Полная версия
Тайна жены иммигранта. Висячая капуста. Brassia Arcugeira
Тайна жены иммигранта
Висячая капуста. Brassia Arcugeira
Елена Леонтье
Редактор Елена Прийменко
Дизайнер обложки Екатерина Астапенко
Дизайнер обложки Евгений Степанов
© Елена Леонтье, 2025
© Екатерина Астапенко, дизайн обложки, 2025
© Евгений Степанов, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0060-8837-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Выражаю огромную БЛАГОДАРНОСТЬ моим бразильским друзьям за гостеприимство и особо ЕЛЕНЕ ПРИЙМЕНКО за неоценимую помощь в создании этой книги. Бразилия, штат Рио-де-Жанейро, Сичио «Санта Луиза», 2020 год. ЕЛЕНА ПРИЙМЕНКО на фото третья справа.
Глава 1. Между небом и землей
Профессор Микаэл, солидный мужчина лет пятидесяти, сидел на полу, скрестив ноги, в крайне неудобной позе. Причудливой формы тапки с загнутыми носами, какие он видел в детстве в фильме «Старик Хоттабыч», выглядывали из-под длинного халата в золотых огурцах, прикрывающего ему ноги.
Копчик у него не просто занемел, его жгло от боли, но едва он предпринимал попытку пошевелиться, как раздавался щелчок хлыста и команда: «Сидеть!»
В комнате, обитой коврами, с которых свалянная верблюжья шерсть свисала длинными лохмотьями, напротив Профессора стоял бразилец, в растянутой полинявшей майке, и всякий раз, угрожая, смачно хлестал собачьим поводком по спинке стула. Того самого, деревянного складного стула, за которым Профессор, тогда еще кандидат технических наук, привык работать и, собираясь в командировку в Бразилию, забрал с собой, не предполагая, что его двухгодичная командировка затянется и обернется иммиграцией вот уже в двадцать с лишним лет.
От одного вида шерсти, свисающей с ковров, становилось нестерпимо жарко, и профессор, отвлекая своего визави вопросом: «Чего вы хотите?», распахнул полы халата в золотых огурцах, однако, обнаружив между расставленными ногами полную свою наготу, сконфузился и тут же прикрылся.
– Чего вы хотите!? – передразнил бразилец на чистом русском, сопроводив свои слова угрожающим шлепком поводка по своей огромной ладони, напоминающей медвежью лапу. – Чего хочешь, того просишь!
Профессор испуганно заёрзал, подавшись вперед корпусом и сползая с занемевшего копчика на промежность, что ещё больше усугубило его положение. Но щелчок хлыста, раздавшийся в конце фразы, заставил его покорно замереть.
– Какая прическа была у вашей жены?
Абсурдность очередного вопроса уже не удивляла Профессора, он изо всех сил тянул с ответом, чтобы хоть как-то поменять позу.
– Знаете ли… – начал издалека Микаэл, слегка поворачивая корпус влево, как бы присаживаясь на бедро и стараясь сделать это незаметно для бразильца, который резким движением сдернул с себя майку, обнажив под лоснящейся шоколадной кожей красивые мышцы. – Знаете ли, я как-то не обращал внимания.
– Во-о-т! – произнес бразилец, многозначительно и демонстративно поигрывая грудными мышцами.
И тут Профессор узнал его! Летом, вернее, зимой, черт, он так и путал до сих пор – ведь в июле в Бразилии зима. Как, бишь, его звать? Кажется, Зэ Карлос называл он себя, а жена звала его полным именем – Жозэ Карлос. Так вот, в июле прошлого года этот тип работал у него на участке, помогая перекрывать крышу на террасе, много лет назад пристроенной к дому. Это с его лёгкой руки все стали называть Лену Марией Леной. Все они здесь стали другими и изменили имена.
– Вспомнил! Я вас знаю!
– И что теперь? Это что-то меняет? – Огромный торс навис над сжавшимся в сиденье Профессором.
– Нет, конечно, продолжайте.
– О чём мечтала ваша жена?
Новый вопрос чернокожего рабочего опять поставил его в тупик.
– Да, помилуйте… Откуда мне знать… о чем она мечтала?
Профессор наклонил голову, сложив ладони в «Namaste». И, воспользовавшись паузой, тут же откинулся назад, опершись руками в пол. Сидеть стало немного легче.
– Вы любили свою жену?
– Что за вопрос? Я дал ей определённый уровень в обществе.
– А дочь?
– Её больше нет.
– Вы мечтали, чтобы жены и дочери больше не было?
– Какая вам разница, о чём я мечтал? Мало ли, о чём человек думает?
– Чего хочешь, того просишь…
– У кого просишь? Я ни у кого ничего не просил!
– Не лгать! Вы хотели, чтобы они исчезли?
– Хотел, но на время, а не навсегда.
– Получили, что хотели?
– Я не так хотел.
– Вам же известно, что от правильной формулировки задачи зависит её решение?
– Я ничего не формулировал.
– Это было глупо.
– Что?
– Так вы хотите вернуть жену?
– Разумеется! Так трудно стало добираться на работу. Кстати, который час? Мне пора в университет.
– Подождите! Мы ещё не кончили!
– Ой. Вы меня окончательно запутали. Который час? Который час? Мне на работу пора.
– Какого чёрта вы мне голову морочите? Идите на работу!
…Звенит будильник. Профессор удивляется. Звук его настойчивый и достаточно громкий для будильника.
– Уважаемые пассажиры через несколько минут наш самолет приземлится в аэропорту Том Жобин Галеан города Рио-де-Жанейро. Температура воздуха…
Профессор, открыл глаза: «Чёрт, приснится же такое! Слава богу, прилетели!»
Осторожно, чтобы не беспокоить соседа, пошевелился в кресле. Всё тело затекло. Попытка втиснуть ноги в туфли не удалась. На выход профессор пошёл в одноразовых тряпочных шлёпанцах на тонкой полиуретановой подошве, так кстати им обнаруженных в наружном отделе кейса. Тапочки безбожно скользили, и он рисковал споткнуться и упасть при каждом неверном шаге. Тем не менее, он благодарил свою рассеянность – вероятно, он снял их с ног и машинально воткнул в портфель, упаковывая вещи перед отъездом из отеля в Риме, куда ездил на симпозиум.
Глава 2. Я упал
В здании аэропорта царило особенное оживление. Со дня на день в Бразилии начинался карнавал, народу в зоне паспортного контроля было не протолкнуться. Подходившие пассажиры из только что прибывших рейсов быстро внедрялись в туго закрученную человеческую спираль, в завершении разветвлявшуюся на несколько рукавов разной длины.
Профессор, не выбирая, пристроился в ближайший к нему хвост очереди, обречённо вздохнув, вытер шею платком. Он не имел привычки снимать пиджак, и, несмотря на многочисленные кондиционеры кругом, сильно вспотел и стеснялся этого – ему было неловко, что кто-то рядом может почувствовать его запах. Он немного шагнул в сторону и чуть было не наступил на ногу высокой блондинке, стоявшей сразу за ним. Но у неё оказалась мгновенная реакция, и она избежала травмы.
– Сорри, сорри, – забормотал профессор, в замешательстве не зная, на каком языке следует обращаться к этой белокожей женщине средних лет.
Она была полностью занята своими мыслями и как-то так неестественно сморщила губы, что он не понял её мимики и, опустив глаза, долго стоял так. Потом от скуки стал разглядывать светлые волосики на её загорелой руке. Обнаружив, что плечо её почти на уровне его глаз, подумал: «Видимо, спортсменка… баскетболистка».
Незаметно осваивая объект снизу-вверх, он надеялся, что из-под очков невозможно будет заметить медленное скольжение его взгляда по её телу. Да и зацепиться было особо не за что: талии у женщины не было, узкие бедра ближе к плечам образовывали из туловища трапецию, основанием вверх, а грудь, можно сказать, совершенно отсутствовала. Профессор разочарованно отвёл глаза.
И тут в поле его зрения попал чемодан не то кореянки, не то китаянки, на крышке которого красовалось изображение дикого попугая. Того самого большого жёлто-зеленого попугая, родом из амазонских лесов, который прежде жил в его доме, и того самого попугая, который красовался на некой пижаме…
Нахлынувшие воспоминания участили сердцебиение, и ему стало по-настоящему плохо. Жарко, душно, не хватало воздуха, ноги подкашивались. Закружилась голова, и потому обступившие его, казалось, со всех сторон пассажиры замелькали как вагоны движущегося поезда.
– О, Господи! – взмолился профессор и закрыл глаза.
Люди перестали быть бегущими вагонами поезда. Но это была такая мука открыть глаза снова и увидеть это неестественное мелькание, потому он продолжал стоять, не поднимая веки, как вдруг свершилось чудо.
В самый конец очереди подошла сотрудница аэропорта и на английском языке громко объявила, что открылись дополнительные окна. Толпа, естественно, ринулась за ней. А профессор, оставаясь на своём месте, очень быстро оказался совсем близко от заветного окошечка таможенника. Уже через несколько минут он попал в зал прилёта и облегченно вздохнул. Но, как оказалось, напрасно. Его тут же окружили полуголые бразильянки, танцующие самбу, и затащили в центр круга.
В строгом тёмном костюме с сумкой а-ля кейс Профессор пытался увернуться от энергично и ритмично покручивающих бёдрами полураздетых женщин. При этом они поднимали незримую пыль, ритмично опахивая Микаэла перьями, от которой у него ещё и открылся безудержный чих: «Ии-щи! Ии-щи!» Он запустил руку в отдел сумки за одноразовыми салфетками, бормоча про себя: «Ищи, ищи. Где искать? Зачем искать?».
«Кто придумал организовать здесь весь этот бардак?» – недоумевал он, пытаясь справиться с очередным приступом аллергического ринита. Позже на работе коллеги иронично просветят его, что оригинальная затея так встречать гостей штата в период карнавала принадлежала одному из депутатов города Макае. Эстетические чувства Профессора были оскорблены непозволительным контрастом полуголых тел и деловой атмосферы зала прибытия аэропорта.
Микаэлу сделалось душно, он растерянно стоял в центре самбирующих девушек, вытирая носовым платком раскрасневшийся нос и взмокшую под галстуком шею, и озираясь по сторонам с единственной целью – найти хоть маленький просвет и выскользнуть из круга. Уже собралась толпа зевак. Кто-то смотрел, кто-то смеялся и присвистывал, улюлюкал, показывая на профессора пальцем.
Он был совершенно обескуражен. Соблазнительные женские бёдра продолжали выплясывать прямо у него под носом. Напряжение росло. Профессор опять чувствовал себя неопытным парнишкой, робеющим от простой близости к телу женщины. Его охватила паника, словно он оказался в лабиринте, из которого нет выхода. И, вдруг, его уже совсем обессиленное тело, измученное долгим перелётом и переменой климата, и пребывающее в полном изнеможении, ожило. Словно какая-то внутренняя неведомая сила накатила большой океанской волной, понесла и вот-вот вышвырнет его на спасительный берег. И вспомнивший о своём статусе профессор вдруг стал грозить пальцем и закричал на русском:
– Я этого так не оста-а-а-влю!
Толпа, не поняв его слов, уловила интонацию, и взорвалась, как ему показалось, злорадным смехом. Бразильянки, приняв реакцию толпы за одобрение, встали вокруг профессора на одно колено, захлопали в ладоши, подбадривая иностранного гостя, призывая солировать в танце. Однако он в желании выбраться из кольца плотно обступивших его тел высоко задрал ногу, чтобы перешагнуть через эту живую ограду, запутался в шлепанцах и упал на бок, неловко подвернув под себя правую руку и не имел никакой возможности быстро подняться.
В голове крутилось:
– Me Caiu! Me caiu! Я упал! Я упал!
К его счастью, та самая высокая блондинка, которой он чуть не наступил на ногу в очереди, протиснулась к нему, помогла встать, подала, подняв с пола, его портфель и, придерживая профессора под локоть, вывела из круга.
Кто-то освободил для Микаэла место на диванчике, куда он тут же приземлился, крепко прижимая к себе кейс. Почти ничего не видя в запотевшие очки, он страшно нервничал, и как в заезженной пластинке в голове крутилось: «Me caiu! Я упал!»
По иронии судьбы он вынужденно изменил имя по приезде в Бразилию, чтобы скрыть его созвучие с одной фразой на португальском языке, но сам об этом никогда не забывал. В минуты неловкости и неудач, он с самоиронией напоминал её себе.
Это произошло в день его приезда, когда он пришёл представляться в Университет. Шеф лаборатории представил его коллеге, тоже русскому, по имени Сержио. Это был невысокий щуплый загорелый мужчина нервного склада с подвижной мимикой.
– Михаил Владимирович, – представился Профессор.
– Сержио. И здесь мы без отчества. Так что, забудь про Владимирович и лучше не называй себя Михаилом. Ты же не против, что я сразу на «ты»? – Михаил немного растерялся, но кивнул. В принципе, они были примерно одного возраста, и он не видел особых препятствий для более короткого общения с коллегой преподавателем, тем более соотечественником. Сержио продолжал:
– Для бразильцев главное – это имя. Остальное только для официальных документов. Потому советую, придумай себе что-нибудь поприличнее.
– Михаил? Что здесь неприличного?
– Поверь на слово. Имя твоё получше, конечно, чем моё, но тоже не очень. Студенты у нас весёлые! Если приклеят кличку, так на всю оставшуюся твою профессорскую жизнь.
Сержио захихикал. На вопросительный взгляд Профессора пояснил:
– Например, Сергей они обязательно услышат, как «ser gei», что значит: быть геем. А Сержио в Бразилии распространённое имя и с ним у меня нет проблем. Михаил они ни за что не смогут произнести с «х», заменят на «к». И «me caiu» – будет для них что-то типа «я упал». Так что, если не против, буду тебя называть Микаэл, на английский манер. Такой вариант им знаком. Привыкай, то ли ещё будет!
Стать посмешищем Профессор допустить не мог. Поэтому он убедительно попросил жену и дочь называть его новым именем. Со временем все привыкли и появился Профессор Микаэл.
Немного успокоившись, он достал туфли, но решил ещё посидеть, вытянув ноги. Потом додумался позвонить в университет и попросил прислать за ним машину. Секретарша ответила, что рада бы, но машин нет.
– Я – заслуженный профессор, – напомнил он громко.
– Конечно, – извиняясь, парировала она, и, вежливо напоминая, что заказывать машину надо было заблаговременно, стала перечислять, у кого в распоряжении в данный момент находятся транспортные средства Университета, но Микаэлу было уже не до объяснений.
Мимо проходил папаша с мальчиком на руках. Липкий шарик шоколадного мороженого вывалился из рожка прямо на голову профессору. Он провел по волосам, приблизил испачканную чем-то коричневым ладонь к глазам, принюхался, пытаясь определить, что на него свалилось, и, досадливо морщась, отправился в туалетную комнату.
Когда он, наконец, пришел в себя, то в ближайшем кафе попросил бутылку газированной воды, потом двинулся к выходу, чтобы поймать такси, но волна оживлённой публики, прибывшей на бразильский карнавал в прекрасный город Рио-де-Жанейро, подхватила незадачливого профессора, и он вместо стоянки такси оказался прямо у окошечка автобусной кассы. Так «на автомате» он добрался до автовокзала и вскоре уже покупал себе билет:
– Рио дас Острас. Один, – сказал он обречённо.
За много лет, которые он прожил в этой стране, и многочасовое преподавание в университете его португальский стал почти безукоризненным, оставляя только, как у всех иностранцев старшего возраста, тот лёгкий акцент, по которому местные его причисляли либо к португальцам, либо почему-то к жителям юга Бразилии, гаушо, где исторически селились выходцы из Европы и сохраняли не только традиции своих народов, но и язык.
Приобретённый за последний год устойчивый загар придавал его коже тот самый цвет, почти каштановый, какой бывает у местных – здесь говорят «морено» – а тёмные волосы дополняли образ, и его почти уже можно было принять за бразильца. Кассир выдала билет, и профессор поспешил в сторону своего терминала. Спустился вниз по лестнице и пристроился в очередь на посадку. Всё не так плохо – автобус уже стоял на платформе. Он уже почти подошёл к контролёру, когда, выискивая в документе глазами номер своего места, с ужасом увидел, что автобус не идёт в Рио дас Острас! Он идёт в соседний с ним город Макае! Профессора накрыла паника. Это была последняя капля его терпения.
– Ну, вот! Опять! Я же ей чётко сказал – в Рио дас Острас! Как мне это всё надоело! Откуда их берут, этих дур? Ещё лишний час пути! Господи, как я устал! Это невозможно!
Микаэл мог возмущаться на русском во весь голос – здесь его никто не понимал. В этом есть своя прелесть нахождения за границей. Но контролёр поднял глаза, видя по эмоциям, что у пассажира проблемы.
– Могу я вам чем-то помочь? – Спросил он профессора.
Узнав в чём дело, он заулыбался:
– Всё верно, Сеньор. Не переживайте. Автобус проходит через Рио дас Острас. Билет вам дали правильный.
– А, да? Фу-ух! Благодарю. Слава богу.
Профессор вытер вспотевший лоб платком и взяв из рук контролёра корешок билета, прошёл на своё место.
Глава 3. Сабина
Как долог путь от первой встречи
До встречи вдруг, до встречи, друг…
К любви и счастья встрече…*
* стихи автораВысокую женщину звали Сабина. Она не была баскетболисткой и приехала на побережье Рио-де-Жанейро не ради карнавала. Она летела на другой континент к своему другу Вальтеру целых одиннадцать часов. Хотя, если говорить точно, и она с замиранием сердца всякий раз вспоминала, что этот перелёт обещал перенести её в новую жизнь.
Сабина возлагала большие надежды, что наконец-то произойдёт их воссоединение с Вальтером, и её вторая часть жизни пройдёт рядом с мужчиной, и будет наполнена покоем и тихим семейным счастьем. И ещё разные другие романтические фантазии посещали её. И, как всякая женщина, она тонула в чудесном мире, созданном собственным воображением. Она предавалась своим мечтам, в её придуманном мире было так сладко…
Говорят, бог смеётся, когда мы строим планы…
А пока она, стоя в очереди на паспортный контроль, с восторгом подставляет лицо под солнечные лучи, льющие свой благодатный свет сквозь стеклянную крышу галереи. У неё отличное настроение, мысленно она перебирает наряды, которые лежат в чемодане. Обычно в путешествие Сабина берёт самое необходимое – джинсы, футболки, а сейчас багаж двадцать с лишним килограммов! И всё ради этой встречи! Всё, чтобы произвести впечатление. Сабина накупила столько разных платьев, юбочек, блузочек, к которым прежде и подойти боялась, и семь пар обуви! Покупки делала с таким удовольствием, с таким восторгом, что удивлялась, как она, прожив на свете больше сорока лет, не поняла раньше, что все эти тряпочки приносят столько радости! В ней появилась легкость, игривость, в ней проснулась женщина! Сабина поняла, что ей нравится наряжаться и необыкновенно приподнятое настроение не покидало ее. Она даже пела в ванной перед отлетом. Её, утопающую в грёзах предстоящей встречи, вообще никак не насторожил вопрос таможенника, спросившего, куда в Бразилии она едет. Точного адреса она не знала, и её рассмешило, что даже название города она припомнила с трудом. А когда таможенник спросил о цели её поездки, она отвечала, улыбаясь: «К старому хорошему другу».
Ожидая багаж в зоне выдачи, Сабина пыталась дозвониться до Вальтера, но его телефон был вне зоны доступа. Она подумала, что внутри здания аэропорта блокируется связь, что сейчас, ещё немного, она выйдет в зал и увидит его сияющее лицо.
Получив багаж, она прошла в туалетную комнату – причесаться и переодеться. Во что? От количества возможных вариантов, которые вертелись в голове, возникло странное ощущение страха. Оно было таким непривычным, тревожным и одновременно сладким. Раскрыв чемодан, на какое-то мгновение она замерла, нарисовав в своем воображении, как Вальтер идет ей навстречу, держа в раскрытых объятиях букет красных роз – штук сто! Такие букеты дарят только звёздам эстрады. И эти красные розы обусловили её выбор. Она достала такого же цвета туфли на шпильке и платье – белое, в красный горошек. Надела, завязав на спине пояс красивым бантом, покрутилась перед зеркалом, и длинные концы пояса, и юбка, скроенная по косой, полетели навстречу счастью, но…
Она шла по людскому коридору на выход к встречающим, но… не видела Вальтера. Счастливые глаза были чужими. Сабина ещё и ещё раз внимательно вглядывалась в лица. Людской поток иссяк, девушка оглянулась беспомощно – Вальтера не было. Что теперь?
– Вальтер, Вальтер! Я – тут!
Сабина широко открыла глаза и встретилась взглядом с хрупкой девушкой, которая стремглав пронеслась мимо. Она увидела, как Вальтер поймал её прямо на лету, крепко целуя и прижимая к себе.
У Сабины в этот миг остановилось дыхание. Она отвернулась, пытаясь сделать вдох, но он получился коротким. Она вдыхала ещё, ещё, и всё как-то неглубоко, потом всё-таки ей удалось зевнуть, и только тогда уже она смогла продышаться. Сабина обернулась, чтобы увидеть еще раз Вальтера. И, провожая глазами счастливую пару, не заплакала: это был не её Вальтер!
И хотя произошла ошибка, потрясение было таким сильным, что ноги не слушались. И она так обрадовалась, увидев освободившееся кресло, тут же опустилась в него, пристроив рядом тяжёлый чемодан с вещами и кейс с гидрокостюмом. Словно в замедленном кино сняла шпильки, переобулась в кроссовки.
Как всё нехорошо складывается, не успев начаться! Что же делать? Купить билет и лететь обратно?! Многое в жизни случалось с ней, но в такое безвыходное положение она попала впервые. Будто огромное колесо переехало её, и так внезапно, что она, спортсменка, с сильным характером, привыкшая быстро находить выход из самых сложных ситуаций, не ожидала, что окажется такой нестойкой. Но это было её самое слабое место.
Она вполне справлялась с отсутствием в её жизни стабильного партнёра пока делала карьеру, и, как и все её подруги, поначалу не торопилась связывать себя узами брака, но с некоторых пор, а в последние годы особенно, у Сабины появилось сильное желание почувствовать плечо друга, тепло любимого человека рядом – вырваться, наконец, из поглотившего её океана одиночества. И, казалось бы, столько людей вокруг! Она умела быть общительной и располагать к себе людей – коллеги, клиенты, друзья в чатах, подруги, тренер, группа энтузиастов из секции по плаванию – все рады с ней общаться. Но сердце молчало – всё не то, не те… Кто испытал, тот поймет, что такое одиночество в толпе. Оно, как удав, как анаконда, вроде и не ядовито, но душит. Лишь работа всегда была для Сабины исключением из этого правила – потому что она не подводит, не изменяет, не бросает, не ранит и не раздражает. Конечно, если это любимая работа. А Сабина работу любила.
Ей показалось, что в аэровокзале стало нестерпимо душно. Под высокой стеклянной крышей перед глазами Сабины мелькало такое огромное количество людей, что не прикрой она их, то свалилась бы в обморок. И вдруг какое-то лихорадочное возбуждение прокатилось по залу, словно тысячи жизней и судеб, только что промелькнувших мимо, оказались внутри одного шара. Связанных невидимой паутиной гостей города подхватил бурлящий поток, и они устремились куда-то ближе к выходу, где зазвучала громкая музыка. Сабина встала и медленно пошла за ними. Ноги её всё ещё предательски дрожали, и хотелось быстрее опять присесть. Но она брела за всеми, как загипнотизированная, пока, наконец, не одернула себя: «Ну и силён он, стадный инстинкт!»
Но в тот самый момент, когда она захотела обогнуть толпу, чтобы выйти на улицу, увидела того чудаковатого мужчину, который на таможенном контроле чуть не наступил ей на ногу. В этот момент он запутался в тапочках и растянулся в кругу соблазнительных до блеска намазанных маслом тел танцующих бразильянок. «Хорошенькое местечко нашёл для отдыха», – съязвила про себя Сабина. Но уже мгновенно включилась выработанная за много лет привычка, доведённая до автоматизма, почти инстинкт – кидаться, не раздумывая, спасать слабого. Сабина быстро протиснулась к мужчине, помогла встать, подала, подняв с пола, его сумку, и, придерживая его под локоть, вывела из круга. Она помогла ему сесть на освободившееся место.
– Сеньор, Вы в порядке?
Он кивнул.
У Сабины запищал телефон, и она отошла в сторону. Наконец-то! Ей пришел ответ от Вальтера на сообщение, отправленное ему почти час назад! Её друг извинялся за то, что, к большому своему сожалению, не смог её встретить. Там же он написал адрес своего дома на берегу океана, пояснив, что он сейчас далеко, и Сабине предстоит забрать ключи у соседа.
Бросив взгляд на неудачливого попутчика и убедившись, что он вполне пришёл в себя, она помахала ему рукой и направилась на стоянку такси.
Урождённая немка из Ганновера, она много лет прожила в Риме, но с португальским языком затруднений не испытывала, потому что двадцать лет проработала переводчиком в компании Люфт Ганза и хорошо владела шестью языками. Правда, её португальский, выученный для Португалии, для бразильцев немного резал слух – бразильский вариант не обилует таким количеством шипящих звуков и отличается большей мягкостью произношения. Но, главное, это не мешало пониманию. Так что, она без труда объяснила таксисту, куда её везти. Молодой бразилец, настроив навигатор, сообщил, что часа через три они доберутся до места.
