Сергей Давыдов. Трудно быть всадником

– Сбор! – страдальчески воскликнул Влад. – Опять!

– Я вас жду, мальчишки, – не тепрящим возражений голосом сказала Лиза и умчалась.

      Мы нехотя прекратили игру и одев пионерскую форму явились в отряд.

      В пионерскую комнату мы заходить не стали, а пошли сразу в зал. Надо дождаться ребят. Но едва мы сели на подоконник поиграть с мальчишками в сотки, как дверь со стуком раскрылась.

– Мальчики! – на пороге возникла Лиза. На рукаве её чёрной отрядной рубашки красовалась красная повязка.

– Чего тебе? – недовольно спросил я.

– Капитаны, знаменосцы, горнисты и барабанщики, – взволнованно сказала Лиза, – живо на сбор! Дело очень срочное.

      Я настороженно глянул на вожатую. Вроде я сегодня ничего такого не натворил, но вожатая ответила, что сегодня не до меня. Лизавета сказала, что меня она слопает в следующий раз, если чего-нибудь опять натворю…

                                    2

      Сбор отряда проходил в пионерской комнате. На стенах висели пионерские плакаты, красные вымпелы, в углу у доски стояло краное знамя, на шкафу стояли гипсовый бюст вождя, кораблики и самолётики.

      В комнате было приятно находиться. Светло, просторно. Когда я был маленький, мне особенно нравилось сюда ходить. Часто меня водили сюда, когда я устрою какое-нибудь бедствие или схвачу двойку по поведению.

      Из окона, которое выходило на дворы виднелись облицованные плиткой и утопающие в зелени двухэтажные и трёхэтажные дома и антенны. Сейчас солнце особенно красиво сверкало плиткой.

– Все капитаны групп здесь? – деловито поднялась из-за стола Лиза. Значёк сандружины сверкнул на солнце.

– Здесь, – хором ответили Илья Громов, Ваня Спицын, Кирик, Витя, я, и ещё четверо мальчишек и девчонок.

– Илья, что за вид? – метнула на Ильку строгий взгляд Лизавета. – Почему у тебя ноги ободраны?

– А это он на столб вчера лазал! – наябедничала Алёна.

– Зачем?

– Змей малькам доставал.

– Ябеда! – метнул Илька на Алёну рассерженный взгляд.

      Илька учился уже в шестом классе. Совет дружины закрепил его вожатым за нашим первым отрядом.

– Начнём, – немного успокоясь, сказала Лиза. – Вот наш план. Илья, ты берёшь свой отряд, вы идёте в понедельник во дворы. Мальчишки прыгают с заборов, возятся на земле и ранятся о стекло. Я уже замучалась их лечить. И ещё надо собрать весь мусор с пустырей и у гаражей. Ребятя ранятся о железяки, когда там играют. Встречаемся у школы.

– Легко сказать, собери! – с иронией хмыкнул Лёнчик. – Знаешь сколько туда накидали мусора?

– А я и не прошу собрать всё за один день, – возразила Лиза. – Нам работы на всю весну хватит. В ней будет участвовать весь наш отряд.

– Справимся, – успокоил вожатую Ваня Спицын.

– Тут ещё одна проблема, – покусав губу, сказала Лизавета. – Многие мальчишки в школе и в отряде вроде самые образцовые пионеры и активисты, а что они делают во дворе-е-е!

– Ты нас в хулиганы не записывай, – с возмущением оборвал вожатую я.

– Я не о вас ребята, – замотала головой Лиза. – Хотя вы тоже хороши. А вот во дворе появились такие мальчишки! Режутся в банки-склянки, рисуют на гаражах и стенах домов, дерутся, кидают летучку в потолок подъездов. А вчера четверо ребят запустили камнем в форточку одному жильцу.

      Лиза внимательно посмотрела на меня.

– Это не я, – повёл я плечом.

– Не ты, – сдержанно огласилась Лиза, – но это уже никуда не годится. Сначала камень, потом ненароком сшибут газовую трубу, пожар устроят. Ребята ходят по клумбам, как по асфальту, что-то постоянно взрывают…

– Начало-о-ось! – со вздохом протянул Кирилл Смирнов, которого Лизавета постоянно воспитывала на сборах и советах.

– Вы пример ребятам подавать должны! – не унималась Лиза. – А вы сами чуть что, сразу с хулиганами заодно! На вас взрослые жалуются. Воспитанием ребят не занимаетесь. Клуб нам для чего? Для того, чтобы ребят с улицы тащить и делом занять! Чтобы во дворах ни одного хулигана не осталось.

      Лиза закончила и начался спор.

– В райкоме комсомола считают, что мы мало помогаем взрослым, – серьёзно заметил Ваня Спицын, выходя к отрядному знамени. – Я им сказал, что мы не могли из-за зарницы. А сейчас мы, ну почти что без дела. Вы должны воспитывать в себе пионерский характер.

– Мы не бездельничаем, – искренне возмутился Тим. – У нас вчера тренировка была, знаешь как взмокли! А на той неделе был субботник.

– Это всё ерунда, – небрежно отмахнулся Ваня, – нам сказали помочь. Сегодня идём убирать мусор. И металлолом нужно собрать. Взрослым одним не справиться. Помните как Тимур и его команда делали?

– Угу, – кивнул я. – Тогда давайте свой тимуровский штаб организуем? Не тот, что в школе: там только фантики по двору собирают. А свой, настоящий!

– Да, – первым поддержал меня Витя Лагунов. – Нужно отобрать ребят, активистов, образуем ядро, а потом заставим лодырей трудиться! И чтоб не баловались. А то я слышал, целая орава ребят переводила какую-то бабку через улицу и так водила её по всему району!

– Ага, а я слышал какие-то ребята, тоже тимуровцы, другой бабке бельё стирали и вешали, – вставил Илья, – так это бельё у них улетело! И оно потом по всем улицам летало, поймать не могли!

      Я закусил губу, боязливо глядя на капитанов. Признаться, что это мы с мальчишками водили старушку и пустили летать бельё не хватало смелости.

      В конце сбора мы снова наметили план тимуровской работы.

– Ладно ребята, готовьтесь, – твёрдо сказал Илья. – Кирик, пойдём.

      И они ушли по своим делам. Сбор окончился и мы ушли гулять.

– Чур без нас не начинать! – сказали Тим и Даня и я, и пошли домой.

      Мы показались маме, влезли в лужу и водой окатили всех девчонок…

                                    3

      Жёлтые облачные груды вставали над лесом и крышами. Я сидел на балконе, занимаясь арифметикой и поглядывал во двор. Мама не дала посмотреть мультики и заставила заняться уроками, и я скучал, сидя на подоконнике и катал изрисованную краской и фломастерами машинку.

      Все мальчишки изрисовывали машинки. Те, что выживали, после всяких эксперементов, вроде поджегания, утопления, заливания капалкой, сбрасывания с крыши на асфальт или использвания их, как ролики.

      Тим один раз прокатился так в школе и влетел в училку…

– Серёня ты учишь, или играешь? – вошла мама.

– Учу, – уныло ответил я, пряча машинку.

      Солнце бросало отсветы на учинённый час назад разгром.

– Хоть бы убрал игрушки, – нравоучительно проговорила мама.

– А чё сразу я? – обиделся я.

– А кто здесь играл? – ехидно поинтересовалась мама. Час назад мы с Тимой и Даней устроили гонки машинками, и по подоконнику валялись фигурки пингвинчиков, бегемотиков, лягушат, уцелевших после наших игр с детского сада, когда Дашка ныла, что из-за нас у неё случится разрыв сердца.

      А ныть и жаловаться на нас Дашка научилась с тех времён, когда она из-под палки пыталась нас накормить или уложить спать на тихий час…

      Я заёрзал на месте и спрятался за учебник.

– Играете вы у меня на нервах! – в сердцах сказала мама.

      Я украдкой покатил машинку, но та упала, покатилась по полу и стукнула маму в ногу. Мама подняла её и устало вздохнула.

– Одиннадцатый год, а ведёшь себя, как ребёнок! – с осуждением сказала она и сунула машинку в карман выцветшей и запачканой краской целинки.

– Ну мама! – запротестовал я.

– Отдам, когда выучишь уроки, – отрезала мама и вышла.

      Я уткнулся в тетрадку. А время подходило к тренировке по плаванию. Во дворе уже собирались ребята. Снова вошла мама.

– За формой своей не следишь, – воспитывала меня она, трогая серый аксельбант на моей чёрной рубашке от отрядной фрормы. Аксельбант держался на честном слове, вернее на двух нитках. – Ты пионер или кто?

– Да-а, зашью я мам, – небрежно отмахнулся я и пошёл на балкон, сел на подоконник и заболтал ногами. – У Тимки с Данькой думаешь лучше?

– Они хотя бы уроки делают вовремя, – с нажимом возразила мама.

– А я тоже бы вовремя, – начал оправдываться я, – если бы не дежурил сегодня в отряде…

– Тебе разреши-ты бы вообще в своём отряде ночевал! – с укором сказала мама выходя на балкон. – Скажешь, неправда?

– А можно?! – жизнерадостно спросил я.

– Да ну тебя! – засмеялась мама и, обняв, чмокнула меня в макушку.

      Мама ушла, а я уткнулся в учебник. Меня отвлёк шум за окном. Ребята гоняли мяч на лужайке, а в небе парил воздушный змей…

– Серёнечка, ты делаешь арифметику или в окно смотришь? – донёсся из соседней комнаты мамин голос.

      "И как она всегда знает, делаю ли я уроки или нет?" – подумалось мне.

– Да, мам! – соврал я. – Уже почти решил!

– Ну делай, я в ванную, – глухо откликнулась мама. – Выйду, проверю.

      Мама ушла в ванную. Лучше времени сбежать на улицу не дождёшься!

– У! – фыркнул я. – Домомучительница!

      Я прошёл на кухню, стянул спички, сунул ноги в кроссовки, застегнул липучки, на мысочках прокрался к лестнице и через крышу спустился вниз.

– Серёнька, айда в бассейн! – прибежал с косогора запыхавшийся Тим.

      Я обрадовался, ведь занятия по плаванию я любил больше всего.

– Мам, мы ушли на плавание! – крикнул в окно Даня, спрыгивая с качелей, а когда занятия закончились и я первый умчался домой.

      На диване остались уроки и я оглянулся на балкон, но мама в это время находилась где-то в глубине квартиры и я побежал к ребятам гонять мяч.

– Наконец-то! – обрадованно воскликнул Костя при моём виде. – Мы же без вратаря! Проигрываем!

      Я встал на ворота. Павлик повёл мяч на меня и я поймал его…

                                    4

      С улицы мы вернулись через час и доделали уроки. Мама велела нам убрать разбросанные игрушки. Убираясь на балконе мы задумали сделать самодельный пугач. У нас были пистонные револьверы, но грохали они не так громко, как самодельные, а для громкого бабаха нужна была сера от спичек.

      Пугачи у нас не делали только ленивые. Делали из трубки, в которую засыпали серу и забивали по концам. Или пугачи из спиц велосипеда, а ребята постарше играли с болтобоями, кидали эти штуки на бетонную плиту, так, что отлетевший болт разбивал чьё-то окно. Или набивали серой баллончики для сифона. Такие грохали на все улицы и ранили тех, кто не успевал спрятаться…

– Смотрите, а то нам так от мамы попадёт! – предупредил Данька, когда мы соскребали серу от спичек для будущего пугача.

– Да ладно! – небрежно махнул рукой Тим. – Скажем, что мы в поход скоро пойдём и нужны спички.

– Эврика! – осенило меня. – Давай поджиг сделаем!

– Давай! А чем он стрелять будет?

– Да чем хочешь!

      Поджиг бабахал куда громче, чем даже баллончики от строительной пены, которые мы кидали в костёр и те перелетали крыши, залетали кому-нибудь в окно, а бывало и взрывались, раня ребят острыми, как бритва тонкими кусками жести. И он был куда опасней других взрывчиков…

      Вскоре поджиг был готов и мы вышли во двор.

– Где бы стрельнуть? – рассеянно думал Тим, держа пучач в руке.

      В нём было уже забито достаточно серы и лежала пулька.

– О! – вскинулся Тим. – Корька! Давай прикольнёмся?

      Корька стоял по пояс в бурьяне и что-то рисовал на покосившемся старом бетонном столбе. Нас хулиган не видел.

– В лампочку? – деловито спросил нас Тим.

– А куда же ещё! – возбуждённо хмыкнул Даня.

– Только ты осторожней… – предупредил брата я и мы с Даней отошли.

      Тим поджог спички…

      Грохнуло на все дворы. И тут же мы раскаялись. Корька присел, глянул на нас и бросился наутёк. Мы обмерли от страха.

– Ой что нам буде-е-ет! – схватился за голову Данька.

      Пулька не попала в лампочку. Она предательски отскочила. В бойлерной зазвенело стекло. На наших глазах оно осыпалось вниз.

– Ты куда целился, маз-зила! – в сердцах крикнул я. – Сматываемся!

      Тим кинул пугач в крапиву и мы побежали со всех ног на другую улицу.

      Остановились мы только на бетонке под высоковольтками.

– Всё, – печально выдохнул Даня. – Танька нас без соли съест…

      Танька узнала про наш пугач вечером.

      В этот же день начались воспитательные работы для провинившихся ребят и мы убирали мусор на пустырях. К летним каникулам отрядам предстоит очистить от мусора пустыри, сдать металлолом, очистить задние дворы.

– Осторожнее, не поранеьтесь! – предупредила нас Танька.

      Таня собирала мусор вместе с нами. Она всегда была с нами за одно.

      Она участвовала во всех делах отряда. С нами она ходила в походы, занималась каратэ и морским делом. Она была самой молодой учительницей нашей школы. К нам её направил осавииахим ещё до того, как мы пошли в первый класс. А до этого она ходила в полярную экспедицию на атамоходе, но однажды вернулась и стала учительницей географии.

      Но сегодня нам от неё крепко досталось…

– Мы больше не будем… – обещали мы с Тимой и Даней.

– Сначала эти ваши крысы, эти инкубаторы, потом эти бабахалки… – бушевала Танька. – Я просто не знаю, что от вас ожидать, мальчики!

– Да ладно тебе, Тань, – услышал разговор Ваня Спицын, – они ведь такое чудят, потому, что ещё мелкие. Вот подростут и…

– Тогда они атомную бомбу взорвут! – застонав, закончила за него Таня. – Ну вот что, малявки. Ещё раз кто-нибудь скажет, что вы выбили стекло, я честное слово накормлю вас крапивой!

– И это новый метод воспитания? – насмешливо воскликнул я. – Рычишь, как дракон.

– Если вы ещё такое учудите, – сдержанно ответила Таня, – я вам покажу такого дракона, что не обрадуетесь!

      И ушла помогать ребятам тащить из бурьяна батарею.

      Я поднял ржавую трубу с намерением ударить ей по вентилю на баллоне.

– Вьюжанин, не отвлекаемся! – одёрнула меня Таня. – Наказание ты моё!

      Я зашагал к ребятам.

      Мы ходили с отрядом по улице по которой тянулись башни высоковольток и собирали мусор. По обеим сторонам улицы шли заросшие осокой канавы, изредка попадались позеленевшие бетонные столбики.

      Улица вела к дальним дворам, где над крышами висело солнце.

                                    5

      На задних дворах лежала зябкая тень, пахло водой, молодой весенней крапивой и невысокими, только проклюнувшимися под стенами домов лопухами, густо росшей под трубами у подстанции полынью. На этих трубах мы обычно делали самые лёгкие уроки, чтобы хватало времени погулять

      Металлолома здесь было много. Мы выдирали железяки из земли.

– Танька, смотри! – раздался сзади Владькин крик.

      Я обернулся и увидел Влада. Он сидел в ржавом педальном автомобильчике, но весь не поместился и измазанные землёй коленки торчали снаружи. Сзади детский автомобиль толкал довольный Тима.

– Это я его увидал! – гордо объявил Тим.

– Ну что за дети! – иронически засмеялась Таня и тут же сделалась серьёзной. – Вы что, сюда играть пришли, или делом заниматься? Смотрите, все ребята работают, а вы опять балуетесь.

– А мы тоже! – вылез из машины Владик. Его в отряд провинившихся отправили за то, что напугал бабок из пугача.

      К стати разбитое окошко в бойлерной и поджиг нам припомнили ещё и на линейке перед воспитательными работами. Корька на нас наябедничал, только и его самого отправили трудиться, потому, что подрался.

– Ведете себя как маленькие, – с осуждением покачала головой Таня.

      Владька влез в лужу и сунул в неё руки.

– Ну вот теперь у тебя и руки в грязи! – закатила глаза Таня.

– Полезли со мной к высоковольтке, – взял меня за локоть Влад. – Тут ещё столько штук интересных!

      И мы пошли дальше. Улица тянулась бесконечно и на каждом шагу здесь нас поджидали новые открытия.

– Устроили тут свалку! – сердито ворчал Илья Громов. – А ты чем думал, когда лазал? – раздражённо спросил он Костю Раскатова. – Вон как окарябался!

      Костя шёл впереди всех и оцарапал до крови себе ноги, когда полез в самую кучу металлолома и свалился с неё.

– Иди к Лизе! – посоветовала мальчику Светка Загремухина. – Она сандружинница, а у тебя кровь идёт.

– Подумаешь!

– А если заражение?

– Да ерунда это всё! Я уже сколько раз так падал…

– Ну всё, достал! – не выдержала Светка, ухватила Костю за локоть и поволокла к нашему временному лагерю.

– Светка, ну ты вредная! – с досадой бросил ей Костик.

      Набрали металлолома столько, что завалили им всю площадку под высоковольткой. Трудовая деятельность нашего отряда во дворах на сегодня закончилась и мы вылезли из бурьяна.

– Таня, мы закончили! – бодро крикнули мы с Тимой, ища глазами Таню.

– Таня! – позвал Влад.

– Да, мальчики? – выбежала из-за угла Таня, неся трубу к куче металлолома. – Вы всё сделади?

– А как ты думала? – всплестнул руками Тим. – Мы уже столько тут насобирали этих железин.

– Молодцы, – улыбнулась Таня. – Можете, когда хотите. Насегодня и назавтра можете быть свободны от вахт.

      А впереди ещё два месяца, за которые мы должны убрать весь мусор с пустырей и задних дворов, да ещё и отмыть со стен домов надписи!

      Поздним вечером я вышел выбросить мусор.

      Трое парней в целинках сидели на скамейке и слушали плэйер. Песня разносилась по всему двору:

      "Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

      Всё того же ждут самолёты.

      Девочка с глазами из самого синего льда

      Тает под огнём пулемёта…"

      Я нёс через двор мусорный пакет. Небо хмурилось, изредка сквозь тучи просвечивало солнце и тогда тускло горела плитка домов и окна.

      Белели лужи, пахло торфом и мокрым песком. В песоснице играли с грузовиком и экскаватором двое малышей. Трое мальчишек ходили по двору и жгли спички, что-то поджегали, смеялись, играли.

      А плейер всё играл, играл:

      "Скоро рассвет, выхода нет!

      Ключ поверни и полетели.

      Нужно писать, в чью-то тетрадь

      Кровью, как в метрополетене.

      Выхода нет! Выхода нет! Вылода не-ет!"

      Я заглянул в окно комсомольского клуба "Энергетик", плитка которого тускло горела на солнце. В отделе электроники никого не было. Темно и неуютно. Не перемигивались индикаторами и лампочками роботы. Никто сюда не ходил уже неделю, и Яшка исчез, отняли у нас его эти гады…

      Где он теперь, бедный?

      И всё во мне отдалось грустью, словно подпевая песне:

      "Где-то мы расстались, не помню

      В каких городах, словно это было в похмелье…"

      Я бросил мусор в помойку и тот тут же исчез в её тёмном нутре.

      "Через мои песни идут, идут поезда,

      Исчезая в тёмном тоннеле…"

– Вьюжанин! – догнала меня Ксюха. – Опять у нас этот индикатор сбежал и хулиганит! Залетел в форточку к какой-то тёте и обзывается!

– Где? – оживился я, забыв, что давно пора топать домой.

– Бежим скорее, а то он такого натворит! – всплестнула руками Ксюха, схватила меня за руку и потянула в сторону гаражнй.

      Индикатор и впрямь парил у форточки, окна первого этажа и говорил какой-то тёте всякие дерзости, причём всё время мигая огоньками.

      Во дворе собрались взрослые и дружно ругали индикатора, а тот ещё больше дерзил и дразнился.

– Ну вот, я же говорила! – опять всплестнула руками Ксюха.

– Жо-орик! – позвал я индикатора. – Ты чего хулиганишь?

      Индикатор замигал.

– Жорик, спускайся сейчас же! – сурово потребовал я.

      Индикатор начал дразнить меня.

– Всегда он дразнится! – со вздохом сказал я.

      И тут мне пришла в голову идея. Жорик любил играть в догонялки и тогда я взял у какого-то малыша "Автовелогонку" и пустил её под окнами. Индикатор сразу клюнул, спустился на землю и погнался за ней.

– Попался! – воскликнули мы с Ксюхой, сцапав Жорика.

      Индикатор попытался вырваться и пока его тащили в отряд, мы услышали много новых для себя слов.

– У старшеклашек научился, – заметил я, и заперев Жорика в физкультурном зале, побежал назад. Нужно домой, а то уже совсем темно.

      Мама небось сбилась с ног бегая за мной по всем улицам. Время уже было позднее, а из закоулков выползала всякая жуть…

                              Глава IV

                         Беспризорники

                                    1

      Учителя и вожатые не уставали говорить, что мы похожи не на пионерский отряд, а на беспризорников. Мы не слушались взрослых и каждый день устраивали такое, от чего им приходилось пить варельянку.

      А начиналось это всегда безобидно, с обычных игр во дворе…

      Мы играли в вышибалы прямо под окнами клуба и два раза мяч улетал в распахнутое окно, в которое я пролезал по трубе. Вожатые сердились и говорили, что если мач ещё раз притетит к ним в окно, они нами займутся.

      Я отвечал, что если бы они закрыли окно, тогда мяч бы к ним точно не прилетал, на что вожатые заявили, что если закрыть окно, мы его просто высадим, тем более, что такое уже случалось! А стекло кто вставлять будет?

      И вообще здесь отряд, а не место для наших хулиганских игр!

– Задавалы! – сердито бросил я вожатым, кинул мяч ребятам и прыгнул в окно, а вредная Лиза крикнула вслед, что скажет про меня моей маме.

      А игра стала такой драматичной, что когда споря кто в кого попал, мы устроили возню и совсем забыли про мяч.

– Вот что, разбойники, выметайтесь-ка отсюда! – вышла к нам Лизавета, на лице которой, читалась суровая решительность выпихнуть нас из комнаты.

      И было видно, что её терпение лопнуло.

      Мы нехотя ушли со двора. Лиза же побежала к школе и едва она пропала из виду, как возня вспыхнула с новой силой. А потом мы пошли смотреть мультики. С улицы доносились ребячьи крики и визг и мы тоже побежали играть, не досмотрев мультик про мышей-рокеров.

      Во дворе играли в ворону. Это вроде гали, только в этой игре, если вода, прыгая на одной ноге, коснётся земли другой, то ребята начнут пинать его ногами, пока он не убежит в очерченный мелом круг. Играли босиком, чтобы было не так больно получать пинка…

      А потом мы нашли новую забаву. Тим нашёл грязную половую тряпку и с нею погнался за нами. Началась сифа.

      Но мы не доиграли и кона, как тряпка хлестнула по лысине того дядьку, который ругался на нас из-за липучки и мы дали дёру.

– Пиратничаете, дети улицы? – догнала нас Катя.

– А чё, мы же не нарочно… – обиженно шмыгнул носом я.

– Это Тимка кинул, я видел! – крикнул издали Рома Резинкин.

– Ябеда! – рассердился я.

      Ябед у нас не любили и мы уже хотели лупить Резинкина, но вожатая остановила нас и воспитывала, пока не выдохлась.

      И напоследок заявив, что мы самые трудные мальчишки на свете, и что ещё одно лето с нами, и её увезут в сумасшедший дом, ушла в школу.

– Спорим, – пихнул меня локтём Гурька остановившись у лужи, – я перепрыгну эту лужу и ног не замочу? Спорим?

– А спорим я ещё дальше прыгну? – азартно улыбнулся я.

– Спорим?

– Спорим!

      Гурька перепрыгнул и приземлился за лужей.

– Ну? – выжидающе крикнул он.

      Я прыгнул, но то ли слабо оттолкнулся, то ли испугался, но приземлился я в луже, забрызгав проходящих мимо девчонок.

– Дураки! – покрутили пальцем у виска девочки, которые играли в классики на высохших на солнце бетонных плитах.