Тайна жены иммигранта. Висячая капуста. Brassia Arcugeira

В это время ближайшая группа животных вдруг пришла в движение и быстро двинулась по направлению к ней. Это было настолько неожиданно, что девушка отпрянула от сетки, впопыхах сделала ещё пару фото, быстро ретировалась в машину и продолжила путь. Разочарованные животные ещё какое-то время всматривались в исчезающий в пылевом облаке силуэт автомобиля, потом нехотя вернулись к своим занятиям.

«Япончик» вслед за дорогой, извивающейся серпантином, вилял, поднимался и спускался. По обе стороны разбегались куда-то грунтовки, почти сразу теряясь за пологими склонами. Сабина развлекала себя чтением вывесок на канселах (cancela) *: chacara Sagitario (шакара Стрельца) *, chacara Santa Maria (шакара Святой Марии) … Шакара – это дачи горожан. Расположенные недалеко от города, они позволяют владельцам при желании выбраться на природу, сменить ритм, отдохнуть или посвятить себя небольшому хозяйству.

Дорога вывела Сабину к подножию большого горного массива и теперь взбиралась всё время вверх. У Сабины был неплохой опыт езды в горной местности, но всё же вскоре крутые повороты стали её утомлять, уши то и дело закладывало, и от этого звук мотора вдруг становился гульче и громче. Но вид отсюда, с высоты, открывался просто фантастический.

Боковым зрением девушка отмечала глубоко внизу панораму зелёной долины, блеск водопадов, игру света и теней по склонам, но отвлекаться, чтобы рассмотреть детали, она не рисковала, лишь иногда решалась чуть замедлить ход и впитывала в себя эту смесь страха и восторга, головокружения от ощущения полёта и свободы.

Надписи на канселах* незаметно изменились – всё чаще Сабина появлялось слово sitio (небольшое загородное хозяйство, что-то между шакарой и фазендой) *, за которым привычно шло чьё-то имя или придуманное чужой фантазией название.

Иногда она проезжала небольшие кое-как слепленные домики-магазинчики, выходившие прямо на дорогу. Они появлялись из-за поворота внезапно, предоставляя потенциальному клиенту тут же на склоне небольшое расчищенное от кустов пространство для парковки. Их жители вели своё небольшое хозяйство, обменивались между собой товарами и тут же продавали, расхваливая проезжающим свою натуральную экологически чистую продукцию. Традиционно в таких местах можно приобрести кашасу или домашнее вино, мёд, натуральные сладости, свежие сезонные фрукты, овощи, и продукцию из них. Изредка встречались придорожные забегаловки, где можно было подкрепиться простой деревенской едой, выставленной для самообслуживания на разгорячённой дровяной печи.

Тучи на небе казались маленькими, кудрявыми и совершенно безобидными, и вдруг ни с того ни с сего начал накрапывать дождь. Редкие капли на лобовом стекле сгущались и не торопились спускаться вниз. Оно покрывалось какой-то несмываемой радужной пленкой, ухудшая видимость. Ругая себя, что поторопилась и отказалась вымыть машину, Сабина стала высматривать ближайший съезд. Вскоре возможность такая появилась, и она припарковалась.

Хозяин придорожной лавочки так мило улыбался, что Сабина решила угоститься свежевыжатым экзотическим соком. Пока он из зачищенных от наружного слоя сочных стеблей тростника, вручную вращая колесо отжима, делал сок, оживляя его приторную сладость лимоном, она взяла маленький ключик и сходила в туалет, где дурно пахло, не оказалось воды и каких-либо средств гигиены, однако вариантов не было.

Возвращая ключ на место, она выразительно показала продавцу руки, намекая, что нужна вода, чтобы их вымыть. У хозяина, многими часами одиноко тоскующего в ожидании случайного клиента, в запасе было припасено много шуток, чтобы вызвать улыбку проезжающих и желание остановиться у него и в следующий раз. Хитро прищурившись, он вопросительно перевёл взгляд на только что отжатый сок. Сабина кивнула. Тогда он плеснул ей в протянутые ладони из кувшина только что выжатым соком, вызвав этим у неё смех. Подыгрывая, она растёрла сладкой жидкостью руки и похлопывающими движениями поспешила «освежить» и лицо – и оно стало липким. Продавец хохотал:

– Лучшего скраба не придумать, вот увидите, какая шёлковая и нежная будет кожа!

– Не сомневаюсь! – Сабина тоже смеялась в голос, чего не случалось с ней так давно. Она прислоняла липкие руки к щекам, отнимала обратно и это, как ребенка, забавляло её. Хозяин лавки выжал ей на ладони сок лайма, потом, наконец, полил чистой воды и протянул рулон с бумажными полотенцами.

Мелкий дождик так же, как и начался, внезапно перестал, уступив место уверенному солнечному лучу. Сабина подвинула стул и присела за столик, стоящий прямо на обочине дороги, по обеим сторонам которой виднелись за заборами и деревьями небогатые домики какого-то поселения. Узкие петляющие улочки его пугающе обрывались куда-то резко вниз.

Сок в сочетании с лимоном оказался не таким сладким, как она предполагала. Сабина пила с удовольствием, продавец, наклонившись через прилавок, вылил ей остатки из кувшина, по-прежнему улыбаясь.

Дождь, освеживший дорожное покрытие, сделал своё дело и закончился. Опять светило солнце. Из тела ушло напряжение, Сабина сдвинула на лоб солнечные очки, сощурила глаза и как в детстве смотрела вокруг через маленькие щёлочки. Невероятно, но мир словно стал другим. Наполовину скрытым от взора, он представлялся мягким, тёплым и уютным.

Пахнущий муравьями воздух, необычная тишина наполняли жизнью каждую её клетку. Необычного вкуса сладко-лимонная жидкость, проникая внутрь, словно напитывала покоем, избавляла от мыслей – только умиротворение, тепло и тихая беспричинная радость в душе.

По дороге прошла машина, за ней другая, вернув Сабину в реальный мир. Она села в автомобиль, чтобы продолжить путь, и вдруг, тряхнув головой, захохотала. Как легко она забыла причину своей остановки! Вышла, влажной салфеткой потёрла лобовое стекло. Странный налёт никак не оттирался с поверхности. Сабина, взглянув на небо, подумала, что дождя скорее всего не предвидится, и решила на месте позже решить эту проблему с профессионалами.

И, действительно, до самой Санта-Марии Магдалены погода и видимость были отличными.

Улицы небольшого городка в широком ущелье оказались организованы просто. Вся жизнь центра города вращалась между двумя властными центрами: административной и духовной. Высоко на сглаженном холме, подпирая склон, возвышался строгий прямоугольный католический храм в готическом стиле с крестом на высоком остроконечном куполе. От храма шли две параллельные улицы. Тут бурлила жизнь вокруг всевозможных магазинчиков, ресторанов, баров и кафе. Всё это опять объединялось в большую зелёную площадь, за которой в старинном отделанном лепниной здании расположилась префектура. Сегодня одна из улиц была перекрыта и подготовлена для карнавала.

Обогнув церковь справа, Сабина, следуя указаниям навигатора, свернула налево. По дороге, разрезающей лесной массив, автомобиль забирался без особых усилий. Девушка выключила кондиционер, открыла настежь окна, предоставив свежему горному воздуху заполнить салон и её легкие.

Скоро показались бутафорские ворота и вырезанная ножом на большом куске дерева надпись «Sitio Santa Luiza» – это была кансела (cancela – чаще всего деревянные невысокие, но довольно широкие ворота, используемые на фазендах, сичио и т.п.) *, которую она искала.

Сабина припарковала машину, вышла и улыбнулась, подставляя лицо ласковому солнцу.

– Привет, Луиза!

Глава 11. Рожерио

Мало кто из местных ещё помнил Дону Луизу и Сеньора Едивалдо, прежних хозяев сичио. Сейчас здесь распоряжался их сын, Рожерио, отказавшийся продать родительское гнездо после смерти матери, с которой у него, как он считал, по сей день продолжалась крепкая духовная связь. Отец умер раньше, но его он не вспоминал. Семья Рожерио – жена и двое детей – за ним не поехали. С тех пор прошло уже более тридцати лет: дети выросли, жена так и не променяла культурный центр Рио-де-Жанейро на сомнительные выгоды сельской жизни, Рожерио состарился и жил бобылём, хотя и со штампом в паспорте. Хозяйства теперь почти никакого не держал – только то, на что хватало его сил: с десяток ульев, затерявшихся среди деревьев, куры да обширный огород и одичавший сад, со временем слившийся с дикой природой. В этом была философия жизни хозяина сичио – всё живое имело право на жизнь.

Чтобы избежать одиночества он сдал внаём обширные площади Вальтеру и Бернадече под теплицы, где они выращивали орхидеи и занимались селекцией новых сортов в небольшой, но хорошо оснащённой лаборатории. Постепенно стараниями Рожерио отдельные экземпляры из лаборатории перебирались в естественную среду, безмерно радуя старика в периоды цветения.

Вальтеру ежедневно помогали два работника, из местных, и иногда заезжали клиенты и кооператоры, которым гостеприимный хозяин был неизменно рад – случалось это редко и его развлекало. Он любил поговорить о старине, философии и политике, о необходимости сохранять природное разнообразие.

Говорили, где-то высоко в горах в наследство ему достался ещё один дом, от его дяди – «Шакара Анаконда». Туда он не ездил. А сейчас и побаивался – питоны, леопарды, пауки, скорпионы и другие дикие животные прочно обосновались в тех местах. Тот, кто заезжал туда в последний раз, рассказывал, что окна были выбиты, а на подлокотниках кресел висели летучие мыши. А может, старик Рожерио ещё не готов был оказаться там в полном одиночестве, отрезанным от привычного мира. Тем временем дом постепенно разрушался и, болтали, стал не пригоден для жизни.

Надо сказать, что и этот дом, куда приехала Сабина, тихо доживал свой век вместе с его хозяином. Жил он на небольшую пенсию и скромную плату за участок, которую ему платил Вальтер, легко тратил, не жалел платить при случае за других, но наотрез отказывался от любой помощи – дом давно нуждался в ремонте, но никто до сих пор не смог убедить упрямого хозяина согласиться принять деньги. В конце концов, друзья смирились и терпели некоторые бытовые неудобства ради его мудрой и доброй компании.

Сквозь редкую изгородь Сабине был виден участок дорожки, которая почти сразу терялась среди деревьев.

Ворота были простые – сколоченные из досок, довольно низкие – и состояли из двух половин, соединённых наброшенным сверху кольцом из верёвки. Сабина посигналила в надежде, что из этого зелёного грота кто-нибудь появится. Постояла немного и, так и не дождавшись, вышла из машины, распахнула канселу* и проехала за неё. Узкая колея повела её вглубь под зелёным живым шатром. По бокам стучали по корпусу машины длинные красные соцветия неизвестных ей высоких цветов.

Скоро машина выехала на широкий двор, ведущий к крыльцу внушительных размеров веранды одноэтажной старинной постройки, покрытой заросшей мхом черепицей. Справа от Сабины двор подрезался крутым склоном, плотно засаженным какими-то крупнолистными растениями, на противоположной от дома стороне располагались гараж и какие-то хозяйственные постройки, слева же участок заканчивался обрывом, по краю которого плотно сплелись кронами фруктовые деревья – под одним из них девушка и припарковалась.

– Вальтер! – позвала она, вглядываясь в полумрак открытого кухонного окна.

Сонный пёс, привязанный к дереву, наконец очнулся, загремел цепью. Залаял.

На него прицыкнул появившийся из-за угла дома невысокий, суховатый, жилистый мужчина чуть за восемьдесят в платке-бандане, плотно закрывающим его голову. Неспешно обойдя амфору с большим красным цветком, он представился:

– Bom dia! Вы Сабина? Добро пожаловать в моё скромное сичио! Я Рожерио.

И, обтерев тряпкой мокрые руки, обнял Сабину, поочередно чмокая её то в одну, то в другую щёку. Она не сопротивлялась – знала, что перед ней бразилец, и это такая традиция. Объятия Рожерио были лёгкими и деликатными.

По тропинке из глубины лесочка к ней уже торопился и сам Вальтер. Он плохо скрывал нервозность, но всё же растянул губы в улыбке и даже чмокнул Сабину в щёку, пробормотав приветствие на немецком и поинтересовавшись, как доехала. Она поняла, что ему почему-то было не до её рассказов и коротко кивнула, сказав, что хорошо. Сабина была в приподнятом настроении и предпочитала игнорировать тревожные сигналы, которые посылала ей интуиция. Наконец-то появилось что-то определённое после всех её приключений с приезда в Бразилию. С удовольствием девушка оглядывала незнакомое пространство.

Хозяин почему-то не прошёл в дом через главный вход, а обогнул его справа, пригласив гостей последовать за ним. Там находился ещё один вход, ведущий прямо в кухню и прилегающую к ней столовую, у которой толпились куры с красными гребешками и оранжевыми перьями на крыльях.

– Ух ты, какие! – не сдержала своего удивления Сабина.

Рожерио ловко, одним движением поймав одну из несушек, молча протянул Сабине. Она смущённо взяла курицу в руки, удивлённо улыбаясь и не зная, что с ней делать, потом бережно опустила обратно на землю. А Рожерио уже протягивал ей два банана:

– На, покорми.

Вальтер вынул мобильный из кармана и, подмигнув ей, включил съёмку. Сабина, наклонившись, кормила кур. Они наперебой клевали банан прямо с кожурой из её руки, быстро приближаясь к пальцам – было весело, как в детстве, и немного страшно.

Увлечённая забавой, она не услышала, как Вальтеру кто-то позвонил. Он какое-то время слушал, потом спросил:

– Она уже здесь? Ждите, я сейчас подойду.

И того, как он спешно двинулся вверх от неё по тропинке, она не заметила.

Сабина выронила из рук остаток банана на землю и подняла глаза на Рожерио. Немногословный хозяин одобрительно покачал головой, махнул ей, мол, иди за мной. Куры за их спиной засуетились вокруг остатков упавшего лакомства, шумно отгоняя друг друга.

В торце дома стояла давно бездействующая почерневшая от копоти печь из кирпича. Хозяин склонился над плитой, показывая Сабине гнездо, и предложил забрать оттуда все яйца. Их было четыре и, к восторгу женщины, они были тёплые. Она радостно обернулась, чтобы показать их Вальтеру, и… не увидев его рядом, отчаянно оглянулась вокруг. Рожерио уже направился в дом и звал за собой растерявшуюся гостью.

Настроение испортилось. Сабина с трудом контролируя эмоции попросила разрешения воспользоваться душем. Хозяин снабдил её большим, похоже гостевым, почти новым полотенцем и отвёл в просторную ванную комнату. Здесь стоял узкий длинный столик у стены, старинное деревянное кресло, и висело почти во всю стену тусклое зеркало с разъеденной по периметру амальгамой. Потолок представлял собой просвечивающуюся, местами надтреснутую черепицу. Сабина поёжилась, представив, каково тут оказаться во время дождя. Тем не менее не могла не отметить, что всё в ванной было чистым и опрятным.

Тёплый душ немного успокоил её. Решив немедленно вернуться на побережье, она направилась на поиски Вальтера, чтобы забрать ключи. Но на кухне её ждал Рожерио. Лукаво подмигнув, он приоткрыл крышку большой чугунной сковороды, в которой приготовленные на овощах и зелени красовались четыре яйца. От соблазнительных ароматов есть действительно захотелось, поэтому Сабина не стала отказываться.

После лёгкой трапезы под ворчание старика, что она слишком мало ест, девушка, так и не найдя своего друга, побродила по дому, нашла на книжной полке какой-то английский детектив и устроилась с намерением почитать в гамаке на веранде.

Хозяин сичио исчез куда-то по своим делам. Детектив оказался так себе, усталость и бессонная ночь в незнакомом месте при странных обстоятельствах быстро сморили её, и она задремала. Разбудил её голос Рожерио, играющего с собакой. Пёс радостно носился по двору за палкой, которую бросал ему хозяин.

Глава 12. Орхидеи

– Карамело* (caramelo – в переводе с португальского «карамель»), ко мне! – крикнул Рожерио, заметив направляющуюся к ним гостью. – Не бойся, он не злой, – успокоил девушку, поглаживая пса по холке.

На вопрос, не знает ли он, где найти Вальтера, старик предложил прогуляться вместе до лаборатории.

– Заодно увидишь его работу. Такая красота! Многие бы деньги заплатили, только бы посмотреть хоть глазком.

Он сочувственно взглянул на пса:

– А тебе туда нельзя, друг. Мы с тобой потом отдельно погуляем.

Рожерио накинул карабин от цепи на его ошейник и тот покорно лёг под дерево, на котором Сабина заметила красные цветы.

– Это орхидея? Там? – спросила она уже в прихожей, куда хозяин зачем-то позвал её.

– Нет, – ответил Рожерио, протягивая ей высокие резиновые сапоги, мятую шляпу и палку, – это бромелии. Они тоже крепятся к деревьям, тоже красивы, но это другие цветы.

Сабина надела сапоги и шляпу, молча взяла протянутый ей посох, не понимая, зачем он, и пошла за хозяином, след в след, по тропинке вверх, откуда недавно приветствовал её Вальтер.

Старик шёл медленно, указывая Сабине, чуть не наступающей ему на пятки, на сильно выступающие корни деревьев. Заметив её нетерпение и желание обогнать его, он пояснил:

– Не спеши, принцесса, тут кроме нас другие тоже ходят.

– Кто?

– Живность лесная. Змея может проползти, или броненосец пересечёт тропу, или дикобраз, или гамба, а если повезёт, увидишь капивар, они поднимаются от озера, что внизу, в долине, и здесь себя свободно чувствуют.

– Уже хочу всех увидеть! Теперь поняла к чему сапоги – защита от змей?

– От змей, от скорпионов, пауков – много чего ползает.

– Пауков я не боюсь – навидалась. А вот змеи и скорпионы мне не по нраву.

– Это ты наших ядовитых пауков не встречала. Видала паука «армадейру»? Он будет размером с ладонь, очень ядовит, может даже парализовать человека и убить. А «arranha marrom» * (коричневый паук) вызывает некроз тканей – страшное, скажу я тебе дело! И тут уж как повезёт, зависит, в какое место он вцепится. Если от укуса «армадейры» человек от боли взлетает, то паука «марром» он и не почувствует. А когда заметит там уже разложение идёт полным ходом.

Сабина нервно вздрогнула и замедлила ход, теперь уже со страхом отгибая траву и нависающие над тропой ветки кустарников, посохом, предусмотрительно врученным ей хозяином.

Рожерио же воодушевился. Это был его мир – лес, который он в буквальном смысле создал сам, своими руками. Казалось, ему были ведомы каждый зверь и птица, живущие в его владениях. Он показывал ей их гнёзда и норы.

– Потом, когда пойдём вниз, напомни мне, я покажу тебе тропу, где ходит муравьед. Вдруг посчастливится даже увидеть его.

Сабина кивала, почти ничего не могла разглядеть за зеленью и вдруг подумала: какой Рожерио счастливый человек! Всю жизнь занимается любимым делом, живёт в раю, который сам себе создаёт, в полной гармонии и уважении к живому миру. Только его разрушающийся дом не давал ей покоя. Что-то в этом было неправильное. Человек вместо того, чтобы отстаивать у природы своё место под солнцем, сделал выбор просто раствориться в ней. Высокие деревья уже отвоевали двор и закрыли небо над жилищем, дождевые потоки подмыли фундамент, пронзив его от стены до стены глубокой горизонтальной трещиной. Не надо быть инженером, чтобы понять, что рано или поздно вся эта нависшая тяжёлая громада однажды навалится и раздавит дом, и по частям он сползёт к озеру, гонимый селевыми потоками, погребая под собой и своего радушного хозяина. «А может и хватит ещё на его жизнь, простоит избушка», – с надеждой бросила взгляд на Рожерио Сабина.

Они вышли к просвету, где сквозь зелень проступали контуры современных построек, подошли к лаборатории. Это был одноэтажный дом прямоугольной формы с большими окнами. Дверь оказалась заперта – ни Вальтера, ни его работников на месте не было.

– Посмотрим в теплицах, может, они там. – Произнёс Рожерио, с недовольным видом ступая по широкой тропинке, аккуратно выложенной плиткой – максимум, на что он согласился под давлением стремящегося к порядку Вальтера.

Теплицы встретили их тишиной и безлюдьем, но в них оказалось несложно попасть. Сабина зашла и ахнула! Такое количество орхидей в одном месте она видела только на выставках – увидеть вживую, более того, войти в этот сказочный мир ей довелось впервые.

Помимо того, что цветы были прекрасны сами по себе, они ещё и обладали непередаваемыми ароматами. Воздух внутри казался таким лёгким и приятным, что хотелось забрать его с собой. Сабина медленно двигалась по коридору, и шаг за шагом цветы погружалась всё в новые ароматы. Она читала сложные названия на латыни и пыталась определить, что ей напоминал очередной запах.

– Рожерио! Это же Chanel №5! Понюхайте!

Увидев старика, разводящего руками, она поняла, что ему, конечно, не интересны такие дамские подробности. «Cattleya labiata» прочла она на идентификаторе.

Возбуждённая, Сабина переходила от цветка к цветку, отгадывая ароматы. Ей показалось, что она зашла в магазин специй или присутствует на конкурсе высокой кулинарии.

Орхидея с названием «Catttleya walkeriana» пахла корицей. Привлекшая её красотой крупных белых цветков с бордовой сердцевиной Bifrenaria harrisoniae – мускатным орехом. Бордово-белые «Oncidium Sharry Baby» одурманили неожиданно крепким запахом шоколада. Было поразительно, что такие мелкие цветы издают такой силы аромат, что его можно чувствовать в другом конце теплицы.

Жёлто-коричневые гроздья «Oncidium pumilum» источали яркий медовый аромат. А фиолетовые цветки «Spathoglottis unguiculata» с красивой листвой пахли виноградом!

Под табличкой «Maxillaria tenuifolia» деликатные оранжево-красные цветы распространяли запах кокоса или каких-то кокосовых сладостей. Сабина последовала за освежающей сладковато-лимонной волной, уводящей её вправо по дорожке. Издавали его нежной желтоватой окраски цветы необычной формы – Stanhopea insignis прочитала она.

Результаты многократных скрещиваний давали интересные варианты форм и оттенков запахов. Сабина с удовольствием погружалась лицом прямо в цветочные серединки, пока не наткнулась на несколько образцов с неприятным и даже отталкивающим запахом. Это её удивило: зачем Вальтеру нужны эти ужасные растения? Их, уж точно, не применишь в парфюмерии. Она стала принюхиваться осторожней.

– Иди сюда! – Подозвал её Рожерио. Он стоял под вьюном, лесенкой чередующихся листьев взобравшимся по сухому стволу, специально закреплённому возле растения, чтобы дать ему опору, и плотно покрывающим обширный навес под потолком теплицы. Местами на нём проглядывались пучки зелёных бобов с подсохшими кончиками.

Старик оттянул большую гроздь, чтобы привлечь к ней внимание своей гостьи.

– Видела? Это та самая ваниль, которую ты добавляешь в выпечку. Если, конечно, печёшь.

– Кто? Я? – заулыбалась Сабина.

– Ну если не печешь, то кушаешь выпечку и знаешь, что такое ваниль. А это тоже орхидея. Сейчас она уже без цветов, но советую прийти сюда, когда придёт её пора.

Они вышли наружу, голова слегка кружилась от впечатлений и запахов.

– Вот это то, чем занимается Вальтер – ищет новые ароматы. А Бернадече выращивает орхидеи ради красоты цветка, ты бы видела их! Но, увы, мы их не увидим. После развода с Вальтером, она вывезла всё отсюда. Её теплица сейчас пустая, но ненадолго. Твой друг уже строит на неё свои планы. Если хочешь, я покажу тебе свои орхидеи.

– Вы тоже орхидолог? А ради чего вы разводите эти цветы?

– Нет, я не орхидолог. Я просто возвращаю природе то, что когда-то было отнято у неё.

Они оставили за спиной «цивилизованную» часть сичио, теперь тропа уводила их вниз, огибая пчелиные домики тут и там возникающие в просветах между деревьями. Подойти к ним он не позволил, оберегая пчелиные семьи от ненужного стресса.

Шли не торопясь, Рожерио останавливался, показывая своих цветных питомцев, и рассказывал Сабине как в период освоения Бразилии, как и всей Южной Америки, европейские торговцы варварски вывозили отсюда целыми кораблями прекрасные диковинные цветы. Ради наживы они отбирали растений больше, чем было возможно, тем самым уничтожая зачастую всю их колонию.

– И вот теперь наши коллекционеры вынуждены покупать за большие деньги экземпляры, которые когда-то в изобилии росли здесь и были украдены.

Старик сказал это с болью в голосе, помолчал и, подмигнув Сабине, добавил:

– А мы с Марией Леной восстанавливаем справедливость – возвращаем красоту природе.

Он указывал ей на растения с характерными листьями, островками среди остальной травы оживляющими склоны. Показывал, как когда-то прикрутил алюминиевой проволокой единственный цветок к стволу, а теперь целая колония бурно облепила его во все стороны.

Через мгновение Сабина сама научилась различать орхидеи среди других растений – они забирались высоко по стволам деревьев, гроздьями свешивая оттуда цветочные ветки, выдавая весь спектр размеров и раскраски, какие-то из них цвели, другие – нет. И на земле эти цветы были разными, но тоже узнаваемы – встречались довольно высокие виды с тонкими длинными стеблями, заканчивающимися мелкими соцветиями и низкие кустики с крупными цветами и широкими листьями.