Сергей Давыдов. Трудно быть всадником

Лиза закончила и начался спор.

– В райкоме комсомола считают, что мы мало помогаем взрослым, – серьёзно заметил Ваня Спицын, выходя к отрядному знамени. – Я им сказал, что мы не могли из-за зарницы. А сейчас мы, ну почти что без дела. Вы должны воспитывать в себе пионерский характер.

– Мы не бездельничаем, – искренне возмутился Тим. – У нас вчера тренировка была, знаешь как взмокли! А на той неделе был субботник.

– Это всё ерунда, – небрежно отмахнулся Ваня, – нам сказали помочь. Сегодня идём убирать мусор. И металлолом нужно собрать. Взрослым одним не справиться. Помните как Тимур и его команда делали?

– Угу, – кивнул я. – Тогда давайте свой тимуровский штаб организуем? Не тот, что в школе: там только фантики по двору собирают. А свой, настоящий!

– Да, – первым поддержал меня Витя Лагунов. – Нужно отобрать ребят, активистов, образуем ядро, а потом заставим лодырей трудиться! И чтоб не баловались. А то я слышал, целая орава ребят переводила какую-то бабку через улицу и так водила её по всему району!

– Ага, а я слышал какие-то ребята, тоже тимуровцы, другой бабке бельё стирали и вешали, – вставил Илья, – так это бельё у них улетело! И оно потом по всем улицам летало, поймать не могли!

Я закусил губу, боязливо глядя на капитанов. Признаться, что это мы с мальчишками водили старушку и пустили летать бельё не хватало смелости.

В конце сбора мы снова наметили план тимуровской работы.

– Ладно ребята, готовьтесь, – твёрдо сказал Илья. – Кирик, пойдём.

И они ушли по своим делам. Сбор окончился и мы ушли гулять.

– Чур без нас не начинать! – сказали Тим и Даня и я, и пошли домой.

Мы показались маме, влезли в лужу и водой окатили всех девчонок…

3

Жёлтые облачные груды вставали над лесом и крышами. Я сидел на балконе, занимаясь арифметикой и поглядывал во двор. Мама не дала посмотреть мультики и заставила заняться уроками, и я скучал, сидя на подоконнике и катал изрисованную краской и фломастерами машинку.

Все мальчишки изрисовывали машинки. Те, что выживали, после всяких эксперементов, вроде поджегания, утопления, заливания капалкой, сбрасывания с крыши на асфальт или использвания их, как ролики.

Тим один раз прокатился так в школе и влетел в училку…

– Серёня ты учишь, или играешь? – вошла мама.

– Учу, – уныло ответил я, пряча машинку.

Солнце бросало отсветы на учинённый час назад разгром.

– Хоть бы убрал игрушки, – нравоучительно проговорила мама.

– А чё сразу я? – обиделся я.

– А кто здесь играл? – ехидно поинтересовалась мама. Час назад мы с Тимой и Даней устроили гонки машинками, и по подоконнику валялись фигурки пингвинчиков, бегемотиков, лягушат, уцелевших после наших игр с детского сада, когда Дашка ныла, что из-за нас у неё случится разрыв сердца.

А ныть и жаловаться на нас Дашка научилась с тех времён, когда она из-под палки пыталась нас накормить или уложить спать на тихий час…

Я заёрзал на месте и спрятался за учебник.

– Играете вы у меня на нервах! – в сердцах сказала мама.

Я украдкой покатил машинку, но та упала, покатилась по полу и стукнула маму в ногу. Мама подняла её и устало вздохнула.

– Одиннадцатый год, а ведёшь себя, как ребёнок! – с осуждением сказала она и сунула машинку в карман выцветшей и запачканой краской целинки.

– Ну мама! – запротестовал я.

– Отдам, когда выучишь уроки, – отрезала мама и вышла.

Я уткнулся в тетрадку. А время подходило к тренировке по плаванию. Во дворе уже собирались ребята. Снова вошла мама.

– За формой своей не следишь, – воспитывала меня она, трогая серый аксельбант на моей чёрной рубашке от отрядной фрормы. Аксельбант держался на честном слове, вернее на двух нитках. – Ты пионер или кто?

– Да-а, зашью я мам, – небрежно отмахнулся я и пошёл на балкон, сел на подоконник и заболтал ногами. – У Тимки с Данькой думаешь лучше?

– Они хотя бы уроки делают вовремя, – с нажимом возразила мама.

– А я тоже бы вовремя, – начал оправдываться я, – если бы не дежурил сегодня в отряде…

– Тебе разреши-ты бы вообще в своём отряде ночевал! – с укором сказала мама выходя на балкон. – Скажешь, неправда?

– А можно?! – жизнерадостно спросил я.

– Да ну тебя! – засмеялась мама и, обняв, чмокнула меня в макушку.

Мама ушла, а я уткнулся в учебник. Меня отвлёк шум за окном. Ребята гоняли мяч на лужайке, а в небе парил воздушный змей…

– Серёнечка, ты делаешь арифметику или в окно смотришь? – донёсся из соседней комнаты мамин голос.

"И как она всегда знает, делаю ли я уроки или нет?" – подумалось мне.

– Да, мам! – соврал я. – Уже почти решил!

– Ну делай, я в ванную, – глухо откликнулась мама. – Выйду, проверю.

Мама ушла в ванную. Лучше времени сбежать на улицу не дождёшься!

– У! – фыркнул я. – Домомучительница!

Я прошёл на кухню, стянул спички, сунул ноги в кроссовки, застегнул липучки, на мысочках прокрался к лестнице и через крышу спустился вниз.

– Серёнька, айда в бассейн! – прибежал с косогора запыхавшийся Тим.

Я обрадовался, ведь занятия по плаванию я любил больше всего.

– Мам, мы ушли на плавание! – крикнул в окно Даня, спрыгивая с качелей, а когда занятия закончились и я первый умчался домой.

На диване остались уроки и я оглянулся на балкон, но мама в это время находилась где-то в глубине квартиры и я побежал к ребятам гонять мяч.

– Наконец-то! – обрадованно воскликнул Костя при моём виде. – Мы же без вратаря! Проигрываем!

Я встал на ворота. Павлик повёл мяч на меня и я поймал его…

4

С улицы мы вернулись через час и доделали уроки. Мама велела нам убрать разбросанные игрушки. Убираясь на балконе мы задумали сделать самодельный пугач. У нас были пистонные револьверы, но грохали они не так громко, как самодельные, а для громкого бабаха нужна была сера от спичек.

Пугачи у нас не делали только ленивые. Делали из трубки, в которую засыпали серу и забивали по концам. Или пугачи из спиц велосипеда, а ребята постарше играли с болтобоями, кидали эти штуки на бетонную плиту, так, что отлетевший болт разбивал чьё-то окно. Или набивали серой баллончики для сифона. Такие грохали на все улицы и ранили тех, кто не успевал спрятаться…

– Смотрите, а то нам так от мамы попадёт! – предупредил Данька, когда мы соскребали серу от спичек для будущего пугача.

– Да ладно! – небрежно махнул рукой Тим. – Скажем, что мы в поход скоро пойдём и нужны спички.

– Эврика! – осенило меня. – Давай поджиг сделаем!

– Давай! А чем он стрелять будет?

– Да чем хочешь!

Поджиг бабахал куда громче, чем даже баллончики от строительной пены, которые мы кидали в костёр и те перелетали крыши, залетали кому-нибудь в окно, а бывало и взрывались, раня ребят острыми, как бритва тонкими кусками жести. И он был куда опасней других взрывчиков…

Вскоре поджиг был готов и мы вышли во двор.

– Где бы стрельнуть? – рассеянно думал Тим, держа пучач в руке.

В нём было уже забито достаточно серы и лежала пулька.

– О! – вскинулся Тим. – Корька! Давай прикольнёмся?

Корька стоял по пояс в бурьяне и что-то рисовал на покосившемся старом бетонном столбе. Нас хулиган не видел.

– В лампочку? – деловито спросил нас Тим.

– А куда же ещё! – возбуждённо хмыкнул Даня.

– Только ты осторожней… – предупредил брата я и мы с Даней отошли.

Тим поджог спички…

Грохнуло на все дворы. И тут же мы раскаялись. Корька присел, глянул на нас и бросился наутёк. Мы обмерли от страха.

– Ой что нам буде-е-ет! – схватился за голову Данька.

Пулька не попала в лампочку. Она предательски отскочила. В бойлерной зазвенело стекло. На наших глазах оно осыпалось вниз.

– Ты куда целился, маз-зила! – в сердцах крикнул я. – Сматываемся!

Тим кинул пугач в крапиву и мы побежали со всех ног на другую улицу.

Остановились мы только на бетонке под высоковольтками.

– Всё, – печально выдохнул Даня. – Танька нас без соли съест…

Танька узнала про наш пугач вечером.

В этот же день начались воспитательные работы для провинившихся ребят и мы убирали мусор на пустырях. К летним каникулам отрядам предстоит очистить от мусора пустыри, сдать металлолом, очистить задние дворы.

– Осторожнее, не поранеьтесь! – предупредила нас Танька.

Таня собирала мусор вместе с нами. Она всегда была с нами за одно.

Она участвовала во всех делах отряда. С нами она ходила в походы, занималась каратэ и морским делом. Она была самой молодой учительницей нашей школы. К нам её направил осавииахим ещё до того, как мы пошли в первый класс. А до этого она ходила в полярную экспедицию на атамоходе, но однажды вернулась и стала учительницей географии.

Но сегодня нам от неё крепко досталось…

– Мы больше не будем… – обещали мы с Тимой и Даней.

– Сначала эти ваши крысы, эти инкубаторы, потом эти бабахалки… – бушевала Танька. – Я просто не знаю, что от вас ожидать, мальчики!

– Да ладно тебе, Тань, – услышал разговор Ваня Спицын, – они ведь такое чудят, потому, что ещё мелкие. Вот подростут и…

– Тогда они атомную бомбу взорвут! – застонав, закончила за него Таня. – Ну вот что, малявки. Ещё раз кто-нибудь скажет, что вы выбили стекло, я честное слово накормлю вас крапивой!

– И это новый метод воспитания? – насмешливо воскликнул я. – Рычишь, как дракон.

– Если вы ещё такое учудите, – сдержанно ответила Таня, – я вам покажу такого дракона, что не обрадуетесь!

И ушла помогать ребятам тащить из бурьяна батарею.

Я поднял ржавую трубу с намерением ударить ей по вентилю на баллоне.

– Вьюжанин, не отвлекаемся! – одёрнула меня Таня. – Наказание ты моё!

Я зашагал к ребятам.

Мы ходили с отрядом по улице по которой тянулись башни высоковольток и собирали мусор. По обеим сторонам улицы шли заросшие осокой канавы, изредка попадались позеленевшие бетонные столбики.

Улица вела к дальним дворам, где над крышами висело солнце.

5

На задних дворах лежала зябкая тень, пахло водой, молодой весенней крапивой и невысокими, только проклюнувшимися под стенами домов лопухами, густо росшей под трубами у подстанции полынью. На этих трубах мы обычно делали самые лёгкие уроки, чтобы хватало времени погулять

Металлолома здесь было много. Мы выдирали железяки из земли.

– Танька, смотри! – раздался сзади Владькин крик.

Я обернулся и увидел Влада. Он сидел в ржавом педальном автомобильчике, но весь не поместился и измазанные землёй коленки торчали снаружи. Сзади детский автомобиль толкал довольный Тима.

– Это я его увидал! – гордо объявил Тим.

– Ну что за дети! – иронически засмеялась Таня и тут же сделалась серьёзной. – Вы что, сюда играть пришли, или делом заниматься? Смотрите, все ребята работают, а вы опять балуетесь.

– А мы тоже! – вылез из машины Владик. Его в отряд провинившихся отправили за то, что напугал бабок из пугача.

К стати разбитое окошко в бойлерной и поджиг нам припомнили ещё и на линейке перед воспитательными работами. Корька на нас наябедничал, только и его самого отправили трудиться, потому, что подрался.

– Ведете себя как маленькие, – с осуждением покачала головой Таня.

Владька влез в лужу и сунул в неё руки.

– Ну вот теперь у тебя и руки в грязи! – закатила глаза Таня.

– Полезли со мной к высоковольтке, – взял меня за локоть Влад. – Тут ещё столько штук интересных!

И мы пошли дальше. Улица тянулась бесконечно и на каждом шагу здесь нас поджидали новые открытия.

– Устроили тут свалку! – сердито ворчал Илья Громов. – А ты чем думал, когда лазал? – раздражённо спросил он Костю Раскатова. – Вон как окарябался!

Костя шёл впереди всех и оцарапал до крови себе ноги, когда полез в самую кучу металлолома и свалился с неё.

– Иди к Лизе! – посоветовала мальчику Светка Загремухина. – Она сандружинница, а у тебя кровь идёт.

– Подумаешь!

– А если заражение?

– Да ерунда это всё! Я уже сколько раз так падал…

– Ну всё, достал! – не выдержала Светка, ухватила Костю за локоть и поволокла к нашему временному лагерю.

– Светка, ну ты вредная! – с досадой бросил ей Костик.

Набрали металлолома столько, что завалили им всю площадку под высоковольткой. Трудовая деятельность нашего отряда во дворах на сегодня закончилась и мы вылезли из бурьяна.

– Таня, мы закончили! – бодро крикнули мы с Тимой, ища глазами Таню.

– Таня! – позвал Влад.

– Да, мальчики? – выбежала из-за угла Таня, неся трубу к куче металлолома. – Вы всё сделади?

– А как ты думала? – всплестнул руками Тим. – Мы уже столько тут насобирали этих железин.

– Молодцы, – улыбнулась Таня. – Можете, когда хотите. Насегодня и назавтра можете быть свободны от вахт.

А впереди ещё два месяца, за которые мы должны убрать весь мусор с пустырей и задних дворов, да ещё и отмыть со стен домов надписи!

Поздним вечером я вышел выбросить мусор.

Трое парней в целинках сидели на скамейке и слушали плэйер. Песня разносилась по всему двору:

"Сколько лет прошло, всё о том же гудят провода,

Всё того же ждут самолёты.

Девочка с глазами из самого синего льда

Тает под огнём пулемёта…"

Я нёс через двор мусорный пакет. Небо хмурилось, изредка сквозь тучи просвечивало солнце и тогда тускло горела плитка домов и окна.

Белели лужи, пахло торфом и мокрым песком. В песоснице играли с грузовиком и экскаватором двое малышей. Трое мальчишек ходили по двору и жгли спички, что-то поджегали, смеялись, играли.

А плейер всё играл, играл:

"Скоро рассвет, выхода нет!

Ключ поверни и полетели.

Нужно писать, в чью-то тетрадь

Кровью, как в метрополетене.

Выхода нет! Выхода нет! Вылода не-ет!"

Я заглянул в окно комсомольского клуба "Энергетик", плитка которого тускло горела на солнце. В отделе электроники никого не было. Темно и неуютно. Не перемигивались индикаторами и лампочками роботы. Никто сюда не ходил уже неделю, и Яшка исчез, отняли у нас его эти гады…

Где он теперь, бедный?

И всё во мне отдалось грустью, словно подпевая песне:

"Где-то мы расстались, не помню

В каких городах, словно это было в похмелье…"

Я бросил мусор в помойку и тот тут же исчез в её тёмном нутре.

"Через мои песни идут, идут поезда,

Исчезая в тёмном тоннеле…"

– Вьюжанин! – догнала меня Ксюха. – Опять у нас этот индикатор сбежал и хулиганит! Залетел в форточку к какой-то тёте и обзывается!

– Где? – оживился я, забыв, что давно пора топать домой.

– Бежим скорее, а то он такого натворит! – всплестнула руками Ксюха, схватила меня за руку и потянула в сторону гаражнй.

Индикатор и впрямь парил у форточки, окна первого этажа и говорил какой-то тёте всякие дерзости, причём всё время мигая огоньками.

Во дворе собрались взрослые и дружно ругали индикатора, а тот ещё больше дерзил и дразнился.

– Ну вот, я же говорила! – опять всплестнула руками Ксюха.

– Жо-орик! – позвал я индикатора. – Ты чего хулиганишь?

Индикатор замигал.

– Жорик, спускайся сейчас же! – сурово потребовал я.

Индикатор начал дразнить меня.

– Всегда он дразнится! – со вздохом сказал я.

И тут мне пришла в голову идея. Жорик любил играть в догонялки и тогда я взял у какого-то малыша "Автовелогонку" и пустил её под окнами. Индикатор сразу клюнул, спустился на землю и погнался за ней.

– Попался! – воскликнули мы с Ксюхой, сцапав Жорика.

Индикатор попытался вырваться и пока его тащили в отряд, мы услышали много новых для себя слов.

– У старшеклашек научился, – заметил я, и заперев Жорика в физкультурном зале, побежал назад. Нужно домой, а то уже совсем темно.

Мама небось сбилась с ног бегая за мной по всем улицам. Время уже было позднее, а из закоулков выползала всякая жуть…

Глава IV

Беспризорники

1

Учителя и вожатые не уставали говорить, что мы похожи не на пионерский отряд, а на беспризорников. Мы не слушались взрослых и каждый день устраивали такое, от чего им приходилось пить варельянку.

А начиналось это всегда безобидно, с обычных игр во дворе…

Мы играли в вышибалы прямо под окнами клуба и два раза мяч улетал в распахнутое окно, в которое я пролезал по трубе. Вожатые сердились и говорили, что если мач ещё раз притетит к ним в окно, они нами займутся.

Я отвечал, что если бы они закрыли окно, тогда мяч бы к ним точно не прилетал, на что вожатые заявили, что если закрыть окно, мы его просто высадим, тем более, что такое уже случалось! А стекло кто вставлять будет?

И вообще здесь отряд, а не место для наших хулиганских игр!

– Задавалы! – сердито бросил я вожатым, кинул мяч ребятам и прыгнул в окно, а вредная Лиза крикнула вслед, что скажет про меня моей маме.

А игра стала такой драматичной, что когда споря кто в кого попал, мы устроили возню и совсем забыли про мяч.

– Вот что, разбойники, выметайтесь-ка отсюда! – вышла к нам Лизавета, на лице которой, читалась суровая решительность выпихнуть нас из комнаты.

И было видно, что её терпение лопнуло.

Мы нехотя ушли со двора. Лиза же побежала к школе и едва она пропала из виду, как возня вспыхнула с новой силой. А потом мы пошли смотреть мультики. С улицы доносились ребячьи крики и визг и мы тоже побежали играть, не досмотрев мультик про мышей-рокеров.

Во дворе играли в ворону. Это вроде гали, только в этой игре, если вода, прыгая на одной ноге, коснётся земли другой, то ребята начнут пинать его ногами, пока он не убежит в очерченный мелом круг. Играли босиком, чтобы было не так больно получать пинка…

А потом мы нашли новую забаву. Тим нашёл грязную половую тряпку и с нею погнался за нами. Началась сифа.

Но мы не доиграли и кона, как тряпка хлестнула по лысине того дядьку, который ругался на нас из-за липучки и мы дали дёру.

– Пиратничаете, дети улицы? – догнала нас Катя.

– А чё, мы же не нарочно… – обиженно шмыгнул носом я.

– Это Тимка кинул, я видел! – крикнул издали Рома Резинкин.

– Ябеда! – рассердился я.

Ябед у нас не любили и мы уже хотели лупить Резинкина, но вожатая остановила нас и воспитывала, пока не выдохлась.

И напоследок заявив, что мы самые трудные мальчишки на свете, и что ещё одно лето с нами, и её увезут в сумасшедший дом, ушла в школу.

– Спорим, – пихнул меня локтём Гурька остановившись у лужи, – я перепрыгну эту лужу и ног не замочу? Спорим?

– А спорим я ещё дальше прыгну? – азартно улыбнулся я.

– Спорим?

– Спорим!

Гурька перепрыгнул и приземлился за лужей.

– Ну? – выжидающе крикнул он.

Я прыгнул, но то ли слабо оттолкнулся, то ли испугался, но приземлился я в луже, забрызгав проходящих мимо девчонок.

– Дураки! – покрутили пальцем у виска девочки, которые играли в классики на высохших на солнце бетонных плитах.

А мы побежали кататься на тарзанке.

– А спорим, Гурька, – хитро улыбаясь, спросил Гурьку я, – я на тарзанке через отстойник перелечу?

Гурька посмотрел на бассейн-отстойник и озабоченно закусил губу. Там стояла зелёная вода, пахшая канализацией.

– Чё, струсил? – ехидно спросил Гурьку я. – Так и скажи, что струсил!

– А вот и не струсил! – высокомерно вздёрнул нос Гурька.

– Да струсил, струсил! – запальчиво хихикнул я. – Смотри!

И ухватившись за ржавую трубу, я перелетел отстойник и спрыгнул.

– А тебе слабо прыгнуть?

– Вот ещё!

Гурька тоже прыгнул, но не долетел и по щиколотки влетел в воду. Я засмеялся, но помог Гурьке выбраться из отстойника.

– Блин, меня же мама убьёт! – уныло вздохнул Гурька, снимая кроссовки.

– Да чё ты трусишь, – хмыкнул я. – Пошли ко мне, высушим.

И мы побежали по лужам. А в это время начинались мультики…

2

Вечером, после дежурства в нашем клубе я возвращался во дворы. Но во дворах играли в основном малыши, а наши мальчишки наверное купались в школьном бассейне. Слоняясь по двору, я не нашёл никого из нашего отряда.

Из-за гаражей выехал мне навстречу мальчик с рыжеватыми волосами. Он ехал на детском двухколёсным велосипеде. Зелёная маечка трепетала на ветру, коленка, под синими шортиками вымазана зелёнкой.

– Ой! – воскликнул от неожиданности мальчик. – Это ты Серёня…

– Славка! – обрадовался я. Хоть кого-то знакомого встретил. Славка прошлым летом поранил ногу и я его нёс на закорках до самого дома. Мы с ним часто играли, хоть и жили далеко друг от друга, на разных концах улицы.

Слава лихо затормозил рядом и слез с велика.

– Ой, а чё это ты такой мокрый? – удивился я, рассматривая забрызганную рубашку и джинсы друга, за которые ему влетит от мамы.

– Видал? – весело спросил Славка – Еду я по дороге, хочу переехать лужу, и тут как вниз загремлю! Прямо по шею в воду окунулся!

– Где эта лужа? – заинтересовался я.

– Да за углом! – небрежно махнул рукой Слава. – Там сейчас мальчишки возятся, и девчонок брызгают! Давай туда, сам увидишь!

Слава, весёлый и неугомонный схватил меня за локоть, потом поднял велосипед и, улыбнувшись, умчался вперёд. Я побежал за ним.

Лужа и впрямь была, но выглядела не такой огромной и свиду совсем безобидной. Но местные мальчишки уже возились в ней и кидались грязью.

Что мы устроили! Я прыгнул в лужу и вмиг извозился в грязи. Мы устроили что-то вроде игры в ворону вокруг лужи. Водящий должен был прыгать на одной ноге и тащить ребят в лужу, а если он опускал ногу, его все пинали испачканными в луже пятками. В общем весело было.

И тут откуда ни возьмись пришла Дашка Трепыхалина:

– Вы что тут устроили разбойники?! Вы поглядите на себя!

– А чё, мы же играем! – воскликнул прибежавший на весёлые крики Тим.

– Идея! – шепнул мне на ухо Влад, пока Дашка отчитывала нас и стонала, ужасаясь нашему виду. – Дашка же не знает, что лужа глубокая!

– Ну?

– Кинь в неё грязью! Она побежит за тобой, а ты её в лужу заманишь!

Я улыбнулся, зачерпнул из лужи грязи и кинул в Дашку. Грязь мигом заляпала ей платье. Дашка с минуту стояла, разинув от изумления рот.

– Ах ты мелочь пузатая! – завизжала Дашка, когда к ней вернулся дар речи. – Паразит, зараза! – ругалась она. – Я тебя сейчас утоплю в этой луже!

Я бросился удирать, и ловко перескочил лужу. А Дашка под хохот ребят сиганула вниз и нырнула в грязь с головой.

Дашка вынырнула и заревела, а мы разбежались по всей улице.

– Караул! – только и сказала мама, при виде нас с Тимой. – Да ещё в холодной воде! – и потащила нас в ванную. – Только испачкайтесь мне ещё!

А после купания мы снова выбежали на улицу. В это время нас нагнали ребята и мы умчались играть в коли.

Мы носились вокруг дома и лазали по трубам и гаражам.

– Вот они, бандиты! – раздался рядом Дашкин голос. – Это они меня в лужу окунули! Особенно этот!

– Кто? Опять Серёня?

– А кто же ещё! Он постоянно доводит меня своими выкрутасами!

Я оглянулся и увидел Дашку. С ней была моя мама.

– Серёня, Тима, что вы опять натворили?! – недобро сверкая глазами, спросила нас мама. – Вы просто невозможные мальчишки!

– А чё мы? – возмутился Тим, влезая на забор. – Она сама в лужу прыгнула, мы просто рядом стояли!

– Ах сама-а-а? – ещё более зловеще спросила мама. – Сейчас я покажу вам, как людей в лужи окунать!

– Сматываемся! – толкнул меня рукой в плечо Тим и спрыгивая на той стороне забора, и мы с мальчишками бросились наутёк.

– Только вернитесь домой! – кричала нам вслед мама. – Беспризорники!

Мы дружно рассмеялись и направились к дальним гаражам.