Губы на Сигареты

Стрелки часов давно перевалили за семь, и тени деревьев, отбрасываемые уличными фонарями, танцевали на стенах, вырисовывая странные, пугающие силуэты. Снег, некогда мягко ложившийся на волосы, теперь забрался даже в ботинки, холодом пронзая пальцы ног и заставляя Бонни сжаться в плечах. Она не могла избавиться от чувства тревоги: тьма вокруг, пустые улицы, странные скрипы и эхо собственных шагов создавали почти осязаемую атмосферу опасности.

Если бы Рид знала, что гараж Калеба находится в такой заброшенной дыре, она бы дождалась утра и поймала Майка в университете. А Джессику в это забытое Богом место она бы и вовсе не пустила.

Остановившись напротив тяжёлой, местами поржавевшей железной двери, светловолосая осторожно сняла варежку с маленькой ручки и постучала. Щёлкнул замок, дверь медленно распахнулась, а в тусклом свете лампы показался растрёпанный, чумазый Калеб, с гаечным ключом в руках. Его глаза на секунду расширились, рот приоткрылся в лёгком недоумении – он явно не ожидал увидеть здесь Бонни.

Но прежде чем он успел что-то спросить, мужской голос перебил его:

– Ну и чё ты там застыл? Не трать тепло! И без того мурашки бегают.

Это был Майк. Как всегда – недовольный, грубый, чересчур уверенный в себе. Рид замерла на месте, сердце слегка дрогнуло, в груди закрутилось странное ощущение тревоги. Где-то внутри она начала сомневаться: а правильно ли она сделала, что пришла сюда? Её явно здесь не ждали. Но пути назад не было. Даже потому, что дорогу назад девушка попросту не помнила.

Смит распахнул дверь чуть шире, словно приглашая пройти внутрь. Джессика осторожно переступила порог, а Рид последовала за ней, но едва ступила, как Калеб перегородил ей путь рукой:

– Что ты здесь забыла? – спросил он с едва скрытым подозрением.

– Это не твоё дело, – огрызнулась Бонни.

Смит не отступал, его взгляд требовал честного ответа. Девушка сделала шаг назад, глубоко вздохнула и, стиснув пальцы в замке, выдохнула:

– Я к Майку.

– Он не хочет тебя видеть, – холодно отрезал парень.

– Калеб, это важно! – настояла Бон, чувствуя, как внутри разливается паника.

Блондин наконец сдался, чуть скривившись, словно предчувствуя гнев Майка, и, отводя руку, он позволил девушке пройти.

Помещение больше походило не на гараж, а на маленькую, странным образом уютную комнатушку, если закрыть глаза на мотоцикл и прочее железо, скученно стоящее в углу.

Серые бетонные стены, украшенные трещинами и пятнами, а на потолке с периодичностью моргала тусклая жёлтая лампочка, создавая странные тени, будто комната сама дышит. Воздух был пропитан резким запахом резины и табака – к нему быстро привыкаешь, хотя первое впечатление слегка удушающее. В центре стоял небольшой жёлтый диван, на котором волнами лежал скомканный плед, словно кто-то недавно бросился на него усталым телом. Рядом – мини-холодильник, видимо, для напитков, обогреватель, позволяющий проводить здесь время, не превращаясь в сосульку, старенький телевизор с тусклым экраном и чахлый цветок, который давно требовал хотя бы глотка воды.

Напротив обогревателя, на скрипучем стуле, сидел Майк и бренчал на гитаре. Хотя «бренчал» – это слишком мягко: с первых нот Бонни узнала мелодию. Linkin Park – Numb… её любимая. Пальцы парня ловко скользили по струнам, словно инструмент жил в его руках, а сам он наслаждался процессом. Волосы взъерошены, привычные тёмные мешки под глазами, а татуировка на руке – Si me amas, serva me – снова бросалась в глаза, благодаря тёмно-синей футболке.

Но едва Рид сделала шаг вперёд, как эта почти идеальная сцена рухнула: холодный тон Вуда пронзил пространство, словно лёд в груди:

– Зачем ты пришла?

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Кажется, я ясно дал понять, что ты мне противна. Прекрати бегать за мной.

Гнев медленно поднимался внутри Бон, обжигая горло, словно горячая лава, готовая вырваться наружу. Она устала терпеть подобные выходки Вуда. Она пришла всего лишь, чтобы предупредить его, а он… снова превращает всё в дешевую драму.

– Послушай, ты… – начала Бонни, но внезапно осознала, что подобный тон лишь усугубит ситуацию. Она замедлила речь, стараясь удержать эмоции под контролем. – Это важно. Я бы не пришла сюда просто так…

Калеб и Джессика, что всё это время наблюдали за происходящим со стороны, выглядели так, будто им оставалось только достать попкорн. Серьёзно. Каждый уже выбрал для себя любимчика в этой заезженном фильме, где главные роли исполняют Майк и Бон. Ещё минута – и, глядя на упрямство и непостижимые принципы Вуда, они могли бы начать делать ставки.

– Ну, раз это так важно, то говори, – лениво протянул Майк, не отрываясь от гитары.

– Наедине, – твёрдо добавила Рид.

Парень на мгновение оживился:

– Тогда ты уйдёшь?

– Да.

– Прекрасно, – с ноткой ехидства кивнул он, откладывая инструмент в сторону.

Парень поднялся на ноги, и они вместе вышли на улицу. Майк даже не накинул куртку, поэтому снежинки, что приземлялись на его горячую кожу, в одно мгновение превращались в воду.

Он сложил руки на груди и встал в ожидающую позу, словно манекен. Этот парень, казалось, не чувствует холода.

Есть ли в этом мире хоть что-нибудь, чего он боится? Что приносит ему дискомфорт?

– Я хотела сказать… – тихо начала Бонни, слова давались ей с трудом, ибо такой Майк вселял в неё неуверенность. – Чтобы ты был осторожнее.

На лице Вуда мгновенно всплыло недоумение, и он рассмеялся – громко, ехидно, вызывающе. Этот смех, едва не пронзивший её, заставил Рид покраснеть и внутренне сжаться.

– Я? Чтобы я был осторожнее? – сквозь смех переспросил он, наклоняя голову набок, будто изучал её реакцию. – С каких пор ты обо мне печёшься?

Девушка опустила взгляд. Она не знала, что ему сказать, да и вообще стоило ли…

Майк замолчал на мгновение, потом медленно наклонился к ней, чтобы их лица оказались на одном уровне. Его дыхание слегка касалось её щёк.

– Зайка, – сказал он тихо, но с оттенком самодовольной уверенности, – это тебе стоит быть осторожнее, раз ты общаешься со мной. То, что ты видела на мотодроме – разборки с Персом, которого все так боятся, – для меня это обычное дело. Словно щёлкнуть пальцами, поэтому…

Майк продолжал бы хвалить себя дальше, но нервы Рид всё-таки не из железа, как эта ржавая дверь гаража. Она резко подняла глаза на него и перебила:

– Мэнди Джонс больше нет!

Вуд несколько раз моргнул, выпрямился в спине, будто пытаясь убедиться, что услышал правильно. Глаза его слегка расширились, а дыхание прерывисто застряло в груди. Он ещё не до конца осознавал смысл сказанных Бонни слов.

– О чём ты?

– Тело нашли на мотодроме… Её убили.

Парень, словно отказываясь принять реальность, отшатнулся назад. Его взгляд потерялся где-то вдали, а в голове всплыли воспоминания – как рыжеволосая любила его всем сердцем, как отчаянно просила не уходить, когда раздражала его. В груди что-то болезненно ёкнуло. Не боль утраты, нет… Скорее – сожаление. Осознание того, что он был несправедлив к этой девушке. Мэнди не заслужила такой судьбы.

– Кто тебе об этом сказал? – очнувшись, спросил Майк, пытаясь вернуть контроль над собой.

– Я видела фотографии… Там была Джонс. Отец Эдриана расследует это дело.

Майк сглотнул, взгляд скользнул по Бонни, глаза сжались, а голос стал ледяным, почти безэмоциональным:

– Ну, а мне ты это зачем говоришь?

– Потому что они могут подозревать тебя…

– Мне плевать! – прорычал он, сжимая кулаки, так что костяшки побелели. – Ты можешь идти.

Вуд захлопнул дверь прямо перед носом Бонни, оставив её одну на морозе. Девушка застыла, словно вкопанная. Она даже не представляла, что разговор закончится именно так. Когда он спрашивал, уйдёт ли она после слов, Рид и подумать не могла, что Майк настроен настолько серьёзно.

Как он мог так просто её бросить? Она пришла, чтобы предупредить его, а получила в ответ лишь холодное «мне плевать». Сердце сжалось, в груди будто застряла ледяная игла.

Путь домой казался бесконечным: лишь фонари, яркая луна и длинные тени старых зданий. По бокам – десяток гаражей, дворы со скрипучими качелями, высокие ветхие дома. Ледяной ветер пробирал до костей, а вдалеке завывающие собаки только усиливали страх, который словно липкими пальцами сжимал горло и отбирал дыхание.

За дверью Рид различила обеспокоенный голос Джессики, которая просила Калеба разобраться с Майком, но тот лишь приказным тоном отрезал: не вмешивайся.

На глаза Бонни навернулись слёзы, грудь сжалась тугим узлом, дыхание сбилось, а сердце бешено колотилось. Она действительно осталась одна. Если бы девушка только знала, что всё закончится именно так, никогда бы не решилась на эту глупую выходку. Майк непредсказуем, и на что она вообще рассчитывала? Его никогда не останавливала опасность, когда он мчался на байке, так что о полиции и подозрениях говорить просто смешно.

Гнев клокотал в груди, а руки дрожали от напряжения. Бон со всей силы ударила ногой в дверь. Сквозь боль, что пронзала тело, и ком, застрявший в горле, она закричала:

– Майк Вуд, ты мудак! Ты конченный ублюдок! Слышишь?! Ты высокомерный, конченный ублюдок! Я ненавижу тебя! Строишь из себя крутого парня, но на деле… на деле ты ублюдок! Мудак! Я больше не хочу знать тебя! Слышишь?! Не появляйся в моей жизни больше никогда!

Каждое слово сопровождалось ударом по железной двери, отдававшимся эхом в костях, словно отражаясь от самой земли. Лицо Бонни горело, губы дрожали, слёзы текли ручьём по щекам и тут же замерзали, неприятно стягивая кожу, оставляя ледяные узоры на лице. Ветер, свистя между гаражами, словно пытался вырвать слова из её рта, но Бон продолжала кричать, каждый звук наполнялся болью, яростью и отчаянием.

Когда гнев отступил, девушка обессилено сползла вдоль холодной двери. Джессика что-то кричала, Калеб возмущённо взмахивал руками, напряжение росло, но из Майка они не могли выжать ни слова. Он, отстранившись от всех, молча перебирал струны гитары. Невозмутимый, спокойный… словно весь мир вокруг него не имел значения.

Хлюпая носом, Рид смотрела пустым взглядом на луну. Когда снежинка, коснулась склеенных слёзными ресниц, девушка почувствовала, что снова дала слабину. Но поднявшись на ноги, стиснув кулаки и сжав плечи, она решила идти к остановке. Никто, кроме неё самой, не сможет помочь, поэтому стоит навсегда вычеркнуть этого придурка из своей жизни.

Последний автобус уезжает в 23:30, у Рид ещё есть время. Снег хрустел под ногами, от каждого шага отдаваясь громким эхом на пустой улице. Далеко в темноте выли собаки, их голоса казались зловещими, а холод сковывал мышцы и заставлял тело дрожать. Девушка не была уверена, что идёт в правильном направлении, но обратно в гараж, в то место, пропитанное запахом Майка, она точно не вернётся. Как считала Бонни, уж лучше замёрзнуть на улице, укрывшись снежной пеленой, чем просить его отвезти её домой. Хватит! Она уже и так достаточно унизилась перед этим мудаком.

Однако после часовых, безрезультатных блужданий Бонни начала осознавать: стихия сильнее её убеждений. По коже бегали мурашки, коленки тряслись, а губы окрасились в ледяной синий оттенок – говорить становилось невозможно. Она остановилась посреди пустой улицы и с тревогой огляделась по сторонам: голые кроны деревьев тянулись к небу, как когти, тусклый, моргающий фонарь отбрасывал рваные тени на снег, а в стороне – маленький, одинокий, давно закрытый продуктовый магазин.

Бонни сжала руки в кулаки, отчаянно пытаясь найти ориентир. Холод впивался в кости, а сердце билось так, будто хотело вырваться наружу. В голове метались мысли: куда идти дальше? Как выбраться из этого ледяного лабиринта?

Внезапный рык байка оглушил улицу, и яркий свет фар ослепил Рид. Она зажмурилась, ощущая, как сердце стучит в висках. Когда девушка разлепила глаза, перед ней оказался Майк. Страх мгновенно сменился на бурю гнева.

– Садись, – его голос был твёрдым и безапелляционным, но Бон даже не думала подчиняться.

– Не хочу! – вспыхнула она, гордо поднимая подбородок, зубы стиснуты. – И вообще, не мешайся! Я иду на остановку!

– Ты идёшь не в ту сторону… – спокойно, почти отстранённо сказал он, будто это было очевидной глупостью.

– Я знаю! – дрожащим от мороза и злости голосом, выпалила она. – Я хочу… хочу просто прогуляться!

Вуд завёл байк, и они начали движение. Когда скорости сравнялись, парень, не оборачиваясь, бросил тихо, но колючим тоном:

– Достаточно цирка, садись, я отве…

– Достаточно цирка?! – взорвалась Бонни, почти крича, мороз щипал щёки, дыхание вырывалось облаками. – Ты это мне сейчас говоришь? Представления устраиваешь только ты! Я пришла поговорить, а ты уже нос воротишь! Да, возможно, я тебе противна, но… – она замялась, волосы слиплись на лице, дыхание перебивалось, – ты знаешь сам… ты знаешь, что я не пришла бы просто так!

– Ты сказала то, что хотела, а дальше что? – повысил голос Майк, и в нём ощущалась едва скрытая раздражённость. – Дальше что ты прикажешь мне делать? Я и без твоих упрёков знал, что Коллинз ещё тот урод!

– Да причём здесь он?! – топнула ногой Бон. – Скажи, у тебя все люди, чьи отцы – прокуроры, автоматически заносятся в чёрный список, или Эд особенный?

– Особенный! – выдавил Вуд, сжимая кулаки, словно вот-вот сорвётся.

– И чем же? – глаза Бон сверкнули раздражением.

– Он мне не нравится!

– Да пошёл ты… – девушка закашлялась, с трудом переводя дыхание: горло саднит от холодного ветра. – С тобой бесполезно разговаривать…

– А с тобой? – сорвался Вуд и слез с байка.

Он резко схватил Бонни за плечи, развернув к себе лицом, и с напряжением, что делало его слова ещё более резкими, произнёс:

– А с тобой, Бон? Полезно? Ты настоящая истеричка! Ноешь без повода, бросаешься с кулаками! Что на тебя находит?!

– Что находит? – приподняла брови Рид, голос дрожал от холода и раздражения. – Хах… Да ты конченный мудак! Бросил меня на улице, а сам грелся в тёпленьком гараже! Разве так поступают?! Я даже не знаю, чёрт возьми, куда иду! Целый час тут круги навожу! У меня замёрзли руки, замёрзли ноги! Горло болит! И даже губы синие! Как ты вообще м…

Но договорить Бонни не успела. В следующую секунду она видела перед собой лишь его лицо… очень близко. Слишком близко. Его слегка подрагивающие, словно во сне, чёрные ресницы, маленькая родинка на щеке прямо под глазом, которую ранее она никогда не замечала… Что происходит? Почему губы так жгут, почему горячо?

Внутренний мир девушки словно разбился на миллионы осколков: склеился, перевернулся с ног на голову и снова раскололся. Неужели… нет, этого не может быть. Неужели Майк… Майк Вуд… Нет, этого не может быть.

И всё же он целовал её. Его губы мягко, но настойчиво прижались к её, сначала лёгкое касание, которое тут же переросло в глубокий, уверенный поцелуй. Руки Вуда обвили её талию, мягко, но крепко прижимая к себе. Бонни замерла: сердце бешено колотилось, пальцы бессознательно цеплялись за куртку. Она ощущала каждый вдох Майка, слышала его учащённое дыхание, чувствовала тепло и силу, исходящие от него. Поцелуй был долгим, настойчивым, словно он хотел забрать у неё всё – страх, холод, усталость – и удержать лишь ощущение, которое жгло внутри.

Оставив после себя лёгкий привкус табака и мяты, Майк наконец отстранился. Рид стояла, не в силах вымолвить и слова. Кричать на него? Обнимать? Невозможно – все её мысли дружно покинули разум. И только теперь, когда Вуд смотрел на неё с лёгким недоумением, девушка поняла: она даже не закрыла глаза, как обычно делают в фильмах. Как же глупо она выглядела…

– Ну и чё ты уставилась на меня? – пробормотал он, после чего прошагал обратно к байку и, заведя мотор, добавил: – Садись.

Глава 18

Перед глазами всё плывёт. Несмотря на просьбу Майка, Бонни не двигается с места. Будто приросла к земле – и эта глупая, предательская ухмылка никак не сходит с её лица. Ещё чуть-чуть – и Вуд уже начнёт сомневаться в её адекватности. Не то чтобы он когда-то считал её нормальной девушкой… нет, вовсе нет. Но сейчас она выглядит как никогда странно: неподвижная, с широко распахнутыми глазами, в которых дрожит и растерянность, и сладкий ужас.

– Я с тобой разговариваю! – срывается Майк. Голос его резкий, раздражённый. Он искренне не понимает, почему Рид ведёт себя так нелепо. Для него всё это – мелочь, привычное действие. Поцелуй. Что может быть проще? Сколько красоток уже успели побывать в его объятиях, ощутить на губах этот заветный для Бонни привкус табака и мяты… Он привык к этому.

Но перецеловав десяток девушек, испытал ли он хоть с одной те же чувства, в которых Бон сейчас попросту захлебнулась?

– Слушай, если всё это из-за поцелуя, то спустись с небес на землю, – он выдохнул, и изо рта вырвалось крохотное облачко пара, что вмиг растворилось в холодном воздухе. – Я просто хотел тебя заткнуть.

От этих слов внутри что-то неприятно заныло, будто стенки рёбер начали медленно сжиматься, лишая её дыхания. Воздуха стало не хватать от слова «совсем». Рид машинально прикусила нижнюю губу, но боль от этого лишь усилилась. Она опустила глаза и, стараясь не выдать себя, быстрыми, нервными шагами подошла к байку.

Если бы она решилась уйти в одиночку, убежать куда глаза глядят, Майк всё равно не позволил бы ей этого сделать. А так… так он хотя бы не увидит её предательски влажных ресниц.

«На что ты надеешься, Бон?» – пронеслось в голове, когда Вуд завёл мотор. Грохот заглушил её собственные мысли, и она тут же оттолкнула их в сторону, заставляя себя поверить: Майк – всего лишь мимолётное увлечение. А тот поцелуй… всего лишь ошибка.

Спустя минуту Вуд всё ещё стоял возле мигающего фонаря. Он не вдавил педаль газа в пол – и Рид прекрасно знала, почему.

– Может, ты всё-таки… – начал он, но Бон резко перебила:

– Нет! – её пальцы судорожно вцепились в холодную железную ручку позади сиденья. Голые руки моментально свело от холода, но ей было всё равно. Главное – не касаться Майка. Даже кончиком пальца.

– Упадёшь, – настаивал он, бросив короткий взгляд через плечо. Держаться за водителя куда надёжнее, чем вцепляться в хилую железную ручку. Особенно когда скорость сливается с ветром. Но Бонни словно окаменела. Она вжалась пальцами в холодный металл, будто от этого зависела её жизнь, и Вуд, тяжело выдохнув, всё же тронулся с места.

Они выехали на главную дорогу. Майк вёл байк медленно, осторожно – не в его духе. Все знали: Вуд – сумасшедший гонщик. Для него настоящая езда начиналась там, где леденящий душу ветер хлестал по лицу, а стрелка спидометра скакала на красной отметке, словно дразня хозяина. Майк никогда не боялся. Страха он попросту не признавал.

Каждый новый заезд должен был превзойти предыдущий: прежнего адреналина ему всегда казалось мало. Он искал всё новые способы пощекотать себе нервы – мчался без шлема, снимал на ходу куртку, закидывал руки за голову, вставал босыми ногами на сиденье. Автомобилисты, видя это безумие, хватались за лица, будто пытались поймать свою челюсть, упавшую от изумления. А Майк только ухмылялся. Ему нравилось внимание. Он им жил.

И сейчас Рид видела, как Вуду трудно себя сдержать, чтобы не вдавить педаль газа в пол. Как его широкие плечи напряжены, как не может разжать затёкшие пальцы. Майк словно наркоман, жаждущий новой дозы адреналина. Но стоит ему превысить отметку девяносто – и Бонни может просто не удержаться, сорваться, выпасть. Пожалуй, это единственное, что его останавливает.

Несмотря на годы совместной учёбы в университете, Бонни до сих пор не может понять Вуда. Несколько месяцев назад они ненавидели друг друга, но сейчас… Сейчас ненависть присуща только Майку. У Рид она вспыхивает изредка, оставляя лишь жалкие отголоски. Почему он так себя ведёт? Почему позволяет приблизиться, заставляет бабочек внутри разметаться, а потом обрубает им крылья? Зачем топчет её чувства, которые та и так долго прятала от самой себя? Она запирала мысли на чугунный замок и врала самой себе. А этот поцелуй… Теперь вычеркнуть Майка Вуда из своей жизни будет гораздо сложнее. Но Бон должна это сделать. Иначе огонь в его глазах сожжёт её дотла.

– Чёрт! – выругался Майк, вглядываясь в зеркало заднего вида. – Держись за меня!

Различив в его голосе нотки тревоги, Рид не стала перечить и крепко обвила его руками. Вуд резко нажал на газ, и Бон, едва не влепившись лицом в спину парня, дернулась, а потом инстинктивно прижалась к нему ещё сильнее, ища хоть малейшее чувство безопасности.

Некогда чёткие силуэты деревьев размывались в потоке скорости, холодный ветер обжигал кожу, трепал волосы, а глаза Рид щипало от сухости; веки казались тяжёлыми. Собравшись с силами, она осторожно обернулась назад и заметила троих байкеров. За чёрными, местами разрисованными краской шлемами их лиц не было видно, но внутренний голос подсказывал: Вуд явно не рад их появлению.

– Что им нужно? – спросила Бонни, пытаясь перекричать рёв байка. Майк не ответил. Он снова вдавил педаль, и скорость вновь выросла, разрывая пространство вокруг.

Свернув с дороги, парень выскользнул в узкие улочки пустынных дворов. Незнакомцы, словно охотничьи собаки, шли по следу Вуда, и у Бонни больше не оставалось сомнений: преследуют именно их.

Майк змейкой петлял между заброшенными зданиями, подвалами и дворами, но тех было трудно запутать. В очередной раз, оглянувшись через плечо, он резко увеличил скорость, оторвавшись на приличное расстояние, а потом мгновенно повернул, едва не врезавшись в внезапно выросший забор. Жалкие сантиметры отделяли их от столкновения, но Майк успел вовремя затормозить.

Заглушив мотор, он приказал:

– Вставай!

– Что? – недоумевала девушка.

– Вставай, Бон!

Рид поднялась на ноги. Вуд закатал рукава куртки, отодвинул в сторону одну из перекладин (видимо, уже кем-то подпиленных) и, пригнув голову, аккуратно протиснул байк в узкий проём. Бон последовала за ним, и, когда девушка оказалась внутри, Майк вернул перекладину на место.

Рык мотоциклов оглушал, и парень насторожился. Бонни, кажется, даже перестала дышать. Но через несколько минут шум стих, и Вуд облегчённо выдохнул, наконец позволяя себе расслабиться.

Понимая, что бояться больше нечего, девушка наконец смогла расслабиться и огляделась вокруг. Перед ними возвышалось огромное серое здание с высокими окнами. Вокруг всё было покрыто лёгким слоем снега, скрипящим под ногами при каждом шаге. Деревца у входа были обсыпаны инеем, ветви трепетали под порывами холодного ветра, а фонтан, едва слышно журчащий, местами замёрз. Скамейки вокруг него были пустыми, обледеневшими, и казались ещё более холодными и строгими в свете редких фонарей.

Прямоугольная пристройка с чёрной металлической дверью выглядела особенно мрачно на фоне белого снега и тёмного здания. Воздух резал лёгкие, и каждый вдох отдавался колющей свежестью. Дорожки, вымощенные камнем, скрывались под снежным покровом, лишь местами отражая тусклый свет фонарей. Бонни не могла точно определить, что за место перед ними, но вся эта картина напоминала ей учебное заведение – строгое и холодное

– Пошли, раз уж мы здесь, – бросил Майк, беря её за руку и слегка подтягивая к себе.

Они подошли к пристройке, и Вуд открыл дверь, которая на удивление была не заперта. Вглядываясь в темноту, Бонни не видела ровным счётом ничего, пока не опустила глаза. Лестница, казавшаяся прямо из фильма ужасов, уходила вниз в черноту. Честно говоря, ни за какие деньги она не решилась бы по ней спуститься. Но выбора нет: она находится в незнакомом месте, обратной дороги не помнит, автобусы уже не ходят, а взгляд Вуда, полный ожидания, заставляет чувствовать себя ещё более неловко.

Когда они спустились, Бон на ощупь наткнулась на ещё одну железную дверь. Она уже собиралась вернуться назад, но едва повернулась – как тут же врезалась в грудь парня. Вуд прыснул смехом и спросил:

– Ты хоть раз можешь сделать то, что я тебя прошу?

– Т-так я и делаю… – неуверенно прошептала Бонни, прижимая к щекам холодные ладони, разгоревшиеся от волнения. Она впервые находится с Майком в кромешной темноте, впервые так близко. Сердце бешено стучит, дыхание отдаёт в груди, а Рид слышит, как размеренно бьётся его сердце. Мысль о том, что он, возможно, слышит её внутреннюю чечётку, пульсирующую в висках, заставила Бонни почувствовать лёгкую тошноту, и она зажмурила глаза.

Вуд повернул ручку двери, и как только Бонни попыталась открыть веки, она снова зажмурилась – яркий свет прожекторов обжёг глаза. Немного привыкнув, она открыла их и ахнула: перед ней раскинулось огромное футбольное поле с ровной, изумрудной искусственной травой, пустыми трибунами и массивными воротами. Стены вокруг были из холодного серого бетона, с местами видимыми металлическими перекладинами и вентиляционными шахтами, придавая пространству ощущение подземного дворца спорта.