«Черный Дракон на моей коже»

Маленькая девочка в сугробе. Избитая, проданная своим отцом. Холодный мрамор комнаты-темницы. Нож, вонзаемый в мучителя. Кровь на её руках, которую она отмывала годами…

Я сжал веки, но картинки не исчезали. Они накладывались на тот образ, который я видел сейчас: уверенная, циничная, смертельно опасная женщина, повелевающая тенями и людьми. Я видел её силу, её ярость, её бесстрашие. И я восхищался этим. Меня влекло к этой силе, к этому хаосу.

Но теперь я видел цену. Я видел ту шестилетнюю девочку, которая за этой бронёй из насмешек и мощи всё ещё кричала от ужаса. И она… она рискнула всем этим. Всей своей хрупкой, выстраданной стабильностью. Своим местом, своей силой, своей жизнью. Ради меня.

Ради меня.

Слова Доминика прозвучали вновь, как похоронный звон: «Так кто ты, дракон? Тот, ради кого она совершит свою следующую ошибку?»

Я пришёл сюда, чтобы убить её.

Я был уверен в её вине. Уверен в своём праве на месть. Я видел лишь ещё одно чудовище, запятнанное тёмной магией, недостойное жалости. Я жаждал её крови, представлял, как сломаю её гордую шею, и считал это правдой.

Какой же я был слепой, высокомерный дурак.

Я пришёл убивать чудовище, а нашёл… человека. Сильнейшего из всех, кого я когда-либо знал. Искалеченную, но не сломленную. Ожесточённую, но не лишённую чести.

И она… она увидела во мне что-то, что заставило её пойти против своих законов, против своих богов. Не как к дракону, не как к угрозе, не как к орудию. А как… к чему-то большему.

Воспоминание пронзило меня остро, как лезвие Север: наша схватка в тренировочном зале. Не ярость, не ненависть – вызов. И понимание. Наше падение в озеро. Её смех, настоящий, лишённый привычной едкости. Её губы на моих… И тот прыжок в Бездну. Не колебание, не расчёт – чистая, ярая воля спасти.

Она не бросила меня. Не оставила Вальтазару. Она предпочла вечное проклятие – его победе. Её выбор был не стратегическим. Он был… личным.

И сейчас, здесь, в тишине этой библиотеки, пропитанной болью её прошлого, что-то во мне перевернулось. Окончательно и бесповоротно.

Ярость, что кипела во мне, утихла, сменившись чем-то тяжёлым, тёплым и всепоглощающим. Это не была жалость. Жалеть её – значит оскорбить всё, через что она прошла. Это было… признание. Глубочайшее, до костей, понимание её сути.

И вместе с ним пришло другое чувство. Яростное, собственническое, драконье. Желание не обладать, а… защищать. Закрыть собой от всего мира. Сжечь дотла любого, кто посмеет причинить ей боль. Не потому что она слабая. А потому что она стала… важной. Бесконечно важной.

«…стать частью этой семьи…»

Слова Доминика эхом отдались в душе. Семья. Это не род, не союз ради выгоды. Это эти безумные, преданные, готовые на всё друг для друга люди. Это её мир, который она выстроила из пепла. И она впустила меня в него. Со всеми моими упрёками, угрозами, моим драконьим высокомерием.

Она дала мне шанс, когда я этого не заслуживал.

Теперь мой черёд.

Я открыл глаза. В потухшем камине уже не было образов прошлого. Был лишь мрак, который больше не пугал. Потому что я знал – она может им повелевать.

Я не хочу быть её следующей ошибкой. Я хочу быть её… выбором. Тем, кто окажется того стоит.

Я выпрямился. Тяжесть в груди никуда не делась, но теперь она была не грузом вины, а решимостью. Той самой, что заставляет дракона расправлять крылья перед лицом бури.

Я пришёл сюда, чтобы убить Мериану Крафт.

А теперь… теперь я готов убивать за неё. И не только убивать. Стать частью этого безумного, яростного, преданного мира. Стать тем, на кого она сможет опереться, не боясь быть преданной. Не как союзник по необходимости. Как…

Я не осмелился договорить мысль даже про себя. Это чувство было слишком новым, слишком огромным, чтобы называть его по имени. Но оно жило во мне, пульсируя в такт тому самому украденному пламени, согревая ту пустоту, что осталась после него.

Она забрала часть моего огня. И заняла его место.

Я медленно вышел из библиотеки. В особняке уже начиналось утро. Где-то на кухне звенела посуда, доносился запах кофе. Слышались голоса – Бьены, Криса, спорящих о чём-то с привычной им лёгкостью.

Их семья. Наша семья.

Я сделал глубокий вдох, впуская в себя этот новый мир. Мир, где боль прошлого не скрывают, а носят как доспехи. Где друг за друга готовы прыгнуть в преисподнюю. Где ценят не происхождение, а силу духа.

Мой путь сюда был проложен местью. Теперь он вёл меня домой.

И я знал, что больше никогда не захочу отсюда уходить. С этими мыслями я направился в душ, чтобы после присоединиться к завтраку.

Ледяные струи воды обжигали кожу, смывая с меня пыль Бездны, сажу и остатки ночного кошмара. Я стоял, уперевшись ладонями в кафельную стену, позволив воде остудить пыл, что всё ещё пылал в жилах после разговора с Домиником. Мысли были ясными, намерение – твёрдым.

Скрип двери, резкий и неожиданный, заставил меня вздрогнуть. Я резко обернулся, отбрасывая мокрые волосы со лба, драконья ярость тут же поднявшаяся на щит.

В проёме, окутанная паром, стояла Серафина.

Её дорогое платье казалось театральным костюмом в этой спартанской кабинке. Причёска была сбита, а в глазах бушевала не просто ревность, а отчаянная, животная паника, словно она цеплялась за последнюю соломинку. Она смотрела на меня не как на жениха, а как на собственность, которую у неё отбирают.

– Рейвен, – её голос дрожал, срываясь на высоких нотах. – Мы должны уйти. Сейчас же. Пока не поздно.

Я выключил воду. Тишина стала оглушительной.

– Уйти? Куда, Серафина? И с чего ты решила, что я куда-то с тобой пойду?

– Не говори так! – она сделала шаг вперёд, и от её кожи потянулся лёгкий дымок. – Ты не понимаешь? Они тебя опутали! Эта… эта некромантка и её шутовской цирк! Они затуманили тебе разум! Ты забыл, кто ты!

– Я как раз начал вспоминать, – мои слова прозвучали тихо, но чётко. – И я не забыл, что наш «союз» – это прихоть наших родителей. Договорённость между кланами. Это никогда не было моим желанием.

Она отшатнулась, словно я ударил её. Боль и ярость исказили её красивое лицо.

– Как ты можешь! После всего… после всех лет, что я… я старалась! Я была рядом! Я ждала!

– Я не просил тебя ждать. Я не давал тебе никаких обещаний. Ты сама решила, что мы – что-то большее, потому что так было угодно нашем отцам.

– Мы должны быть вместе! – в её голосе послышались слёзы, но в глазах полыхал огонь. – Наши кланы… наш долг… Я твоя невеста!

– Ты – дочь главы клана Имберфлейм, – холодно парировал я. – С которой меня обручили без моего согласия. Это не делает тебя моей невестой. Это делает тебя пешкой в игре, в которую я больше не хочу играть.

Она замерла, её дыхание стало частым и прерывистым. Казалось, она вот-вот вспыхнет.

– Это она… Всё из-за неё! – выдохнула она с ненавистью. – Эта грязная трупная тварь украла тебя! Она опозорила тебя, опозорила меня!

– Мериана не украла меня, Серафина. Она показала мне, что есть нечто большее, чем долг, навязанный другими. Она и её люди… они показали что есть что-то большее чем статус.

Я видел, как мои слова ранят её, но прекратить не мог. Это давно нужно было сказать.

– Уезжай, Серафина. Вернись в свою резиденцию. Забудь про эту глупую договорённость. Найди себе кого-нибудь, кто будет по-настоящему ценить тебя, а не видеть лишь удобный политический союз.

В её глазах что-то надломилось. Паника сменилась ледяной, абсолютной обидой. Вся её надменность вернулась, но теперь она была хрупкой, как стекло.

– Так вот как оно, – прошипела она. – Наследник клана Пепла променял свою кровь на стаю бродячих псов. Хорошо. Пусть будет по-твоему. Но знай, Рейвен… мой отец не простит этого оскорбления. Ты не просто отверг меня. Ты отверг клан Имберфлейм. И мы этого не забудем.

Она развернулась с такой яростью, что полы её платья с шипом опалили край душевой кабинки. Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.

Я остался стоять один в наполненной паром тишине. Не было чувства победы. Была лишь усталая тяжесть и горечь от необходимости причинять боль. Но и облегчение тоже. Словно я наконец-то сбросил с плеч тяжёлый, неудобный груз, который таскал на себе годами.

Я не считал её невестой. И теперь она наконец это поняла.

Столовая особняка Крафт. Воздух был густым, словно пропитанным неслышным гулом тревоги после ночных событий. Я сидел в противоположной Мери главе стола, чувствуя на себе интересующиеся взгляды – они определенно слышали разговор с Серафиной, но молчали из уважения к личному. Доминик ломал в пальцах кусок хлеба, крошки падали на дорогую скатерть. Крис чистил нож о край рукава, монотонные движения выдают его напряжение. Бьена не печатала, а лишь водила пальцем по сенсорной панели, взгляд прикован к мерцающим графикам. Север сидела неподвижно, но её глаза, холодные и пустые, сканировали комнату, вычисляя угрозы.

Вибрирующий телефон на мраморной столешнице прозвучал как выстрел. Все вздрогнули. Я медленно, с той неспешной грацией, что раздражала многих, поднял аппарат. На экране – СКАЙН. Мой старый друг, оружейник и архивариус клана, человек, чья преданность Дарквейнам не подлежала сомнению.

– Извините, – мои слова прозвучали ровно, без примеси волнения. Я отодвинул тяжёлый дубовый стул и подошёл к панорамному окну. За стеклом клубился блэкстоунский туман, но для моих драконьих зрачков он не был преградой. – Скайн. Докладывай.

Голос в трубке был таким, каким я его помнил – сухим, точным, лишённым эмоций, как отчёт о состоянии запасов в арсенале.

– Рейвен. Задача выполнена. Старейшина Илтерил найден. Он дряхл, но разум его ясен. Согласен оказать содействие. Условие – только его мастерская. В Западном крыле. В поместье.

Я не изменился в лице. Поместье. Естественно. Илтерил никогда его не покидал. Его мастерская была его крепостью, а крепость Дарквейнов – самой надёжной в мире.

– Объяснил ему природу артефакта? – спросил я, глядя, как в тумане проступают очертания спящего города.

– В общих чертах. Достаточно, чтобы вызвать интерес. И тревогу. Он требует присутствия всех причастных. Для «полноты картины», как он выразился.

Верно. Старая школа. Чтобы запечатать яд, нужно знать его формулу.

– Хорошо. Жди моего звонка.

Я положил трубку, не прощаясь. Скайн ненавидел лишние слова. В кармане моих штанов из грубой драконьей шкуры лежал другой телефон. Простой, чёрный, без излишеств. Личный номер. Не каждый имел его. Я набрал его, не колеблясь.

Трубку сняли мгновенно. Не после первого гудка – гудков не было вовсе. Система безопасности пропускала мой номер сразу.

– Рейвен. – Голос отца был низким, как гул подземного толчка. В нём не было ни удивления, ни радости, ни упрёка. Была лишь концентрация. Он знал – я не стану звонить просто так.

– Отец. Говорить нужно начистоту. Угроза уровня Праразрушения. Артефакт в моих руках. Связан с Пробуждением Той, Что Во Тьме.

Молчание на том конце было красноречивее любых слов. Я представлял его кабинет: полированный базальт пола, гобелены с историями наших побед, массивный стол из окаменевшего дерева, за которым он сидел, сцепив мощные руки. Его пальцы, покрытые тончайшими чешуйками, постукивали по дереву.

– Продолжай, – сказал он наконец. Ни тени сомнения в моих словах. Если я говорю «Праразрушение» – значит, так оно и есть.

– Единственный, кто может помочь – Илтерил. Он требует доступа в свою мастерскую. И присутствия всех, чья воля коснулась артефакта. Со мной будет Мериана Крафт. Последняя из некромантов. И её команда.

Я не стал смягчать, не стал подбирать слова. Я сказал прямо. Как равный равному. Как наследник, докладывающий правителю о критической ситуации.

Последовала пауза, но не шокированная. Вдумчивая.

– Некромантка. Под нашим кровом, – он произнёс это не с гневом, а с холодным аналитическим интересом, словно оценивая ход на сложной шахматной доске. – Смелый ход, Рейвен. Опасный. Ты понимаешь, какой хаос это вызовет среди старейшин? Камни предков возопиют от такого соседства.

– Понимаю. Но я также понимаю, что долг Дарквейнов – стоять на страже реальности, а не предрассудков. Она – не враг. Она – оружие против тьмы, что грозит поглотить всё, включая наши скалы. Я ручаюсь за неё. Своим именем. Своей кровью.

Я сказал это не как просьбу, а как заявление. Моё слово имело вес. Он взращивал его во мне с детства.

– Твоё слово, – он повторил, и в его голосе я услышал не гнев, а… уважение. Суровое, лишённое тепла, но настоящее. – Принято. Ворота будут открыты. Илтерил получит уведомление. Но помни: ты – наследник. Твоя ответственность абсолютна. За каждую пылинку, за каждую царапину на стене, за любой намёк на предательство ответишь ты. Передо мной. Перед кланом. Понятно?

– Понятно. Мы выдвинемся сегодня же.

Связь прервалась. Резко. Чётко. Без лишних сантиментов. Дело было решено.

Я опустил телефон и обернулся к столу. Разговоры смолкли. Все смотрели на меня. Мериана отложила вилку. Её пальцы, длинные и тонкие, лежали на столе неподвижно.

– Проблемы? – спросила она. Её голос был ровным, но в глубине зелёных глаз плескалась тень тревоги.

Я вернулся на своё место, но не сел. Облокотился о высокую спинку стула, встретившись с её взглядом.

– Сообщения с фронта. Скайн нашёл того, кто нам нужен. Старейшину Илтерила. – Я позволил себе лёгкую, почти незаметную улыбку. – Он, как и все истинные мастера, несколько… капризен. Работает только у себя. В Западном крыле поместья Дарквейн.

Я видел, как Доминик замер с куском хлеба на полпути ко рту. Как Бьена перестала водить пальцем по панели. Как Крис перестал чистить нож.

– И да, – продолжил я, прежде чем они успели что-то сказать. – Я только что говорил с отцом. Главой клана. Проинформировал его о ситуации. Об артефакте. О необходимости визита. – Я посмотрел прямо на Мери. – О тебе. И о твоей семье.

Тишина стала абсолютной. Даже потрескивание поленьев в камине казалось оглушительным грохотом.

Мериана медленно подняла бровь. Её лицо было прекрасной, холодной маской.

– И? – одно слово, выточенное из льда.

– И мы едем в поместье Дарквейн, – мои слова прозвучали чётко и неоспоримо, как удар молота о наковальню. – Как почётные гости, приглашённые наследником клана. Мой отец дал своё согласие. Пока вы под сенью нашего дома, ваша безопасность – под моей личной защитой и защитой его слова. – Я обвёл взглядом всех собравшихся, позволяя им ощутить вес сказанного. – Однако советую настроиться на… прохладный приём. Драконы не жалуют чужаков. А уж таких… неординарных гостей – и подавно. Традиции – вещь консервативная.

Мериана изучала меня. Её взгляд, острый как бритва, скользил по моему лицу, ища слабину, намёк на ложь. Она не нашла ничего, кроме спокойной, непоколебимой уверенности.

– Ты сказал ему… кто я? – она произнесла это с лёгким вызовом, проверяя почву.

– Я сказал ему, кто ты есть. Мериана Крафт. Сильнейший и последний некромант своего поколения. Союзник в борьбе с угрозой, что нависла над всеми нами. И гость под моим покровительством. Этого было достаточно.

Она медленно кивнула. Это был не кивок согласия, а кивок лидера, принимающего условия поля боя.

– Хорошо, – её голос приобрёл привычные стальные нотки. – Если ты ручаешься… – она бросила взгляд на своих людей, – …тогда мы едем. Все. – Она поднялась, и её чёрное платье скользнуло по полу без единого звука. – Бьена! Всё, что есть о поместье Дарквейн, о протоколах, о Тарне Дарквейне. Любая мелочь. Север! Режим полной нейтральности. Никаких клинков на виду. Никаких провокаций. Ты – моя тень. Крис, Доминик – вы при мне. – Её взгляд снова упёрся в меня. – Рейвен. Ты – наш проводник и наш гарант. Не подведи.

Я встретил её взгляд с холодной уверенностью хозяина этих земель.

– Дарквейны своё слово не нарушают. Никогда.

Она коротко кивнула и вышла из столовой, её шаги были беззвучны и полны решимости. Команда бросилась выполнять приказы.

Я остался один в тишине опустевшей столовой. Предстояло вернуться домой. Не как блудный сын, а как наследник, ведущий за собой сильнейших союзников, которых когда-либо видели стены древнего поместья. И я не чувствовал ни страха, ни сомнений. Лишь спокойную уверенность в своей правоте и в силе своего рода. Мой отец, пусть и не одобряя моего выбора, уважал его. И этого было достаточно.

Команда разошлась, словно по боевому тревогу. В столовой остались лишь я и призраки невысказанных слов, витавшие между стеллажами с книгами и потухшим камином.

Я собрался было последовать за всеми, чтобы обсудить детали перелета, но у выхода меня перехватила тень, холодная и безмолвная. Мериана стояла, прислонившись к косяку двери, руки скрещены на груди. В ее позе не было и намека на расслабленность – лишь сфокусированная, хищная собранность.

– «Почетные гости», – произнесла она, и каждое слово было отточенной иглой, обмакнутой в яд. – Звучит так мило и гостеприимно. Прямо предвкушаю, как мы будем пить чай с драконьими кексами и обсуждать с твоими родственниками тонкости некромантии за светской беседой.

– Я бы порекомендовал «Кровь Дракона» сорокалетней выдержки, – парировал я с той же ледяной учтивостью. – Он лучше всего раскрывается в атмосфере сдержанной вражды и тысячелетних предрассудков.

Уголок ее рта дрогнул, но улыбкой это назвать было нельзя. Скорее оскалом.

– Обязательно. Но сначала давай обсудим логистику нашего… визита. У меня, как у рачительной хозяйки, имеется кое-какой транспорт. Вертолет. Вполне комфортабельный, бронированный, не привлекающий лишнего внимания. – Она сделала паузу, и ее зеленые глаза, холодные и насмешливые, впились в меня. – Но я тут подумала… Зачем жечь дорогое топливо и напрягать пилота, если у нас есть свой собственный, куда более впечатляющий летательный аппарат. Большой, древний, с мощными крыльями и, не сомневаюсь, превосходной аэродинамикой.

Я почувствовал, как под кожей зашевелилась чешуя. Она смотрела на меня с таким видом, будто оценивала породистого скакуна.

– Ты предлагаешь, чтобы я… – начал я, но она меня перебила, ее голос зазвучал сладко и ядовито, как испорченный мед.

– О, нет! Что ты, Рейвен! Я всего лишь размышляю вслух о потенциальной экономии средств клана. Представь: наследник Дарквейнов, величественный дракон, рассекающий небеса, а на его спине… – она сделала театральную паузу, – …аккуратно, чтобы не повредить чешую, укреплена целая семья смертных. Эффектно же? Особенно для встречной стаи грифонов или каких-нибудь ревнивых родственников. Прямо готовый сюжет для героического эпоса: «Рейвен Несущий Назойливую Образу».

Я не смог сдержать короткий, хриплый смешок. Ее сарказм был острее любого клинка.

– Боюсь, моя спина не приспособлена для групповых перевозок, – отрезал я, имитируя ее манеру речи. – Правила техники безопасности полетов в драконьей форме строго запрещают перевозку пассажиров, способных едко комментировать каждый взмах крыла. Это сбивает с ритма.

– Какая досада, – безжалостно продолжила она. – А я уже представляла, как Доминик пытается пристегнуться ремнем к хвосту, а Север вычисляет аэродинамически оптимальное место для удара кинжалом в случае моего падения. Ну что ж… – она с наигранным сожалением вздохнула. – Придется лететь на убогой железной птице. Но учти, – ее взгляд снова стал острым и серьезным, вся насмешливость мгновенно испарилась. – Если твой отец или кто-то из твоих родственников посмотрит на моего человека хотя бы косо… не говоря уж о попытке проверить, настоящая ли у меня кость… твой героический образ в их глазах будет наименьшей из моих проблем. Я привезу свою семью в логово драконов только потому, что ты дал слово. Не заставь меня пожалеть об этом.

Она не ждала ответа. Развернулась и вышла, оставив меня в одиночестве с эхом ее язвительных слов и тяжелым, неоспоримым грузом ответственности.

Я понимал ее раздражение. Ее сарказм был всего лишь доспехами, щитом из колючей проволоки, которым она ограждала тех, кого любила. И теперь этот щит был обращен и на меня. Не как на угрозу, а как на элемент непредсказуемости, на риск.

Она доверилась мне. По-своему. Язвительно, с условиями, с колкостями – но доверилась. И я не собирался ее подводить.

Спустя несколько часов когда сборы практически были окончены. Сердце колотилось о ребра, как пойманная в клетку птица. Я шел по коридору, пытаясь заглушить этот навязчивый зов в крови, эту силу, что тянула меня к ее двери. "Предупредить о мачехе" – жалкая отговорка, которую мой разум бросил моему же дракону, чтобы оправдать это безумие. Моя сущность, обычно холодная и сдержанная, металась в клетке, чуя ее близость, ее тьму, ее мощь.

Мои костяшки лишь формально коснулись дуба – дверь поддалась, приоткрывшись с тихим, словно зовущим скрипом. И мир перевернулся.

– Мери, мне нужно тебя предупредить насчёт одной… – мой голос, обычно властный и низкий, сорвался на хрип и застрял в пересохшем горле.

Она стояла у окна, за которым клубился туман Блэкстоуна, но город был лишь размытым фоном. Она была центром вселенной. Облаченная в кружево цвета ночи и пепла. Это не была одежда. Это была пытка. Искусство соблазна, подчеркивающее каждую линию, каждую кривую, каждую чертовски идеальную выпуклость.

Лифчик. Боги, этот лифчик. Из тончайшего черного кружева, почти невесомого, а оттого – еще более откровенного. Он не скрывал – он показывал. Обрамлял ее пышную, высокую грудь, а сквозь ажурную паутину проступали упругие, бледно-розовые ареолы. Тонкие, как ниточки, бретельки впивались в бархат ее плеч, оставляя красные отметины. Я с безумной ясностью представил, как заменяю их своими губами. Своими зубами.

Мой взгляд, тяжелый и ненасытный, пополз вниз. По осиной, невероятно тонкой талии. Мне яростно захотелось обхватить ее ладонями, ощутив эту хрупкость и скрытую в ней стальную мощь. Ниже – кружевные трусики, такие же минимальные и порочные, облегали соблазнительный изгиб ее бедер, оставляя открытой матовую кожу плоского живота. Ее бедра были полными, сильными, обещающими райское удушение.

Но больше всего гипнотизировала кожа. Живая история. Карта сражений и тайн. От ключиц – ее тело было испещрено татуировками. Черные, серебряные, багровые чернила сплетались в руны, обереги, стихии на мертвых языках. Змея, обвивающая бедро, ее голова утопала в кружеве. Дракон, чья чешуйчатая спина шла по позвоночнику. Загадочные знаки, похожие на шрамы. Цветы, растущие из черепов. Тело-загадка. И я горел от желания прочитать каждую ее строчку.

И тогда я увидел ее. Татуировку, которую я замечал у Доминика, у Север, у всех ее людей. Тот самый знак клана. На самой шее сзади, у самого основания черепа, там, где начинались ее смоляные волосы. Человечек без головы, но с ангельскими крыльями за спиной. Простая, почти примитивная черная линия, но несущая в себе страшную силу. Знак тех, кто потерял голову, но обрел крылья. Кто отказался от себя ради общего дела. Кто стал частью чего-то большего. Ее клеймо. Клеймо ее семьи. И вид этой метки на ее уязвимой шее, на этом месте, куда обычно целуют любимых, сразил меня сильнее любого удара.

Она знала, что я здесь. Знала, что я смотрю. И дала мне насмотреться. Медленно, с томной, кошачьей грацией, она подняла руки, собирая свои смоляные волосы в пучок, и я увидел, как татуировка натянулась на сухожилиях ее шеи. Мышцы ее пресса плавно напряглись, прорисовав идеальные квадратики. Грудь приподнялась, заставив кружево натянуться еще сильнее, почти обнажая темные вершины ее сосков. Дыхание перехватило.

– Предупредить? – ее голос прозвучал тихо, хрипло, без привычной стальной брони. В нем слышалась лишь усталость и… томление? – Что я забыла запереть портал в Бездну? Или твоя драконица-невеста уже шлет мне проклятые локоны через службу доставки?

Я сглотнул ком в горле, заставляя себя дышать. Воздух пах ее дорогим мылом – кедр и ночной цветок, ее кожей и запахом ее магии.

– Мачеха, – выдавил я, и мой собственный голос прозвучал чужим, налитым желанием. – У меня очень… ядовитая мачеха. От которой лучше держаться на расстоянии полета копья. Она будет на приеме.

Она отпустила волосы. Они рассыпались по ее плечам и спине, черный шелковый водопад на татуированной коже, скрывая ту самую метку на шее. Она повернулась ко мне полностью. Вызов. Танец. Спектакль для одного зрителя.

– О, ужас, – она наиграно фыркнула, и ее грудь колыхнулась. Я проследил за движением, чувствуя, как по жилам разливается раскаленная лава. – Давай угадаю. Ядовитая, амбициозная, с комплексом богини и коллекцией засушенных языков своих врагов в банках с формалином?

– Гораздо интереснее, – мурашки побежали по спине, в паху сжалась тугая, тяжелая волна. Мои пальцы вспомнили ощущение ее кожи. – Она мастер интриг. Игрива и опасна, как отравленный клинок. Может улыбаться тебе в лицо, а в это время подкладывать ядовитую змею в твою подушку. Отец… не видит ее сути. Эта женщина никогда не делает ничего просто так и я думаю твое появление для нее будет вызовом.