Женская доля

Собаки хрипят за спиной, грохочут копыта всадников. Но самое страшное – люди! Огромные все, с ружьями, с плетками, улюлюкают, гикают, свистят и хохочут, когда она падает и снова встает.

Хоть и было четырнадцать Дуне, простой крестьянской девчонке, да только понимала она уже: если поймают, жизнь кончена. Бежать надо, бежать что есть силы. Тогда, может, не успеют ее нагнать, добежит она через редеющий лес до своей деревеньки Калинино. А там на окраине уже дом родной. Закричит, и сестрица Настенька на помощь придет, отобьет ее у разбойников.

Откуда они взялись, Дуня даже не поняла.

***

Ходила с корзиной в чаще, собирала ягоду – на обед подспорье. Как вдруг налетели всадники, зарычали собаки, и девочка из человека превратилась в добычу. Со страху кинулась бежать. А они словно этого и ждали!

Устроили на несчастную Дуню загонную охоту!

Ветки хлестали по лицу, сарафан цеплялся за колючки, ноги подкашивались от страха у испуганной беглянки. Корзина давно уже брошена, ягоды рассыпались по траве красными капельками.

Стрелой вылетела Дуня на полянку. Вот она их изба, крохотная, черная, самая последняя на краю деревни стоит. Над деревьями уже и конек крыши виден – спасение!

И во всю силу, что еще осталась, закричала девочка:

– Настя! Настя! Помоги! Уб.ивают!

Как вдруг что-то больно прожгло до костей. Плеть одного из всадников обвилась змеей вокруг ног, ударила, и покатилась кубарем девчонка прямо на землю. Сверху загоготали голоса:

– Попалась! Ату ее!

– Думала убежать! Босоножка темная!

– Собакам отдать дикарку!

Закрыла ладошками лицо Дуня.

***

Все, смерть ее пришла. Сейчас собаки свое дело сделают. А если живая останется, так разбойники, что гнались за нею, пиками или ножами страшное дело завершат. За что ей такая кончина страшная, за какие грехи? Ведь она и пожить толком не успела…

Но лай собак и крики вокруг вдруг стихли.

Приоткрыла глаза Дуняша, а на нее сверху смотрит князь Гагарин. У нее глаза чуть на лоб не вылезли. Неужели он на нее охоту устроил? А тот рассматривал Дуню жадно, взглядом словно ощупывал ее. Вот так удача – это же дочка Василия!

И Дуня сжалась от ужаса под злым взглядом, сгубил он их отца Василия, а теперь добрался до сироты. Не зря их с сестрицей Настенькой тятька учил:

– Берегитесь вы, голубушки, князя Гагарина. Лютый он зверь, мстить мне будет через вас, он обиды не забывает.

***

Прогневал Гагарина, местного князя и владельца всех земель, их тятя покойный. Три года назад осмелился жалобу подать на княжеские поборы. Написал челобитную простыми словами, мол, берете с нас, князь, втридорога, а земли дали худые, каменистые. Как тут прожить?

Дошла та жалоба до воеводы, а воевода давно с Гагариным во вражде. Укорил он князя при людях, назвал вором да сквалыгой. С тех пор точил Гагарин зуб на семью Василия. Сначала его самого в острог засадил по подметному доносу, потом на барщину лишнюю загнал. От мук и страданий заболел Василий и умер. Сгубил мужика. Теперь очередь дочерей пришла!

От радости расхохотался Гагарин. Вот так повезло, за одним зайцем погнался, двоих получил. Лицо его, красное от вина, стало багровым. Вот так удачная охота! Васькину дочку изловил!

Он с жадностью рассматривал лежащую на земле девочку. Хороша, девка. Даже в грязи вся перемазанная, все равно, как ягода душистая. Личико белое, коса до пояса, свеженькая, невинная. Только-только соком женским начала наливаться, еще не молодка, но уже и не девчонка.

Не зря она ему в лесу попалась. Думал сначала ради забавы погонять лапотницу с гостями, пускай как заяц побегает. А теперь его мысли изменились, с такой-то красавой можно и получше забаву придумать!

Давно в его в тереме, где серальки-наложницы живут, пополнения не было. А уж он-то любитель до таких утех. Со всех деревень самые красивые девки у него собраны в поместье. Сидят в тереме и ждут, когда князь решит пировать и веселиться. Тогда и начинается утеха ср.амная для Гагарина и его гостей.

***

Всю ночь напролет бражничают дворяне, гуляют с крестьянскими девками, творят с ними, что угодно.

Гагарин кликнул своего помощника, верного слугу Терентия.

– Давай девчонку к себе на седло! Отвезешь в поместье, скажи, пускай отмоют и приготовят к первой ночи.

Князь задыхался от радости, грузное тело так и ходило волнами.

– Для кого-то невеста росла, а мне досталась. Это за Васькину дерзость расплата, дочка мне его послужит. Вяжите ее, чтобы не сбежала. И в поместье. Ух, будем изгаляться! Тятька ее в могиле перевернется, что я с этой девкой глупой сделаю!

Дуню схватили за руки-ноги, связали и бросили на седло. Она простонала, позвала сквозь слезы:

– Настя!

Правда, сама уже и на спасение не надеялась…

***

Как вдруг на полянку из-за деревьев выбежала Настя. Все-таки услышала она крик сестрички младшей. Тяжело было бежать молодой женщине, мешал большой живот, ведь на сносях, рожать скоро. Но все равно торопилась она, сердце было не на месте – что случилось с Дуняшей? Отчего так кричит жалобно в деревьях, а домой не бежит?

При виде князя и связанной сестры у Настасьи сердце ухнуло. Предупреждал отец – князь злопамятный, обходите его стороной. Не получилось…

Но ведь тятька уже за свою челобитную ответил, в могилу лег. Может быть, хоть сироту помилует Гагарин? Ведь Дуняшка – девчонка совсем, дитя невинное!

– Отпустите сестрицу! – молодая женщина упала на колени перед конем, на котором сидел князь. – Ради Христа, отпустите! Помилуйте! Она ребенок, за отца не в ответе.

В тугом животе зашевелился еще не родившийся младенец, почуял страх матери. У Настасьи подступили к глазам горькие слезы. Ведь не думала, не ждала беды в свой дом. Надеялась, что наконец закончилась черная пора в их с Дуняшей жизни.

***

Год назад они, две сестрички из деревни Калинино, остались сиротами. После смерти отца сразу мать схоронили. От страданий по мужу она сгорела как свечка за неделю. Казалось, горе навсегда поселилось в их избе.

Да пожалел ее бог, послал жениха хорошего – Макара. Полюбил он ее и обвенчался, не глядя на то, что Настя – бесприданница. Из всего добра у нее только довесок – малая сестра Дуняшка.

Макар и сам был середнячком, да руки золотые, характер веселый, до работы охочий. Вот и Настю он в жены взял не за богатство, а за доброе сердце. И Дуню как родную принял, сестрицей звал. Ждали они уже первенца, а тут опять беда пришла…

И снова от князя Гагарина!

А дворянин смотрел на беременную крестьянку свысока, красное, толстое лицо скривилось от раздражения:

– А ну, молчать, чернушка крестьянская! При мне не смей рта открывать! Вы не люди. Благо для твоей сестры делаю, в гарем свой забираю. Как сам натешусь, гостям отдам. Будет послушной, может, и замуж выдам за кого пожелаю.

Настя от ужаса в крике зашлась. Про княжеский терем, где девиц мучают, многие говорили. Неужели и сестрица ее там окажется? Она кинулась к Дуне, что висела кулем на седле у Терентия, обхватила сестру – не отдам.

Охота на Дуняшу – 2

– Это же грех! Невинная она, ребенок! В куклы играется еще!

Но князь пихнул сапогом молодую женщину:

– А ну, пошла вон! – и она полетела в землю животом.

В отчаянии рванула Настя монисто, что висело на шее. Единственная ценность, подарок мужа на свадьбу, но ради сестрицы ничего не жалко!

– Возьмите! – протянула князю свое нехитрое богатство. – Выкуп за Дуняшу! Больше у нас ничего нет! Отпустите, прошу!

А тот побагровел от ярости. Грязная лапотница идет против княжеской воли! Копеечную побрякушку с ярмарки ему сулит, которая и его пуговицы одной на камзоле не стоит. Ничем эту наглянку не унять! Ну сейчас он ее проучит!

Черная молния плети ударила по протянутой руке, бусинки полетели в траву.

– Ах ты, наглая баба! Против моего слова идешь, как отец ваш! Таких же вырастил настырниц! – от гнева у Гагарина крошечные глазки налились кровью. – За наглость твою будешь наказана. На цепь посажу перед моим домом во дворе! Как зверя дикого, чтобы знали все, какова моя власть над крестьянским отродьем!

***

Дитя в животе забилось, словно от материнского страха проснулось. Настя в приступе боли согнулась в три погибели.

– Что же вы делаете? Я же брюхата! Не губите младенчика!

– Тем лучше! – ненависти Гагарина не было края. – Будешь примером всем! Чтобы знали, такое с каждым будет, кто против моей воли идет! Родишь в цепях, и дитя твое в неволе расти будет! Зверенышем таким же на цепи!

Опомниться не успела Настя, как оказалась рядом с сестрицей. Ее тоже спутали веревками по рукам и ногам, и лошади понесли сестер к княжескому поместью. Кричали они, билась, молили о помощи, пока совсем сил не лишились.

Да никто не слышал… Крестьяне в поле на работах спину гнут, дорога пустая, некому спасти несчастных пленниц.

***

К вечеру вернулся Макар с покоса, да только в пустой избе встретил его остывшая печь и пригоревшая каша. Обошел он двор – пусто. Ни жены, ни Дуняши…

Кинулся в лесок соседний, а там монисто порванное среди травы валяется, а неподалеку – корзина. Ягоде все растоптаны, кусты переломаны. Что случилось, неужели зверь дикий напал? Ведь люди рядом, отбили бы, помогли.

Поспешил назад в Калинино, по соседским избам пошел. Но все лишь руками разводят – не видели. Он уже всю деревню обошел, как вдруг встретил на улице страницу-богомолку.

Она ему поведала:

– Сегодня на дороге встретила всадников, нарядно одеты, богато. На седле две девки висят, по рукам-ногам крепко связаны. Плакали горько, на помощь звали. Свезли их за реку, а куда дальше, и не видела.

– За рекой поместье Гагарина, – ахнул Макар.

И понял наконец, пришла в их дом беда, жену с сестрицей увез князь со слугами. Прямо в лапы к зверю попали они, о котором дурная слава по всей округе ходит! Что теперь будет с ними?

***

Вернулся Макар в пустую избу и понял, нет, не смирится он с княжьим своеволием! Не отдаст свою семью на потеху Гагарину. Не мог он бросить их. Любил он Настасью, а она под сердцем от него дитя носила. И Дуня совсем еще девчонка малая, некому за них заступиться.

А что делать? Решил, что проберется в поместье, там и видно будет. Даст бог и придумает, как спасти жену с Дуняшей. Прихватил с собой топор и выдвинулся в путь.

К утру Макар добрался до владений князя Гагарина. Пока перед рассветом спали и слуги, и сторожа, смог парень незаметно перелезть через забор и затаиться у поленницы. Но когда поднялось солнце и осветило огромный двор, Макар увидел такое, отчего сердце его облилось кровью.

В центре возвышался нарядный дом с высоким крыльцом, резными дверями. Напротив окон спальни по указанию князя в ворота загнали огромное железное кольцо. На нем висела толстая железная цепь, ржавая и грубая. И на конце этой цепи в железном ошейнике сидела не дворовая собака. Нет! Его жена Настасья!

Ее словно охранную псину заковали в цепи. Несчастная лежала на ледяной земле, рядом с ней – щербатая плошка с грязной водой.

***

Настасья плакала горькими слезами. Тугой ее живот стянуло словно камнем, дитя в утробе билось без перерыва от материнского страха и боли, а цепь растерла до крови нежную кожу.

Но еще хуже было то, что все вокруг только смеялись над ее ужасным положением. Слуги по приказу князя тыкали в несчастную пальцами, кричали, пинали плошку с водой:

– Беременная на цепи сидит!

– Крестьянская чернь! Будешь знать, как князю перечить!

– Знай свое место!

Настя на грубости не отвечала. Лежала на земле, руками сжимала тяжелый живот, словно пыталась утешить ребеночка. Только губы ее шептали молитву:

– Богородица, смилуйся, пошли спасение.

Думала несчастная о Макаре, где он теперь, знает ли об их беде? И что будет с ребенком, если родится в неволе?

И даже не догадывалась, что муж ее сейчас совсем рядом. Смотрит на ее страдания и скрипит зубами. Задыхается от гнева и бессилия. Уже схватился, не помня себя, парень за топор. Кинуться, перерубить цепь, освободить жену! А там будь что будет!

***

Как вдруг на крыльце показался и сам князь Гагарин, пришел проверить свою пленницу.

– Ну что, бесовка, уразумела, как против моего слова идти?

Молчала Настя, больше не просила о пощаде. Поняла, что от такого изувера милости не дождаться. Ему людские страдания в радость. Тут же притащили слуги под руки Дуню. Едва стояла девочка на ногах, чуть живая дрожала тонким листиком от страха. Впереди ждала ее страшная мука, хуже сестриных цепей.

В издевку нарядили девчонку будто невесту – белое платье, венок из цветов на голове. Только не замуж готовили, для плотских утех князя…

Захохотал Гагарин при виде сестер. До чего же ловко он Василию отомстил, одна дочь ему псиной дворовой служит в устрашение прислуге, а вторая станет развлечением для гостей.

Князю веселье, а Настя сжалась как от удара, неужели погибнут они с Дуней здесь?

***

А у поленницы Макар покрепче взялся за топор – единственное оружие.

Только вот как подступиться к задуманному не знал, ведь слуг у Гагарина полный двор. Только кинется, так враз скрутят. И будешь терпеть такие же муки, как Настя с Дуней. Уж Гагарин на подлые выдумки хитер, устроит такие пытки, что останется только о смерти молить.

Как же с бедой справиться?

– Крестьянская девка четырнадцати лет. Чистая и невинная, лицом хороша. Кто в карты выигрывает, тот первый ее с ней плотским утехам предается! Сможет тешиться с ней сколько пожелает. А как надоест, так каждому из гостей будет право распутничать и творить бесчинства любые с чернушкой.

– Приготовил для вас, гости дорогие, еще одно развлечение – деревенская баба в образе дворовой псины, на цепи ворота сторожит. Любой желающий сможет выпороть или кость кинуть для потехи. Жду вас сегодня вечером в своих владениях. Записал?

Гагарин допивал утренний кофе, сидя в бархатном кресле, которое ему вытащили на крыльцо. Любовался пленницами и предвкушал сегодняшний вечер, на который срочно составлял приглашения своим приятелям, таким же старым греховодникам.

Терентий поклонился:

– Как есть, ваше сиятельство, все слово в слово записал.

– Перепиши в записки и разошли гонцами срочно! Чтобы к вечеру уже гости здесь были. Устроим веселье! А ну, подведи-ка невесту!

***

К крыльцу поближе подтащили заплаканную Дуняшу. Она озиралась по сторонам, не понимая, что происходит. Слышала она, конечно, про зверства, что творятся в поместье Гагарина. Да только из-за малых лет и не понимала, что там с девками творят. Ребенок еще.

Ни о женихах не думала, ни о гуляниях, а бегала на сеновал, чтобы в куклы наиграться всласть. Завернет в тряпицу кукленка и качает, колыбельную поет и матушку вспоминает.

Да только князь ей все и втолковал:

– Сегодня гостей привечаю, ты – главное угощение. Обещал им потеху особую, ночь с девственной девой. Возляжет с тобой как муж с женой, кто в карты выиграет. А потом и остальные гости будут тешиться. И не смей орать или царапаться! Должна лежать да все приказы наши исполнять, крутиться, как скажем. Рот раскроешь, так велю до смерти засечь!

Дуня залилась слезами, поняв наконец, что ее ждет:

– Сейчас велите запороть. Лучше сразу смерть, чем такая пагуба!

От ее наглости Гагарин вскочил с кресла и за косу подтащил Дуняшу к сестре на цепи.

– Смерти легкой захотела? Не выйдет! Будешь брыкаться да выть, так я сначала сестрицу твою высеку! Бить велю не по спине, а по пузу, где ваше поганое отродье сидит! Смотреть будешь на ее муки, пока не покоришься.

От угроз князя даже его слуги переглядывались. Иные и сами от такого зверства морщились, но слово сказать боялись.

***

А Дуняша так вовсе сникла, обвисла на руках, как неживая, пускай делают с ней, что желают старые греховодники, лишь бы Настю не мучали.

У Макара от гнева внутри все кипело. Что творит Гагарин! Ни креста не боится, ни людского суда. Жена его на цепи, как животное, а золовку к поруганию готовят. Как остановить его? Как спасти их?

И придумал хитрость – поджег сенной сарай!

Сухое сено вспыхнуло мгновенно. Пламя поползло по дровяннице, занялось жарким столбом и взвилось к небу. Заржали кони от страха, поднялся крик по всей усадьбе:

– Пожар! Пожар! Тушите!

В суматохе Макар перерубил Настину цепь, освободил жену.

– Дуню! – умоляла она его. – Спасай Дуню!

Кинулся Макар на Терентия, что держал Дуню, взмахнул топором, тот и выпустил из лап девчонку. Все трое бегом прочь из поместья! А сзади уже крик:

– Лови их! Живыми не оставлять!

***

Правда, огонь задержал княжеских слуг, успел Макар с женой и Дуней добраться до дороги. Хотя тяжко им было бежать. Макар почти на руках жену тащил, тяжело с животом со всех ног улепетывать. Да и Дуня от страха ноги еле переставляла.

Торопятся беглецы, бегут со всех сил. Да только уже земля гудит под ногами, позади стучат копыта лошадиные. Погоня от Гагарина! Впереди сам князь, от ярости багровый, в руках сабля лезвием переливается.

Не будет больше никаких цепей, сразу смерть!

Как вдруг словно божьим промыслом встретился несчастным крестный ход. Шли монахини местного монастыря с чудотворной иконой Богородицы, новую церковь освящать собирались. Матушка Евдокия впереди, почтенная игуменья, а за ней сестры молодые с пением святых молитв.

Евдокия увидела погоню и сразу остановила шествие:

– Расступитесь, сестры! Закройте собой несчастных! – приказала она монахиням.

Завели беглецов в середину процессии, окружили стеной. Евдокия выставила вперед икону, стараясь уберечь людей от расправы князя.

– Стой, окаянный! Не смей крестный ход нарушать!

А тот совсем озверел, ничего ему не преграда! Ни крест, ни слово человеческое.

– Отдай беглецов! Против моей воли пошли, должны быть наказаны! – взревел Гагарин во всю мочь.

– Накажет тебя господь бог за грех! – Евдокия подняла вверх икону.

Может, хоть она остановит безумца. Но пинком выбил Гагарин из рук святыню.

– Какой мне господь! Я на этой земле бог! Я тут государь над всем! Моя воля – закон! Хочу жизнь дарю, а хочу – смерть! А ну, расступитесь, дуры! Отдавайте эту скотину сюда, судить их буду!

***

По его приказу кнутами погнали слуги монахинь. Кинулись матушки в стороны с криками о помощи, разбежались, разогнал Гагарин процессию, икону святую наземь сбросил. Зато в суматохе и беглецы успели ускользнуть.

Один Макар на дороге остался, в одной руке топор, в другой – икона. Успел лишь жене крикнуть:

– Бегите, спасайтесь! В монастыре укроют вас! Мне туда дороги нет! Я здесь останусь, задержу погоню! Прощай, Настенька! Дитя береги!

Разъяренный Гагарин со слугами уже как воронье над ним кружил.

– Пожар устроил! Добычу мою увел! Теперь получай по заслугам!

Только и успел Макар поднять над собой икону… Взлетела сабля, перерубила доску! Кинулся парень с топором на князя, вонзил лезвие ему в ногу.

Больше ничего и не успел…

***

Тут уж посыпались удары со всех сторон. Били плетьми, палками, топорами. Пуще всех Гагарин зверствовал, изрубил несчастного парня на куски.

Смерть принял Макар страшную, зато семью спас, успели добежать до монастырских ворот Настасья с Дуняшей. Евдокия рядом спешит, криком кричит монахиням, велит монастырь запирать, чтобы обезумевшего изверга не пустить в святую обитель.

Когда закрылись ворота, Настя упала на колени в монастырском дворе. Дуня рядом билась в рыданиях, а старая Евдокия молча крестилась. Такого зверства и она, повидавшая много горя, не знала.

До сих пор перед глазами у них умирал в последних муках беззащитный Макар. Уже и топор выпал из израненных рук, только половинку иконы он вверх поднимал в надежде на божью помощь.

Вторая половинка у игуменьи в руках осталась.

***

И так горько стало Насте от княжеского зверства. Сгубил он всю ее жизнь, родителей, мужа. И только выйдут они за стены монастыря, примется снова князь травить сестер.

Дитя в утробе билось, чувствовало материнское горе. Настя гладила живот, шептала:

– Тише… Отца твоего злодей этот убил, а мы с тобой жить должны. Отомщу за все Гагарину, терпеть не стану больше его истязательств!

Принялась ее матушка Евдокия увещевать:

– Не бери ты грех на душу. Лучше молись, господь терпел и нам велел. Муж твой теперь в раю, с ангелами светлыми. И ты там окажешься, коли будешь жизнь праведную вести.

Взвилась молодая вдова:

– Какой мне рай?! Жить мне теперь одной, дитя растить без отца. И икона святая не спасла моего Макара! Никто не помог, когда Гагарин меня на цепь садил, а сестрицу собирался снасильничать и растлить. Нет, я все делаю, чтобы этот зверь более людей не мучал!

Евдокия тяжело вздохнула, понимала она Настино горе. Сама когда-то от Гагарина пострадала. Брата ее младшего князь в солдаты отдал за недоимки, а сестру в монастырь загнал.

– Напишем жалобу государю, – предложила матушка. – Опишем все злодеяния княжеские. Может, дойдет до царя правда, накажет он тирана.

***

Всю ночь писали жалобу при свечах. Евдокия грамоте обучена была, а Настя рассказывала, как отца их сгубили, как сестру к поруганию готовили, как мужа невинного убили. Каждое злодеяние прописали, и нападение княжеских слуг на крестный ход, и святотатство над иконой святой.

– Это уж богохульство, – качала головой игуменья. – За такое и царь не простит.

Да только молодая вдова не хотела ждать царского суда. Душа ее требовала мести. Уговорила Настя сестрицу:

– Идем в самое больше село за помощью! Созовем народ, расскажем про изуверства, все за нас стеной встанут. Воеводу призовут, он найдет управу на Гагарина.

Дуня снова в слезы от страха:

– Как же выберемся? У монастыря наш мучитель караул поставил. Схватят опять!

– Не схватят. По реке уйдем ночью. Плот давай вязать, а как стемнеет, проберемся черным ходом, – твердо отвечала старшая сестра.

Внутри росла ее уверенность, надо народ поднимать. Довольно князю издеваться над простыми людьми!

***

Когда село солнце, перебралась она с Дуней через монастырскую стену. Страшно было плыть сестрам на утлом самодельном плотике, да друг друга они подбадривали.

– Не страшись, Дуняша, выплывем.

– Подмогу, Настенька, во всем тебе, только скажи!

Для божьей помощи половинку иконы уцелевшей положила себе Настя за пазуху. Отведет Богородица беду!

Когда Настя из сил выбилась совсем, младшая велела:

– Отдыхай, я грести буду! – и вцепилась руками что было сил в шест, которым направляли плот.

Посмотрела, как сестра держится перед бедой, не сдается, и тоже решила, буду бороться до конца! Ни смерти, ни князю не даст себя сломать! Ради сестрицы, ради ее малютки нерожденного, ради памяти доброй о Макаре.

***

Так приплыли сестры из Калинино десятки верст по реке. Вода словно сжалилась над ними, перестала кидать плот из стороны в сторону, утихомирилась и несла его по течению мягко, будто в ладошках.

Наконец на рассвете оказались сестры из Калинино в огромном селе, где жил воевода. Мокрые, замерзшие не греться они пошли, не крова искать, а по избам.

Настасья людям правду рассказывала о зверствах князя, а когда силы покидали ее, речь подхватывала Дуняша.

Как Гагарин крестный ход разогнал, над сестрами издевался, Макара страшной смерти предал без вины по своей злой воле. Ее поддерживали крестьяне:

– Богохульник он! Против самого бога пошел!

– Накажем его, православные! Казним кровопийцу, коли управы на него нет божье и государевой! Пускай перед людьми ответит за свое зло!

– Не первый год нас мучает! Девок насильничает, зверства творит по деревням!

***

Боялись крестьяне князя Гагарина. Все-таки вельможа, да и денег полно, чтобы глотку любому судье заткнуть. Но когда услышали про поругание иконы, зашлись от праведного гнева.

– Это уж грех страшный! – говорили старики. – За такое и бог покарает!

Горе Насти, ее слезы материнские тронули женщин. Видели они, беременная вдова, дитя скоро родить должна, а мужа ее убили, сестру малую чуть не погубили.

– Поможем! – и бабы поднялись на бунт вместе со своими мужьями. – Не дадим в обиду сирот!

К общему сбору и воевода Иван Грозин подоспел. Давно он с Гагариным враждовал, из-за земель спорили и власти. Услышал про восстание, обрадовался:

– Бунт против богохульника – дело святое, – наставлял он своих ратников. – Поможем крестьянам справедливость восстановить.

За один день собрали настоящее войско, и бабы с ухватами там, и мужики с топорами да вилами, и ратники с ружьями. Впереди Настя идет с половинкой иконы поруганной! А рядом Дуняша с палкой! Измученные, ослабевшие, но дух не сломлен.

– За мужей наших! За детей! За веру! – толпа подхватывала их клич.