Возвращение в СССР. Книга вторая. Американский пирог

Oh, Father tell me,

do we get what we deserve?

Whoa, we get what we deserve

Когда я начал петь припев, Дженнифер и Эшли почти синхронно подняли свои правые руки вверх, и яркие огоньки их зажигалок начали качаться над их головами из стороны в сторону. Тут же в зале вспыхнули десятки, а затем и сотни маленьких огоньков, и это море огней начало раскачиваться из стороны в сторону, повторяя движения рук Дженнифер и Эшли. Взглянув на Эшли, я увидел, что по её лицу текут слезы. Припев в этой песне самый качовый. И когда я начал петь припев, громко, с хрипом и небольшими мелизмами пропевая начало каждой строчки, а затем переходил на спокойное, но ритмичное повторение куплета: GO-GO-GO. Дженнифер и Эшли подключались и вместе со мной пели повторение куплета: GO-GO-GO, делая звук более объемным и добавляя моему звучанию новых эмоциональных красок.

А́йрон на удивление четко отыгрывал ритмическую основу композиции, грамотно расставляя яркие акценты. Отсчитывая ритм в слабую долю – 2,4. Правильно рассчитав, что переход на второй куплет начинается со слабой доли…

И в этот момент я осознал, что мы справились, и сейчас звучит новый хит в идеальном исполнении. Перестав анализировать наше инструментальное исполнение, я сконцентрировался на своём вокале, добиваясь эталонного звучания. Того, которое я помнил из моего прошлого-будущего:

Oh, Father tell me, do we get what we deserve?

О, Отче, скажи мне, правда, сказано, что воздаться каждому

по делам его.

Whoa, we get what we deserve

О, Да! Воздастся каждому по делам его

And way down we go

И мы падаем вниз

Way down we go

Мы летим вниз

Say way down we go

Скажите, что мы падаем вниз

Way down we go

Мы летим вниз

You let your feet run wild

Вы пускаетесь во все тяжкие

Time has come as we all, oh, go down

Но когда наступает время расплаты, О, нас всех отправляют

вниз.

Yeah but for the fall, ooh, my

Но перед тем как окончательно пропасть

Do you dare to look him right in the eyes? Yeah

Осмелитесь ли вы посмотреть им прямо в глаза́? Ну, как?

Oh, cause they will run you down, down 'til the dark

О, они же будут преследовать вас, пока вы не упадете в самую

тьму.

Yes and they will run you down, down 'til you fall

Да, и они будут преследовать вас до самого конца,

пока вы окончательно не упадете.

And they will run you down, down 'til you go

И они будут преследовать вас, пока вы совсем не исчезните.

Yeah, so you can't crawl no more

И вы не сможете от них избавиться.

And way down we go

И мы падаем вниз

Way down we go

Мы направляемся вниз

Say way down we go

Скажите, что мы идем вниз

Oh baby, yeah

Oh, baby

Baby

Way down we go

Yeah

And way down we go

Way down we go

Say way down we go, ooh

Way down we go

Way Down We Go – Kaleo 2015. Перевод автора.

В последнем припеве замедлял темп с каждой строчкой. А под конец третьей строчки перешел на фальцет. В последней строчке я использовал тихий звук с хрипом, добиваясь, чтобы у зрителей побежали мурашки по коже.

Когда музыка стихла, я посмотрел в сторону Эшли, и увидел, что они стоят, обнявшись с Дженнифер. Когда я подошел к ним, Эшли подняла на меня заплаканные глаза́. В них читалась целая буря эмоций: боль, благодарность, удивление и восторг. Она ничего не сказала, просто протянула руку и крепко сжала мою. Этот жест был красноречивее любых слов. К Эшли с Дженнифер подошла Бекки. Я стоял рядом с ними и молчал. Перед нашей сценой шумела толпа, но я не слышал ничего, кроме учащенного биения своего сердца.

Вдруг Эшли повернулась ко мне и прошептала:

– Спасибо Майкл! Это было прекрасно!

Посмотрев туда, где находился Артур Годфри, я увидел, что тот в ярости рвет и швыряет на пол какие-то бумаги. А у него за спиной наш импресарио Сидни Росс подает мне какие-то сигналы.

– Что, чёрт возьми, происходит?

– Публика ревет от восторга, а Годфри, кажется, готов убить всех кто рядом.

– Неужели ему не понравилось наше выступление? Но ведь мы выложились на все сто!

– И музыка была идеальной, и голос звучал, как никогда.

Сидни Росс, обычно спокойный и собранный, сейчас то же дергался, как марионетка подвешенная на ниточках.

– Он отчаянно пытался что-то мне сказать знаками, но я не мог разобрать, что именно.

– Казалось, он просит меня замолчать, но ведь шоу только началось!

Сидни Росс тем временем пробирался ко мне через сцену, его лицо было красным от гнева. Он схватил меня за руку и зашипел сквозь зубы:

– Майкл, что ты наделал?!

– Вы же должны были исполнять другую песню!

– Годфри, такого не прощает!

– Да и чёрт с ним! – вырвав свою руку, зло прокричал я.

Повернувшись к А́йрону, который в нерешительности топтался возле своей ударной установки, я крикнул ему номер трека, показав ему на пальцах, что исполняем мы его по второму варианту.

А́йрон кивнул, моментально заняв свое место. Он начал свою партию бас-бочки:

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

– Девочки к микрофонам, крикнул я, привлекая их внимание.

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

– Исполняем по второму варианту!

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

– Нам нужно зажечь эту толпу!

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

– Вы должны заставить их топать ногами и хлопать в ладоши вместе с вами!

– Так же как на репетиции.

– Бах – Бах – Бах

– Снова и снова!

Ритм проникал в каждую клеточку тела, заставляя вибрировать связки, натягивать мышцы, чувствовать мощь единого порыва. В этот момент не существовало ничего, кроме этого ритма, этой волны энергии, готовой выплеснуться на зрителя.

Стоя перед микрофонами мы вчетвером стали хлопать в ладоши поднятыми над головой руками, синхронно топая правой ногой в такт ударам бочки!

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

Сердце колотилось в унисон с ударами бас-бочки, отбивая ритм по ребрам, как по пластику барабана. Адреналин бурлил, заставляя кровь пульсировать в висках.

Мы – единое целое, симбиоз звука и энергии.

– Громче!

– Бах – Бах – Бах

– Бах – Бах – Бах

– ЭВРИБАДИ! – крикнул я в микрофон, и мы начали петь одновременно:

We will, we will rock you, sing it

– Бах – Бах – Бах

We will, we will rock you, everybody

– Бах – Бах – Бах

We will, we will rock you, hmm

– Бах – Бах – Бах

We will, we will rock you

– Бах – Бах – Бах

We Will Rock You (Queen) – Мы зажжём вас (Квин)

Наши голоса сливались в единый поток, поддерживаемые четким и мощным басом бочки. Топот ног, хлопки ладоней, наши собственные голоса – это сплеталось в безумный танец, в ритуальное действо, призванное пробудить в слушателях первобытные инстинкты, заставить их забыть обо всём, кроме магии момента.

И зал в едином порыве подхватил нашу песню, хлопая в ладоши с поднятыми над головой руками, синхронно топая в такт ударам бочки! Этот нарастающий гул зала слился в единый, мощный поток энергии, который, казалось, физически ощущался на сцене. Я видел, как лица зрителей преображаются, как уходит повседневные усталость и тревоги, уступая место чистому, неподдельному восторгу. В такие моменты понимаешь, зачем это – репетиции, переезды, бессонные ночи в студии. Все ради этого единственного мгновения – общего эмоционального и энергетического единения.

Свет софитов бил в глаза́, но я не обращал на него внимания. Мой взгляд был при́кован к этим тысячам людей, поющих вместе с нами. Я чувствовал себя частью чего-то большего, огромного и невероятно сильного. В этот момент между нами не было дистанции, не было сцены, не было ничего, кроме музыки и общей эмоции. Мы стали одним целым, одним большим сердцем, бьющимся в ритме нашей песни.

Бросив взгляд на девчонок, я понял, что они переживают то же самое. В их глаза́х читалось восхищение и восторг. Мы не сговаривались, но знали, что сейчас нужно выложиться на полную, отдать , что у нас есть. Гитара в моих руках пела и стонала, и каждая нота проникала в самую душу, разрывая ее в клочья. Барабаны грохотали, словно оглушительные раскаты грома, а бас-гитара Дженнифер пульсировала, словно живой организм.

Песня подходила к концу, и напряжение нарастало. Мы выкладывались на полную катушку, играя финальный припев с такой силой, что казалось, инструменты вот-вот сломаются. Зрители прыгали и кричали, не жалея голосовых связок. Это была кульминация вечера, апогей нашей музыкальной истории.

Последняя нота, как последний удар сердца, замирание в воздухе, звенящая тишина, полная напряжения. А потом – взрыв! Зал взорвался аплодисментами. Ревущий ураган аплодисментов, приветствующих нашу энергию, нашу страсть, нашу музыку.

Тысячи людей в едином порыве скандировали. Требуя еще и еще:

– We will, we will rock you!

– We will, we will rock you!

Мы стояли на сцене, оглушенные этим шквалом признания и благодарности, и понимали, что эта наша ночь и она навсегда останется в нашей памяти. Это было больше, чем просто концерт, это было настоящее волшебство.

И мы были теми, кто сотворил это волшебство!

Глава 5.

Сейчас иметь красивое подтянутое тело – это уже не проблема. Но когда я вижу старый автомобиль производства 1955 года, который выглядит так словно он, совершенно новый, укомплектованный, вишневый, только что куплен в автосалоне дилера в 1955 году, мне становится противно.

It's nothing anymore to have a beautiful stock body. You see those cars that are completely stock cherry, right out of a dealer's showroom in 1955, I always think, what a waste.

Fight Club – Бойцовский клуб

Мы ехали в Куинс в аэропорт Ла-Гуардиа, Мы возвращались домой. Улицы Нью-Йорка проплывали мимо, теряя свой блеск и лоск мегаполиса в тусклом свете предвечернего солнца. Казалось что улицы города, вдруг стали – уже, дома – ниже и серее, а люди – злее и равнодушнее. Я смотрел в окно, пытаясь удержать ускользающие моменты этого путешествия, но память, словно решетка, уличной ливневки легко пропускала сквозь чугунные прутья важные детали, как мутный поток дождевой воды, оставляя на поверхности сознания лишь общие впечатления.

Пожалуй, самым ярким событием после нашего скандального выступления в вечернем шоу Артура Годфри (Arthur Morton Godfrey) было посещение флагманского магазина Cartier на Пятой авеню, с его потрясающими витринами и ассортиментом, способным составить конкуренцию любому ювелирному магазину мира. Как утверждают знающие люди: если вы ищете идеальный подарок и у вас есть деньги, бутик Cartier на Пятой авеню – это ваш лучший выбор.

Войдя в этот храм роскоши, вы сразу же почувствуете себя особенным. Интерьер магазина – это воплощение элегантности и изысканности, с полированными мраморными полами, сверкающими люстрами и безупречным обслуживанием. Каждый сотрудник здесь – профессионал своего дела, готовый помочь вам найти именно то, что вы ищете, или просто рассказать об истории и традициях Cartier.

Ассортимент Cartier на Пятой авеню поражает своим разнообразием. Здесь вы найдете всё – от классических моделей Tank и Santos до эксклюзивных ювелирных изделий с бриллиантами редкой огранки. Ищете ли вы помолвочное кольцо, часы, браслет или просто небольшой кулон, в Cartier обязательно найдется что-то, что покорит ваше сердце.

Но Cartier – это не только про драгоценности и часы. Это про историю, традиции и безупречный стиль. Это бренд, который ассоциируется с королевскими семьями, голливудскими звездами и самыми влиятельными людьми мира. Покупка в Cartier – это не просто приобретение вещи, это инвестиция в вечную ценность.

И, конечно, нельзя забывать про культовую упаковку Cartier – бордовую коробочку с золотой лентой. Получить такой подарок – это настоящее событие, которое запомнится на всю жизнь. Так что, если вы хотите порадовать себя или кого-то особенного, отправляйтесь в Cartier на «Пятой авеню». Там вас ждет мир роскоши, красоты и безупречного стиля. Именно в таких коробочках с золотой лентой были упакованы подарки, купленные нашим Бекки с родителям. Отцу и маме мы с Бекки выбрали оригинальные часы Cartier Tank: чистые, четкие линии, свободный дизайн, элегантные детали. Эти культовые модели часов не только выжили, но и процветали даже в моем прошлом-будущем, упрочив наследие Cartier в мире часов класса люкс.

Часы Cartier Tank были созданы вовремя Второй мировой войны. И несмотря на то, что военные предпочитали круглые часы, Cartier бросил вызов этой тенденции, создав два шедевра квадратной формы, выдержавшие испытание временем: Santos и Tank. Эти часы ценили, не только мужчины, но особы женского пола, например: Жаклин Кеннеди (бывшая первая леди) и Кейт Миддлтон (Герцогиня Кембриджская) продолжая традиции королевской семьи, отдавали предпочтение классическим часами Cartier Tank.

Бекки и Дженнифер не были оригинальными в своем выборе, и выбрали себе платиновые колечки с солитером 1895 года, платина 950/1000 пробы, одно кольцо с изумрудом овальной огранки весом 1,99 карат, другое с сапфиром весом 1,89 карат. Оба колечка были, инкрустированы бриллиантами круглой огранки.

Кольцо с солитером (le solitaire в переводе с французского означает «единственный») – кольцо с одним драгоценным камнем. Название отражает дизайн: лаконичная основа с одним камнем по центру, без дополнительных вставок.

Оплачивал их покупки, конечно же, я, потратив значительную часть суммы, полученной мной перед поездкой в Нью-Йорк от мистера Розенцвайг за проданные на аукционе Аукционного дома Бонхэмс и Баттерфилд (Bonhams and Butterfields) в Лос-Анджелесе золотые монеты «Пратта».

Эшли, вдохновленная рассказом продавца-консультанта об овальных браслетах LOVE, которые стали иконой ювелирного дизайна с момента его создания в Нью-Йорке в 1969 году. А скорее всего впечатлённая перечнем знаменитостей, которые их носят, настояла на том, чтобы мы купили эти наполненные смыслом, ставшие воплощением дизайнерского видения Cartier парные браслеты.

Продавец с торжественным видом, словно священник, совершающий таинство, скрепил две половинки браслета на наших запястьях специальной золотой отвёрткой. По замыслу дизайнера, уникальный механизм фиксации должен был демонстрировать, что к любви нельзя относиться легкомысленно.

– Ну да, – констатировал я, скептически разглядывая золотой браслет на своей руке.

– Без отвёртки этот браслет с руки точно не снять.

–Как по мне, это больше, похоже, не на символ вечной любви, а скорей на кандалы вечной любви или оковы брака.

Эшли лишь самодовольно улыбнулась, позванивая своим браслетом, будто кастаньетами.

– Не драматизируй, Майкл. Это же романтично!

– Это как наш обет нерушимой вечной любви!

– Нерушимый и не снимаемый, – уточнил я.

Эшли засмеялась и взяла меня под руку. Её браслет тихо звякнул, коснувшись моего браслета.

– Теперь ты мой навсегда. Прими это!

– Принял, – вздохнул я.

– Как это романтично, – проворчал я,

– Теперь мы будем заниматься сексом под мелодичный перезвон наших браслетов chain gang.

Эшли рассмеялась, и её браслет мелодично звякнул о мой браслет, когда она приблизилась.

– Это будет наш саундтрек! – прошептала она, целуя меня в шею.

– Я уже жду не дождусь, когда я услышу этот саундтрек, – прошептал я, ей отвечая на ее поцелуи.

– Эшли милая, предлагаю устроить саундчек прямо здесь в магазине! – в шутку сказал я.

– Майкл, ты сумасшедший! – весело рассмеялась Эшли, отталкивая меня от себя.

– Эшли, здесь же идеальная акустика! Мраморные полы, высокие потолки…

– Наш «саундтрек» зазвучит как в Карнеги-холле, – не сдавался я.

– Эшли ты только представь лицо этого продавца-консультанта! – сделал я последнюю попытку.

Эшли уже складывалась пополам от смеха.

Наш персональный консультант, услышав шум, начал нервно поглядывать в нашу сторону, держа в руке ту самую злополучную отвёртку.

– Сэр, мисс… всё в порядке? – он сделал шаг в нашу сторону, явно опасаясь, что мы сейчас повалим какую-нибудь витрину с бриллиантами.

–Всё прекрасно! – хором ответили мы, безуспешно пытаясь справиться с приступом смеха, который накрыл нас обоих.

Я едва мог говорить, слезы катились по моим щекам, а Эшли, держась за меня, издавала звуки, похожие на задыхающегося морского котика. Наш смех, усиленный идеальной акустикой зала, казалось, раскачивал хрустальные люстры.

– Мы просто… – я попытался сделать серьезное лицо, но это только усилило приступ смеха у Эшли, – …решили проверить акустические свойства наших браслетов!

Продавец замер с широко открытыми глаза́ми, продолжая сжимать в руке отвертку.

– О, да, – подхватила Эшли, едва переводя дух и звонко стуча своим браслетом по витрине, – мы рассматриваем его как музыкальный инструмент!

– Вы даже не представляете, какие перспективы у нашего музыкального дуэта!

– Наш первый альбом мы так и назовем – «Love, Cartier et Folie à Deux»! (Любовь, Картье и безумие вдвоем!)

Консультант пытался сохранить профессиональную улыбку, но она получалась у него кривой и испуганной. Он медленно отступил на шаг, явно оценивая расстояние до кнопки вызова службы безопасности.

– Я… я рад, что ювелирные браслеты нашего Дома вызывают у вас такие… яркие эмоции, – пробормотал он, не сводя глаз с нас с Эшли, словно ожидая, что мы сейчас ринемся крушить всё вокруг под аккомпанемент звенящих браслетов.

– Яркие? – фыркнула Эшли, приходя в себя и успокаиваясь.

– Это гениально!

– Майкл представь, мы с тобой обнаженные в одних золотых браслетах выступаем на сцене «Метрополитен-опера» исполняя свой саундтрек в сопровождении симфонического оркестра!

– Ну да, а дирижер вместо дирижёрской палочки дирижирует нам вон той золотой отверткой, – показал я в сторону продавца-консультанта с отверткой в руках.

Эшли глянула на растерянного консультанта, стоящего с золотой отверткой, которую он держал перед собой, словно крест перед вампиром и вновь сложилась от смеха.

В этот раз консультант не выдержал. Он вежливо, но очень быстро прошептал: «Наслаждайтесь покупкой!» – и ретировался в подсобное помещение, вероятно, чтобы выпить успокоительное.

Мы finally наконец вывалились на оживленную Пятую авеню, еще давясь смехом и привлекая недоуменные взгляды прохожих. За нами из магазина выскочили ошарашенные и растерянные Дженнифер и Бекки.

Автомобиль плавно катился по дороге, за окном мелькали огни. В салоне машины царила тишина, нарушаемая лишь тихим гулом мотора. Эшли спала у меня на плече, прижавшись ко мне. Дженнифер и Бекки о чем-то шептались, изредка бросая хитрые взгляды в нашу сторону. Погруженный в собственные мысли, я не реагировал на их взгляды раз, за разом перебирая в голове пережитые события. Я чувствовал усталость, накопившуюся за время нашего пребывания здесь, но в то же время и легкую грусть от расставания с местом, ставшим на короткое время нашим домом.

А́йрон, спал на заднем сиденье автомобиля, обложившись пакетами с игрушками, купленными им в подарок для своих младших братьев и сестер. Он устроился на сиденье, подложив под щеку мягкую игрушку из одного из пакетов. Возможно, во сне он видел, как его младшие братья и сёстры радостно кричат, разрывая оберточную бумагу, и его сердце наполняется теплом. На его лице застыла умиротворенная, немного счастливая улыбка.

Аэропорт Ла-Гуардиа встретил нас привычной суетой и шумом. Толпы людей, спешащих по своим делам, скрежет багажных тележек, объявления по громкой связи – это создавало атмосферу вечного броуновского движения и постоянных перемен. Мы забрали свой багаж и направились к стойке регистрации, предвкушая скорую встречу с родными и с домом, который даже для меня уже стал родным.

Ожидание посадки казалось бесконечным. Я снова смотрел в окно, на взлетающие и садящиеся самолеты, представляя, что скоро и мы поднимемся в это вечернее небо, унося с собой воспоминания об этом путешествии. В голове роились планы на будущее, мечты о новых приключениях и надежды на то, что все наши начинания увенчаются успехом.

Наконец, объявили нашу посадку. Мы медленно двинулись к выходу, вдыхая запах остывающего от дневной жары асфальта и пары авиационного топлива, предвкушая скорую встречу с домом. Впереди нас ждала долгая дорога, но мы были готовы к ней, заряженные новыми впечатлениями и новыми надеждами.

Глава 6.

Вы всю жизнь выполняете какую-то незначительную работу, которой вас обучили.

Тянете за рычажок.

Нажимаете на кнопочку.

Вы сами не понимаете, зачем это нужно, а потом ваша жизнь заканчивается, и вы просто умираете.

You do the little job you're trained to do.

Pull a lever.

Push a button.

You don't understand any of it, and then you just die.

Fight Club – Бойцовский клуб

Джеймс готовился к свиданию с Майей внучкой владельца ломбарда. Ради этого свидания он даже отказался от поездки в Нью-Йорк на шоу Артура Годфри. До того как согласиться на свидание с Джеймсом. Мая только болтала с ним по телефоны. Они могли часами напролет болтать с Джеймсом о всяких пустяках. Мая чувствовала какую-то легкость в общении с Джеймсом, словно знала его всю жизнь. Он умел рассмешить ее одной лишь интонацией, а его рассказы о его увлечениях казались ей увлекательнее любого приключенческого романа. Она предвкушала встречу, но в то же время испытывала легкое волнение. Вдруг в реальности Джеймс окажется совсем другим? Вдруг очарование телефонных разговоров развеется при первом же взгляде? Она долго выбирала наряд, перемерила половину своего гардероба. Ей хотелось выглядеть естественно, но в то же время произвести впечатление. В итоге остановилась на простом, но элегантном платье, которое подчеркивало ее фигуру и цвет черных глаз. Надела любимые серьги и нанесла легкий макияж. В зеркале на нее смотрела девушка, полная надежд и немного застенчивая.

Джеймс посмотрел на свои часы, до назначенного времени еще оставалось два часа и они с сестрой решили, заехать в парикмахерскую. В этот раз их встретила незнакомая парикмахерша. Незнакомая парикмахерша оказалась молодой женщиной с ярким макияжем и взбитыми кудрями. Она приветливо улыбнулась, предложила нам кофе и усадила в кресла. Сестра выбрала какое-то сложное плетение, а я попросил лишь подровнять кончики и подстричь виски.

Парикмахерша, усадив сестру в кресло, стала ловко перебирать ее длинные волосы, создавая замысловатое плетение из косичек и локонов. Сестра сидела неподвижно, полностью доверившись мастерству незнакомки. В зеркале Джеймс видел, как преображается ее лицо, как в глаза́х появляется уверенность и блеск.

Когда работа была закончена, мы оба были приятно удивлены. Прическа сестры выглядела восхитительно, Новая парикмахерша оказалась настоящим профессионалом, способным преобразить любую девушку.

Когда пришла моя очередь, я занял место сестры в кресле. А Трейси уселась за журнальный столик напротив вентилятора и взяла в руки журнал.

Парикмахерша вымыла мои волосы, и расчесала их. Разделив волосы на секции с помощью зажимов, чтобы не стричь сразу и определив желаемую длину, спросила насколько коротко нужно подстричь мне виски. Использовав расчёску и ножницы, отметила желаемую линию стрижки. Начав с прямой части висков. Взяла прядь волос между своим указательным и средним пальцем, перпендикулярно голове. Начала стричь волосы ножницами до желаемой длины, двигаясь снизу вверх. Затем повторила те же действия и для другой стороны висков.

Закончив стрижку она чтобы сгладить переход между короткими и длинными волосами занялась филировкой, но вместо филировочных ножниц она использовала электрическую машинку, аккуратно срезая кончики волос, двигаясь сверху вниз.

Пока парикмахерша колдовала над моими волосами, она непринужденно болтала с Трейси, рассказывая о новых модных тенденциях и о своей любви к экспериментам с цветом. В ее словах чувствовался энтузиазм и увлеченность своим делом. Джеймс слушал вполуха этот обычный женский треп, погруженный в свои мысли о предстоящем свидании.

Вдруг Трейси громко чихнула и от неожиданности Джеймс вздрогнул. Электрическая машинка, которой парикмахерша увлеченно филировала его челку скользнула вниз…