Медная ведьма.

– Да ладно тебе! – Калеб сиял, как начищенный самовар. – Это же триумф!

Выбирались из чрева шахты, приглушённо смеясь, словно заговорщики, но тень тайны витала в воздухе. Встреча с неведомым оставила привкус волшебства, осязаемый, как шелк, – магия Элоры прорвалась в реальность, оставив на коже мурашки предчувствия.

Бони, как сорвавшийся с цепи щенок, первой ринулась к дому:

– Эй, голубки! Я в домик! Не заплутайте в потёмках, а то бабайкой стращать буду!

– Не дрейфь, догоним! – крикнул Калеб, его голос дрожал от перевозбуждения.

Элора шла рядом, словно пряча жар под сердцем, – под платьем трепетал медальон. Внутри бушевал ураган: восторг, как первый луч солнца, страх, как ледяной ветер, и трепет надежды, как крылья бабочки. Калеб, оторвавшись вперед, обернулся и прошептал, словно исповедуясь:

– Знаешь… я онемел от изумления. Твоя магия… Это как увидеть, как расцветает каменный цветок!

Элора сжала ожерелье, словно талисман, и в глаза взглянула:

– Калеб… давай не сейчас, ладно? Просто поверь, мне нужно время… для себя.

– Понял, – кивнул он, как школьник, пойманный на списывании. – Молчу, как рыба об лед. Тогда… о празднике.

И словно по мановению волшебной палочки, они перенеслись на ярмарочную площадь. Калеб взахлеб рассказывал о каруселях, о раскрашенных лицах детей, похожих на оживших кукол, о медовых пряниках, тающих во рту, словно поцелуй. Элора смеялась, поддразнивая его за чрезмерную серьёзность при выборе яблок в карамели.

– А музыка? – спросила она, стараясь казаться беззаботной. – Неужели ты не танцевал с Бони?

– Ни-ни! – Калеб притворно вздохнул. – Стоял на страже, оберегал её хрупкие ножки от неуклюжих кавалеров.

– Ха! – Элора расхохоталась. – Рыцарь печального образа! Но мило, очень мило.

Их силуэты скользили по лунной дорожке, освещённые дрожащим светом фонаря. Ветер играл с волосами Элоры, превращая их в шелковый водопад, а смех и болтовня согревали, как глоток глинтвейна в промозглый вечер.

– Знаешь, Элора, – Калеб остановился, и в его голосе прозвучала робкая трель, – я давно хотел сказать… Ты для меня – свет в окошке.

Элора замерла, как лань, услышавшая шорох. Сердце забилось о ребра, словно птица в клетке. Она посмотрела на него и в полумраке его глаза казались бездонными озерами:

– Ты мне тоже… небезразличен. Но ответ получишь не сразу.

Он выдохнул с облегчением, и по лицу пробежала тень улыбки. Осторожно шагнул ближе и коснулся губами её щеки. Лёгкое прикосновение, как искра, зажгло внутри фейерверк. Неловкая, трепетная радость – предвестник чего-то нового, как робкий подснежник, пробивающийся сквозь снег.

– Ну, – проговорил он, сияя, словно начищенная монета, – спи сладко. И помни, что мои мысли летят к тебе, как веретено.

Элора кивнула, заливаясь краской смущения, и поднялась по ступеням крыльца. Мать встретила её на пороге, её взгляд был теплее камина:

– Загулялись, дочка?

– Праздник, костер, сказки под звездами, – Элора проговорила это, словно заученный стих, тщательно скрывая главное – тайну шахты.

– Надеюсь, душа твоя наполнилась радостью, – улыбнулась мать, словно предчувствуя перемены. – А теперь спать. Завтра день новый.

Элора кивнула и закрыла дверь, отрезая себя от ночи, сотканной из магии, смеха, флирта и маленьких секретов, которые пока должны храниться, как жемчужины, на дне сердца.

Глава 9

*”…Когда мы наконец решились, казалось, что сама ночь толкала нас в спину. Праздник стих, костры догорали, люди расходились, и только мы втроём – я, Бони и Калеб – пошли к шахтам. Никому нельзя было знать, что мы туда направляемся. Я чувствовала себя так, словно делаю что-то запретное, как ребёнок, пробравшийся туда, куда запрещала мать.

Дорога к шахте была тихой, только гравий хрустел под ногами. Луна скрывалась за облаками, и чем ближе мы подходили, тем тяжелее становился воздух. У входа я заметила старые фонари, они были погашены, но один вдруг качнулся от ветра, словно приветствуя нас.

Внутри пахло сыростью и железом. Наши шаги отдавались эхом, и этот гул будто шептал: «Не идите дальше…». Бони шла рядом, но я видела, что она крепко сжимала кулаки, стараясь казаться смелой. Калеб шёл впереди с фонарём – его свет резал тьму, но освещал лишь крошечный круг, остальное тонуло во мраке.

Я чувствовала, как ожерелье у меня на груди становится теплее. Сначала это казалось случайностью, но чем глубже мы шли, тем сильнее оно нагревалось. Будто предупреждало… или, наоборот, тянуло вперёд.

Мы остановились у развилки. Калеб хотел идти влево, к старым штрекам, но вдруг раздался звук – как будто кто-то позвал меня по имени. Я обернулась – и клянусь, на секунду увидела женщину в старинном платье. Она стояла в глубине коридора, лицо её скрывала тень, но волосы сверкали медным светом.

Я моргнула – и она исчезла.

Сердце колотилось так, что я боялась упасть. Я не сказала ничего Бони и Калебу, но они заметили, что со мной что-то не так. Калеб коснулся моей руки и спросил, хочу ли я вернуться. Но я не могла. Я чувствовала, что Эстелла – да, я теперь знала её имя – ждёт меня там, в глубине.

Дальше я почти не помню. Вспышки. Камни, которые будто дрожали от наших шагов. Шёпот, который слышала только я. И главное – ожерелье. Оно загорелось мягким светом, и в этом свете я увидела знак на стене – сплетение линий, похожее на руны.

Когда я протянула руку, камень стал тёплым, и на мгновение мне показалось, что я слышу голос: «Ты – продолжение. Ты – моя кровь.»

Я отдёрнула руку, и свет погас.

Бони закричала, что всё рушится, но Калеб уверял, что это просто осыпались камни. Мы выбежали оттуда, как могли, и остановились только у входа. Я дрожала, но пыталась скрыть.

Мы поклялись молчать о том, что видели. Но я знаю – это не конец. Что-то связало меня с шахтой навсегда. И с ней. С Эстеллой.”*

*”…Когда мы вышли на свежий воздух, сердце всё ещё стучало как сумасшедшее. Луна уже выглянула из-за облаков, и тени на улице казались обычными – но мне казалось, что каждая из них шепчет что-то о шахте, о том, что мы оставили там.

Бони смеётся, пытаясь снять напряжение, и это работает только наполовину. Я вижу, что и Калеб улыбается, но его глаза – как будто он что-то понял, что я ещё не могу осознать. Он смотрел на меня дольше, чем обычно, и я почувствовала странное тепло в груди. Смешанное с страхом, с тем, что я только что пережила.

Я хотела что-то сказать, что-то признать, но слова застряли в горле. Вместо этого я молчала и просто шла рядом, ощущая его руку рядом с моей – случайно или нет, я не знаю, но этот контакт оставил после себя лёгкое дрожание.

Когда мы подошли к дому, Бони бросила: «Ну что, на завтра хватит приключений?», и я почти усмехнулась. Но внутри что-то кипело – ощущение, что шахта, ожерелье, голос Эстеллы и… Калеб – всё переплелось в один клубок, который я не могу распутать.

Я запомнила каждый взгляд, каждое движение, каждый звук – потому что чувствую, что всё это скоро станет важнее, чем просто игра или любопытство.

И ещё одно странное ощущение: я не могу ни с кем поделиться этим, кроме дневника. Только здесь могу позволить себе честность. Потому что в груди что-то меняется. Что-то, что я ещё не понимаю… и это пугает и манит одновременно.”*

Элора закрыла дневник и аккуратно спрятала его на привычное место, чтобы никто не смог найти. Затем она начала готовиться ко сну, снимая с плеча легкое платье и приводя комнату в порядок. Когда наконец лёгла в кровать, она устроилась под мягкой подушкой и провела рукой по щеке, вспоминая лёгкий поцелуй Калеба. Внутри всё согрелось, сердце слегка забилось быстрее, и на губах появилась тихая улыбка. Закрыв глаза, Элора погрузилась в мысли о нём, позволяя этим нежным ощущениям медленно убаюкивать себя перед сном.

Утро в доме начиналось с привычного шума: за окном петух кукарекал, а на кухне слышалось, как кастрюли тихо звенят, а нож скользит по разделочной доске. Элора осторожно расправила волосы, стараясь не разбудить младшего брата, и направилась на кухню. Запах свежеиспечённого хлеба смешивался с ароматом травяного чая – уют и тепло, которым пропитался дом.

– Доброе утро, мама, – сказала Элора, стараясь звучать непринуждённо. – Можно мне помочь?

– Конечно, дорогая, – улыбнулась мать. – Можешь разложить тарелки, пока я закончу с яичницей.

Элора аккуратно расставляла тарелки, но её мысли снова вернулись к вчерашнему моменту. Она глубоко вдохнула, стараясь успокоить сердце, которое всё ещё ускоренно билось при воспоминании о поцелуе Калеба.

– Мама… – начала она, прерываясь на мгновение. – Вчера… с Калебом… мы… мы поцеловались.

Мать остановилась, поставила сковороду на плиту и повернулась к дочери. В её взгляде не было удивления, скорее осторожное внимание, как если бы она ждала продолжения.

– Я вижу, что тебя что-то гложет, Элора, – сказала она тихо, опираясь локтями о стол. – Хочешь чем-то ещё поделиться?

Элора замялась, её щеки слегка покраснели. Она скрестила руки на груди, пытаясь собрать мысли.

– Нет… – произнесла она тихо, но с лёгкой улыбкой. – Больше нечего.

Мать кивнула, улыбка её была мягкой и понимающей:

– Ладно, дорогая. Просто помни, что всегда можешь рассказать, если что-то останется внутри.

Элора кивнула в ответ и вернулась к раскладыванию хлеба и нарезке фруктов. Внутри неё всё ещё теплилась лёгкая дрожь от вчерашнего поцелуя, но на поверхности она чувствовала спокойствие – уютное и домашнее, с мягким светом утреннего солнца, пробивающегося через окно кухни.

– Томас, не забирай весь мед с хлеба, – заметила она брату, передавая баночку. – Нам всем достанется.

– Да, да! – весело ответил он, и кухня снова наполнилась смехом.

Элора улыбнулась, позволяя себе ещё раз мысленно прикоснуться к прошлой нежности, но теперь она знала: этот момент – её маленькая тайна, которую она сможет носить в сердце, пока день будет наполняться звуками дома.

Кухня наполнялась ароматами свежего хлеба и горячего чая. Томас уже сидел за столом, перебирая фрукты, а Элора помогала матери разливать завтрак.

– А папы нет? – спросила Элора, слегка нахмурившись, разглядывая пустое место за столом.

Мать вздохнула и подалась к плите, тихо перемешивая яичницу.

– Он в своей книжной лавке, – ответила она спокойно. – Работает, как всегда… – и пробормотала себе под нос, чуть слышно: – Снова там пропадает, как в прошлом городе…

Элора лишь кивнула, не зная, что сказать. В её сердце снова всплыли мысли о том, как отец всё глубже погружается в свои книги, оставляя семью на второй план.

Завтрак прошёл в привычном ритме: Томас весело болтал, Элора пыталась поддерживать разговор, но всё время отвлекалась на мысли о Калебе и на тихое предчувствие чего-то важного, скрытого в доме.

– Томас, передай мне тарелку с медом, – сказала она, улыбнувшись брату.

– Лови! – ответил он и протянул баночку.

После того как они позавтракали, Элора помогла матери убрать со стола посуду, вытереть крошки и поставить кастрюли на место.

– Элора, – сказала мать, когда кухня снова была чистой, – можешь сходить на рынок? Нам нужно немного овощей и хлеба.

– Конечно, мама, – ответила Элора, подхватывая корзинку.

Она вышла из дома, ощущая утреннюю свежесть и лёгкое солнце на щеках. Шум города уже начинался: продавцы расставляли свои прилавки, воздух был наполнен запахами специй, свежих фруктов и хлеба. Элора шла по знакомым улочкам, держась корзинки, с лёгким волнением думая о том, что этот день будет необычным.

Элора шла по узкой улочке, держа корзинку, когда услышала знакомый звонкий смех.

– Элора! – раздался голос.

Она обернулась и увидела Бони, которая уже несла сумку с овощами.

– Бони! – улыбнулась Элора и подбежала к подруге. – Как здорово тебя видеть!

– Так и думала, что встречу тебя здесь! – сказала Бони, хлопнув Элору по плечу. – Пойдём вместе за покупками?

– Давай, – согласилась Элора.

Они шли рядом, оглядывая прилавки с яркими фруктами, свежим хлебом и специями. Бони весело щебетала, а Элора слушала её, время от времени присматриваясь к красивым овощам и фруктам, которые выкладывали продавцы.

– Знаешь, Бони… – начала Элора, немного смущаясь. – Вчера… Калеб… он… – она на мгновение замялась, – поцеловал меня в щечку.

Бони распахнула глаза:

– Правда? – спросила она с широкой улыбкой. – Ого, Элора! Я так рада за тебя!

– Да… – Элора улыбнулась, почувствовав лёгкое тепло от воспоминания. – Но я ещё не знаю, что обо всём этом думать.

Бони слегка подтолкнула её локтем:

– Эй, не будь такой серьёзной! Иногда нужно просто радоваться маленьким моментам.

Элора рассмеялась:

– Ты права. Просто… это было неожиданно.

– Ну, так и должно быть! – Бони подмигнула. – Давай купим сначала всё, что нужно, а потом уже обсудим твою «маленькую тайну» Калеба.

Элора кивнула, чувствуя лёгкое волнение и одновременно радость. Вместе они продолжили обход прилавков, подбирая овощи, хлеб и немного сладостей.

Элора и Бони быстро прошли по прилавкам, выбирая овощи, фрукты и свежий хлеб. Они смеялись, обсуждали яркие яблоки и ароматные булочки, ловко укладывая покупки в корзины.

– Думаю, нам хватит, – сказала Бони, ставя последнюю сумку. – Пойдём к пекарне завтра?

– Да, договорились! – согласилась Элора, улыбаясь. – Встретимся там пораньше, пока свежий хлеб ещё тёплый.

– Отлично! Тогда до завтра, Элора! – Бони махнула рукой и пошла по своей улице.

– До завтра! – крикнула Элора в ответ, наблюдая, как подруга скрывается за углом.

Элора задержалась на мгновение, ощущая лёгкую теплоту от приятного дня и маленького секретного момента с Калебом, который ещё недавно заставил её сердце биться быстрее. Она глубоко вдохнула свежий утренний воздух, затем повернулась к дому и пошла обратно, готовая помочь матери с остальными делами.

Элора шла домой после встречи с Бони и вдруг встретила Калеба. Он выглядел взволнованным и держал в руках сумки.

– Элора! Ты не поверишь… – сказал он. – Та шахта, которую все считали заброшенной… ты буквально взорвала стену, и теперь там нашли ископаемые! Все были в шоке!

Элора улыбнулась, слегка смущаясь:

– Я просто… не думала, что получится что-то важное.

Калеб покачал головой, улыбаясь:

– Нет, ты не представляешь, как я благодарен. Ты буквально сделала невозможное.

Он сделал паузу и предложил:

– Хочешь, я помогу донести твои покупки до дома?

Элора согласилась, и они пошли вместе. По дороге разговор плавно перешёл к вчерашнему моменту.

– Про тот поцелуй… – начала Элора, едва касаясь щеки.

Калеб улыбнулся, слегка покраснев:

– Я… не мог удержаться. Ты была такой… живой и удивительной.

Элора улыбнулась в ответ, и в её груди разлилось тепло. Разговор был лёгким, но сквозила новая близость, которой раньше не было.

Когда они подошли к дому Элоры, Калеб поставил сумки на крыльцо.

– Слушай, – сказал он, слегка краснея, – может, вечером, когда моя смена закончится, прогуляемся вместе? Просто немного погулять…

Элора задумалась на мгновение, а потом улыбнулась:

– Хорошо, давай.

Калеб слегка наклонился, чтобы поцеловать её в щечку, но Элора сделала шаг назад. Он немного растерялся, но улыбнулся.

– Ладно, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Тогда до вечера.

Элора помахала ему рукой:

– Спасибо за помощь, Калеб.

Он кивнул и ушёл, а Элора закрыла дверь, чувствуя тепло и лёгкое волнение внутри, думая о прогулке вечером.

Элора проводила Калеба взглядом, пока его фигура не растворилась среди шумной улицы. Она глубоко вдохнула – запах пыли, горячего хлеба и лёгкий аромат цветущих трав с рынка смешались воедино, наполняя день ощущением обыденности. Но для неё этот день уже никогда не станет обычным.

Зайдя в дом, она помогла матери разложить покупки, и какое-то время всё шло привычно: скрип ножа по разделочной доске, тихий звон посуды, голоса соседей за окнами. Казалось бы – жизнь идёт своим чередом. Но Элора не могла избавиться от чувства, что под этой привычной поверхностью что-то меняется.

Когда всё было убрано, она вышла на крыльцо. Солнце било в глаза, воздух дрожал от жары, а в её груди всё ещё тянуло тепло от воспоминания о разговоре с Калебом. Она прикоснулась к щеке, словно вновь ощутила его попытку приблизиться – и сама улыбнулась своей реакции.

Но в ту же секунду её взгляд упал на тёмный след от ожерелья на коже. Лёгкий, почти незаметный, но холод пробежал по спине.

День был ярким, но внутри Элоры уже собирались тени.