Души человеческие: проклятые грёзы

– Гро, – грубо заговорил Румо, – давай к делу. Я тебе деньги платил не за наливайку.

– Хорош-хорошо, – закопошился мужичок, скользнув пальцами по столу он взял очки, нацепил их и стал рыскать под станков, шурша и вертясь. – Ага, вот-вот. Всё как ты заказывал, – с восхищением произнёс мастер, положив коробочку на стол и открыв её, осторожно вынув свёрток, – будь я не мастер из флорентийской школы оружейников9, не сделал бы этого, – пальцы осторожно отвернули ткань и явили на свет оружие, достойное царей постапокалиптического мира.

– Ого, – удивление закралось в душу юнца при виде таких инструментов войны.

Пальцы наёмника ощутили холод посеребрёного клинка. Двадцатисантиметровое лезвие украшено растительным орнаментом, посередине отчеканена надпись на старом языке – «Via doloris est via ad lucem»10. Четыре сантиметра шириной, закалка и двухсторонняя заточка делают его весьма опасным оружием. Рукоять оплетена кожей чёрного цвета, изящная s-образная гарда, сияющая цветом царственного золота, довершает несколько удивительный образ. Стальное и серое навершие весьма простое за исключением символа в виде папского креста.

– Это… очень хороший нож, – взял его в руки паренёк, почувствовав идеальную балансировку. – Он очень и очень удобно лежит в руке.

– Мой лазревольвер может тебя удивить, – довольно произнёс мастер. – Ствол внутри обладает специальным устройством, который препятствует перегреву.

Но холодное оружие было убрано в сторону, поскольку там же лежит и энергетическое вооружение. Револьвер цвета холодной белизны, с удлинённым зауженным стволом, рукоять украшена символом Компании – два скрещенных чёрных меча.

– Вот пояс, патронташи, сумочки и ножны, – положил Гро чудной работы экипировку, от кожи повеяло терпким и приятным запахом, повсюду видны орнаменты растительности, – я его сделал из шкуры орскуро11.

Мужчина взял экипировку, осторожно и трепетно её рассмотрел, положил в ножны и кобуру оружие и протянул пареньку:

– Держи, малец, это тебе.

– Мне? – вздрогнул Йозеф, лицо побледнело, выразило недоумение. – Как? За что?

– Это подарок тебе, малец. Я его заказал, как только мы оказались тут, – Йозефу хватило сил и уверенности, чтобы взять дар. – Благодаря тебе, Аэлет всё ещё радует нас своим видом и сладким бюстом. Это поступок… достойный мужчины.

– Румо, спасибо тебе огромное… я… я… не знаю, как тебя отблагодарить.

– Свои люди, как-нибудь сочтёмся, мальчонка, – суровые и холодные губы брутального наёмника украсила лёгкая и тёплая улыбка.

– Румо, у меня есть новый чертёж, – встрял Гро. – Гладиус с электронным рыле.

– Хорошо, – кивнул наёмник и повернулся к Йозефу. – Ступай к девочкам без меня, они уже заждались. Сидят в «Новом порту» и сок потягивают.

– Ты хотел сказать вино? – застегнул на себе ремень наёмник, ощутив, что он очень хорошо обтягивает тело.

– Это долбанный сок, – ухмыльнулся Румо и махнул рукой, словно благословляя его.

Йозеф кратко кивнул и пошёл в сторону таверны, которая расположилась у водной глади на южной стороне, прямо в зданиях у монумента моря. Прижатая ветхими многоэтажками, пред которыми раскинулось небольшое поле, забитое старыми ржавыми авто и палатками. Но сама облицовка «Нового порта» представлялась довольно уникально-вычурной, резко отличалась от разрухи вокруг. Это деревянный фасад с морским орнаментом и большим штурвалом над входом, представленным хорошим дубовым косяком и укреплённой дверью, и изображением корабля.

Первое, что бросилось в глаза пареньку, так это ухоженность заведения, резко контрастирующая с совершенно другими заведениями подобного типа. Тут глаз радуют прохладные кирпичные стены, украшенные странными картинами с аллегористическими образами, лакированные крепкие столы, уставленные хорошей посудой, а под ногами чувствуется мягкий алый ковёр. Над головой свет лился благодаря роскошной хрустальной люстре.

– Йозеф! – раздался радостный женский крик. – Вот мы.

Юноша повертел головой и в крестообразном помещении нашёл столик в самой дальней части заведения. Пока он шёл к нему нос изводили чудесные запахи приготовленной пищи, неистово разжигающие аппетит… это не смрадные ароматы других заведений, но что-то поистине славное.

– Вот и наш герой, – радостно произнесла леди, накинувшая кожаную жилетку.

За столом он увидел двух прекрасных девушек. Первая – крепко сложенная дама, облачившаяся в кожанку поверх белой рубахи. Её чёрно-насыщенные распущенные волосы обрамляли красивое и слегка грубоватое и милое лицо, на юношу пристально смотрели сказочные миндалевидные глаза.

Рядом с ней из большой кружки потягивала вино стройная девчушка с волосами, заплетёнными во множество косичек. Худощавое телосложение никак не сказалось на её активности, грациозности и ловкости. Татуировки на коже, широкие тёмные глаза, золотые кольца на пальцах и расписанная одежда создавали по истине мистический образ.

– Аэлет и Шьяни, – улыбнулся Йозеф, присаживаясь за добротный красный диван. – Я премного рад видеть моё дорогая соратница, – он бросил тёплый взгляд на Шьяни Лоук’Ц, – и тебя. Честно признаться, я довольно сильно беспокося за тебя. У тебя дом на восточной окраине, хуже места теперь не найти.

– О, у тебя новый пояс, – вклинилась Аэлет, её глаза выражали интерес, – Румо всё-таки заказал его тебе. Уж не думала, что он пойдёт на такое.

– Очень интересный поступок… очень, – задумался парень, всмотревшись в порцию салата, – то от него не дождёшься, когда он оплатит своё пиво в баре, а тут аж такой дар, да ещё и с оружием, – пальцы сжали рукоять, нож легко вышел из ножен, пальцы вертанули его и рукоять нежно и мягко легла в ладонь наёмницы.

– Ну, он говорил, что хочет тебя отблагодарить за то, что ты спас такую красу как я, – улыбнулась девушка и взяла оружие, – сказал, что «мало кто перенёс бы, если бы мой чудесный попец пострадал, и никто бы не созерцал его».

– О-о-х, – покачал головой наёмник, – кто о чём, а Румо о девках, – узрев косой взгляд Аэлет, он поправил себя, – точнее… ну ты поняла.

– Всё хорошо, – протянула она нож обратно, – всё в порядке.

– Знаешь, порой мне кажется, что он не может не иронизировать, не грубить и не строить из себя сильного и сурового мужика, – стал размышлять Йозеф. – Даже этот его подарок за то, что я спас твою филейную часть… он просто хотел сказать «спасибо», но не знал банально как.

– Ножи, – дрогнула Шьяни, лицо выразило недовольство, – очень… страшное явление. Оно символизирует войну… фу, противно.

– Согласен, это инструмент войны, – нож ушёл в ножны, – но и моя профессия предполагает насилие.

– Понимаю, каждый сам определяет свой путь в этом. Но мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь, – длинные пальцы элегантно обхватили ручку кружки, губы прикоснулись к ароматному вину, плескавшимся в серебристой таре, – оставили это всё. Йозеф, Аэлет, вы мои друзья, но я волнуюсь за вас каждый раз, когда вы уходите в боевые. Даже та охота, Йозеф, – в широких выразительных глазах мелькнула тень отчаяния, – мне было очень страшно услышать, что тот мутант тебя изранил. Война забирает жизнь, единственную ценность на этой планете. Поэтому я её не люблю… ненавижу. Красивые, умные, старые, молодые, мудрые, злые, добрые, простые или возвышенные… война никого не щадит, её вечноголодная утроба переваривает всех, с холодной методичностью, жестокостью, которая не доступна и зверям.

– Совершенно согласен с тобой, но такова наша жизнь, таков наш мир, – минорно молвил Йозеф. – Не нам строить «великую Италию», не нам устанавливать новые законы о мире, справедливости и чести. Мы можем лишь смириться с тем, в каком мире живём и попытаться в нём преуспеть.

– Кстати о «великой Италии», – эмоционально начала Аэлет, взяв сухарь и запив его душистым пивом, – слышал о новом движении в наших землях? Хрен его разберёт, то ли партия, то ли секта.

– О чём говорят? О чём толкуют?

– Возрождение той самой «единой и неделимой Италии» под руководством одного короля или правителя. Поговаривают, что этот культ пришёл с севера и его финансируют Лига Севера, «Рим» и Венецианская Республика, желающие объединить промышленные мощности севера и аграрное богатство юга. Но…

– Чувствую, есть подвох.

– Именно, – пальцы сжались на вилке, опустив её в салат, – засветился наш старый знакомый – Гереро. А что касается самого движения – я слышала, что в Неаполе заговорили о запрете этого движения. Зараза, всё принимает гаденький оборот.

– Блядь, он нам покоя не даёт. Неужто ему не хватило заварушки на юге.

– Он бежал на север, откуда и пришли технодикари. Поговаривают, что именно он заставил или как-то устроил их переселение сюда. Они пересекли полстраны, снялись с границы…

– Оголив её, – понял юнец, – открыв для атаки со стороны Италии. А технодикари разорили во время пути много полей, трактиров и продовольственных пунктов со складами.

– Именно, – она достала телефон и пару раз листнув по экрану, дала в руки парню, – я тут посмотрела новости и увидела, что движение этого племени не было столь мирным и тихим. Они грабили амбары и склады… без жертв конечно, но деревни и города теперь стоят без продовольствия.

– Гереро… культ «единства»… знаешь, может быть сейчас это то, что нужно? – посмотрев на Шьяни, осторожно произнёс Йозеф, – может быть, культу удастся хоть немного приблизить нас к миру и покою. Да, не нам менять этот мир, но… именно тем людям, что готовы положить свою жизнь за других, дано его изменить. И если те из культа таковы, то почему бы и нет, – он кратко кивнул, – если это не фанатики, и если за ними стоят такие силы. А Гереро? Ты сама помнишь, что он восстал против тирании и того извращения, нового феодализма, свирепо насаждаемого властями Ковенанта.

– Мой, мой дорогой, помню… конечно же помню, но прошу тебя помнить, что мы – наёмники и феодальные правители наняли нас ради этого. Поэтому свои великие мечты про Италию можешь оставить. Если нам заплатят, мы будем воевать против неё… против самого здравого смысла. Сам понимаешь.

– Знаешь, Аэлет, – с ехидством заговорил паренёк, – моя «великая мечта» это сержантское звание. И доплата за него. И если я его получу раньше, чем Румо, то это будет вообще шикарно.

– Ага, только вот смотри, чтобы Румо это не принял близко к сердцу. А то сначала ты это не переживёшь, потом он, а потом я всплакну и выпью за ваши души.

– Ой, – отмахнулся Йозеф, – у него не такое чуткое сердце. Всё с ним будет в порядке. Сержант Йозеф Ди’Андорр, – сладко произнёс наёмник, смакуя слова, перерастающие в грёзы.

Сердце так манит сама мысль, что он станет командиром целого отделения, или помощником командира. В его руках появится небольшая власть, будут под началом люди, и в руках приятно зашелестят новые купюры или сладко будет смотреть на сообщение о зарплате. Сержантское звание среди наёмников это и путь собрать народ, чтобы потом отколоться при распаде наёмной компании, который случится в любом случае, и со своими ребятами создать свою военную организацию. А потом и молва о нём пойдёт, как о Орцио Бальонисса12. Мечты о таком пути в жизни не могут не утешать сердце в этом холодном и жестоком мире.

– Йозеф, я уверена, что ты достоин этого и что ты получишь это звание, – допив вино, поддержала парнишку татуировщица. – В конце концов, наёмникам нужен командир с добрым сердцем, а не такой пошляк, как Румо.

– Ох, какие слова, – театрально впечатлилась вторая девушка. – Хорошо, что с нами Румо нет, а то его чуткое мужское и суровое сердце не выдержало бы таких слов.

– Хах, это точно. Итак, как ты, Шьяни? – с трепетом спросил наёмник. – Я слышал, что вся восточная зона города превратилась в один большой военный лагерь? У тебя и дом на окраине.

– К великому сожалению, – руки леди закрыли лицо, полился до ужаса горестный голос. – Мне пришлось переселиться в развалюху возле казарм «Чёрных мечей». Но самое главное, что мои друзья рядом, оборудование забрала и занимаюсь любимым делом.

– «Чёрным мечам»?

– И им в том числе. Знаешь, я просто радуюсь тому, что возле меня есть друзья, которые поддерживали и помогли вывести моё оборудование, – Шьяни легко улыбнулась, – в детстве я мечтала, что буду заниматься любимым делом, и я рада это делать… несмотря ни на что.

– Это хорошие слова для тоста, подождите пару секунд, и я выпью вместе с вами. Официант!

– Подожди прежде чем пить и радоваться, – положив ладонь на руку паренька, томно проговорила Аэлет. – Я хотела бы вам, мои друзья, предложить побывать в «Чёрном музее», после похода к дикарям. Совсем недавно он открылся, даже несмотря на безумие вокруг. И говорят… там будет выставка древностей докризисного мира.

– Конечно я согласен, – тепло улыбнулся Йозеф, ощутив грубый и приятный бархат кожи девушки, – я схожу с тобой, я буду очень рад сходить с тобой.

– Я тоже к вам присоединюсь, – улыбнулась Шьяни.

– А вот и наши пропускные, – во второй руке блеснули две ламинированные бумажки жёлтого цвета, – я уже и билеты взяла.

– Аэлет, – юноша взглянул в её чудесные глаза, найдя подобие тёплого отклика, – что мне в тебе всегда нравилось, ты всегда предусмотрительна.

Глава 4. Послы доброй воли

Спустя два дня. Лагерь техноязычников.

Тарантийские земли знали и лучшие времена – солнечные и лазурные, счастливые и гордые, но вот сейчас над южноиталийскими регионами нависла страшная угроза. Тенью лег мрак на город и его окрестности из-за густой пелены свинцовых тяжёлых облаков. Холодный ветерок слегка разбавлял обстановку, подвывая и напевая грустную «песнь», однако этого явно было мало. Всё так и молвит о мрачности обстановки и безнадёжности ситуации.

В руках тяжестью лежала большая энерговинтовка с каменноцветным корпусом и большим оптическим прицелом. Тело окутывает серая униформа, ноги стягивают короткие берцы, а талию утягивает подаренный пояс. Торс болит от туго затянутого бронежилета, а голову сдавливает шлем. Возле паренька также шагает ещё полдюжины бойцов из его Компании и столько же багряно-балахонистых «горбатых» воинов из Епископства от которых исходит устрашающий ореол. Все вместе они ступают среди целого палаточного города, который смотрит на них усталыми и озлобленными, гневными и печальными глазами. Это худые и подтянутые, поджарые и загорелые люди, одетые в самые различные лёгкие и потёртые одежды. Кожаные жилетки, усиленные жилеты, портупеи, топы, шорты, облегчённые штаны, сапоги, кроссовки и ботинки с большими подошвами – всё это ложилось на бронзовую и грубую кожу, украшенную татуировками в виде орнамента микросхем и единиц с нолями, закрученными в затейливые фразы на кодике13.

– Йозеф, ты это видишь? – раздался рядом грубоватый, но обворожительный женский голос. – Эти… идолы. Это жизнь. Всё это…

– Странно, – закончил фразу наёмник, всматриваясь среди выцветших палаток и наблюдая небольшие стихийные капища, отзывающиеся в душе тенью ужаса.

Это ограждённые намотанной на железно-ржавые столбы проволокой расчищенные участки земли, по краям обложенные микросхемами, видеокартами и платами. Связка корпусов системных блоков по центру выступала в роли жертвенника, заляпанного тошнотворными багровыми пятнами. За ними тут же вырастает высокий столб с прикреплёнными экранами смартфонов и планшетов, играющего роль иконостаса. Большой монитор на жертвеннике выкрашен в сумбурные сине-нефритовые цвета, что по-видимому должно олицетворять главное божество. Вокруг капища разбросано множество предметов культа – дымящие канифолью и благовониями кадильницы из мышек, клавианны – бывшие клавиатуры из которых, перетянув струнами и вмонтировав внутрь звучные пластинки, по которым бьют клавиши, сделав музыкальный инструмент, что используется в богослужениях и на вечерних малых пирах. Так же глаза подмечают и ритуальную посуду – корпуса колонок наполнены лепёшками, а чаши из жестянок пенятся от браги.

«Бедный народ», – стал размышлять паренёк. – «Они искренне верят, что техника, какие-то неведомые духи их спасут. Да, беда в том, насколько человек падок на технологии, насколько он готов отдать душу во власть техники, ложных духов. Поклонение телефонам и компьютерам? Поклонение технологиям? Конечно, то, что лежало в нас долгие лета назад, расцвело во времена древнего апокалипсиса, сейчас».

На расчищенное поле вышел крупный мужчина. Его руки и ноги утянуты проводами, кроссовки выкрашены в синий цвет, на спину опускается плащ из чёрной шкуры, на голове странного вида колпачок с бубенчиком.

– Техношаман! – крикнули селяне, став сходиться.

Йозеф медленно ступает среди целого леса выцветших палаток, глаза взирают на самый различный народ. Тут же он примечает и исхудавших играющих детей, и многочисленные мангалы, и вездесущие мотоциклы и квадрациклы, накрытые отчасти палатками или полотнами ткани. Кто-то даже возвёл целые шатры-гаражи для своего транспорта, заботливо прикрыв его.

«А что за запах?» – втянул воздуха побольше Йозеф, чувствуя ароматы бензина и керосина, плавленого пластика и жаренного мяса. Но хуже всего то, что ощущается вонь отходов бывшей помойки, ибо когда-то тут была огромная мусорка, которая за пару недель оказалась столплена в мобильных печах, разобрана на ресурсы или пересобрана в домики.

«Хоть какая-то польза», – подумал юнец.

Вокруг разносятся самые различные звуки – от треска сварки и стука молотков до протяжных молением с детским смехом. Где-то пытливые глаза наёмника приметили мужчину в жилетке, что копошится в разобранном мотоцикле. К нему подошла подтянутая рыжеволосая женщина кожаных штанах и кофте с оборванными рукавами, на её груди причудливый амулет из старенького-старенького Nokia. Она слегка обняла своего мужчину, поцеловала в щёку и что-то шепнула.

С другой стороны взгляд ложится на детей, одетых в какое-то рваньё, но с лицами сияющими интересом и восторженным взглядом. Они сели полукругом и внимательно слушали мужика с голым торсом и набедренной повязкой. Его тело украшено татуировками с символами племени – неумело нарисованным колесом и на фоне него прямоугольником, символизирующим телефон. Лысый и худой, в технических очках и кольцами из проволоки, размахивая руками, он заворожённо молвит на довольно сносном италийском, ставшим наследником итальянского:

– В те стародавние временами времена, когда в мире люди поклонялись богам в технике, когда инфо-духи ходили среди народов людских в виде призраков голографических, был такой пророк, что вознамерился покорить небо. Масксом звали его, он покорил инфо-духов, находился в общении с ними и дружбе. И вот однажды, ведомый великими богами техники, он смог небо поставить на службу народам земным, в коробки стальные и святые положил по духу, и отправил вверх, дабы они помогали людям в поиске информаций всякого рода, – этот рассказ отзывался в глазах детей искренним восхищением, они заворожённо смотрели на мужчину, внимали каждому его слову.

Оставив рассказчика позади и пройдя ещё пару метров по большой расчищенной дороге в поле зрения оказался большой и внушительный шатёр. Он загромождён колоссального размера внедорожниками и вагончиками на колёсах, на крыше которых стоят воины-кочевники, скрывшие лица за масками.

– А ведь они… такие же люди, как и мы, – прозвучало шёпотом в гарнитуре. – Так же любят и едят, так же воспитывают детей и ругаются.

– Только грехи несут на себе, – вмешался фанатик, – ибо архиепископ ясно указал, что всякий посягающий на святой порядок цивилизованности – есть великий грешник.

– Слушай, монаше, – с задором заговорил пулемётчик.

– Румо, – прервала его Аэлет, – заткнись и смотри в оба глаза. Мы тут в подавляющем меньшинстве, и я хочу вечер провести в кроватке, а не в лазарете… в лучшем случае.

– С каким-нибудь пареньком небось, – ехидно произнёс мужчина, – игрушками балуясь.

– О, грешное семя!

– Профессионалы, чтоб вас, – фыркнула в эфир центральная фигура группы, облачённая в чёрно-белый камзол, цилиндрическую шляпу и высокие сапоги с перчатками.

Технодикари взирали на них с опаской, как на любого чужака. Да, это они пришли на землю тарантийцев, но столетия презрения, травли и гонений превратили этот народ в параноиков, что боится удара от любого цивилизованного.

Отряд оказался перед ржавыми сетчатыми вратами, зажатыми двумя фургонами, у которых высились два грозного вида и образа бугая. Это высокие бородатые мужики, скрывшие верхнюю часть лица забралами шлемов, обмотанные латунными лентами, закованные в бронированный металлолом и опёршиеся на длинные пулемёты, рукоятями уставленными в землю.

– А воть и ви, – возле них, выйдя из бездн палаточного городка, встал высокий исхудавший паренёк, выбритый и лысый, укутанный в мантии. – Моий вожть вас жтать. Мы получить письма от ваша и гготовы обсудить тоговвор.

В ответ посол лишь кивнул и прежде чем им дали пройти, прозвучало грозное предупреждение:

– Соблюдаийте порядок. Не потнимайите оружья.

Калитка со скрипом отворилась, и группа из тринадцати воинов вошла во внутренний двор шатёрного дворца, что раскинулся едва ли не в самом центре палаточного городка. Йозеф на мгновение затаил дыхание при виде того, как всюду стелятся шатры и тканевые «постройки», зиждущиеся на каркасах и балках, уходящие на высокие пять этажей. Ткань всё ещё несла на себе старые оттенки, не до конца выцвела и веет небесной синевой. Вокруг него стоят три кольца воителей, чьи тела скрыта за сносно выполненными латами из металлолома. Каждый сжимает длинное древковое оружие, что сияет всполохами энергии, а на поясе мирно покоятся по два пистолета, ножи и гранаты. Так же глаз примечает и несколько тяжёлых орудий в виде уставленных в небо стволов зенитных стволов, устремлённых в небо и расположенных в кузовах. Тут же собрано большое количество автоматчиков и гранатомётчиков, выглядящие как оборванные байкеры, чьи постные и напряжённые лица так и выражали отторжение к пришедшим.

Напряжённо смотря вокруг и ожидая любой провокации, отряд минул внутренний дворик, где помимо орудий из примечательного есть только небольшие святилища и меньшие палатки.

Шатёр вождя расположился на большущем помосте, собранным из дерева, пластика или фанеры и поднявшись по нему пред отрядом распахнулись «врата», пропуская делегацию.

«Ого… это уже интереснее», – удивление ширилось по душе Йозефа при виде того, каково убранство парадной части большущего шатра. Взгляд наверх дал узреть дощаной потолок, сквозь который свисают провода с не горящими лампочками. У «стен» расставлены кованные сундуки, ящики, статуэтки инфо-духов, представленных в образе чёрных фигурок, смахивающих на что-то сумбурное и маловнятное, пугающее и отталкивающее. Так же попадаются шкафы, набитые посудой, аккумуляторами или даже книгами; кое-где можно приметить и стойки с грозным оружием и крепкой серебристой бронёй, или же трофеи в виде голов мутантов или диковинного оружия. Впереди же выставлен большой дощаной стол с разложенными яствами – жаренные небольшие ломтики мяса, исторгающие приятный аромат, чаши с пенящимися брагами, странного вида ягоды и ломанный поджаренный зловонный хлеб. За ним расселся десяток человек, одетых в кожаные чёрные одежды либо оттенённые ткани. Бравые стражники, вооружённые автоматами и копьями, мечами и пистолетами, но вот их латные доспехи, собранные из частей металлолома, отличаются красными линиями и чёрными прямоугольниками.

Всё это расставлено вокруг высокого трона, выполненного из дерева, обитого позолоченным металлом, смягчёнными шкурами и увенчанного проволокой и микросхемой. Там сидел статный мужчина. Йозеф удивился его виду и нарядам – синий провод вплетён в бороду, на бритом черепе наколоты татуировки в виде единиц и нолей. Его одежда это не привычная для технодикарей кожа, а распахнутый на груди пиджак старого стиля, расшитый шкурами и укреплённый железными пластинами, брюки опускаются на ботинки. В правой руке сжимается высокий латунный посох, украшенный сапфировыми отметинами и увенчан прибитым старым сенсорным телефоном. На лацкане пиджака из медной проволоки сотворён узор, а на груди, пробитый и с продетой нитью, висит телефон. Образ вождя навивал чувство, что пред группой не дикарский король, а скорее шаман техноязыческого культа, больше помышляющий о религиозных вопросах, нежели о правлении.

Всеобщее напряжение чувствовалось в воздухе. Йозеф видел, как пальцы стражников царского шатра опасно держались у спусковых крючков или поигрывали возле кнопок с подачей энергии на лезвия холодного оружия. Сектанты Епископства рассредоточились полувеером позади группы наёмников, высматривая цели и готовые в один миг залить пространство раскалённым адским пламенем убийственных огнемётов.

Вперёд шагнул роскошно одетый мужчина в чёрно-белом камзоле. Получив кивки одобрения от стражи шатра он заговорил осторожно и вкрадчиво:

– Лорд-губернатор Таранто и своих земель феодальных приветствует тебя, вождь! – поклонился посланник города, встав вместе с группой воинов пред столом. – Я пришёл, чтобы узаконить ваше пребывание и, пользуясь моментом, узнать цель вашего визита, что вас согнало с прошлых мест и что… вас может убедить вернуться?