вылетел обратно на твердую почву.

– Да не полезем мы туда! Пусть тонет эта дура! Не захотела по-хорошему, сдохнет здесь. И следа не останется.

– А если выберется? – забеспокоился Сергей.

Его приятель отмахнулся.

– Куда?! Болото большое, кругом глушь. Даже до утра здесь не доживет.

Они несколько минут еще смотрели на тонкую фигурку, которая все глубже уходила в жуткую трясину. Пока она совсем не исчезла в темноте, слившись с болотом.

А Настя шла дальше…

***

Содрогалась от ужаса и холода. Сдерживала стон от боли во всем теле, которое пронзали иглы, скручивала в судорогах густая, холодная муть. Вода поднялась до груди… Настя едва двигалась, с трудом вытягивая руки и ноги из зыби.

Влага заливала глаза, и девушка даже не понимала, куда движется. И все равно шла, ползла, упиралась. Нельзя останавливаться! Остановишься хоть на секунду, потеряешь равновесие, и болото сожрет в один миг.

От слабости кружилась голова, руки и ноги не слушались. И она, чтобы привести себя в чувство, принялась шептать:

– Мамочка, я дойду. Я обещаю! Скоро буду рядом! Ты будешь жить!

Как вдруг почуяла под онемевшими ногами твердую землю. Последние несколько метров тянулись целую вечность. Еще немного, еще чуть-чуть!

Выбралась из густой, вязкой топи мокрая, дрожащая от холода. Зубы стучали так, что, казалось, их слышно за километр. Но живая! Живая и свободная!

***

Несколько минут Настя лежала без сил, не могла даже шевельнуться. Но вдруг мысль о маме ее так и подбросила. Небо светлеет! Голосов неслышно! Спаслась! Надо теперь бежать со всех сил, искать людей, искать помощь!

Настя поднялась на ноги, деревья вокруг редкие, значит, где-то недалеко поляна или дорога. Кое-как натянула мокрые туфли на распухшие, красные от холода ноги и пошла на свет.

И скоро оказалась у дороги! Узкой, грунтовой, но все-таки дороги. По ней можно дойти до деревни. А там уже как-нибудь доберется до мамы.

Шла и слушала, как просыпается лес. Птицы поют, солнце гладит деревья, и они шумят в ответ листвой. Обычная жизнь, тихая и спокойная. Как будто она не вырвалась только что из кошмара, не убежала от смерти и насилия.

Мир жил по-прежнему, а у нее все перевернулось за одну ночь.

Идти было невыносимо трудно, ног почти не чувствовала, тело било лихорадкой. Сил, казалось, совсем нет, даже чтобы сделать шаг. Одежда мокрая прилипла к телу, стала ледяным одеялом на осеннем ветру.

Хотелось упасть и закрыть глаза. Чтобы эти муки уже закончились…

А она шла и шла, через силу, через боль. Потому что помнила – мама ждет. И ей нельзя сдаваться.

Одеревеневшие ноги ступали в такт этим словам, зубы стучали от холода, и губы шептали как молитву – никогда нельзя сдаваться…

Рассвет застал ее на краю какой-то деревни. Над крайним домом уже вился дымок. Настя добрела до калитки и просипела:

– Помогите.

***

Сил не было, чтобы сделать последние шаги к дому.

На ее стон из стайки выглянула женщина лет пятидесяти. И тут же кинулась к калитке, как была, в телогрейке, с ведром в руках:

– Господи, девонька! Ты откуда такая? Что с тобой стряслось?

Она подхватила несчастную девушку под руки. Вся мокрая, грязная, трясется. Одежда вся изрезана! От ее тепла и ласкового голоса девушка разрыдалась:

– Помогите. Я к маме ехала, а они меня в лес… Там люди плохие были.

Та уже вела ее к дому, гладила по голове:

– Беда какая! Заходи быстрей, согрейся. Как звать-то тебя?

В доме, закутанная в теплый платок, у горячей печки Настя рассказала ей все. Про маму, про попутчиков, про то, как Володя заступился за нее.

Хозяйка, Мария, слушала, ахала:

– Господи, какие времена пошли! Раньше такого не бывало. Попутчика подвезти – святое дело было, а теперь… – женщина покачала головой. – А водитель-то как? Живой остался?

– Не знаю, – всхлипнула Настя. – Они на него набросились, когда я убегала.

А ее спасительница хлопотала у шкафов.

– Одежду сейчас сухую найдем и поедем в милицию. Заявление на этих негодяев писать.

****

В райцентре заявление приняли сразу. Милиционер обрадовал Настю новостью:

– Водитель тот жив, Владимир Сомов. Утром его тракторист нашел у дороги. Еле дополз. Избили его, ранили серьезно, но живой.

И Настя кинулась со всех ног в больницу. Сначала к маме!

Она успела! Ее мама лежала бледная, слабая, но в сознании. Увидела Настю и заплакала:

– Доченька моя! Приехала все-таки! А я думала, не увижу больше. Так хотела увидеться перед операцией, вдруг последний раз.

– Мамочка, – Настя осторожно прижалась к маме. – Конечно, я приехала и буду с тобой до конца. Ждать тебя буду, потом останусь ухаживать. Ты не сдавайся главное. Слышишь? Никогда не сдавайся, борись до конца! Всегда можно выкарабкаться, я теперь точно это знаю.

Уже повезли каталку в операционную, Настя шля рядом, сжимала мамину слабую руку.

А та смотрела на нее и улыбалась, лишь на секунду удивилась:

– Как же ты добралась? Ведь автобусов вчера не было.

– На попутке, – улыбнулась в ответ дочка. – Добрые люди подвезли.

Про остальное рассказывать не стала. Зачем маму расстраивать? Она и так пережила достаточно. Пока шла операция, она разыскала того, кто спас ей жизнь. Прошла по больнице и нашла палату, где лежал Володя.

***

В бинтах, бледный вчерашний водитель вытянулся на казенной койке. Лежал, закрыв глаза, от потери крови и слабости ничего не мог делать. Все силы растерял в эту ночь.

И об одном лишь жалел и переживал, что стало с той девчушкой-попутчицей? Успела убежать от этих уродов?

Как вдруг кто-то тронул его за руку.

– Спасибо! Вы мне жизнь спасли…

Он открыл глаза, а это она! Настенка!

Плачет и улыбается…

– Спасибо! Я смогла от них убежать. Если бы не вы… то… я не знаю, что случилось бы. Никогда больше в попутку не сяду.

Володя покачал головой, собрался силами и прошептал:

– Молодец, выстояла! Не думай больше об этом. Бывает всякое в жизни. Главное, что живая осталась, люди хорошие попались. В самой страшной беде найдется человек, который поможет. И дальше в людей верь.

Говорить было тяжело, но он шептал, теряя последние силы. Важные слова, которые должны были вернуть этой девочке веру в людей:

– Любой бы так поступил. У меня ведь дочка есть твоего возраста. Не мог я тебя в беде бросить. Как тут иначе… Ты молодец, что не растерялась, – похвалил ее Володя. – В лесу выжила, через болото прошла. Характер у тебя сильный.

Он едва заметно улыбнулся. Слабо, как получилось, но светлее от той улыбки стало в палате. И на душе…

***

В больничном коридоре Настя потом долго думала о его словах. Прав Володя, страшно было, чуть жизнь ее не оборвалась. Мерзко оттого, что столкнулась с подонками.

Но в то же время и радостно как-то теперь. Потому что поняла, не все люди плохие. Есть такие, как Володя, который чужую девчонку как собственную дочь защитил. Собой пожертвовал ради нее.

А еще есть она сама, та, что нашла в себе силы не сдаваться!

Потому что в тяжелой ситуации человек на многое способен. Особенно когда рядом хорошие люди, которые в трудную минуту не пройдут мимо.

Операция у мамы прошла успешно, через две недели ее выписали. Правда, Настя, чтобы ухаживать за ней, взяла академический отпуск. Но ничуть об этом не жалела. Учеба подождет, главное – здоровье матери.

А когда уже вернулась Настя в город и снова начала учиться в техникуме, разыскала Володю. Это было легко, о его смелом поступке написали в газете. Громкое дело вышло, преступников поймали и дали огромные сроки, доказательств их зверства хватило.

***

Это история объединила их. Настя была благодарна ему за спасение и часто навещала мужчину в больнице, чтобы отдать благородный долг. Так и подружилась с его дочерью и женой, стала частью их семьи, названной дочерью.

А еще Настя, когда закончилась эта история, поняла, что та страшная ночь изменила ее навсегда. Сделала взрослее…