Тайна жены иммигранта. Висячая капуста. Brassia Arcugeira

Ещё из машины в свете фонаря Сабина разглядела фигуру мужчины у соседских ворот. С облегчением выдохнула, подумав, что её приключения, наконец, заканчиваются. Расплатившись и отпустив такси, она радовалась, что наконец-то возьмёт ключи и попадёт в предназначенное ей жилье.

– Oi, (привет) * – приветствовала она мужчину, стоящего у слабо освещенных фонарем ворот с номером «два», по-португальски: – Boa noite! (Добрый вечер) *

Мужчина слегка развернулся в её сторону, и она не поняла, то ли кивнул в ответ, то ли отмахнулся, не расслышав её. Она вдруг вспомнила, что он русский. Но со слов Вальтера, его сосед очень давно живёт здесь и не может не знать португальского!

С улыбкой Сабина подумала, что русского языка она и не знает. Только «спасибо-пожалуйста» и почему-то «с новым годом!», что вряд ли ей сейчас может пригодиться.

Мужчина располагался спиной к Сабине, он то выпрямлялся, то приседал и что-то искал в траве. Рядом стоял портфель и пакет с покупками.

– Oi! *– громко повторила она.

Мужчина обернулся, зацепив ногой пакет, и тот упал, гремя стеклянными бутылками.

– Ой! – закричал русский, подхватывая пакет с земли и не обращая внимания на Сабину.

– С новым годом! – решила пошутить она.

– Вы кто? – спросил мужчина по-русски.

И Сабина рассмеялась, узнав в нём того самого незадачливого пассажира, которого она спасала в аэропорту. По выражению его лица она поняла смысл вопроса.

– Я – друг Вальтера, вашего соседа, – продолжила Сабина на португальском.

– Друг… «И нет ему друга, хоть много друзей» …1 – пробурчал он по-русски.

Она не поняла, о чём мужчина бубнил, но вполне было очевидно, что сосед изрядно пьян.

– Мне нужны ключи. Вальтер вам оставил свои ключи.

Медленно, почти по слогам отчеканила Сабина. Выстраивая короткие фразы, она старалась произносить их как можно более внятно.

Сосед Вальтера неопределённо взмахнул рукой в воздухе, будто вспомнив:

– Да. Вальтер. Ключи.

Он поднял вверх указательный палец, пробормотав: «Ключи», – и вернулся к своим поискам в кустах. Из фразы, опять произнесённой на русском, Сабина услышала единственное слово, которое она знала – Вальтер. Но это ничего не прояснило. Дозвониться другу она уже не надеялась и пыталась сориентироваться сама.

Мужчина явно был пьян. Наблюдая за ним, она поняла, что он уронил ключи и пытается найти их в цветнике, слабо освещённом светом уличного фонаря и изрядно заросшем травой. Не спрашивая разрешения, она, рассчитывая, что жена его дома и откроет, нажала кнопку звонка. Сосед Вальтера поднял голову и вместе с Сабиной стал вслушиваться в разносящийся по пустому дому трезвон. Дождавшись, когда звонки прекратились, развёл руками:

– Дома нету никого… Пррр! Гном пришёл – дома нет, и в траве затерян след… Ну, вообще-то дом есть, но след!.. Затерян! Кто вы? – он, наконец, посмотрел на Сабину, не признав в ней свою недавнюю спасительницу.

– Меня зовут Сабина. Я друг Вальтера. Пожалуйста, говорите на португальском языке. Я вас не понимаю! – произносила Сабина членораздельно, повышая голос, чтобы быть услышанной. – Как ваше имя?

– Микаэл. Me caiu (Я упал!) * – сказал он, наконец, по-португальски и засмеялся чему-то своему и, вздохнув, продолжил на русском: – Что упало, то пропало!

– Говорите на португальском языке!

– Я и говорю: Me caiu *.

– И уронили ключи, – выручила его Сабина.

– М… ну!

На этот раз она его поняла. Она достала из кейса с гидрокостюмом фонарик и стала светить на клумбу, разворачивая листья руками. Какой-то жучок вылез из травы, она взвизгнула, сама, не ожидая от себя такой реакции.

– Спокойно! Разрешите, я сам! – пытаясь отодвинуть Сабину, заплетающимся языком пробормотал профессор, упал на колени и замычал что-то нечленораздельное.

Но это уже не имело никакого значения. Сабина увидела ключи в щели между полом и дверьми – видимо, нетрезвый хозяин умудрился ногой загнать их далеко под дверь. Достав из кейса нож, с которым Сабина обычно уходила в море, она вызволила связку.

С трудом ей удалось справиться с чужими замками, и, когда они вошли, всё, что смог профессор – машинально зажёг свет в холле, свалился на первый попавшийся на его пути диванчик и уснул. Рассчитывать на то, что сегодня она попадёт в дом Вальтера, уже не приходилось.

Сабина очень устала с дороги, к тому же вынужденное «купание» в морской воде требовало тёплого душа.

С трудом она отыскала место, где включался свет, и врубила разом все восемь выключателей, свет загорелся, кажется, во всём доме или, как минимум, на первом этаже и во дворе.

Поискав по шкафам, она нашла полотенце и, наконец, по усталому и солёному её телу заструилась вода. Рука Сабины потянулась за мылом, но тут над её головой раздалось кряхтение и пшиканье, напор воды заметно уменьшился и через минуту пропал совсем. Она зашлёпала мокрыми ступнями по пыльному полу, унося за собой грязные следы, в другую ванную, на втором этаже – но и там воды не оказалось. Сабина валилась с ног от усталости и доносящееся снизу громкое прерывистое сопение хозяина дома вызывало в ней неодолимое желание тоже лечь спать. Она махнула рукой, открыла дверь в первую попавшуюся спальню, слабо освещённую светом уличного фонаря, обсушила ноги о прикроватный коврик, легла и сразу заснула.

Глава 9. А по утру они проснулись

Встав утром, профессор первым делом пошёл в душ, по дороге пытаясь найти и выпить чего-нибудь холодненького. Холодильник встретил его оглушительной пустотой. В душевой кабине воды тоже не оказалось. Он разделся и стоял под лейкой, в недоумении пожимая плечами. Что за напасть! Прямо нагишом, не одеваясь, вышел во двор.

В этой части дома, в крытой половине, была расположена «area de lazer»2 с «espaço de churrasco»3. В центре красовался большой стол на восемь персон с двумя лавками, вдоль стены стоял холодильник, тут же находилась специальная печь для шашлыков и большая раковина со шкафчиками под ней. Отдельно стоял деревянный диван с матрацем и подушками из водонепроницаемого материала, откуда открывался приятный вид на небольшой орхидарий. В полу подо всем этим была скрыта цистерна с чистой водой на десять тысяч литров – утренняя цель Профессора.

Микаэл растерянно остановился, оглядываясь кругом. Он знал, что где-то включается насос, подающий воду в дом. Но где именно, за столько лет жизни в этом доме он так и не узнал.

«Ну и дела!» Микаэл поводил сухим языком во рту, наклонился за диван, где, по его мнению, должен был находиться переключатель, но понял, что ошибся, и с досадой, резко разогнувшись, больно ударился головой об изгиб спинки мебели.

– Йеть-ить! Чтоб тебе! Бог мой, как же мне плохо и как хочется пить! – бормотал он, опускаясь на диванчик и потирая ладонью ушибленное темя.

Взяв мобильник, машинально набрал номер жены и, когда услышал, как невидимый португалец уже в сотый раз сообщил ему известие, что телефон отключен или находится вне зоны действия сети, застонал.

– Чёрт, да где же она?! – Он помрачнел и погрозил в пространство: – Прячешься? Мстишь? А мне и не нужен никто. Поняли?

Встал, вспомнив, что вчера заходил в магазин, поплёлся к воротам поискать пакет, ворча на ходу: «Думаете не проживу без вас? Прекрасно проживу». Обнаружив покупки, достал звенящую тару и понял, что это его не спасёт – три бутылки кашасы, прозрачной, как воздух, и ни капли воды! Мелькнула мысль сделать лишь глоток, чтобы смочить пересохшие губы, но, ощутив под рукой горячую поверхность, передумал.

Солнце нещадно припекало, он вернулся на «арию» под навес, загрузил бутылки в морозильную камеру и, отчаявшись, сел в кресло, подсунув подушечку под голый зад.

Микаэл посмотрел на стену соседа, вспомнил, что у Вальтера такой же дом, следовательно, тот должен знать, где расположен его переключатель, и набрал его. «Но ты-то не знаешь?» – съязвил он сам себе, слушая гудки, уходящие в пустоту, и отключился.

«Кто ещё? Кто может подсказать, как включается этот чёртов насос? Зачем прятать такие важные вещи? Всё должно быть на виду!» Он вспомнил о женщине, которая иногда помогала с уборкой жене: «Сильвия! Конечно, она должна знать! Кстати, надо позвать её на фашину4». Странным образом, её телефон у Профессора был: супруга занесла ему его, когда с дочерью уезжала на неделю в клинику. Он тогда даже воспользовался им. Микаэл набирал текстовое сообщение, как вдруг откуда-то сверху услышал покашливание. От неожиданности он чуть не выронил телефон из рук, увидев наверху лениво потягивающийся женский силуэт, охнул, подхватился и рванул в дом, прикрывая помятый срам подушкой, на которой сидел.

Проснувшись, Сабина не сразу открыла глаза. Какое-то время она лежала, слушая пение птиц, доносящееся до неё из лесочка, располагавшегося сразу за участками Вальтера и его соседа. В какой-то миг до неё дошла вся неловкость положения, в котором она поневоле оказалась – в чужом доме и, по сути, без ведома его хозяина. Девушка утешила себя тем, что не вор же она – это стечение обстоятельств, воля случая, и сейчас она поговорит с хозяином и всё прояснит. Сделала глубокий вдох и несколько коротких выдохов. Это успокоило, и Сабина смогла рассмотреть комнату, в которой провела ночь.

Довольно широкая кровать была выстлана лёгким, из лебяжьего пуха, матрасиком. От него ночью исходил такой жар, что Сабина несколько раз просыпалась в поту. Кондиционер, видимо, давно не обслуживался и работал только на кнопке «Fan», вентилятор. Если учесть, что за окном всю ночь был приличный плюс, градусов двадцать девять, не меньше, то спать было жарко. К тому же гудели комары, и она побоялась открыть окно даже под утро, тем более что часа в четыре оттуда стали доноситься какие-то душераздирающие крики большой птицы.

Сабину очень удивил странный интерьер комнаты. Странность заключалась в том, что в ней была всего одна перегородка, отделяющая душевую кабину от кровати, другая – совсем низкая, чуть выше колена – отгораживала её, как бы образуя глубокую квадратную ванну. Действительно, вода из душа не разливалась на пол, но перешагивать этот барьер даже Сабине, с её ростом и длиной ног далеко больше средней, было крайне неудобно. И, в довершение всего, у края этой импровизированной ванны стоял унитаз, не отгороженный даже шторкой, что называется, в открытом доступе.

Сабина подошла и открыла дверцу зеркального шкафчика, не понимая и пытаясь угадать его назначение, и отпрянула, потому что оттуда вывалился пластмассовый калоприемник. Он был абсолютно новый, чистый, там же лежал ещё один в прозрачной упаковке. Она знала назначение этого гаджета – сиделка использовала его для матери Сабины в последние дни её жизни, в связи с тем, что та была категорически против подгузников.

Сабина, в приступе острого любопытства, сняла покрывало с чего-то громоздкого в углу и испуганно закрыла снова. Под ним обнаружилось инвалидное кресло-коляска.

За многие годы путешествий она повидала всякого, но здесь ощущалась какая-то пугающая аура, чувствовалась чья-то большая драма, и Сабина, чтобы избавиться от неприятного холодка, которым веяло от всего, что находилось в комнате, вышла в коридор.

Любопытство повело её заглянуть и в соседнюю комнату, дверь которой была приоткрыта. На книжной полке стояла фотография юной девушки в камилавке, но первое, что бросилось в глаза, было огромное фото орхидеи, заведённое в зелёную рамку метра полтора на полтора. Широкое паспорту цвета топлёного молока выгодно оттеняло изображение самого цветка, и Сабина не сразу заметила крошечную пчёлку. Она, видимо, пыталась взлететь, и тут-то её и запечатлел фотохудожник. Удивительный кадр – он поймал дрожание крыльев пчелы. Как это возможно? Но ещё больше восхищала форма цветка, удивительным образом напоминавшая женскую вагину, куда и забралась пчёлка. Ох, понятно откуда такое воображение! Сабина вспомнила, что сегодня нечётное число, день фаллоса, и ей в очередной раз не удастся исполнить свой ритуал и даже почистить зубы, потому что всё осталось в чемодане, а он у Вальтера за забором. И нет воды.

Она ещё раз осмотрела комнату. На открытой полочке аккуратной стопочкой лежат полотенца, тщательно заправленная покрывалом кровать, словно опрятная хозяйка ненадолго отлучилась и скоро войдёт сюда снова.

Сабина ещё немного задержалась в комнате с цветком. Поправляя свисающую с комода соломенную шляпку, она обнаружила под ней листок с цифрами и алфавитом и флакон духов, лежащий посредине листа. Она крутнула флакон, и он нацелился своим острым концом на букву «А». Было похоже на какую-то игру.

– Givenchy, – прочитала Сабина, повертев в руках гранёную бутылочку с духами, открыла и брызнула себе на запястье: – Angel of Demon…

Невероятное смешение запаха цветов, фруктов и пряностей показался Сабине слишком перегруженным, но в нём была какая-то магия. Женщина легко потрясла кистью, рассеивая аромат в воздухе, и впечатление сменилось. Разнообразие нюансов, которые сложно было понять с первого раза, развлекало её. Всякий раз, когда Сабина отводила руку в сторону и снова приближала к лицу, солировал какой-то один запах. То это были фрукты, то прорывался аромат пряностей, то в фокусе оказывался какой-то цветок, то древесный запах смешивался с запахом мха – всё это завораживало и очаровывало. И при этом всегда присутствовала какая-то очень знакомая, сладковатая нота. И вдруг Сабина вспомнила и улыбнулась своей догадке – ваниль! Она даже в ладоши захлопала, потом, поправляя бретельку топа, свалившуюся с острого плечика, подошла и открыла окно.

С высоты второго этажа хорошо просматривался частично крытый двор, в углу которого стояла стиральная машина, а на противоположной стене в центре красовалась настоящая печь из кирпича и рядом корзина с дровами, затянутая паутиной, кажется, там даже хозяйничал паук. Так и есть! Чёрный, с жёлтым пятнышком на голове.

Сабина, едва сдерживая зевоту, взглянула налево. И вдруг отпрянула от неожиданности – в кресле сидел хозяин дома, сосредоточенно набирая что-то в сотовом телефоне, и он был абсолютно голым! Затем она выглянула снова и внимательнее разглядела его. Однако помятый потерянный вид сгорбленного Профессора, не произвёл на неё ожидаемого эффекта. Ей показалось с ветром в нос неприятно вторгся пряный тошнотный запах несвежего мужского тела.

Пора было напомнить хозяину о своём присутствии. Сабина развернулась в противоположную от нагого хозяина сторону, потянулась и нарочито громко покашляла. Микаэла как ветром сдуло, только мелькнули его покрасневшие от долгого сидения ягодицы.

Он нырнул в орхидарий, скрываясь от глаз Сабины, в недоумении спрашивая себя, кто эта женщина и откуда появилась в его доме. Он увидел её мельком, но это точно был незнакомый ему силуэт.

Натягивая брюки, он лихорадочно вспоминал, что с ним было вчера.

«Я прилетел. Дурацкий сон. Автобус с ужасно громкими и суетливыми туристами», – он чувствовал, что было что-то ещё. И вспомнил: «Женщина! Да! Была какая-то женщина, когда я упал.» Он помнил, как проклятые шлёпанцы скользили, не позволяя ему подняться. Накачанные женские ножки выписывали знаки бесконечности у него перед носом. Упругие ягодицы выставляли перед ним, раздвигая перья сомнительных юбок, то одну свою соблазнительную часть, то другую.

Что-то в этом было нереальное: «В аэропорту? Но это же совершенно невозможно! Конечно, это всё был сон! Безусловно, сон! Сердитый добряк Карлос, голые задницы в аэропорту?» Вчера он просто сильно утомился. Конференция в Алма-Ате, плавно перетекающая в симпозиум в Риме – неделя там, неделя тут. Дальние перелёты. На месте не сиделось, и он записывался на любые мероприятия в любые страны, готовил доклады, и это отвлекало его от тяжёлых мыслей о жизни, о том, что как-то надо было налаживать её. Но возраст всё настойчивее напоминал о себе отёками и усталостью. Пора ограничивать полёты и выбирать университеты поближе.

Потом… Так не хотелось возвращаться в гулкую пустоту заброшенного дома, и он позвонил Сержио – это было ещё в автобусе – похвастался, что в портфеле есть настоящая водка, из России, и, в результате, поехал в гости.

Супруга Сержио, как обычно, гостеприимно наметала на стол всевозможной еды и к ней своих солений и самодельной селёдочки с варёной картошкой, но он почти не ел. «А зря», – под ложечкой у Профессора засосало. Он представил источающее ароматы блюдо с голубцами. Сейчас бы их сюда! За разговорами друзья не заметили, как стемнело, и разочарованный Сержио разлил последние капли «подарка с родины».

Он помнил, как Пелагея уговаривала его «съесть хоть что-нибудь», а они с Сержио что-то пели, возбуждённо орали, ругали женщин и грозили, что проживут и без них! Вернее, это Сержио орал, он сам только икал и поддакивал. А потом… Сержио решил, что «хорошо да мало», и Микаэл вызвался сходить подзаправиться. На самом деле ему уже хотелось скорее добраться домой и завалиться спать, и он схитрил, чтобы долго не объясняться.

– Купи водки! Не-а, стой! После нашей эта не пойдёт. Купи кашасы!

– Одну?

– Не-а, купи две, чего мелочиться? – Сержио смачно приложился рукой по широкому заду жены, убирающей грязную посуду со стола. – Смотри, смотри, сейчас ещё раз – считай, сколько будет трястись. Иди сюда! – он позвал жену. Она отмахнулась:

– Отстань!

– Сюда, я сказал! – Сержио вытаращил стеклянные, набухшие от выпитого зрачки. Он начинал заводиться. Профессор предпочёл поскорее уйти, чтобы нечаянно не стать свидетелем чужой семейной сцены.

Он дошёл до ближайшего бара и зачем-то купил не две, а три бутылки кашасы и потащился домой. Лучше бы взял хотя бы одну бутылку воды…

Сердце Микаэла вдруг похолодело от ужаса: «Сумка! Где сумка? Там компьютер и все документы. Мама дорогая!» Ему казалось, что он доставал бумажник из сумки, когда уходил от друга. Оставил у Сержио? Или это было в другой раз? Но его рука явно помнила тяжесть кейса по дороге домой.

Испуганный, он огляделся и облегчённо выдохнул – портфель, брошенный им ночью на кресло, там и лежал. Рывком Профессор очутился возле него, открыл и лихорадочно проверил – слава богу, всё оказалось на месте.

«Вот, кажется, и весь вчерашний день», – думал Профессор, поднимаясь к себе. Наверху он осторожно вгляделся в двери комнат – ночной гостьи не было видно. Тихо, почти не шумя, он дошёл до своей комнаты.

Нет, было что-то ещё. Он не помнил, как очутился в доме. Однако смутно припоминал, как какая-то иностранка просила у него ключи. И у этой женщины почему-то было то же лицо, что и у той, другой, незнакомки с аэропорта. «Но та же была во сне», – думал Профессор, – Значит их было две? Или это всё же одна и сначала приснилась ему, а потом он её увидел? Но так не бывает, должно быть наоборот».

Голова Микаэла раскалывалась, беспорядочные мысли только больше сбивали его с толку. Он совсем запутался. Так кто же она, и зачем он привел её в дом?

Он поторопился выяснить и уже совсем скоро появился за столом в брюках и сорочке с длинными рукавами, застёгнутой на все пуговицы, что удивило Сабину – такая жара!

Эту манеру одеваться он когда-то перенял у соседа. Его восхищало, как Вальтер умел себя внешне преподнести и этим ловко располагал к себе нужных ему людей, вызывая доверие. «По одёжке встречают» – теперь это стало и его кредо.

Особо разговориться не получилось. Девушка торопилась скорее попасть в соседский дом, нервничала и даже отказалась присесть. Она отмеривала шаги по залу, убеждая хозяина поискать где-нибудь в «ящичках, в шкафчиках». Профессору было неловко смотреть на неё снизу-вверх – голова и так уже болела, теперь ещё начинала затекать и шея.

Ключи? Откуда он знает, где могут быть соседские ключи? Микаэл для виду осмотрел полки и даже порылся в комоде, в конце концов заключив, что не знает, где их искать. Это знала его жена, но теперь её нет.

– А когда она будет? – всё больше удивляясь, пыталась выяснить, Сабина.

– Я и сам хотел бы это знать – отвечал профессор.

– Бывает, – констатировала Сабина, предположив, что жена по какой-то причине бросила его.

– «И то бывает, что ничего не бывает». – пробормотал он по-русски и перешёл на португальский:

– Вот, почему вы, женщины, не цените того, что мужья для вас делают? – риторически спросил её Профессор.

– Не могу сказать, я не замужем, – отрезала собеседница.

Профессор расхаживал по залу от дивана до окна и обратно и, медленно диктуя, будто читал лекцию, проговаривал:

– Какое главное качество женщины? Терпение. Кто хранительница очага? Правильно – женщина. А значит, что? Вот именно: она должна понимать мужа и, если понадобится, уметь и терпеть! Чтобы сохранить что? Очаг. Семью. Веками женщины так делали. А теперь что? Что вы, нынешние, вытворяете? Чуть что – и бежать! А не боитесь, что он за это время найдёт себе другую… хранительницу, то есть, жену! Не боитесь? А?

Сабина поняла, что хмель у её собеседника ещё не выветрился, и эти разглагольствования придётся слушать до бесконечности. Притворившись, что не слышит, она бесшумно вышла на улицу, под навес, быстро прикрыв за собой дверь. Жизнь катила кувырком несмотря на попытки как-то всё в ней упорядочить.

Ей не интересны были экзистенциональные проблемы Профессора. Важно было лишь найти Вальтера или, на худой конец, начать тренировки. И для начала попасть в дом. «С тренировками придётся подождать», – с досадой вспомнила она испорченный гидрокостюм. Но это не заставит её унывать. «Решаем проблемы по мере поступления».

Наконец-то оставшись одна, она смогла переустановить программу «Uber» и вызвала машину, которая довезла её до пункта аренды автомобилей. Судя по отзывам, здесь был неплохой выбор. Хотя в карнавал можно было ожидать чего угодно. Сабина разочарованно переходила от машины к машине, убеждая себя, что на пару дней можно обойтись любой, потом выберет получше, как во двор въехала тойота.

– Беру эту! – указала она на неё.

– Эту невозможно, её только что вернули. Ей ещё на осмотр механика и потом на автомойку.

– Пусть смотрит механик, к чёрту автомойку. Я подожду минут пятнадцать и уеду отсюда, если машина не будет готова.

Вальтер сообщил, что городок, где он сейчас занят, находится в горах, почти в ста пятидесяти километрах от побережья. Сабина настроила Гугл и изучила карту. Она не сомневалась: другого выхода не было – этот чудаковатый русский профессор не собирался искать ключи и теперь предстояло добраться до городка с красивым именем Санта-Мария Магдалена, чтобы забрать дубликат у Вальтера. «Если гора не идёт к Магомету»…

До Sitio, небольшой усадьбы в горах, где сейчас находился Вальтер, получалось чуть больше двух часов езды. Сабину это не удивило: Бразилия – не Италия, расстояния здесь нешуточные.

Глава 10. В путь к Sitio Santa Luiza

Арендованный японский автомобиль оказался очень комфортным внутри – кожаное сиденье мягко обволокло уставшее тело Сабины, она расслабилась, кажется, впервые за последние дни с того момента, как вылетела из Рима. Девушка полностью доверилась навигатору, уверенно ведущему её по улицам чужого города. Машина вскоре миновала пригород и замелькали спокойные пейзажи, которые она, опытный водитель со стажем, могла, не отвлекаясь от управления, наблюдать в окно.

Минут через десять она оказалась за городом. Вся в заплатках, но вполне сносная асфальтированная дорога, виляя, повела её между лесных массивов и фазенд. Отделяясь от дороги аккуратными столбиками стянутыми колючей проволокой, тянулись пастбища и сады. Ограда препятствовала скоту забредать на проезжую часть.

Засаженные королевскими пальмами аллеи, выводили к добротным, часто двухэтажным, хозяйским постройкам. По высоте стволов было ясно, новое хозяйство она проезжала или то, на котором выросло уже несколько поколений одной семьи. Местная знать когда-то приобретала ценные саженцы за баснословные деньги, ибо везли их из Европы, и не всякий «фазендейро» мог позволить себе такие расходы. В те времена по длине пальмовой аллеи безошибочно определяли статус хозяина фазенды.

Въездные ворота или канселы (cancela) *, как их тут называют, ведущие в усадьбу, конкурировали в проявлении фантазии плантаторов. Придорожные магазинчики зазывали разжиться в них продукцией местных фермеров, но Сабина не стала терять времени – потом, всё это потом!

Пейзаж постепенно менялся: равнина оживлялась холмами, по склонам которых устало бродил скот. У одной из оград Сабина припарковала машину и подошла к самой сетке. Ей захотелось сделать несколько фотографий. Ближайшее к ней большое стадо белых горбатых буйволов как по команде повернуло головы в её сторону. Остальные бродили по полю, лежали под редкими деревьями или небольшими группами взбирались по крутым склонам в поисках сочной зелени.

И повсюду животных сопровождали птицы. Это были стаи малых белых цапель. Хотя пару раз немка могла поклясться, что разглядела каких-то представителей орлиных. «Белые буйволы, белые цапли. Такой вот белый симбиоз», – улыбнулась Сабина.