Пустошь в сердце

– Я думал, меня будет обучать Ли, – с тоской по горячей еде вдохнул Люй Фэн, следуя по оживленной улице за неторопливо идущим Безликим.

– Она здесь, чтобы узнать свежие сплетни и отдохнуть, – отозвался тот, обмахиваясь веером. – К тому же, я лучше знаю столицу. Мне и самому не хочется тратить на тебя время, но я ничего не решаю.

– Могу сказать Ли-ма, что Безликий…

– Не называй меня так! – оборвал его мужчина, резко затормозив, и бросил на Люй Фэна холодный взгляд. – Ты видишь сейчас перед собой мужчину?

– Н-н-нет… – заикаясь, промямлил Люй Фэн.

– Я веду себя сейчас, как мужчина?

– Нет, – повторил Люй Фэн, уже четче и спокойнее.

– Здесь я – Мэй Линь, ты понял, щенок?

– Я не щенок. Я Ветерок.

– Хм, – губы Безликого растянулись в надменной улыбке, – щенок научился скалить зубки. Хорошо, Ветерок. Не забывай, с кем идешь бок о бок, и я не стану задирать тебя.

Безликий остановился у края дороги и едва заметно указал кивком головы на решетки под домами: заброшенные каналы и подвалы. Настоящий лабиринт под городом, где гильдия прятала краденое и скрывалась от стражи. Влажно, темно, пахнет плесенью и крысами. Царство теней.

– Под блеском столицы – ее гнилые кишки, – хмыкнул Безликий. – Если запахнет жареным, спасайся бегством именно в каналы. Решетки не запирают. Я не знаю, надолго ли ты останешься в Тяньцзи, но тебе стоит изучить наши подземные укрытия. Когда ворота перекрыты, по каналам можно уйти. Или прийти. Никто не узнает.

Дом «Цветущей Ивы» – так элегантно назывался лучший дом утех в Тяньцзи. Узкая улочка, днем – сонная, ночью оживала огнями и музыкой. Из дома с резными решетками доносились веселые переливы смеха и звуки цитры. Женщины в шелках, бледные от рисовой пудры, с алыми, как кровь, губами, зазывали с балкончиков. Запах дешевых духов, вина и чего-то приторного витал вокруг так плотно, что Люй Фэн поморщился.

– Здесь «Призрачная Кисть» сбывает часть краденого или ищет клиентов для особых поручений, – тихо пояснил Безликий, с улыбкой кивая ухоженным девушкам на балкончиках. – Сюда наношу ночные визиты и я, когда со мной хотят увидеться некоторые важные господа.

– И что ты делаешь… наедине с ними? – не удержался от вопроса Люй Фэн.

– Зависит от их желаний и величины кошелька. С кем-то я могу поболтать или выслушать жалобу. Иногда с виду бесполезная, вскользь брошенная фраза может быть использована против чиновника. Никогда не знаешь, что пригодится, поэтому запоминаешь абсолютно любую чушь, рассказанную в пьяном угаре. С кем-то я могу сыграть в вэйци[2]…

– Ты умеешь играть в вэйци? – искренне подивился Люй Фэн.

– Конечно, – почти самодовольно усмехнулся Безликий. – Умею играть и даже… проигрывать, если того требует ситуация.

– Тебя научила Старая Ли?

– Нет. Меня учил… – он почему-то запнулся и тяжело вздохнул, – один благодетель. Очень давно, когда я еще был мал… – Безликий вдруг замер на мгновение, смотря перед собой, а потом осторожно бросил через плечо. – Постой в стороне. Я мигом.

Безликий плавно двинулся по дороге навстречу молодому и улыбчивому… Фаши Небесного Атриума. Люй Фэн постарался спрятаться в тени повозки, подальше от глаз Имперского охранника. Он видел, как юный Фаши, раскрасневшийся и смущенный, держал Безликого за руку, а тот, опустив томный взгляд, улыбался и что-то шептал в ответ. «Чтоб вас яо разодрали! – Пронеслось в голове шокированного Люй Фэна. – Да они… флиртуют на глазах всего честного народа!» Фаши аккуратно вложил в руку Безликого небольшой мешочек и кивнул на прощание, направившись в противоположную сторону. Безликий недолго постоял, проводив его теплым взглядом. Стоило Фаши скрыться за поворотом, как взгляд Безликого снова стал пустым и холодным. Он вернулся к Люй Фэну, на ходу пряча мешочек в рукав.

– Идем на рынок. Ты, кажется, голоден. Вот и заработаешь себе на маньтоу[3].

– Кто этот… Фаши?

Безликий медленно остановился и, не глядя в сторону Люй Фэна, произнес:

– В некоторые… тайны, Ветерок, лучше никого не посвящать. Ты не должен был увидеть его, а я не обязан перед тобой отчитываться. Но я сразу предупрежу тебя, – мужчина бросил острый словно лезвие взгляд на юношу, – если ты хоть слово скажешь Старой Ли о том, что увидел сегодня, я зарежу или отравлю тебя. Если она потеряет меня, будет плохо. Если тебя – сильно горевать не станет. А мы с сегодняшнего вечера ночуем вместе. Ты все уяснил?

Люй Фэн послушно кивнул. Настоящие угрозы он научился распознавать сразу же, как вступил в гильдию. И Безликий не шутил.

На рынке Десяти Тысяч Благословений продолжала кипеть жизнь. Руки Люй Фэна уже чесались что-то стянуть, но Безликий не спешил дать ему команду «Вперед!».

– Читай людей, – тихо шептал он, изучая толпу. – Богач сжимает кулак – боится потерять кошель. Торговец оглядывается – ждет подвоха. Девка краснеет – можно всучить фальшивку. Глаза, руки, ноги – все лгут! Ищи правду в дрожи, в поту, в мимолетном взгляде! Наблюдай жадно, но ненавязчиво. Атакуй холодно и безэмоционально.

Безликий вдруг резко подался вбок, завертелся волчком и шлепнулся на землю, охнув. Молодой чиновник, задетый его плечом, принялся неистово извиняться, подал руку и заботливо поднял Безликого с земли, густо краснея. Когда юноша скрылся в плотной толпе, Безликий показал Люй Фэну небольшое кольцо, снятое с пальца наивного чиновника. Люй Фэн ахнул.

– Отвлечение, мой дорогой Ветерок, – Безликий довольно подкинул вверх кольцо и спрятал за пазухой. – Умей отвлекать, когда крадешь.

Потом была первая кража кошелька у пьяного купца в придорожной таверне. Он сделал это ловко, как учили, но когда его пальцы коснулись грубой кожицы кошеля, а потом теплой руки купца, он чуть не дернулся, выдавая себя. Пьяница ничего не заметил. Люй Фэн отдал кошелек Безликому, и тот отсчитал ему пару медяков:

– Молодец. Не заморочился. Иди, купи маньтоу и перекуси. Двинемся дальше.

Люй Фэн смотрел на монеты, чувствуя их холод и тяжесть. Плата за его душу? Смятение сменилось странным оцепенением. Но пока он, голодный после долгой поездки до столицы, жевал воздушную горячую булочку, заработанную чужими деньгами, совесть крепко спала.

Безликий дернул Люй Фэна за рукав в переулок.

– Смотри! Видишь того павлина в голубом шелке? Узнаю его, ученик писца, судя по походке и дешевой парче под дорогим верхом. Заблудился наш мальчик, чует опасность, но не знает, откуда. Идеальная овца. Действуй.

Люй Фэн неподвижной статуей постоял поодаль, внимательно наблюдая, как молодой чиновник, явно потерянный, озирается и нервно поправляет нефритовую заколку, скреплявшую его пучок. Он заглянул в грязный тупик и неуверенно шагнул вперед.

– Кошелек в правом кармане, – шепнул в ухо Безликий, и Люй Фэн поморщился от едкого запаха благовоний. – Быстро, тихо. Как учили. Двигайся тенью.

Люй Фэн дрожащими руками вытер пот со лба. Молодой ученик писца – не пьяный купец. Постоянно дергается, оглядывается. Обокрасть такого будет посложнее.

– Я… я попробую.

Он попытался слиться со стеной, подкрасться сзади, но нога задела пустую бочку. Чиновник обернулся с испуганным вскриком.

Ошибка! «Шэньмо!» – Люй Фэн бросился вперед на чистом адреналине. Неловкий удар ребром ладони в основание шеи юноши. Тот захрипел и упал без сознания. Люй Фэн, тяжело дыша, быстро изучил жертву в поисках ценного, выдернул из волос нефритовую заколку, из кармана – кошель. В нем – горсть медных монет. Даже у купца оказалось больше денег, чем у государственного чиновника. Люй Фэн злобно выругался. Столько усилий впустую. Он взглянул на потертую заколку с едва заметными иероглифами, потом на бледное лицо чиновника и почему-то…. вспомнил мать, ее руки, ее улыбку… У него ничего от нее не осталось. Ничего. Женское имя на заколке подсказало, что брать вещь не стоит. Он сунул заколку обратно во внутренний карман чиновника, аккуратно спрятав ее под шелк.

Безликий появился как из-под земли, схватил его за шиворот и утащил в темноту:

– Болван! Что ты наделал?!

Они быстрым шагом пересекли несколько перекрестков в переулках. Люй Фэн вырвался из крепкой хватки Безликого и отрезал:

– Я взял только монеты! Заколку вернул. Она старая, такую не продашь. И она могла быть… для него памятью. О ком-то близком…

Безликий остановился, взглянул на него – строго, но без презрения. В его глазах угадывался не гнев, а усталая досада.

– Глупец ранимый, – Безликий вздохнул, и в его голосе прозвучала не злоба, а усталая досада старого волка на нерадивого волчонка. – Нефрит, даже простой и потертый, стоит десять таких кошельков, а этот мальчишка, очнувшись без денег, но с заколкой, побежит жаловаться папаше-чиновнику. И опишет тебя: «Худой, глаза темные, родинка у левого глаза», – Безликий схватил его за запястья, обнажив кожаные наручи с хутоу. – Попался – убивай. Ты подставляешь не только себя, но и гильдию. В трущобах сентименты – роскошь, которую мы не можем себе позволить. Запомни: «Вор берет все ценное. Милосердие оставляет свидетеля».

Люй Фэн промолчал. Урок жестокий, но он врезался в память глубже удара ножом. Он заметил разочарование в глазах Безликого, и на короткое мгновение ему стало стыдно не за кражу, а за слабость. Но всего лишь на мгновение.

Больше он не колебался, собрался с мыслями и отключил чувства. Третий кошель, четвертый, пятый. С каждой новой кражей страх притуплялся, а смятение вытеснялось холодным расчетом. Когда он играючи стащил у юной госпожи расписной веер прямо с пояса, Безликий наконец довольно улыбнулся и кивнул ему головой – уважительно, но все так же надменно.

– Надо уходить с улиц, – сказал он, поворачивая назад, к таверне «Крадущийся котел». – Слишком много глаз после такого улова. Возвращаемся через черный ход.

Едва они проскользнули в потайную дверь за кухней таверны, как один из «поварят» молча указал большим пальцем наверх. Старая Ли их ожидала.

Стукнув по столу кончиком трубки, она подала знак – выложить все, что они сегодня «заработали». Люй Фэн положил перед ней три потертых кошеля и веер, Безликий – два кошеля и кольцо. Старая Ли вдруг внимательно посмотрела на Безликого и поднялась из-за стола. Она подошла к мужчине и протянула руку, тот молча взглянул на протянутую ладонь и мягко улыбнулся:

– Мы отдали все, хозяйка.

– Разве?

Старая Ли едва ли доставала Безликому до плеча, но достоинства в ней было на троих. Люй Фэн боязливо сглотнул, понимая, к чему клонится разговор: «Конечно же, кошель Фаши. Старая кляча… знает? У нее что, повсюду шпионы? Даже шпионы за шпионами?!»

– Ветерок! – Старая Ли повернулась к оцепеневшему парню. – Пока вы гуляли вдвоем, никого по дороге не встречали? Например, красивого молоденького Фаши Небесного Атриума Ли Вэя?

Безликий замер на долю секунды, лишь зрачки его сузились, словно у кошки на ярком свету, прежде чем в них вновь вернулось привычное равнодушие. Люй Фэн вспомнил ледяные угрозы Безликого, но взгляд Старой Ли был куда убедительнее. Страх перед ней, здесь и сейчас, пересилил отложенную угрозу.

– Ли Вэй? Я… я не помню точно. Людей было много… – заикаясь, пробормотал Люй Фэн. Старая Ли схватила его за воротник, металлический коготь на ее указательном пальце неприятно царапнул кожу на шее.

– Мальчик, не надо играть за обе стороны! – прошипела она ему в лицо, обдав протухшим запахом табака. – Он тебя припугнул, да? – старуха кивнула в сторону Безликого. – Пообещал убить? Смешно, ведь он не посмеет, потому что я тотчас перережу ему глотку. Вы оба – мои вложения. И я не потерплю обмана.

Она отпустила побледневшего Люй Фэна и снова протянула руку Безликому. На этот раз он, не колеблясь, вынул из рукава узорчатый кошель. Старая Ли рывком выхватила его, затем размахнулась и ударила со всей силы по лицу мужчины. Не ладонью, а тыльной стороной руки, где сиял металлический коготь. Звенящий удар не просто размазал пудру – коготь прочертил на щеке Безликого кровавую борозду. Безликий принял удар, не пошатнувшись. Лишь мышцы на его скулах напряглись, как канаты.

– Пошел вон, подстилка!

Безликий совершил безупречно вежливый, почти издевательский поклон, повернулся и вышел, держа спину неестественно прямо. Дверь закрылась за ним беззвучно.

– Еще раз мне соврешь… – она показала Люй Фэну характерный жест у горла и кивнула на дверь. – Иди к нему в комнату. Я буду отдыхать одна.

Люй Фэн поклонился и тотчас поспешил скрыться с глаз рассерженной хозяйки.

Дверь в комнату Безликого была приоткрыта. Люй Фэн заколебался на мгновение, затем тихо толкнул ее и остановился на пороге. Комната оказалась меньше той, в которой осталась отдыхать Старая Ли, почти в три раза. Слева за ширмой находилась бочка для омовения, посередине у окна лежала циновка с одеялом, справа – сундук с гримом и инструментами, за которым Безликий отрешенно смывал макияж и жмурился из-за опухшей щеки.

– Прости… – тихо шепнул Люй Фэн. – Я бы не сказал сам…

– Хорошо, что ты увидел это, – вдруг спокойно выдохнул Безликий, стирая красные стрелки с глаз. – Теперь ты знаешь, что в гильдии нельзя спрятаться от чужих глаз. За тобой постоянно присматривают.

– Зачем?

– Чтобы не ошибся. Чтобы не подставил. Чтобы… – он запнулся, – чтобы не смог сбежать. Вступая в гильдию воров, ты навсегда становишься ее частью. Тебе перережут глотку еще до того, как ты замыслишь предательство.

Мутное потрескавшееся зеркало, в которое смотрелся Безликий, чтобы тщательно смыть пудру и протереть кровь, едва ли помогало ему поухаживать за собой. Осталось обработать рану, но с одной рукой у него получалось плохо. Он едва мог сфокусироваться на собственном ломаном отражении.

Люй Фэн шагнул к туалетному столику и присел рядом.

– Позволь мне помочь?

Безликий подозрительно покосился на него, а потом протянул ему мокрое полотенце и придвинулся ближе. Люй Фэн бережно промокнул чистой тряпицей набухшую рану, подивившись гладкой коже на лице мужчины. Даже у Люй Фэна уже пробился первый пушок на лице, а у Безликого даже пор не видно. Без макияжа мужчина показался Люй Фэну… обычным, с совершенно не запоминающимся лицом. В толпе на такого человека не обратишь внимания, пройдешь мимо и тут же забудешь, что видел.

Безликий, не глядя, протянул ему склянку с мутноватым настоем, пахнувшим полынью и чем-то горьким. Когда Люй Фэн прикоснулся пропитанной настоем тряпицей к ране, Безликий резко зажмурился, в уголках его глаз проступили слезы – реакция на жгучую боль, а не на обиду.

– Рана будет заживать несколько дней, – пробормотал Люй Фэн. – Зачем она так?

– Элемент запугивания. Не более того, – сухо отозвался Безликий. – Царапина заживет, а урок отпечатается на всю жизнь. Зная, что мое лицо – первое, что видят клиенты, в будущем я буду послушен и учтив, – он открыл глаза и взглянул на Люй Фэна. – И ты тоже.

Безликий вдруг вскинул руку и взял Люй Фэна за подбородок. Юноша замер, чувствуя, как холодные пальцы крутят его голову из стороны в сторону.

– Раз мое лицо на ближайшие дни испорчено, я научу тебя делать макияж самому себе. Старая Ли предупредила меня насчет тебя, насчет уроков. Она торопит меня с твоим обучением, Ветерок, – голос Безликого был ровным, но в нем сквозила усталость. – Слишком торопит для простого навыка. Как будто хочет, чтобы ты мог встать на мое место… однажды.

Глаза Люй Фэна округлились, он отшатнулся и замотал головой.

– Я не хочу… этого! Не хочу быть… таким! – он непроизвольно бросил взгляд, полный отвращения, на склянки с гримом.

– Думаешь, она станет тебя спрашивать? – Безликий убрал руку и вздохнул. – Я тоже… не хотел. Не переживай, еще несколько лет у тебя в запасе есть. Ты еще не настолько самоуверен, чтобы плести интриги, а я пока еще не настолько стар, чтобы сдавать позиции. Да и жить в столице мне нравится больше, чем в вонючем болоте. Я буду держаться за свое место до последнего, а тебя научу перевоплощаться и управлять телом. Поверь, иногда подобные умения необходимы, чтобы обмануть или скрыться от преследователей прямо у них на виду. А теперь ложись спать, – Безликий указал на свернутую циновку в углу комнаты. – Она твоя. Ложись, где будет удобно.

Люй Фэн расстелил циновку там же, в темном углу комнаты, и, растянувшись на ней во весь рост, наконец ощутил, насколько сильно устал. Спать или расслабляться наедине с Безликим – смерти подобно, но ему необходимо набраться сил для завтрашнего дня. Ноги гудели от долгого хождения по улицам бесконечно огромного города, спина ныла после тряски в повозке. Он только прикрыл веки, как тут же уснул. Сквозь дрему он ощутил, как тяжелая ткань легла на него. Он пробормотал что-то невнятное и уткнулся лицом в жесткую циновку, пахнущую пылью и чужими благовониями. Последним ощущением перед тем, как тьма накрыла с головой, был неподвижный, изучающий взгляд Безликого, мерцающий в темноте как глаза ночного хищника.

***

Когда Люй Фэн проснулся, Безликий, как ни в чем не бывало, наряжался, сидя у сундука с гримом. Сегодня он был в мужской одежде: длинный темно-синий шелковый халат с тонкой серебряной вышивкой, из-под которого выглядывали белая рубашка и штаны. Волосы – обычно распущенные по плечам – собраны в пучок с нефритовой заколкой. Порез на щеке затянулся, но Безликий даже не попытался скрыть его за гримом. Напротив, сегодня он вознамерился выглядеть как господин, каких множество гуляет по столице.

– Проснулся? – Безликий указал на ширму. – Умойся и садись. Нам нужно спуститься в таверну уже готовыми.

– А как же завтрак? – простонал Люй Фэн и послушно поплелся умываться за ширму.

– В столице завтрак надо заработать.

– А вчера? Я разве не заработал? – Люй Фэн быстро сполоснул лицо холодной водой и устало плюхнулся рядом с Безликим на циновку.

– Это было вчера… – мужчина вдруг подался вперед и брезгливо понюхал воздух вокруг Люй Фэна. – Ты пахнешь как псина. Так не пойдет.

Безликий встал и вышел за дверь. Когда он вернулся, двое слуг занесли за ширму большое ведро теплой воды.

– Раздевайся, – скомандовал Безликий. – Будущей госпоже не пристало источать аромат конюшни.

– Будущей… кому? – уставился на него Люй Фэн, но все же направился за ширму, стаскивая с себя на ходу походную одежду.

– Сегодня будет мой следующий урок – ты перевоплотишься в молодую девушку. Я буду сопровождать тебя во время прогулки по городу. Научишься передвигаться как женщина, смотреть как женщина, одеваться как женщина.

– Это правда… необходимо? – Люй Фэн голышом забрался в бочку, мысленно благодаря Безликого, что тот не вознамерился ему помочь. Он не стеснялся мыться рядом с другими членами гильдии, но вот Безликий… вызывал стыд и чувство неловкости.

– Старая Ли считает, что тебе будет полезно научиться перевоплощению. В сложных и опасных ситуациях такой навык способен спасти тебе жизнь и обмануть противника, который может оказаться намного сильнее тебя.

Люй Фэн не стал спорить, все равно его мнения никто спрашивать не будет. Он с удовольствием обмылся в бочке, вытерся насухо и замер… Его одежда, которую он сбросил на пол, куда-то испарилась.

– А где… моя…?

– Иди сюда, я одену тебя. Твою одежду постирают и вернут. – Безликий нетерпеливо махнул рукой.

«Выйти? Голышом?!» – чуть не выпалил Люй Фэн. Он боязливо выглянул из-за ширмы: Безликий стоял, держа в руках белый хлопковый халат. Он демонстративно закатил глаза, заметив смущение юноши, и отвернулся. В тот же момент Люй Фэн молнией выскользнул из-за ширмы и нырнул в халат, наскоро запахнувшись.

– Для вора ты слишком стеснителен, – фыркнул Безликий и жестом пригласил сесть напротив него рядом с открытым сундуком. – Сегодня я сам нарисую тебе лицо, заодно изучу твои достоинства и недостатки. Просто наслаждайся.

Сначала он сбрил его мягкий пушок на подбородке. Люй Фэн, не без опасения, поддался бритью, наблюдая за острым лезвием у шеи и за нескрываемым наслаждением Безликого видеть страх в глазах воришки. Следом – рисовая пудра, карандаш с коричневой краской, розовый румянец на щеках, что-то липкое на губах, пахнущее ягодами. Люй Фэн так и норовил облизнуться, за что чуть не получил по шее.

Безликий расчесал его волосы, скрутил их в плотный узел и закрепил шпилькой.

– Надо же, какой необычный цвет волос… – ремарка мужчины источала удивление и даже легкую зависть, – когда они чистые.

Люй Фэн так и не понял, то ли Безликий похвалил его вечно спутанные патлы, то ли оскорбил. Да, юноша отличался внешностью: глаза орехового цвета оттеняли волнистые непослушные волосы до лопаток теплого коричневого цвета. При ярком солнечном свете локоны бликовали золотисто-рыжим подтоном. На всю иссиня-черноволосую гильдию он был такой один.

Далее были ремни с накладками-подушками по бокам бедер, чтобы придать мужскому силуэту женственных изгибов. Тугой корсет с прикрепленными спереди двумя мешочками из мелкой крупы – у женщины, пусть и молодой, должна проглядывать грудь. Люй Фэну сразу же стало тяжело дышать, но он упрямо терпел. Несколько нижних юбок из хлопка придали объем и скрыли строение мужских ног. Последний штрих: кофта из плотного шелка глубокого нефритово-зеленого цвета с широкими рукавами и стоячим воротником и юбка до щиколоток, с глубокими складками. Безликий поправил на Люй Фэне полупрозрачную вуаль из темно-серого шифона, чтобы скрыть кадык и смягчить черты лица, затем помог ему надеть пару туфель из темного шелка, с вышитым серебром носком, на невысокой деревянной платформе-подошве, на руке застегнул нефритовый браслет.

– Прекрасно, – констатировал Безликий, и на его губах мелькнула редкая, но явно довольная ухмылка. – С цветом я все же угадал. Зеленый тебе к лицу.

– Я едва могу двигаться и дышать, – пожаловался Люй Фэн. – Можно я… – Он хотел было схватить зеркальце, но Безликий не позволил.

– Не сейчас. Смотри на меня. – Он встал напротив Люй Фэна, выпрямился, опустил взгляд и мелкими, скользящими шажками, отработанными до автоматизма, прошелся вперед, на мгновение снова превратившись во вчерашнюю Мэй Линь. Его жесты стали плавными, пальцы спрятали игривую улыбку. – Урок номер один – флирт. Взгляд из-под опущенных ресниц, скромная улыбка, предназначенная только одному человеку – твоей жертве. Сегодня ты будешь оттачивать мастерство соблазнения до тех пор, пока на улице к тебе не подойдет тот, кого ты заприметил.

– Я… не сумею… – взмолился Люй Фэн.

– Сумеешь. Если хочешь позавтракать. Идем, покажемся толпе внизу. Я хочу понять, способен ли ты обмануть хотя бы пьяное отребье в захудалой таверне.

Безликий помог Люй Фэну спуститься по лестнице, галантно придержав его под локоть. Люй Фэну пришлось приложить невероятное усилие, чтобы перестать торопиться и замедлиться чуть ли не до скорости черепахи. Безликий каждый раз осекал его, когда тот пытался ускориться и слететь по лестнице, будто за ним несутся стаи проклятых яо.

Старая Ли сидела за столом рядом с хозяином таверны. Они не сразу приметили спустившуюся парочку. Старуха сообразила, что произошло что-то из ряда вон выходящее только после того, как в таверне затихли ругань и смех. Она обернулась и довольно кивнула Безликому головой: «Хвалю!» Тот вежливо склонил голову в коротком поклоне.

– Вот так красотка! – К Люй Фэну подскочил захмелевший старый рыбак, от которого несло тиной и дешевым вином. – Как ты сюда забрела, девочка?

– Дорогуша, выпьешь с нами?

– Не бойся, мы тебя не обидим.

– Пусть твой охранник постоит в сторонке…

Шум и гам разом хлынули в таверну после минутного оцепенения. Люй Фэн начал задыхаться от смрада чужих дыханий вокруг него. Со всех сторон загалдели неизвестные мужчины, и он… позорно растерялся.

– Расступитесь, – глубокий баритон Безликого прозвучал над его головой как раскат грома. Всех мгновенно сдуло от паникующего Люй Фэна. – Идем. Фурор произведен. Старая Ли довольна. Можно попробовать снаружи.

Люй Фэн, все еще дрожа от угасающей паники, лишь кивнул, крепче вцепившись в рукав Безликого. Они вырвались из душной таверны на свежий утренний воздух. Люй Фэн вдохнул бы полной грудью, да проклятый корсет сжал его со всех сторон. Он едва не испортил грим, чуть не размазав пудру вместе с потом, скопившимся на лбу и над верхней губой.

– Не смей трогать лицо! – Безликий осторожно промокнул влажные участки кожи платком. – Так-то лучше.

– Мне нужно знать, как я выгляжу, – задыхаясь от чужих, изучающих взглядов, прошептал Люй Фэн, и Безликий подвел его к чану с чистой водой у входа в таверну. Тот склонился и не поверил глазам. От Люй Фэна не осталось ничего, кроме родинки у левого глаза. Подведенные глаза стали больше и выразительнее, влажные розовые губы притягивали взор, волнистые локоны обрамляли испуганное… женское лицо. «Это не я… Это маска. Маска, за которой можно спрятаться… и затеряться…»

– Это же… не навсегда… – то ли спросил, то ли убедил себя Люй Фэн.

– Конечно, не навсегда, Ветерок. Пойдем. – Безликий взял его под руку и повел в сторону Проспекта Императорской Милости – широкой дороге, вымощенной плиткой и ведущей к Императорскому Дворцу. – Сегодня ты – Госпожа Люй, а Тяньцзи – твой театр. Наслаждайся представлением, но будь осторожен – не заиграйся. Убегать в длинных юбках неудобно.