Пустошь в сердце

Они медленно прогуливались по дороге, и Люй Фэн каждую минуту находился в напряжении. Безликий учил его двигаться – неспешно, с достоинством молодой богачки, шептал на ухо успокаивающие слова, когда тот неуклюже спотыкался и терял самообладание.

– Представь, что ты направляешься в уютную резиденцию у Императорского канала, где тебя ждет твой… покровитель, влиятельный чиновник из Министерства Ритуалов. У тебя около десятка слуг, которые по щелчку пальцев принесут тебе еду в постель, оденут-разденут, помоют, спать уложат. Пояс оттягивает кошель с монетами, которые ты собралась потратить на шелк или браслеты…

Безликий продолжал нести приятную чушь, а Люй Фэн улыбался его бурной фантазии, потому что слова на самом деле помогали. Он стал чувствовать себя раскованней, шаг стал легче, движения – игривее. И вот он уже случайно улыбнулся прохожему. Тот наклонил голову в поклоне и прошествовал дальше, оглянувшись.

– Прекрасно, – подбодрил его Безликий. – Очень хорошо. Теперь вон тот… у лавки с камнями. Заставь его зардеться.

Люй Фэн отпустил руку Безликого, заставив того следовать чуть поодаль. Молодой юноша, стоявший у лавки, подвинулся, пропуская Люй Фэна к товару. Их пальцы как будто бы невзначай соприкоснулись на одном и том же обсидиановом браслете. Они отдернули руки одновременно, Люй Фэн потупил взор, как его учил Безликий, а юноша облизнул сухие губы и пробормотал:

– Простите, госпожа. Берите. Вы первая его увидели.

Люй Фэн мотнул головой, чуть не сказав вслух, что он здесь только гуляет. Голос… Его мужской голос мог все испортить. Разочарованный, Люй Фэн отошел от лавки и вернулся в общество Безликого.

– Мой голос… Он все испортит, если я заговорю.

– Первое время говори шепотом. Госпожа простужена, вот и все, – посоветовал Безликий. – Потом я научу тебя модулировать голос так, чтобы он звучал женственно и естественно. Шепот – лишь временная мера.

Чем дальше они продвигались вперед, тем ближе становились стены Императорского Дворца. Тем чаще замелькали паланкины с гербами знатных кланов и конные отряды Фаши Небесного Атриума. Они выглядели как спустившиеся с небес небожители в ослепительно бело-голубых одеяниях и серебряных доспехах. Юные девушки – от госпожи до служанки, пробегающей мимо по делам – останавливались и провожали заклинателей восхищенными взглядами. Чистота, порядок, аура незыблемой власти. «Бесит!» – непроизвольно фыркнул Люй Фэн. В груди разгорелся пожар ненависти, глаза зажглись огнем. Он почувствовал, как въевшаяся в кожу пыль трущоб и запах дешевого масла для ножей сделали его невидимым клеймом среди ослепительной чистоты.

– Мы можем уйти туда, где поменьше этих сияющих болванов?

Люй Фэн не узнал собственный голос: шипящий и ядовитый. Безликий вздрогнул, обернувшись: такой тон был нов даже для него. Его взгляд, обычно пустой, на мгновение стал оценивающим, сканирующим Люй Фэна, словно обнаружил неожиданную трещину в инструменте. Мужчина плавно свернул в сторону, к Садам Вечной Гармонии с искусственными озерами с лотосами, мостиками, павильонами, где поэты декламировали стихи, а знать пила чай под звуки гуциня[4]. Все вокруг выглядело слишком идеально и чисто. Как картинка в книжке. «Наверное, здесь даже птицы не гадят где попало», – ухмыльнулся Люй Фэн. Деревня, в которой он вырос, бедная и маленькая, могла уместиться в Садах Вечной Гармонии несколько раз, но крестьяне там были… настоящими. Здесь люди – куклы на шелковых нитях. Здесь люди – маски. «И я стану лучшей из них!» – пообещал себе Люй Фэн.

– Выбери!

Безликий услышал его бесцветный голос и даже подался назад в попытке увидеть в изменившимся взгляде ответ на собственный вопрос.

– Что выбрать?

– Жертву. Ты сказал, мы не уйдем, пока я не заставлю кого-то подойти ко мне. Быстрее! Я хочу поесть.

Безликий едва уловимо усмехнулся и указал на… адепта Небесного Атриума, отделившегося от толпы друзей и заглядевшегося на уличного музыканта, вокруг которого столпились люди. Люй Фэн двинулся вперед, вырвавшись из рук Безликого. Он намеренно встал с противоположной стороны улыбчивого адепта и уставился на него немигающим взглядом. Главное – перехватить его взгляд и тут же «испугаться» пересечения. Адепт не прерывался от прослушивания музыки и хлопал в ладони вместе со всеми, весело смеясь. Люй Фэн почти отчаялся и уже приготовился сдаться, когда юноша наконец поймал его внимательный взгляд и задержал свой. Секунды растянулись в вечность. Взгляд адепта – любопытный, открытый, лишенный подозрительности – казалось, прожигал маску Люй Фэна насквозь. Сердце бешено колотилось где-то в горле. «Сорвусь?» – он вынудил себя опустить ресницы, изображая девичью стыдливость, которую никогда не чувствовал. Когда он поднял взгляд, адепта уже не было среди толпы. Люй Фэн разочарованно всматривался в лица и одежды прохожих и вдруг почувствовал теплую ладонь на спине. Прикосновение было незнакомым, враждебным в своей простоте. Вздрогнув всем телом, как от удара током, Люй Фэн резко обернулся.

– Юная госпожа! Мне показалось, что мы знакомы… – забормотал адепт и взял его холодные пальцы своими горячими. – Позвольте узнать ваше…

– Госпожа Люй! Я вас потерял! Нам нужно возвращаться!

Голос Безликого спас его от незапланированного разговора со смелым адептом. Ну надо же… Как быстро он пересек толпу и оказался рядом с ним… Неужели получилось?

Адепт отдернул руку от Люй Фэна, вежливо поклонился и скрылся в толпе.

– Видимо, ты и правда сильно голоден, – с иронией произнес Безликий, отводя его в сторону от уличного музыканта. – Я куплю по дороге назад самые вкусные баоцзы[5] и сладости. Ты их заслужил.

Уже в комнате Безликого, смывший ненавистный грим и сытый Люй Фэн все еще чувствовал призрачное тепло чужой ладони на спине. Устроившись у окна, он рассматривал проходящих мимо таверны людей и пил чай.

– Почему ты ненавидишь Фаши?

Вопрос прозвучал сухо, как всегда, но Люй Фэн уловил в голосе Безликого заинтересованность судьбой нового подопечного.

– Один из них убил моих родителей, – он отпил чаю из пиалы и добавил, – и сжег мою родную деревню.

– Фаши Небесного Атриума?

– Нет, Фаши Земли из Клана Будуншань, но я уверен, в Небесном Атриуме тоже взращивают ублюдков. – Люй Фэн оглянулся. Безликий бережно расчесывал волосы, задумчиво смотря в одну точку. – Ли Вэй… Кто он?

Рука мужчины замерла на мгновение, сжала гребень до побелевших костяшек. В зеркале Люй Фэн поймал мгновенное искажение на обычно безэмоциональном лице мужчины – тень чего-то почти… человеческого. Страха? Боли? Но вот оно вновь застыло в привычной маске равнодушия.

– Фаши Небесного Атриума.

– Я знаю. Как вы познакомились?

– Он такой же клиент, как и все остальные.

– Значит, он не знает, кто ты на самом деле?

Безликий не ответил, отложил гребень и принялся закручивать волосы в тугой узел.

– А если узнает?

– Убьет меня.

– И ты не боишься встречаться с ним на виду у всего города?

– Иногда самое тайное происходит под носом у всех.

В ту ночь ему не спалось, поэтому в Час Кролика[6] Люй Фэн, измучавшись бессонницей, набросил походную одежду и выбрался на крышу таверны. Разговор о Фаши не выходил из головы. Он видел, как Безликий непринужденно общался с Ли Вэем, и как сам Ли Вэй трепетно относится к Безликому. Он не может не знать, что общается с… мужчиной в женском облике. Знает, молчит и… никому не выдает тайну? Почему? Куда пропали пресловутое благородство и достоинство? Ни этому ли в первую очередь учат этих серебристых гордецов?

Люй Фэн поднял испепеляющий взгляд вверх, туда, где парила Школа Небесного Атриума. Она висела в небе, как нарыв. Несколько островов из гладкого, мертвенно-белого камня, отполированного до омерзительного блеска. Они плыли в воздухе над Тяньцзи на невидимых волнах ци, попирая саму землю, на которой ютились настоящие люди. Люй Фэн сжал кулаки так, что ногти впивались в ладони и оставили кровавые борозды.

«Ублюдки! Убийцы! Лицемеры!»

Башни Атриума вздымались острыми пиками, будто копья, направленные в небо – вызов самим богам, которые, по мнению Люй Фэна, давно отвернулись от этого места. Арки и мосты между островами казались ажурными, невесомыми, но он знал – каждая их линия пропитана ци, каждая колонна вмурована в фундамент из подавленной воли. Это была не школа. Это казарма. Казарма для тех, кто учился не понимать мир, а владеть им. Учился делить ци на «чистую» и «нечистую», людей – на «достойных» и «пыль».

Днем солнце играло на позолоте куполов и статуй – драконов, фениксов, мудрецов в надменных позах. Этот блеск оплачен податями с деревень вроде его родной Цуйхуа и кровью тех, кто гнул спину на полях и в шахтах, пока «избранные сияющие болваны» витали в облаках. Он видел не красоту, а доспехи. Доспехи из высокомерия и безразличия.

Даже отсюда, с расстояния, он чувствовал Атриум. Не силу, а давление. Ощущение стерильной чистоты, которая выжигает все живое, все неподконтрольное. Как будто огромная невидимая печать лежала на городе, прижимая его к земле. Холодная темнота, дремавшая в глубине его груди, заурчала тревожным, ненавидящим эхом. Он чувствовал, как кожа под одеждой покрывается мурашками от отвращения. Аура порядка, выверенного и безжалостного. Порядка, который сжег его деревню, назвав это "необходимостью". Порядка, что преследовал его, как зверя, за то, что он выжил.

Где-то там, в вышине, на открытых площадках и в аркадных переходах между зданиями мелькали крошечные фигурки в белых и серебристых одеждах. Адепты. Ученики. Фаши в зародыше. Со стороны они казались дисциплинированными, грациозными. Люй Фэн же видел муравьев. Муравьев в идеально отстроенном муравейнике. Каждый на своем месте. Каждый выполняет свою функцию в великой системе подавления всего, что выбивается из их узких, утвержденных свыше рамок. Он представлял их лица – гладкие, самодовольные или напряженные в погоне за одобрением наставников. Лица тех, для кого он, Люй Фэн, был всего лишь «нечистью», «угрозой балансу», которую нужно устранить или посадить на цепь.

Его взгляд упал вниз, на подножие невидимой горы, на которой висел Атриум. Там был настоящий Тяньцзи. Грязный, шумный, пропахший потом, дешевой едой и отходами. Там жили люди. Там кипела жизнь – грубая, неидеальная, но настоящая. Дым из труб мастерских, крики торговцев, плач детей, смех пьяниц из таверны – все это было живым. И Атриум парил над этим всем, как холодный, бездушный идол, взирающий на муравейник свысока, готовый в любой момент чиркнуть пальцем и стереть неугодное «во имя порядка».

В горле встал ком. Не слезы – яд. Яд воспоминаний. Белый свет магии, испепеляющий отца. Холодные глаза Фаши Земли, смотревшие на мать, как на мусор. Собственный ужас десятилетнего мальчишки, чувствующего, как в нем просыпается чудовище, которого боятся эти сияющие сволочи. Рука непроизвольно сжала рукоять кинжала в рукаве. Ледяной холод в груди дернулся, как спутанный зверь, почуявший клетку. Он хотел завыть. Хотел швырнуть в эту сияющую мерзость всю черноту, что клокотала в нем. Пусть их безупречный камень почернеет от его боли! Пусть их сияние поглотит его хаос!

Но он только стиснул зубы до хруста. «Гниль…» – прошипел он сквозь стиснутые зубы, плюнув в сторону сияющих островов. Слюна смешалась с пылью крыши. Жалкий, ничтожный жест бунта против колосса. Но это был его жест. Гнев, ненависть, презрение горели в нем жарче любой священной ци Атриума. Они были его щитом. Его правдой.

Он резко развернулся и спрыгнул с крыши вниз, в знакомые, пахнущие сыростью и преступностью объятия таверны «Крадущийся Котел». К шэньмо Атриум! К шэньмо Фаши! Он выжил вопреки им. И он будет драться. До конца. А их сияющий оплот лжи и подавления… пусть сгниет в своем высокомерии.

День за днем Люй Фэн вместе с Безликим уходил на задания и возвращался с трофеями для Старой Ли. Мужчина отдавал кошели денег, Люй Фэн иногда бахвалился украденной шпилькой или брошью, вызывая у старухи ехидный, но довольный смешок.

– Молодец! Растешь в моих глазах.

И Люй Фэн выпячивал грудь колесом, вызывая в Безликом желание закатить глаза от напыщенности юного подельника.

Старая Ли поручала украсть десять кошельков на Рынке Десяти Тысяч Благословений за один день и не быть замеченным стражей. Самоуверенный Люй Фэн приносил ей двенадцать и очередную брошь. Отточенное годами искусство сливаться с толпой и работать в ее ритме помогало ему не попадаться на глаза жертвам, а контроль над дрожью в руках позволял провернуть грязное дельце быстрее, чем жертва поймет, что лишилась богатства.

Проникнуть поздно вечером в дом мелкого ростовщика и украсть долговую расписку? Легко. Пока ростовщик ошивался в окружении друзей в таверне «Золотой Дракон», Люй Фэн забрался в его дом через крышу, ловко вскрыл ларец под кроватью и подменил долговую расписку на подделку, умело сделанную Мотыльком.

– Информация – тоже товар, Ветерок, – скрипучим голосом поучала его Старая Ли. – Иногда дороже золота. А подмена – элегантнее дубины.

Люй Фэн исчез так же бесшумно, как и появился. Ночная тень Тяньцзи, маленькая, но опасная. Даже жена ростовщика, спящая на кровати, ничего не услышала. Он впервые почувствовал холодную власть от обладания чужим секретом, а цинизм в его душе рос с каждым новым преступлением.

В одну из таких ночей Люй Фэн шагал за Безликим, автоматически отмечая патрули Фаши, богатые паланкины, пути побега, если вдруг «запахнет» провалом. В голове крутились названия ядов и противоядий, которые втолковывал ему Безликий утром. Его глаза подмечали предметы, которые так и просились в карман.

– Старая Ли вскоре захочет проверить тебя в полевых условиях, – тихо пробормотал Безликий.

– Караваны? – понимающе спросил Люй Фэн, Безликий кивнул.

– Наблюдение за караванами ведется днями, а то и неделями. Выявляются маршруты, графики, состав охраны. Особенно если в ней есть Фаши, нужно узнать их точное количество и стихии, которыми они владеют. Самое легкое – те караваны, где охрана минимальна или представлена только солдатами. Но если в караване обнаружишь Фаши Небесного Атриума, беги со всех ног. Такие набеги гильдия воров предпринимает только за невероятно ценный груз и с идеальным планом отхода. У тебя всегда должны быть при себе дымовые бомбы и…

– Почему ты обучаешь меня этому, а не Старая Ли? – перебил его Люй Фэн и поморщился. – У тебя совершенно… иные задачи в гильдии.

– Я тоже участвовал в нападениях на караваны. По молодости, но все еще помню, как мы планировали набег и пути отступления. Клинок и Мотылек расскажут тебе то же самое. Думаю, ты попадешь именно в их группу.

Люй Фэн презрительно фыркнул. Ладно Мотылек: парнишка ему явно симпатизирует, хоть и малость завидует, что с магическими ловушками у Люй Фэна выходит расправляться лучше него. Но вот Клинок открыто его ненавидел – за молодость и… темную силу, таящуюся глубоко внутри Люй Фэна. Иногда Клинок просыпался от стонов боли, когда тьма внутри бредящего Люй Фэна пыталась взять над ним верх, а голоса нашептывали слова мести и ненависти. Однажды Клинок разбудил его в один из таких приступов, увидел золотистый отблеск в зрачках и отшатнулся в угол со словами: «Ты… демон?!» Люй Фэн тогда ничего не ответил и лишь тяжело дышал, приходя в себя после галлюцинаций и едва понимая, кто он и где находится. Но с тех самых пор на Люй Фэна стали смотреть с подозрением, и только Старая Ли не позволяла никому навредить ему.

– Механик уже стар для набегов. Насколько мне известно, его уже заменил Мотылек, – продолжал говорить Безликий, – а ты станешь новым Собирателем, каким был я в свое время. Мое место – в столице, здесь я полезнее. Старая Ли планирует пересобрать группу Клинка, значит, тебя посвятят в подельники. Команда Клинка – лучшая, поверь мне на слово. Он – бывший солдат, поэтому умеет противостоять таким же, как он – охранникам. Другое дело – Фаши. Клинок способен долгое время отвлекать его, пока ты собираешь «улов». Но не тяни, хватай самое ценное и убирайся от каравана подальше. Не попадайся Фаши на глаза, действуй тихо и осторожно. Если Фаши доберется до тебя, мокрого места не останется. Ты не из тех, кто сможет противостоять имперскому защитнику.

Внимательно слушая Безликого, Люй Фэн наткнулся блуждающим взглядом на фигуру, выскользнувшую из узкого темного переулка. Высокая, но истощенная, почти призрачная. Простые, поношенные серые одежды странствующего монаха или ученого, но что-то в этой фигуре было не так. Складки ложились неестественно, будто скрывая не тело, а пустоту. Лицо скрывал глубокий капюшон, но Люй Фэн почувствовал тяжелый, иссушающий взгляд, устремленный на него. От незнакомца веяло холодом, странным контрастом летнему вечеру, и тишиной, заглушавшей уличный шум.

Люй Фэн замер. Не страх, а острое любопытство и необъяснимая симпатия сковали его. Этот человек показался полной противоположностью сияющим, надменным Фаши, патрулирующим вечерний город. Он такая же тень, как и они с Безликим, но… другого порядка. Глубже. Древнее. Знакомая тень. Как та, что дала ему кусок мяса кролика в темном лесу, когда он остался без семьи.

– Подожди меня здесь, – вдруг бросил Люй Фэн.

Безликий, шедший впереди, остановился и обернулся. Он стоял неподвижно, как статуя, но Люй Фэн почувствовал ледяную волну напряжения, исходящую от него. Безликий молчал, провожая незнакомца подозрительным взглядом.

– Тебе правда нужен… этот человек?

– Да. Его зовут Странник Сумерек. Это он направил меня в гильдию воров. Спас меня в ту ночь, когда я… – он запнулся. – Мне нужно поймать его, пока он не скрылся.

Люй Фэн метнулся в сторону темной фигуры, и та вдруг остановилась, оглянувшись. Капюшон слегка приподнялся, обнажая нефритовую маску. В ее прорезях мелькнули два уголька – багрово-черные точки, словно раскаленные добела и тут же потухшие.

– Сяо Люй, – голос был тихим, шелестящим. Действительно знакомым.

– Странник Сумерек! – Обрадованный встречей, Люй Фэн догнал его, остановился перед ним и вежливо поклонился. – Не думал, что еще раз вас увижу.

– Зачем я тебе понадобился? В ту ночь я сделал все, что мог…

– Да, и я хочу поблагодарить вас за совет.

– Значит… ты их нашел?

– Нашел.

– Я рад. Ты подрос, – Странник ласково погладил его по голове. Ладонь мужчины показалась Люй Фэну ледяной в такую жаркую ночь, но он не стал обращать на это внимания, лишь улыбнулся в ответ.

– Вы приехали в столицу отдохнуть?

– Нет, я тут проездом. Никогда не сижу на одном месте. Такова моя жизнь: нигде не задерживаться надолго, – он помолчал, бросил загадочный взгляд в сторону ожидающего Безликого и проговорил. – Уже учишься носить чужие личины? Интересно. Но помни… – Голос стал еще тише. – Самая опасная маска та, что прирастает к коже. Она съедает то, что было внутри… и оставляет лишь пустоту, готовую принять любой огонь. Или холод. Будь осторожен.

Люй Фэн втянул воздух. Голос странника вызвал у него не только мурашки по коже, но и жуткое восхищение. Он чувствовал в этом человеке силу, не уступающую Фаши, но дикую, неконтролируемую, свободную от их лицемерных правил. Как и его собственная. Там, где-то внутри него. Темная, опасная, неясная сила.

– Мне пора. Живи, Ветерок. Крепни.

Странник отступил на шаг назад, в густеющую тень арки. Люй Фэн даже не успел открыть рот, чтобы попрощаться, как его силуэт поплыл, растворился в сумеречном тумане, как будто его и не было.

– …Странник Сумерек, – тихо, без интонации произнес Безликий, подойдя к нему. Его голос звучал неестественно ровно, как заученная фраза. – Говорят, он знает пути между мирами. Или это бредни пьяниц. Идем. Не стоит здесь задерживаться.

Люй Фэн бросил последний взгляд на пустую арку. Чувство необъяснимого родства и предупреждение о «приросшей маске» смешались внутри него. Он поспешил за Безликим, оставив тайну Странника в сгущающихся сумерках. Эта встреча зацепила его глубже, чем он готов был признать. «Неужели он тоже носитель пустоты?» – мелькнула мысль. Может быть, они похоже друг на друга даже больше, чем выглядит на самом деле.

Спустя неделю Люй Фэн стоял у грязного окна харчевни в районе порта. Он смотрел на глиняную пиалу в руках – дешевую, потрескавшуюся. Контраст с нефритовыми чашами Садов Вечной Гармонии был разительным. Его время в столице подошло к концу.

С Безликим он попрощался сдержанно и холодно: Люй Фэн вежливо поблагодарил его за уроки, мужчина только коротко кивнул в ответ, поклонился задумчивой Старой Ли и развернулся, плавно скрывшись в толпе зевак. Люй Фэн впервые ощутил при взгляде на уходящего Безликого новое чувство в груди, и оно ему не понравилось – щемящее чувство… жалости. Определенно, он не желает такой судьбы, как у этого мужчины. Ему придется показать себя с лучшей стороны во время нападений на караваны. Он станет самым быстрым и ловким Собирателем. Лишь бы больше никогда не возвращаться в столицу.

Безликий научил его главному: выжить здесь можно только в маске. Маске вора, маске госпожи, маске невидимки. Но слова Странника Сумерек впились в него как заноза: «Самая опасная маска та, что прирастает к коже…» Он чувствовал, как «Ветерок» – циничный, ловкий инструмент гильдии – уже прилегает к нему плотнее, чем старая рубаха. Станет ли он когда-нибудь снова просто Люй Фэном? Или эта маска однажды окончательно съест остатки деревенского парня?

Что уяснил для себя Люй Фэн: величественный город Тяньцзи – это монстр, пожирающий наивных. Красивый, сияющий сверху и гнилой, опасный снизу. Двуличность города вызывала тошноту: блеск Императорского Дворца и Садов – позолота на гниющей раме. Истинная жизнь – здесь, внизу: в борьбе за кусок хлеба, в вони портовых трущоб, в шепоте сделок под покровом ночи. Тяньцзи лишь лучше закалил его ненависть к системе и углубил пропасть внутри.

Люй Фэн видел подлость «честных» торговцев, жестокость солдат, лицемерие мелких чиновников. Цинизм стал его броней. Он научился видеть щели в броне Тяньцзи. Он научился отпускать колкие замечания, пряча за сарказмом и насмешкой боль и ненависть, что горели внутри. Где-то в глубине души он остался деревенским парнем, который видит фальшь под позолотой, страдание за фасадом роскоши и смерть в тени величественных пагод. Каждый выход в город напоминал ему о пропасти между миром, где он родился, и миром, где он вынужден жить. Что ж, он научился здесь выживать, пусть и как крыса: крал у богатых, прятался в трущобах, читал улицы как раскрытую книгу. За прошедшие недели он стал эффективным инструментом гильдии.

Годы в гильдии «Призрачная Кисть» не сделали Люй Фэна счастливым. Они сделали его выжившим. Циничным, ловким, опасным. Старая Ли выковала из деревенского парня инструмент для выживания в каменных джунглях Тяньцзи, идеально сбалансированное орудие мести – молодое, изворотливое и… живучее. Тяньцзи никогда не сможет стать ему домом. Мир, который породил жестоких Фаши и отнял у него все, не заслуживает его жалости. Единственная его защита против него – цинизм и ловкость рук.

Теперь он не просто Люй Фэн.

Он Ветерок, несущий стальные бабочки-хутоу в рукавах и ледяную пустоту в глубине души, которую однажды он обуздает и подчинит себе, чтобы стать еще сильнее и смертоноснее.

____________________________

[1] Киноварь (кит.) – ярко-красный цвет, алый, вишневый.

[2] Вэйци (кит.) – традиционная китайская настольная игра с глубоким стратегическим содержанием. Представляет собой размеченную линиями доску, на которой два игрока стараются оградить своими камнями (фишками) как можно большую территорию.

[3] Маньтоу (кит.) – паровые булочки из дрожжевого теста.

[4] Гуцинь (кит.) – семиструнный музыкальный инструмент.

[5] Баоцзы (кит.) – это китайские паровые булочки, обычно с начинкой из мяса и/или овощей.

[6] Час Кролика (Рассвет) (кит.) – время с 05:00 до 07:00.