Путешествие по Восточному Саяну

Тридцать рюкзаков, забитых под завязку, выгрузились на берегу быстрого и шумного Иркута. Воздух пах смолой сосны и предвкушением. Последние проверки, последние вздохи цивилизации.

– Ну что, команда, готовы писать эту историю? – Павел окинул нас взглядом, в котором читалась и строгость руководителя, и азарт товарища. – Готовы! – хором рявкнули мы в ответ, и эхо понесло наш крик вверх по течению, к заснеженным пикам.

И мы начали писать. Не чернилами, а следами от ботинок на влажной после утренней росы земле. Наша тропа вилась вдоль реки, уходя вглубь национального парка «Тункинский», к легендарному месту силы – долине Шумака.

Шумак встретил нас не сразу. Сначала был перевал, тяжелый, с каменистыми осыпями, вымотавший нас до последнего вздоха. Но когда мы спустились в долину, вся усталость улетучилась. Она лежала перед нами, как затерянный мир: изумрудные луга, петляющая бирюзовая река и десятки столбов пара, поднимающихся от земли. Воздух был густой, насыщенный запахом сероводорода и диких трав.

Мы разбили лагерь у приюта, и следующее утро посвятили источникам. Каждый ключ был помечен табличкой: «для желудка», «для зрения», «для сердца». Мы, как дети, перебегали от одного к другому, пробуя на вкус то железистую, то солоноватую, то откровенно горькую воду.

– Представляешь, – сказала Ольга, присев на корточки у маленького горячего озерца, – люди веками ехали сюда за исцелением. И вот мы просто пришли. Кажется, что сама гора делится с тобой своей силой.

Я окунул руку в воду. Она была обжигающе горячей и невероятно мягкой. Казалось, что она смывает не только дорожную пыль, но и какую-то городскую усталость, копившуюся месяцами.

Но Шумак был лишь прологом. Главные красоты ждали впереди, в радиальных выходах, ради которых мы сюда и шли. Мы штурмовали перевал Зун-Гольский, откуда открывалась панорама на десятки километров острых, как пилы, хребтов. Поднялись к подножию пика Три Капитана, где ветер гулял так, что сносил с ног. Совершили восхождение на безымянную вершину, которую сами окрестили «Золото» – первые лучи солнца заливали ее склоны таким ослепительным светом, что было больно смотреть.

Одним из самых запоминающихся стал день радиалки к священному месту Хухейн-Хада. Мы шли молча, чувствуя особую торжественность этих мест. Повсюду были развешаны разноцветные ленточки-залаа, трепетавшие на ветру, стояли древние обо – пирамидки из камней.

– Здесь не чувствуешь себя хозяином, – тихо заметил Сергей, остановившись перед огромным, увитым лентами кедром. – Здесь ты только гость. Важно почувствовать это и отдать дань уважения.

Мы тоже повязали свои ленточки, постояли в тишине, слушая, как горы разговаривают с ветром.

А потом были водопады. Бесчисленные, безымянные, низвергающиеся с отвесных скал в узкие, темные каньоны Нарин-Гол и Яман-Гол. Мы купались в ледяной воде их чаш, а грохот падающей воды заглушал любые слова. Общаться приходилось жестами и улыбками – и этого было достаточно.

Маршрут бросал нам вызов за вызовом. Перевал Обзорный, оправдывая свое название, открыл нам всю пройденную часть пути. А потом был долгий, изматывающий спуск по осыпям каньона Яман-Гол, переход через бурную реку Ара-Ошей и финальный рывок – перевал Хубуты.

Три недели пролетели как один долгий, насыщенный день. Мы шли через дожди и палящее солнце, ночевали в палатках под переливы гитары Валентина, ели кашу с тушенкой и делились впечатлениями у костра. Двадцать один человек из разных городов и с разными характерами стали на это время одной семьей, спаянной общим путем, усталостью и восторгом.

Финальная точка маршрута была поставлена на перевале Хубуты. Мы обернулись назад, на пройденный путь. Где-то там осталась долина Шумака, грохочущие водопады, заснеженные пики и три дацана, где мы заходили помолиться о добром пути.

– Ничего, что я не все вершины взял? – спросил самый молодой участник нашей группы, глядя на неприступный пик Университетский. Павел хлопнул его по плечу: —Ты взял главное – эти горы. Они теперь всегда будут с тобой внутри.

Мы стояли молча, провожая взглядом уплывающие в дымку вершины. Двести пятьдесят километров позади. Три недели вне времени. Сердце Восточного Саяна продолжило биться, а мы, заряженные его энергией, возвращались домой.

Зарождение походной семьи

Решение об участии в автономке по "Тункинским гольцам" я принял ещё зимой, едва появились подробности о мероприятии в расписании походов (http://nomadsclub.ru/pohodi/). На последнем перед походом собрании мы разобрали все общественные вещи и еду, включая ту часть груза, которая потом достанется иногородним. Я долго разглядывал тщательно упакованные пачки с продуктами, поделенными по весу и по дням, читая на них "Кус-кус", "борщ", "харчо"… Э-э, мы точно в автономку идём? Денис Крылов удивленно заметил, что ему досталось нести "какой-то торт". Мы ещё не знали всех возможностей нашего завхоза – Ольги Петрук.

Также, я не представлял всех возможностей своего нового рюкзака на 110 литров. Изначально он мне показался несколько маловат.

С третьего раза всё же удалось уместить необъятное в рюкзак. Снаружи, словно символ оставшейся позади цивилизации, остались лишь каска и треккинговые палки. Я натянул лямки на плечи под сочувствующим взглядом жены, отрегулировал подвеску. Вес, хоть и чувствовался каждой мышцей спины, казался терпимым. «Идти можно», – обнадёжил я себя. Тем более, часть провизии мы позже скинем ребятам, которые должны были подъехать в Слюдянку на своей машине.

На вокзале царила пред походная суета. Я, как главный по логистике (именно на мне была ответственная миссия по покупке билетов), раздал всем электронные пропуски в наше приключение. До отправления поезда оставался ещё целый час, который мы потратили на взвешивание рюкзаков и жаркие споры о том, чей груз тяжелее и у кого лямки удобнее.

Наконец, динамики огласили посадку на наш поезд. Затем была традиционная церемония погрузки в вагон, последние напутствия и прощания с провожающими на перроне – и вот мы уже едем! Время в пути пролетело незаметно: мы знакомились, отрабатывали вязку туристских узлов на верёвках, болтали обо всём на свете и снова и снова ворошили карту будущего маршрута. Искренне порадовало приятное изменение на железной дороге после недавнего запрета алкоголя: ни единого пьяного лица, шатающегося по вагонам с навязчивым предложением «выпить за знакомство».

За окном поплыли сначала уютные пригородные домики, потом дачные участки, а затем их сменили бескрайние сибирские просторы, уходящие к горизонту тёмной стеной тайги. Стук колёс убаюкивал, но уснуть никто и не думал – слишком силён был общий настрой.

– Значит, так, – развернул на столике замысловатую карту наш бессменный руководитель, Максим. Его палец лег на извилистую линию, уходящую вглубь горной гряды. – Высаживаемся в Слюдянке. Перекусим, встретимся с ребятами на машине, перераспределим груз. И – вперёд, к подножию.

– А насколько крутой самый первый подъём? – с лёгкой тревогой в голосе спросила Лена, наша медик, впервые отправившаяся в такой серьёзный поход.

– Не бойся, – тут же подключился к разговору весёлый Андрей, уже не первый год, ходивший в горы. – Первый день всегда кажется самым сложным. Потом тело входит в режим, а рюкзак, наоборот, легчает. Главное – не гнаться за скоростью и пить воду.

– Именно, – поддержал Максим. – Наш темп – скорость самого медленного. Горы не любят спешки.

Я откинулся на спинку сиденья, наблюдая за мелькающими за окном соснами. Воздух в плацкарте был наполнен не только запахом походной еды из разложенных на столиках продуктов, но и электрическим предвкушением. Здесь, в этом движущемся вагоне, мы были ещё горсткой отдельных людей. Но я уже чувствовал, как между нами начинает плестись незримая нить – то самое особенное братство, которое рождается только в совместных странствиях, у костра под бесчисленными звёздами и на общих трудностях тропы.

В кармане зазвонил телефон – СМС от наших «мотористов». «Ребята, мы уже в Слюдянке. Закупили газ, свежее мясо и ждём на станции».

Я улыбнулся и показал сообщение остальным. – Вот и отлично. Значит, всё идёт по плану. Осталось совсем немного.

Поезд, словно соглашаясь, громко просигналил, влетая в очередной тоннель, ненадолго погружая наш вагон в грохочущую темноту.

В 10:30, наш поезд прибыл на станцию Слюдянка. Время стоянки 2 минуты. Быстро десантировались на перрон.

Слюдянка встретила нас прохладным утром, пахшим дымком от поездов и свежестью Байкала. Суета погрузки в две ожидавшие нас машины внезапно разбавилась радостными криками: «Ребята, привет! Мы тут!». Это были Оля и Дима, наша ростовская часть команды. Они, улыбающиеся и немного уставшие с дороги, добрались до точки сбора своим ходом.

– Еле нашли вас среди этого машинного раздола! – выдохнула Оля, бросая свой огроменный рюкзак в багажник. – Но мы ведь не пропустим такое приключение?

– Теперь точно нет, – улыбнулся Борис, наш водитель и бессменный организатор на колёсах. – Загружайтесь, движем на Нилову Пустынь. По пути будет сюрприз.

Сюрпризом оказался крошечный, почти незнакомый съезд к берегу Байкала. Вода даже в июле была леденящей, обжигающей кожу тысячами иголок. Но какой же это был ритуал! С дикими криками и смехом мы окунулись в священное море-озеро, смывая с себя дорожную пыль и городскую усталость. Это было крещение нашим путешествием.

Перед самым выходом на тропу была важная остановка в посёлке Кырен. Машина притормозила у здания с узнаваемой эмблемой МЧС. Внутри царила ленивая провинциальная тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов.

– Группа из девяти человек, маршрут на Шумакские источники, ориентировочно на десять дней, – четко доложил Борис дежурному офицеру.

Тот, не торопясь, заполнил журнал, перепроверил по списку наши паспорта. Эта простая процедура вдруг сделала всё по-настоящему серьёзным. Теперь о нас знали. Теперь мы были не просто компанией друзей, а зарегистрированной группой, и где-то здесь, в этой папке, лежал наш маршрут и была взята на себя ответственность. От этой мысли стало одновременно и спокойнее, и волнительнее.

Дорога вилась серой лентой по долине, пока не показался наш первый пункт – дацан Бурхан Баабай. Место было живописным, яркие краски храмов горели на солнце, но впечатление оказалось двойственным.

– Красиво, но как-то… без души, – первым высказал вслух то, что чувствовали многие, Женя Суханов. – Словно декорация.

Я с ним согласился. Вездесущие золотые драконы и строгие лики богов соседствовали с прилавком, где бойкая женщина продавала пластиковые брелки и дешёвые браслетики прямо у входа в молельный зал. Воздух, который должен был быть пропитанным благовониями и тишиной, пах деньгами и туристами. Мы постояли минут пять, сделали несколько кадров на память и потянулись обратно к машинам. Не здесь мы искали уединения.

Борис довёз нас дальше, до места под названием Сухой Ручей. Здесь асфальт закончился окончательно, уступив место накатанной грунтовке, уходящей в тайгу. Это и была отправная точка для большинства идущих на Шумак.

Едва мы высадились из «Газели» и начали сгружать рюкзаки, как из ближайшего дома к нам направился коренастый бурят в прочной рабочей одежде. Его лицо было спокойным и деловым.

– На Шумак? – спросил он, окинув взглядом нашу разношёрстную компанию. – Первые десять километров – скучная грунтовка в гору. Зря время и ноги топтать будете. Подброшу на ЗИЛе, сэкономите часа три и силы.

В воздухе повисло молчание. Мы переглядывались, оценивая неожиданное предложение.

– А надёжно? – первым нарушил паузу Дима. – Мы и рюкзаки все влезем?

– Место есть, – мужик хмыкнул и махнул рукой в сторону старого, но брутально-надёжного на вид ЗИЛа. – Заплатите – доедете.

Решение созрело почти мгновенно. Зачем терять силы на скучном участке, если они потом так понадобятся на подъёме? Мы дружно согласились. Словно заправские грузчики побросали рюкзаки в покрытый брезентом кузов, а затем и сами вскарабкались туда, устроившись на них же, как на сиденьях.

ЗИЛ заурчал и тронулся, его двигатель с рёвом одолевал подъём, который нам пришлось бы идти несколько часов. Мы болтали и смеялись, трясясь на ухабах и держась за борта, а тайга по сторонам медленно проплывала мимо.

Высадили нас на большой солнечной поляне, у ручья. Воздух был уже другим – чистым, густым, пахшим хвоей и свободой. Здесь цивилизация заканчивалась.

– Ну что, дети, начинается, – с напускной суровостью сказал самый опытный из нас, Денис Позняк. – Давайте распределим общественное барахло, чтобы нести было честно.

Настал момент истины. Из недр рюкзаков пошли мешки с крупой, тушёнкой, сахаром, пачки печенья. Всё это аккуратно раскладывалось на кучки.

– Крылов, тебе газовая горелка и баллон. Суханов, котелки и аптечка. А тебе, – Денис кивнул мне, – вот эта палатка. На четверых. Небьющаяся.

Я принял увесистый тубус. Плюс пять килограммов к моему и без того нелёгкому рюкзаку. Затем ко мне потянулись пакеты с едой – гречка, макароны, шоколад. Ещё плюс семь-восемь. Общий вес моего снаряжения перевалил за тридцать килограммов. Я прикинул его на весах – спина почувствовала каждый грамм. Но это была наша еда и наш кров. Это было правильно.

Впереди было всего около шести километров до первой ночёвки, но с таким грузом они показались полноценным марш-броском. Дорога пошла вверх, и вскоре разговоры стихли, уступив место ровному, тяжёлому дыханию.

Место для лагеря нашли у самой воды, на небольшой пологой площадке. Мы валились с ног, но нужно было ставить лагерь. Палатку, мою новую ответственность, мы с Денисом Крыловым собрали на удивление быстро.

– Ну что, соседи, знакомимся? – рассмеялся Женя, распаковывая свой спальник уже внутри. – Тесновато, зато теплее.

Так и определилась наша первая четверка: я, Денис Крылов – спокойный и надёжный, Женя Суханов – наш главный шутник и заводила, и Денис Позняк – молчаливый и опытный стержень нашей маленькой четверки.

Снаружи запахло дымком костра и заваренной гречкой. Первый день пути подходил к концу. Где-то там, впереди, были перевалы и вершины, а здесь, в тесной палатке, рождалась наша походная семья. Самое интересное было только впереди.

Первую ночь в тайге сон был мёртвым и без сновидений, словно тело перезагружалось, сбрасывая накопившуюся городскую усталость. Разбудил нас не будильник, а чистый, высокий голос, лившийся из утреннего тумана, окутавшего лагерь. Это Ольга Петрук, наш неутомимый завхоз и главный хранитель провианта, исполняла утреннюю серенаду.

Саша – ты козел! Утренняя серенада для Саши Новикова.

– Специально для палатки Саши Новикова! – объявила она, и её голос зазвучал ещё веселее.

Спросонья я не сразу смог разобрать все слова, но запомнил что-то про «козлов на склоне», «упрямство» и «ведёшь ты нас к вершине». Общий смысл был ясен: наш номинальный лидер Саша вчера немного утомил группу своим рвением и скоростью на подъёме.

Из соседней палатки тут же раздался немного сонный, но полный достоинства голос: —Оля, я всё записал! Это был очень прозрачный намёк. Учту. Но козёл – это ещё и горный скалолаз, между прочим!

Все засмеялись. Такой добрый, музыкальный подъём задал тон всему дню. Предстоял серьёзный переход к подножию перевала Шумак.

Пока дежурные – сегодня это были Дима и Оля – возились у костра, доваривая нашу утреннюю гречку и расторопно кипятя в огромном котелке воду для чая и растворимого кофе, Борис, наш тихий гуру, предложил сделать «магические движения Кастанеды».

– Просыпаем не только тело, но и намерение, – сказал он загадочно, выстраиваясь в странную позу.

Мы неуклюже повторяли за ним эти пассы: скрещивали руки, делали плавные взмахи, приседали в полуприседе. Со стороны наша группа, окутанная паром от дыхания и котлов, наверное, напоминала сектантов, проводящих ритуал в глухой тайге. У меня, новичка в этом деле, получалось, скорее всего, всё не так. Но эффект был потрясающим – мышцы разогрелись, кровь побежала быстрее, прогоняя остатки сна, и по телу разлилась приятная, живительная энергия.

В путь тронулись бодрым шагом, пока наши соседи по поляне – группа из Иркутска – только начинали вылезать из палаток, сонно потягиваясь.

– Здравствуйте и до свидания! – бодро бросил им Женя, щегольски поправляя свою тёмно-зелёную тюбетейку.

Те махнули нам руками в ответ, и мы скрылись в туманной дымке, оставив их возиться с завтраком.

Дорога уверенно набирала высоту. Тайга постепенно редела, уступая место альпийским лугам и каменистым осыпям. Воздух становился разреженным, звонче. Где-то рядом бежала невидимая за деревьями река, и её шум то нарастал, то стихал.

Обеденный привал мы совершили в сказочном месте – на полпути к перевалу, у небольшого, но мощного водопада. Он низвергался с каменного уступа, разбиваясь о валуны в миллионы брызг, которые висели в воздухе радужной дымкой. Нельзя было удержаться. Сбросив рюкзаки, мы с Димычем и Сашей, с дикими криками, бросились под ледяные струи. Вода была обжигающе холодной, смывая соль и усталость, заряжая невероятной силой.

Пока мы отходили от шока, девушки – Оля и Лена – уже разложили на брезенте «ходовой перекус»: сухофрукты, орехи, галеты, сало. Запах копчёного сала моментально собрал всех вокруг.

В это время развернулась главная интеллектуальная драма привала. Денис Позняк, человек дотошный, устроился рядом с Женей и с видом следователя задал вопрос: —Жень, а тюбетейка – это теперь навсегда? Ты, значит, окончательно к исламу пришёл?

Женя, не снимая своего фирменного головного убора, философски хмыкнул: —Да я вообще в перманентном поиске. Не могу я сказать: «Всё, я нашёл истину в последней инстанции». Сейчас изучаю ислам, да. Много в нём мудрого и строгого. А тюбетейка… она не столько религиозный символ, сколько напоминание самому себе быть лучше и добрее. И от солнца голова не печётся.

– То есть ты не мусульманин? – не унимался Денис.

– Я – искатель, – улыбнулся Женя. – Сегодня мне близок ислам, завтра, глядишь, дзен-буддизм изучу. Всё течёт.

Его рассказ прервал голос дежурного: —Народ, разбираем перекус! И по два кусочка сала берём, не стесняемся, силы пригодятся!

Женя снял тюбетейку, аккуратно положил её в карман рюкзака и поспешил за своей законной порцией. Философия философией, а обед по расписанию.

После сытного привала мы двинулись дальше. Подъём становился круче, дышать – тяжелее. Небо, до этого ясное, начало затягивать плотной пеленой облаков. Где-то вдали пророкотал гром. Воздух наполнился запахом озона и надвигающейся грозы.

До перевала оставалось чуть меньше трёх километров, когда Борис, шедший впереди, показал рукой на небольшую, но ровную и сухую поляну у самого берега реки.

– Встаём здесь! – скомандовал он. – Дальше лезть на перевал под дождём и в тумане – бессмысленно и опасно.

Решение было единственно верным. Едва мы успели натянуть тенты и поставить палатки, как с неба хлынули первые тяжёлые капли. Вскоре дождь перешёл в сплошную стену воды, а нас окончательно окутал густой, молочно-белый туман. Тайга исчезла. Весь мир сузился до размеров нашей поляны, затянутой в мокрое полотно. Было странно и немного жутковато: ещё час назад мы купались в солнечных лучах у водопада, а теперь сидели в облаке, прислушиваясь к шуму дождя по тентам и далёкому рокоту реки.

Но в наших палатках было сухо и по-домашнему уютно. Пахло чаем, сушёной травой и мокрым брезентом. Где-то тихо переговаривались, кто-то уже готовил ужин на горелке. Мы были отрезаны от всего мира, но зато все вместе. И это было главное.

Перевал Шумак и высота 2760 метров

Утром Пашин крик «Подъё-ё-ём!» прозвучал с такой силой, что, казалось, пробудились не только наши спящие товарищи, но и туристы у подножия перевала, за ним, и даже на самом Шумаке. А Женя спал. Он традиционно игнорировал всеобщую утреннюю суету, просыпаясь чуть позже, но умудрялся всё делать без малейшей спешки.

Перевал Шумак категории 1А мы взяли примерно в двенадцать дня. Впервые с высоты 2760 метров перед нами открылись величественные Тункинские гольцы, местами укутанные облаками. А внизу сияло первое высокогорное озеро – ослепительно-голубое, как и положено. На перевале стояло несколько памятных табличек, хотя на вид место не казалось опасным. Вероятно, зимой здесь всё выглядит иначе.

Спускаться было легче, но опаснее. Спуск всегда коварнее подъема, требующий удвоенного внимания. Вот и Таня Лебединец неловко подвернула ногу. Паша тут же бросился ей на помощь.

– Всё нормально? – его голос прозвучал тревожно, пока он аккуратно помогал ей присесть на валун. —Кажется, да… – сквозь зубы пробормотала Таня, стараясь не смотреть на распухающую лодыжку. – Просто неловко ступила.

К счастью, обошлось без серьезных травм: немного разгрузили рюкзак, наложили эластичный бинт. Дальше она пошла сама, сказав, что «больше испугалась, чем повредила». Обед устроили на берегу озера, где Валя и Паша, к всеобщему восхищению, даже искупались, вызвав шквал восхищенных комментариев о «моржах».

По пути мы впервые за поход встретили «Сагаан дали», или Рододендрон Адамса. Невысокий ветвистый кустарник с мелкими вечнозелеными листьями, скромными розовыми цветками и невероятным ароматом. Я осторожно сорвал несколько листиков и стебельков, помня, что не больше 3 на стакан – 5 уже передозировка.

– Это же легендарная трава! – оживился Кирилл, присоединившийся к нам чуть позже. – Шаманы её веками использовали. Жизнь, говорят, продлевает. – Нам бы просто сил на спуск хватило, – скептически хмыкнул Паша, но тоже понюхал предложенную веточку. – А пахнет и правда здорово. На чай.

Ночевку устроили на перекрестье притоков реки Левый Шумак, по пути полюбовавшись живописным водопадом и совершенно случайно встретив нашего походного друга из Екатеринбурга – Кирилла Пузакова. Вот так неожиданная встреча!

Возле палаток, на уже утоптанной площадке, затрещал костер, разгоняя наступающую высокогорную прохладу. Воздух наполнился густым ароматом гречневой каши с тушенкой.

– Кирилл, как вообще оказался тут? – спросила Ольга, помешивая кашу в большом котелке. – Мы же тебя в прошлый раз у водопада на Ниловой пустыне оставили.

Кирилл, худощавый парень в стоптанных треккинговых ботинках, усмехнулся: – Да так, маршрут немного срезал, решил через перевал Шумак выйти, а тут вас и встретил. Мир тесен, особенно в горах. Я уже думал, что придётся ночевать в гордом одиночестве.

– Одиноко? Да тут целая армия бурундуков за твои носки готова порвать! – засмеялся Паша, показывая на рыжего полосатика, который деловито осматривал его рюкзак, прислоненный к скале. – Смотри, уже разведку проводит!

На стоянке мы впервые близко познакомились с этими наглыми зверьками. А бурундуки, в свою очередь, познакомились с содержимым наших рюкзаков. Особенно их привлекли орешки, которые Ольга Петрук заранее расфасовала на индивидуальные перекусы. Одного настойчивого рыжего бурундука мне пришлось выдворять из тамбура палатки трижды!

После ужина, с кружками дымящегося чая с добавленной сагаан-дали, мы устроились вокруг костра. Татьяна, наша медсестра по образованию, достала эластичный бинт и посмотрела на Таню Лебединец. —Ну-ка, давай посмотрим на твою ногу. Как ощущения? —Да вроде полегче, – неуверенно сказала Таня, снимая ботинок. – Припухлость вроде спала. Но страшновато на завтра… Спуск предстоит еще не один. —Ничего, – ободряюще сказала Таня-медсестра, ловко перематывая голеностоп. – Главное – хорошая фиксация. И смотри под ноги, а не на облака. И давайте, кто еще устал, подходите, разомнем забитые мышцы. Бесплатный сеанс!

Первым вызвался Паша, с шумом плюхаясь на коврик перед ней. —Мне на спину, доктор! Я сегодня чуть ли не всю Таню на себе с того перевала спустил! —Преувеличиваешь, герой, – фыркнула Таня Лебединец, но с благодарностью посмотрела на него.

Вскоре импровизированный массажный салон оброс очередью. Стоны усталости смешивались со смехом и советами. Даже Женя, обычно сторонящийся общей суеты, подошел, пожав плечами: «А почему бы и нет? Спина, правда, деревянная».

Кирилл, сидя в стороне, с улыбкой наблюдал за этим действом. —Вот так всегда в походах, – философски заметил он, заваривая себе вторую кружку чая. – Днём – преодоление себя и гор, а вечером – маленькая жизнь у костра. Самое ценное.

Я подышал на кружку, втягивая непривычный, но приятный цветочно-травяной аромат сагаан-дали. Где-то в темноте шумел водопад, а над головой, пронзительно яркие в чистом горном воздухе, зажигались первые звезды. Несмотря на усталость в мышцах, на душе было непривычно светло и спокойно. Этот вечер, смех, боль в размятых плечах и тепло костра – ради таких моментов и идут в горы.

Дыхание Зун-Гольских вершин

Утро встретило нас хрустальной прохладой и острым запахом хвои. Сегодняшний день – первая радиалка, цель – Зун-Гольский перевал. Маршрут обещал быть серьёзным, но настроение у группы было приподнятым. Лишь одна тень омрачала сборы – наш бессменный запевала и душа компании, Лёха Гольцев, свалился с температурой. Вместе с ним в лагере остались ещё трое, приглядывая за ним. Перед выходом я заглянул в палатку.