Первокурсница. Городская легенда

Позади неё, с крыши журнального киоска слетел на землю воробушек.

– Девушка, а вы не добавите мелочь. Хоть несколько рублей, – вырвал Марину из вязкого небытия, вопрос откуда-то сзади, со спины.

Обволакивающая, тягучая грусть, в миг, отвердев, хрупким стеклом задрожала, от брошенного камнем слова разбилась, мелким осколком рассыпалась. Марина, мотнув головой, посмотрела на попрошайку. Им оказался худой мужичонка, ниже среднего роста, неопределённого возраста, невнятной, неприметной внешности. С юркими, впалыми глазками и остреньким, маленьким носиком. В вязаной шапке ушанке. Сереньком пиджачке на одной пуговице, таких же сереньких штанишках и кожаных, стоптанных сапожках, чуть выше щиколотки. Суетливый такой, заметался вокруг Марины, забегал кругами, чуть не прыгая. Марина полезла в сумку за кошельком, уронив при этом беляш на землю.

– Ой! А можно я его заберу? Вы-ж наверное всё равно теперь не будете? – заскакал перед Мариной мужичонка, суматошно вертя головой.

У Марины навернулись слёзы. Не сказав не слова, она пошла к ларьку и купила ещё пять беляшей, которые молча, протянула мужичку, насыпала ему в карман пальто монет полную пригоршню и туда же сунула пару сотен. Проклятая тоска никак не хотела отпускать. А мужичёк так обрадовался, так запрыгал, что казалось, ещё немного и он взлетит от внезапно свалившегося счастья. Пораспихав беляши по карманам, мужичёк поднял и с земли обронённый Мариной беляш. Отряхнул его, с большим аппетитом от него откусил, прожевав, вдруг заговорил:

– Премного благодарствую вам, милая, добрая незнакомка. В ответ, в свою очередь хочу развлечь вас историей, если можно. Знаете девушка, я ведь давненько в Санкт Петербурге живу, многое повидал, ещё больше наслышан, земля и правда слухами, байками полниться. Вот, к примеру, ну вот смотрите, ограда за нами, что копьями, забор Политехнического. Приглядитесь, там помимо копьев, ещё круги прикурочены, а вы знали, что это и, правда, всё копья, а круг, то оружие метательное. Говорят, ну, во всяком случае, мне матушка моя, а ей её дедушка, а тому его брат, что узнал от золовки, та нахлобучена байкой от деверя, тот от мужа сестры услыхал, ведь история эта корнем на многие годы назад проростается. Ну, так вот, копья эти здесь, не простые. Там на севере дальнем, у самого полюса, есть ворота на другую земельку, что как в зеркале, вроде такая же, как наш мир, но другая. И тот мир населяют другие народы, что живут, как и мы, только нам параллельно и границу тех миров вулсара охраняет. Морды жуткие, треугольными масками к подбородкам повытянуты, глаза вертикальными веками, рот подковой унылой, волос подрублен ровным каре, плечи широкие сразу в бёдра ногами столбами. Руки стальная мышца, кулаки, то булыжники, сами одеты в кухлянки из волка полярного, ножищи в торбаса из китовой кожи обутые. Выше, шире людей человеческих, ходят с луками, каждого, кто осмелится к границе прийти, подойти хоть на метр, стрелами с лука встречают, а могут и тяжёлым копьём к земле пригвоздить, что в пять раз толще копий ограды, что за нами. Но сами на нашу сторону тоже не ходят, охранять, ту границу поставлены. Лишь за беглыми могут в погоню податься, и вот знаете милая девушка, говорят, что перебежчики превысили вулсарову статистику и день, на день вулсара собирается войском двинуться с полюса. Но не только, они границу стеречь по обязаны, с нашего мира тоже есть ратное войско, что должно защищать, охранять мир людской. Это войско из местных девиц собирается, ведь мужчины все заняты, потому что границы со странами ближними охранять на службу поставлены. Амазонками девами, дардарками, россиянки, не только славянки, а прочие, коренные девицы службу ратную нести призываются. И сегодня, знаете милая девушка, час для новой призывницы пробьёт и в ту минуту с ограды её круг и копьё, оружейно отвалятся. Если точным быть, то буквально двенадцать минут, двенадцать секунд и новая дева воительница, обретёт для себя новый смысл жизни своей. Теперь станет дардаркой, стражницей севера, миров охранительницей. Из сестёр богатыршский отряд, будет ждать её в месте условном, вооон там, у дальнего дерева. И как только избранница сердцем почувствует связь с делом жизненным, тотчас силой наполнится и семью из сестёр обретёт, станет мира нашего стражницей. Вот такая история, милая девушка. Ну, а я, вам поклон за беляш, за монетки и денежки, низко кланяюсь и за сим удаляюсь. Ого, уже десять минуток осталось. Ой, что это там, на крыше творится, – указал на дом, что, напротив, через дорогу, Марина взглянула туда. – Да нет там ни чего, пусто, – повернулась а мужичёнка пропал, позади, за спиной воробей зачирикал, – Чирик чик чик, -и взлетел, затерялся во тьме, за киосками.

– Бред какой-то, – Марина пожала плечами, – Но бред завораживающий. Ладно, надо двигать до дома, – вздохнула Марина, встала и вместо машины пошла к дальнему дереву.

– Вон, кажись наша идёт, – раздался шёпот в потёмках у дерева.

– Тихо ты! Да ну, не она это. Малохольная больно, курва сутулая, снулая, – не верит в потёмках шёпот другой, винни пухом похрипывая.

– Точно наша, смотри кака ладная, – умиляется третий шепоток.

– Да тебе все вокруг ладные. Умолкни святоша, сейчас не до этого. Тсс, всё, разговоры потом, у нас тут не гламурный салон, и не бытовка в сердцах богадельни, а дело всей жизни, на карту поставлено, – винни пух там не верит товаркам, не по нраву Маринка на вид, виннипушке хрипатой, совсем ей не нравится.

А Марина до конца, не понимая, что она сейчас делает, подошла к ограде.

– Бред сумасшедшего, – качая головой, Марина дотронулась до одного из копий. Оглянувшись по сторонам, подёргала из стороны в сторону круг. Постучала по голове, у виска пальцем покрутила, пошла обратно к Политехнической, где оставила машину.

– Говорю же, не она это, у меня глаз алмаз на такое… – начала, было, бахвалится хриплая виннипушка, как вдруг увидела, что Марина стремглав бежит обратно, поглядывая на часы в телефоне. Ещё один бросок, ещё шаг и на землю со стороны сада упало копьё и кольцо.

– Блин! И как мне их оттуда достать? – в сердцах воскликнула Марина.

– А, ты перепрыгни сестра. Это твоё второё задание на сегодня, – раздался виннипуший голос из темноты.

– А, какое первое было, – спросила Марина, глядя на дерево, почему-то решив, что голос идёт оттуда.

– А, первым было почувствовать своё предназначение и придти сюда, в час назначенный, – отвечает ей голос другой, он по ласковей, а за ним из потьмы отряд из девиц, их всех вместе одиннадцать.

– Ты вновь двенадцатая наша сестра, декабринка значит, когда день рождение? Первой, январской мы полишились. От стрел вулсары полегла, ты ей замена. Ну не стой, как прикована, перепрыгивай к нам или лезь, через прутья, сестрица сутулая. Сегодня марш бросок от сюда до Марсова поля, бегом пробежимся. В честь твоего появления и до первой зорьки тренировка потом. Вулсара ждать нас не станет. Ты давай поторапливайся, – виннипуш добавляет, смотрит сквозь прищур, играется жвалами.

Марина хотела было послать всю честную компанию, берегом чуть по ниже пупа земли, с неровным, выпуклым скалистым выступом, вместо этого гимнасткой, пружиной подпрыгнула и раз, с другой стороны перед новыми сёстрами встала. Поклон им сердечный отвесила.

– Копьё в руки, круг на пояс, сама в строй и помчались. Быстро снимемся с места, быстрей доберёмся, а там и может обнимемся, – виннипуша хмыкнула, хрюкнула. Сёстры копья к груди резким движением сдвинули, – За-пе-вааай, – на распев виннипуш протянула и девы затянули:

Улетай на крыльях ветра, ты в край родной

Родная песня наша…

Завибрировал, заголосил телефон Марины. Женька звонит, как же Марина по подруге соскучилась, встретив взглядом сердитые взгляды новых сестёр сбившихся с ритма, замолчавших и услыхав грозное пыхтение виннипушки, Маринка всё же сняла звонок и подруге ответила, – Привет Женевьева! Давай не сегодня. Я тебя завтра наберу, а знаешь, давай на новоселье у тебя поболтаем. Всё, целую тебя. Скоро увидимся, – трубку повесила и подхватила песню:

…Туда где мы тебя свободно пели

Где было нам с тобою так привольно…

Стиснув губы, рукой работящей копьё подняла, оно оказалось тяжёлым, в руку другую кольцо. И за сёстрами к Марсову полю помчалась, – А как же машина? А машина теперь ни к чему, теперь она бегает. Хотя нет, на днях заберёт, ни чего с машиной не станется, – настроение хорошее к Марине вернулась. Вот в чём её суть. Теперь смысл понятен. Теперь ей спокойно стало. Теперь не одна она. Теперь ей скучать не придётся. Марина возрадовалась.

– Постой! – но Марина уже сбросила звонок, Женька насупилась, – Ну вот и поговорили. Ладно, хоть про новоселье Маринка уже знает и то хлеб. Там и обнимемся.

Женя сделала бессознательный круг по комнате. Кэш её парень, ещё вчера должен был снять для них двоих квартиру, но как обычно бывало, куда-то пропал. На звонки всю ночь не отвечал. Женька сначала обиду затаила, легла спать в разорванных чувствах, а утром и вовсе разозлилась, каков наглец, каков удалец. Ну и хорошо, ну и ладно. Собрала вещи и уехала в комнату коммуналки, на Маяковскую улицу, что ей осталась от бабушки. Тут она пряталась в непогожие дни, когда чувствовала себя разбитой, когда страдала по осени или злилась на Кэша. Тут же была её кукольная мастерская.

Любовь к куклам ей привила любимая бабушка. Сначала Женя просто в них играла по детству, в юности стала коллекционировать, а после и сама, начала их мастерить, переделывать из уже готовых и реставрировать старых. Создав за годы увлечения, неплохую базу постоянных покупателей и обретая с каждым годом всё новых и новых клиентов.

По детству куклы дарили ей миг утешения, когда её мать Ариадна в очередной раз исчезала в водовороте нового романа, пытаясь устроить личную жизнь. Женя в такие моменты отправлялась на не определённое время пожить у бабули, матери отца. С папой они почти и не встречались, он был занят новой семьёй, новыми детьми. А вот бабуля с радостью встречала внучку, каждый раз, в подарок, преподнося новую куклу. Вместе они сочиняли историю о ней, давали имя и днями напролёт шили ей новые наряды, строили домик, обустраивая кукольную жизнь с комфортом.

Женя посмотрела на полку, где как раз и хранились до сих пор, все бабушкины дары. Переводя взгляд с куклы на куклу, перед Женькиными глазами проплывало счастливое время, проведённое с бабулей. Каждая кукла хранила в себе целый музей таких воспоминаний. Вот, например, кукла Лизетта, каштановолосая дама, в шляпке соломенной, в красном платье в белую клеточку, белый шитый узорным кружевом передник, на поясе съемная брошь. Эту брошь они с бабушкой купили в Гостинном Дворе. Ажурной чеканкой канва, в ней горизонтально вставлен овальный камень, а на нём роспись эмалевая, пейзажик с усадьбой, вон даже видно коровку, что сено жуёт за оградой. Рядом сено в телеге. За ними на небе три птички, наверное, ласточки, хвостики длинные. Солнце в зените, трава, будто выгорела. Но не это главное, а что после покупки они с бабушкой пошли во французскую кондитерскую, сбоку там, на Садовой улице и Женька впервые попробовала шоколадный десерт. Такой терпкий, язык к нёбу хотелось после каждого кусочка, прислонить и крошку ириски размять, та, что с присыпки, так вкуснее, по науке бабулиной было и коктейль из мороженого. Ох! А день хоть и пасмурный, лучше праздника Женьке казался. А мишку-каприз в руках у Лизетты, она лично пошила. Казалось бы, как ей удалось, но он словно фабричный, не ручного шитья. Всё заслуга бабули, она ни раз помогала, показывала, где какой стежок подойдёт, где какая строчка заиграет по выигрышней, как край-уголок подогнуть, чтоб хватило, если тканюшки в притык и прочая, прочая мудрость житейская. Если вдруг не хватало у куклы обувки или сумку ей надо, чалму с сизым вострым пером на боку иль корзинку сплести, самой сделать пуговку, всё это бабуля моментально придумывала из чего, с какого материала подручного вылепить, склеить, собрать, сотворить.

Женя смотрела на целую жизнь. На две целых жизни, ведь бабуля хранила и свои детские, довоенные куклы и прочую утварь для них. Сундучки с гардеробом, посудку для них специально изготовленную, и латунную, и фарфоровую, даже чугунную, а из золота и серебра, ювелирный наборчик, говорила от знатной стац-дамы, царицыной фрейлины ей от тётки двоюродной в подарок достался на день именин. Берегла его, как сокровище ценное.

Женька давно не перебирала архив и сейчас уносимая памятью прошлого, с большим довольствием закопалась в коробках, шкатулках, сундуках, чемоданах, из шкафов достала мешки, кутели и портфели, всё в центр комнаты вывалила. Душой наслаждалась, все звуки для неё потерялись, утонула в прекрасном своём увлечении. Рассматривая старинный каталог с кукольным гардеробом-приданным, решила чай с печеньем попить. Подошла к столу с самоваром, глядь там свёрток лежит. Да большой такой, сантиметров так сорок с копейкой. Удивилась. Вроде каждый заказ разобрала, на прошлой неделе, всё в книгу-регистер внесла, каждый новый предмет, зарисован и даже раскрашен, под номер забит. А это что за свёрток. Как могла она его пропустить? Махнула рукой, пусть лежит, не до этого. Но как только чай налила, достала коробку с печеньем, жестяную, домиком, крышка как крыша, как рука сама потянулась до свёрточка.

На нём адрес Магаданская обл. п. Мамино ул. Морозная д.3 кв. номер смазан, с другой стороны рукой чьей-то написано: Для Евгении! Милой племянушки. От Авдотьи Семёновны и от бабушки Рады…

Это шутка что-ли такая, ведь тётка Авдотья ещё до рождения Женьки, в колымских лесах потерялась, то ли в болоте увязла, то ли медведь унёс, мать Ариадна каждый раз по-другому рассказывала. Ну, а бабушку Раду, мамину маму Женька и вовсе никогда и не видела. Что за происки лютости? Женя с опаской открыла свёрток, в нём коробка коричнево-жёлтыми пятнами.

Мураши по спине побежали, по шее заскользили ежатами, колкими ёжками, руки мелкой дрожью пробило, трусятся, но сами крышку с деревянной коробки снимают, там лежит мёртвая куколка, гвоздями к дну коробки прибита зачем-то, вокруг куклы иголки еловые, пятна бордово-коричневые по всему корпусу, ещё влажные.

Крик в горле комом застрял, печенюшкой, крошкой просыпался, не дав прожевать сладкую сдобу, настолько вид этой куклы Женьку испугал, расстроил, привёл в ужас. Она словно в морге себя на минуту почувствовала. На силу сдержалась. Глаза рукой прикрыла, отдышатся, всё не может, за сердце нет-нет, но хватается.

Только была, пришла в себя, телефон зазвонил, да так неожиданно, Женя коробку с жуткой куклой, на пол обронила, сама громко вскрикнула.

– Алло! Женя привет, это Стэп, армейский друг Кэша. Не ругайся на нас, пожалуйста. Или хочешь на меня поругайся, Кэша не трогай, это из-за меня он домой, вчера не пришёл…

– Ты меня за дуру держишь? Зачем тогда ты утром к нам, к маме его заходил? Спрашивал о нём?

– Погоди! Это была стратегия. Ну, узнать там, какова ситуация. Женя ты не злись. Мы кстати съездили, сняли квартиру , которую ты выбрала. Предлагаю прямо сейчас туда съездить, посмотреть, ну, в общем, твой женский, ласковый взгляд нужен, что где разместить, мы и мебели кое какой прикупили. Собираемся вот туда поехать, отвезти. Только тебя не хватает.

– А, чего ты звонишь, почему Кэш сам меня не набрал?

– Ну, ты же знаешь его. Да и он сам расскажет, ты давай соберись по быстрому и спускайся, мы тут у парадной тебя ожидаем. И смотри, едем на съемном авто, так что каждая минута дорога.

Женя, было, хотела сбросить звонок, но её взгляд остановился на коробке. Куклы в ней не было. От коробки в сторону углового, стенного шкафа шли крошечные, мокрые бордово коричневые следы. Взглядом, достигнув за ними до дверцы шкафа, Женька вздрогнула. Дверь была немного, буквально на пару сантиметров открыта. На мгновение Жене показалось, что она увидела крошечную ладошку, взявшуюся за край стенки шкафа. Изнутри. За ней выглянули проваленные глазки в почерневшей голове.

– Ау, Жень, ты чего там пропала? – раздался в тишине голос Стэпа из трубки телефона.

– Уже бегу, – ответила Женька, на бегу застёгивая кофту, прямо в тапках, забыв от страха переобуться. Захлопывая дверь, и не глядя, защёлкивая замок.

Теперь она здесь не скоро появиться, подумала Женя, перескакивая ступеньки, а выскочив на улицу, с разбегу прыгнула в объятия Кэша.

– Женёк! Любимая! Я по тебе очень соскучился. Прости, что мне дозвонится не могла, прости, что заставил волноваться, – крепко обнял свою девушку Кэш. Поняв, что скандала из его ночного отсутствия не случится, довольный подмигнул Стэпу, тот мигнул, улыбнулся ему одними глазами. Вечер обещался быть радостным. Стэп набрал Дымку.

– Аллё! Дымка, брат приветствую! От Кэша и его Жени привет! Как сам? Как там, на Псковских, золоченых просторах? Как Валенок поживает?

Глава 5 Случай на рыбалке, Дымка гусляр и Калинка

Валентин придя на Псковское озеро, принялся суетливо слоняться вдоль берега, рыская в зарослях прибрежной травы, вспоминая, куда он запрятал лодку, в прошлый раз. А всё потому, что решил не оставлять указатель, подумав, что так будет надёжней. Предидущую-то лодочку увели. А новую таскать на себе туда сюда без машины не хотелось. Вот и оставил её здесь, а где подзабыл.

Рыча под нос ругательства, почёсывая время от времени русую бородку, Валентин, со всего размаха налетел на то, что искал, да свалился прямо в неё, пребольно ударившись лбом о перекладину сидений. Чертыхаясь, поднялся. На вспухающую шишку, прямо над бровями, даже внимания не обратил, главное лодочка нашлась.

Спустив её на воду, погрёб вёслами к месту, где у него стояла сеть. Поплавки, что должны были указывать, на место установки, ушли под воду и там болтались тревожными мальками.

– Ух, ты! – обрадовался Валентин, – Кто-то большой попался, – значит, сегодня он угостит друга Дымку, вкусной ухой. Это же надо только решил сеть проверить, а там уже и улов!

Попытавшись вытянуть сеть, Валентин понял, что не может этого сделать, что-то мешало, будто держа её со дна. Но Валя не сдавался. Отдышавшись, снова принялся тянуть на себя, в какой-то момент сеть поддалась. Валентин обрадовано стал её поднимать. Но рыбы, которую он ожидал, запутавшуюся в ячейках сети, всё не было видно.

Вместо этого на него надвигалась из глубины, как ему показалось пасть большой щуки, – Щука, она родимая, да большая какая, и на уху и на тефтели хватит, – поджав губы, радовался Валя, представляя, как удивится и обрадуется Дымка. Как девушка, с которой Валентин познакомился, тут на озере, кстати, будет хвалить его, а потом приготовит вкусный, добрый ужин. – Ну что за красота, эта щука, – прицокивал Валя, нетерпеливо ожидая с горделивой ухмылкой, увидеть, наконец, щуку мечты, которая так легко поднималась к нему, не вырываясь. – По щучьему веленью, по моему хотенью, – припеваючи завёл победную присказку Валя, сделал последний рывок и к своему удивлению вытянул из воды морду целого крокодила, да гиганского-то какого.

– Ик, ха..ай, – вскрикнул Валя, спиной выпадая из лодки, выпуская сеть из рук. Даже вздохнуть не успел, как пошёл топориком, вверх тормашками на дно. С другой стороны лодки, над ним, у поверхности, поплавком качался на волнах громадный крокодилище. Снизу, в воде, он смотрелся не менее устрашающе, но ещё больше пугала его, непосредственная близость. Валентин от шока, не мог шелохнуться и камнем продолжил погружение.

Крокодил дёрнулся, будто проснулся. Ударил по воде хвостом. Валя дёрнулся тоже и выпустил изо рта струйку пузырьков, которые кружась и вихляя водоворотиками стали подниматься к поверхности, где маленьким гейзером врезались в лапу глыбы крокодила. Когти рептилии рефлекторно сжались и в ту же секунду крокодил, резко нырнул в глубину.

Валя заорал в воду. Воздух что он держал в себе, тут же унёсся к поверхности. А крокодил спустившись почти вровень с Валентином, вместо того чтобы напасть, без всякого интереса, даже казалось с презрением посмотрев, на барахтающегося парня, проплыл мимо, разогнавшись унёсся торпедой куда-то по своим делам, в сторону дальнего берега.

Валентин поспешил вынырнуть. Гребя руками, он вдруг увидел на дне такое, что его заворожило, напугало и вызвало жгучий интерес подплыть поближе. Ему хотелось смотреть и смотреть на этот предмет, не отрываясь, настолько он был впечатляющим, поражающим воображение и тянул, тянул Валентина к себе. Так же как и при встрече с его девушкой. Валькин не смог, себя побороть и притянулся к ней в тот же вечер, не успев, они толком познакомится. А утром она уже жила у него. Вернее теперь с той встречи, стала жить с ним.

Воздуха не осталось совсем. Тогда из последних сил Валя рванул к лодке. Там, забравшись в неё, всё ни как не мог отдышаться, откашляться. Лёжа на дне судёнышка, вдыхая с жадным упоением воздух, Валькин думать, позабыл про крокодила, а всё думал о том завораживающем видении, на дне озера. Валькин присел, глубоко вдохнув воздуха, перекрестившись, перевалился через стенки лодки.

Сапоги потянули его ко дну, где среди коряг и водорослей, в янтарной от солнечного света воде, воткнувшись боковой стенкой в ил, величественно торчала гигантская устрица. Жемчужница, размером с хороший микроавтобус. Наверняка, полная крупного жемчуга. Это точно была она, думал Валентин. Он такие по телевизору видел, в одном из документальных проектов, а он очень обожал подобные передачи. А теперь и своими глазами увидел, – Какая там щука, какой к чёртовой бубе крокодил, вот, вот это было поразительным. Вот это вещь! – восхищался про себя Валентин.

Насмотревшись, решил подплыть поближе. Посмотрев по сторонам, нет ли поблизости крокодила, поспешил к своей мечте на встречу. Там ещё замер, на мгновение, оценивая размах и размер ракушки. Дивился, этому чуду, не стесняясь. Решил потрогать. Материал, из которого была сделана эта махина, был на ощупь, как мягкий наждак. Бугристый такой, но всё равно приятный. Валя решил постучать по поверхности устрицы. Щель между створками, заиграла, засверкала огнями, завибрировала.

Но тихо, почти беззвучно. Со второго раза послышались характерные звуки возни. На третий послышался похожий стук изнутри. У Валентина тревожно забилось сердце. Противно сжался желудок, и очень захотелось пить. Валя ещё раз постучал, снова в ответ стук по стук. На четвёртый раз, в ответ раздался такой грохот, что Валя чуть сознание от испуга не потерял. Будто забарабанили десятки рук, а после послышался то ли вой, то ли протяжный полный тоски стон, всё громче и громче и вот этот вой, перерос уже в яростный вопль. У Валькина сжалось сердце. Тишина. Ни стука, ни воя. Тишина. Только в ушах стучит нарастающее давление. Валентин собрался было ещё раз тихо постучать, по корпусу раковины. Как вдруг устрица заворочалась из стороны в сторону, словно её раскачивают изнутри. Снова послышался вой, а потом такой рык, что Валя, не дожидаясь, что произойдёт дальше, рванул наверх, к лодке. Подумав, что на завтра снова вернётся сюда, за ночь, решив, как ему поступить.

Добравшись до лодки, едва отдышавшись, поспешил к берегу. И подводная картина и звуки которые услышал на дне, всё это заполонило сознание Вали. Даже проплывавшего мимо лодки, того самого крокодила, Валя в этот раз не испугался. А только шикнул на него и легонько оттолкнул веслом. Мол, плыви себе по добру, по здорову, не до тебя сейчас.

Вернувшись, домой Валькин ни как, не мог найти себе места. Девушка его, встретила борщом. А он вместо того, чтобы её поблагодарить, как накинется, – А фасоль где? Я же уже говорил, люблю борщ, только с фасолью. Ну что ты за дура? – вопил на неё Валя.

Девушка с улыбкой вышла из кухни в комнату, а через минуту принесла в керамической плошке отварную фасоль. Валькин ей поражался. Чтобы он не захотел, не попросил, она всегда уходила в комнату и обязательно приносила, то, что он пожелал. Он, было, подумал, что она втихаря, там маленький холодильник поставила. Когда она уходила погулять, даже искал его. Но нет, ни холодильника, ни маленькой плитки, ведь фасоль-то она горячую принесла только что. Ни чего этого не было. – Женские, колдовские секреты, – думал он в такие минуты.

– Ай! Ну, тебя. Дура баба. Давай сюда. Сам положу, сколько надо и уйди. Дай поесть спокойно, да подумать. Да сметаны принеси. Всё тебя просить надо, – ни как не унимался Валя.

А самое ведь интересное и имени-то её Валентин не знал. Уж месяц пошёл, как они живут вместе, а имя её и не знает. Поначалу было не интересно, баба и баба, а потом стало неудобно спросить. Так и живут. А хозяйка она, вот этого ни отнять, ни прибавить хорошая, хлебосольная. И порядок всегда и стол накрыт, – Пущай живёт, дура этакая, – думал благодарно Валя, каждый раз засыпая с мыслью, что утром его будет ждать вкусный завтрак, а потом и обед поспеет. Эх, живи, гуляй, наслаждайся. Без неё худо было бы, но Валькин, нет-нет, но на неё покрикивал, чтоб знала, кто тут в доме хозяин, так его дед учил, – С бабой надо по строже, а то распоясается, – и Валя послушно выполнял его указ.