Сергей Давыдов. Трудно быть всадником

      Я дёрнул плечом и вылез из лужи.

– Он не нарочно, – вступился за меня мальчишка, – он меня защищал!

      А со стены улыбались всадники, мчащиеся по степи за солнцем…

      Таня тоже туда посмотрела и бросила на меня задумчивый взгляд.

      Я потёр измазанную в траве во время драки коленку.

– Идём, всадник, – ласково сказал Таня. – У вас сейчас плавание.

– Всадник… – повторил с сарказмом. – Они вон какие, а я…

      Я расправил помятый галстук, поплевал на ладонь и стал тереть коленку.

– Разве они должны всегда быть такими? – хмыкнула Таня и наставительно сказала мне. – Всадником может стать любой мальчишка. И совсем не нужно для этого скакать на коне и носить будёновку.

      Я оглянулся на стену дома, взял мальчишку за руку и мы пошли в бссейн.

                              Глава VI

                         Летающий пылесос

                                    1

      На следующее утро перед занятиями мы встали совсем рано, дождались во дворе ребят и направились на плотину мимо гаражей. Ржавое железо гаражей ещё не нагрелось и от них тянуло холодком и сырой ржавчиной. Мы с ребятами пробрались под балконами домов и очутились на плотине. Плиточная школьная стена на той стороне озера приятно сверкала в лучах встающего над крышами домов солнца. В пионерской комнате играло радио. Мы вошли в школу, заглянули в класс. В классе убирались наши мальчишки.

– Привет! – обрадовался Костя. – А вы нам не поможете? У нас тут ноябрята занимались, такого натворили!

      Мальчик мыл доску от детских каракуль.

– Угу! – откликнулся Тим. – Пацаны, я за водой.

– Катя просто садюга! – ругался Влад. – Они натворили, а мы убирай!

      Тим убежал с ведром, а мы стали помогать мальчишкам.

– Давайте быстрее убираться, – подгонял нас Данька.

      Убравшись в классе, мы отдали дежурным ключи и зашагали по плотине.

– Слышали, что вчера вечером случилось? – напружиненно сказал Влад, подпрыгнул, повис на трубе, которая аркой возвышалась над бетонкой и спрыгнул на плиты. – Такое было!

– Нет, – замотал вихрастой головой Тим. – А что?

– Гурька с какими-то ребятами с гаражей ракету запускал, – начал рассказывать Влад, когда мы топали во дворы. – А она в форточку залетела. Все бежать, а Гурьку поймали и наказали…

– Зачем же они на гаражи полезли? – удивился я.

– Надо было на пустыре пускать, – резонно заявил Данька.

      Я влез на качели с ногами и те угрожающе заскрипели.

– А Лодька сидит дома с ангиной, – хмыкнул Владик. – Он слопал восемь эскимо, и сейчас дохает, как кашалот.

– Везуха! – мечтательно сказал я. – Лежишь, мультики смотришь, и никакой школы!

      Я раскачался, а потом спрыгнул вниз и чуть не упал в лужу.

– А Яшку не нашли? – вдруг вспомнил Тим.

– Нет… – печально вздохнул Владик.

– А вдруг они его… – начал Костик.

– Нет! – отчаянно воскликнул Данька.

      И нам всем хотелось верить, что нет. Лёня всю неделю не находил себе места и из-за пережитого схватил несколько двоек в школе.

      Небо хмурилось, туча наползала на солнце, как глубокая беда…

                                    2

      Занятия в школе пролетели быстро. Во дворе мы устроили бой портфелями и кончилось это тем, что мой улетел в лужу. Мы поиграли в чику и разошлись по домам. Дома я очень торопился с арифметикой и наделал в тетрадке клякс, потом захлопнул учебник и пулей вылетел на улицу.

– Вьюжанин, – окликнула меня во дворе Юля. – Выручи меня!

– А что случилось? – насторожился я.

– У нас мальчишки возле бомбоубежища лампы нашли, – тревожно заговорила Юля, когда мы шли по улице, – ну, длинные такие, раньше их в светильники под потолком вкручивали. Я посмотрела, а их там пропасть…

– Ну?

– Они их все переколотили! Просто беда…

– А чего они, дураки чтоль, так играть?

– А вот не знаю, – с едкой иронией сказала Юля. – Ребята, твои ровестники. Устроили фехтовальный поединок!

– Да-а-а, – почесал я затылок. – А где они?

– Идём, – поторопила меня Юля. – Они на школьном дворе их колотили.

      Юля взяла меня за руку, но я вырываться не стал. Было тревожно.

      Вообще у нас такое ещё случалось. Кинескопы били часто, курочили компьютеры, лампочки сбрасывали на асфальт с крыши, а те бились, как бомбы. Но фехтовать длинными лампами мало кто решался! Это было очень опасно. Можно было так порезаться, что и зелёнка с йодом не помогут.

      Мы с мальчишками один раз так поиграли и больше не хотели!

– Лиза, они с тобой? – окликнула Юля издали нашу вожатую.

– Трое убежали, – сказала рассерженная Лизавета. – А самые главные зачинщики здесь…

– Гурька! Лодька! – ахнул я, увидев друзей. – Вы чего, панатри этими штуками играли?..

      Гурька виновато взглянул на меня и опустил глаза. Лодька посмотрел с вызовом, но тут же сам пристыженно стал рассматривать свои белые кроссовки.

– За ними глаз да глаз нужен, – устало и как-то потерянно сказала Юля. – Идём мы с Лизаветой смотреть, как ребята на кружках занимаются, а они тут лампы бьют. И вот эти двое…

– А чё мы? – запальчиво и чуть насмешливо спросил Лодька Гордеев. – Мы вообще только по одной разбили…

– Видела я, как вы по одной били, – сказала Юля с раздражением. – Вы здесь такое побоище устроили, что нам убирать и убирать!

– Убирать? – ахнул Гурька, словно не веря своим ушам.

– Да, убирать, – ядовито сказала Лизавета. – Всем вместе!

– Мы не будем! – отрицательно замотал головой Гурька.

– А если кто-нибудь напорится на осколки?

– Вы об этом подумали мальчики?

– Пусть Корька с Васьком тоже убирают! Они больше всех били!

– И Юрик…

      Но никакие мольбы не помогли ребятам избежать уборки осколков. Я два раза порезался об осколки ламп, и Лизавета, которая у нас была председателем сандружины и везде таскала с собой медицинскую сумку, обработала мои порезы йодом, и залепила пластырем.

– Ну, что у нас плохого? – подошла к нам Катя.

– Стекло убираем, – невесело отозвались мы, и рассказали ей, что случилось. Катя схватилась за сердце, и стала убирать стекло вместе с нами.

      А тут ещё пристала ко мне старшая школьная вожатая Дашка!

– Что с твоими коленками? – придирчиво спросила она.

– Ничего… – проронил я.

      А коленки были грязные, ведь я выбежал в шортиках, потому, что джинсы, в которых я бегал, были так извазюканы и измачалены, что у мамы, когда она их отмывала, чуть не случился обморок…

– Как ничего? – нравоучительно воскликнула Дашка. – Я же вижу, что они у тебя грязные! Как ты в таком виде пойдёшь завтра в школу?!

      Я послюнявил ладонь и стал тереть коленку.

– Вьюжанин! – простонала Дашка. – Ты чего делаешь? Сейчас же домой отмывать коленки. Иначе не пущу тебя в бассейн!

– А иди ты! – раздражённо бросил я. – Злюка! Крыса очкастая!

      Дашка принялась вопить, но тут же охрипла. Все ребята засмеялись. Она обещала наябедничать на нас совету дружины и тоже стала убирать стекло.

                                    3

      Стекла было так много, что уборке не было видно конца и края. Но его нужно было убрать, потому, что завтра здесь у малышей будет физкультура.

      Убираясь, я сердито смотрел на друзей. Нашли с кем связаться! Юрик ладно, он в их классе учится. Но эти двое! Васёк и Корька, о которых давно все знали, что они хулиганы, и разбить лампочку для них плёвое дело. Они могут и подловить кого-нибудь из ребят и излупить, или сотворить что похуже…

      Я их знал хорошо. Эти могут всё, что угодно натворить.

– Серёня, ты никому не слова, – предупредила меня Катя. – Мы на совете отряда разберём этих разбойников. А так, во дворах и в школе помалкивай.

– Угу, – сказал я, и тут же не удержался, сказал, что меня тревожило. – А вообще, они ведь в отряде с прошлого лета. Должны же знать, с кем связались…

– Это ты им сам объясни, – накалённо сказала Катя. – Мне сейчас в институт бежать, а я тут с этими головорезами.

      Катя училась в педогогоическом институте. Из всех воспитателей в нашем отряде и в нашей школе, она была самой молодой, считай ещё девочка. И с нами, ребятами проводила много времени.

– Зачем вы с ними связались? – с чувством спросил я Гурьку и Лодьку, когда мы шли по нашей улице. – Они же хулиганы.

– Да ты их не знаешь, – горячо ответил Гурька, защищая приятелей. – С ними знаешь, как злорово играть!

– Ага, знаю я какие они! – мрачно заметил я, вспоминая, как мы с ребятами дрались с Тёмычем и его компанией прошлым летом.

– А чё, нормальные пацаны, – пожал плечами Лодька.

– Нормальные? – ещё больше разгорячился я. – А самих чуть из пионеров не выгнали! Нам рассказывали на совете дружины.

– Ага, будто ты не чудишь! – хлопнул меня по плечу Гурька. – Самого уличным бедствием называют!

– Они не нарочно… – вторил Гурьке Лодька.

– Дайте честное пионерское слово! – потребовал я.

      Мальчишки посмотрели на меня с мольбой и с изумлением.

– Честное пионерское, – угрюмо сказали они.

      Конечно же они сказали неправду. Мне сразу стало одиноко и слякотно.

      И в этот миг между нами словно выросла невидимая колючая стена…

                                    4

      Невыученные уроки за весёлыми и шумными дворовыми играми были начисто забыты. Мы с мальчишками играли в казаки-разбойники и домой я вернулся взмокший и усталый. А коленки стали ещё грязнее…

– Вот чем значит ты занимался вместо уроков, – только и вздохнула мама, входя в комнату. – Что за народ эти мальчишки! Умылся бы…

      Я включил радио и сел с учебником на диван.

– Зашей наконец свою форму, – сухо попросила мама. – Все дети, как дети, а у тебя всё порвано и висит на одной нитке! Формой своей не занимался, а мне потом на собраниях за тебя отвечать.

– Ну мама! – отчаянно воскликнул я. – Это же я так до ночи провожусь!

– Сначала выглади пионерский галстук, а то он у тебя как мочалка! – без жалости велела мне мама. – Пришей аксельбант, приведи форму в порядок, и тогда можешь гулять на все четыре стороны.

      Я провозился с формой целый час. Я постирал и выгладил её. Залез на подоконник, убрал игрушки и стал гладить свой красный галстук, потом как мог пришил аксельбант и оторваный конец капитанского шеврона.

      Моя форма была уже не новая, ходил я в ней часто, лазал по крышам, играл в коли и сифу, возился с ребятами на траве. Закончив с формой и повесив её на балконе, я посмотрел мультик и зашёл к Владьке. Владик тоже мучился сидя дома. Его воспитывала старшая сестра.

      Лизавета была чем-то встревожена.

– Вот и ты Вьюжанин, – небрежно сказала она. – Ты очень к стати пришёл, а то я не знаю, что уже делать!

– А что случилось? – настороженно поднял брови я.

– У нас во дворах какие-то ребята хулиганят, – вздохнула Лиза и озабоченно закусив губу, посмотрела в окно. – А главный у них какой-то старшеклассник. Димыч кажется… Или Тёмыч. Мне Настя сказала, что он её младшего брата в прошлом году стукнул.

– Я его знаю, – мрачно заметил я. – Это Тёмыч из двенадцатого дома.

– Ну вот, – подхватила Лизавета, – ты с ребятами смотри, чтоб большие ребята к малышне не лезли.

– Угу! – улыбнувшись, отсалютовал я.

      И этим же вечером нас с ребятами послали в пионерский патруль. Не дойдя до танцплощадки, чтобы попить газировки, мы сразу застукали троих ребят, которые баловались с кусачкой.

– Ну-ка дайте сюда! – велел им Влад и выхватил кусачку из руки мальчишки в кепке, который хотел стукнуть током товарища.

      Мальчишка проворно отбежал назал и с вызовом крикнул:

– А мы ещё такой сделаем!

– Ага! Мы в Доме Пионеров на кружок электроники ходим.

– У-у-у! – показал нам язык третий и все трое побежали за дом.

      И снова я вспомнил о друзьях, которые связались с хулиганами…

                                    5

      Кусачку я сунул в рукав и по дороге домой бил разрядом всех знакомых ребят, которых встречал на улице. Закончилось это тем, что какая-то тётка отняла её у меня и обещала рассказать моей маме, в какие игры я играю.

      Я побежал домой, влез на балкон. У меня была ещё одна кусачка из разбитой зажегалки, которая билась током не хуже. Я её отнял у Никитоса, который стукнул меня током в шею. Я дал ему по носу и отнял кусачку.

      Но на том месте, где дежала среди машинок, солдатиков и других нужных вещей кусачка, её не оказалось.

– Тим, ты не брал кусачку? – спросил я брата.

– У-у, – отозвался Тим, что-то химича в наших игрушках. – Может мама? Она сегодня убиралась в комнате…

      Я закусил губу, жаль было кусачки, значит надо искать зажегалку, разломать её и можно дальше стукать током всех, кто встретится на улице.

– Серёнька! – воскликнул Тим, когда я вылез с балкона. – Иди сюда, я дымовуху делаю! В помойку кинем, такое будет! Так улицу завоняет!

– А Данька где? – спросил я, оглядев комнату в поисках второго брата.

– Змея запускает.

– А нас не позвал!

– Тебя ещё попробуй найди!

      Мы сели на пол и принялись за дымовуху.

      Дымовуха была нехитрой и такие делали даже ноябрята, но тлеющая целлулоидная дрянь, туго завёрнутая в газету и брошенная где-нибудь в школе или в помойку могла устроить настоящее бедствое.

– За помойку нам от мамы достанется! – урезонил брата я, представляя, какой будет переполох. А за сгоревшие помойки нам уже попадало.

– А куда её кинем? – ревниво осведомился у меня Тим.

– Дашке в подъезд! – озорно сказал я. – Она там со стилягами постоянно сидит, а мы такие кинем им и убежим! Так ей и надо!

      Наконец дымовуха была готова. Мы вышли во двор.

– Пацаны, они змея отняли! – к нам бежали Даня, Егор и Дёмка.

– Кто? – насторожился я. – Тёмыч?

– Не, – разгорячённо замотал головой Егор. – Отец мой и его приятели. Пьют сейчас в своей будке всякую дрянь, а змей к ним упал. Они и отняли.

– Чё делать будем? – озадаченно спросил Даня.

– Кинем им эту дымовуху, – тут же сообразил я, – и тихо возьмём змей!

– У вас дымовуха есть?! – оживился Егор.

– Ага!

– Бежим тогда быстрее! – с воодушевлением крикнул Дёмка.

      Мы заспешили на Высоковольтную улицу и вскоре уже крались вдоль дома к будке, из которой слышались голоса пьяниц и хрип старого радио.

– У кого спички? – спросил Дёмка.

– У меня, – ответил Тим, сунув руку в карман.

      Я осторожно высунулся из-за угла, махнул мальчишкам и мы тихо, крадучась двинулись к будке, прячась за сухим бурьяном, под высоковольтками.

                                    6

      За хрипом приёмника и треском проводов нас никто не услышал. Мы притаились под окном и прислушались. Я осторожно глянул в окно. Отнятый воздушный змей лежал у стены на красной продавленой софе.

      Я спрыгнул к ребятам и обжёгся о крапиву.

– Ну чё, там он? – взволнованно спросил Даня.

– Угу! – возбуждённо ответил я.

      Тим вынул из кармана куртки адскую дымовуху.

– Как же достали эти сопляки, – хрипло ругался кто-то из пьяниц. – Если б не эти из дружины, оторвал бы им ноги и к макушке прикрутил!

– Они здесь всё время пьют, – шепнул Егор. У друга был печальный вид. – А как напьются, так либо кучу с мусором подожгут, либо стёкла начнут бить.

– Врёшь… – не поверил я.

– Да панатри! – с жаром прошептал Егор. – Я сам это видел…

      А пьяницы начали шумно и взахлёб спорить, как лучше воспитывать нас, ребят, чтобы мы не путались у них под ногами.

– Ну держитесь бармаглоты помойные! – злорадно сказал я, и поджёг дымовуху и та начала тлеть. Едкий дым становился всё гуще.

– Давай! – зажимая нос, шепнул Тим. Я размахнулся и кинул её в окно.

      Сначала ничего не происходило, но потом болтовня смолкла, а за тем раздались панические крики, кашель и звон бьющегося стекла.

      Из окна повалил едкий чёрный дым, а пьяницы вывалились в дверь и с криками побежали прочь, кашляя и протирая глаза.

– Давай, давай! – пихнул я Даню. Я подсадил брата и он влез в окно, а спустя минуту вывалился вниз со змеем, кашляя от дыма.

– Сматываемся! – крикнул Тим и мы удрали, пока нас не заметили взрослые, и уже издали смотрели, как едкий дым валит из окон будки.

– Так им и надо! – мстительно улыбнулся Егор.

      Данька закашлился и стал тереть глаза.

– Идём с нами в ножички играть! – предложил Тим Егору и Дёмке.

– Не, мы сейчас в школу, – с печальным вздохом ответили Егор и Дёмка. – Диктант переписывать, а то училка опять орать будет.

      И поглядев, ещё раз на будку, мы пошли домой.

– Серёня! Тим! Даня! – кричали со двора ребята. – Айда ракету запустим!

– А из чего мы ракету сделаем? – задумался Даня.

      Ракетами увлекались во дворе многие мальчишки. На кружках космонавтики, но чаще просто на дворе, когда рядом нету взрослых ребята пускали самодельные ракеты и улице от них не было спасения.

      Чтобы запускать их приходилось делать то, от чего взрослые хватались за голову. На одну ракету изводилась пластмасса старых неваляшек, и поломанных игрушек и та летала, чертя шлейф едкого дыма.

      Один раз так сгорела помойка, потому, что часто ракеты летали, как взбесившиеся метеоры, выделывая зигзаги, пока не выгорала вся пластмасса, которую в неё напихали или пока не залетала к кому-нибудь в окно.

      А это случалось часто…

      Чтобы сделать другую ракету нужно было много серы. И тогда из домов начинали таинственным образом пропадать спички…

      Ещё делали ракеты, в которые совали химическую дрянь. Ею колхозники удобряли поля. Этими ракетами развлекались обычно мальчишки из кружка юных химиков. Такая ракета была опаснее других, потому, что никто не знал, куда она полетит, а главное, её нельзя было потушить.

      Ракетами становились и баллоны из-под дихлофоса и дуста, и даже газовые, которые могли и не взлететь, а просто взорваться…

– Слушай, – повернулся к Дане Костя, – у вас же пылесос старый есть!

– Ну? – непонимающе ответил Данька.

– Он и будет ракетой! – вдохновенно воскликнул Костик. – Он же сам, как баллон. Его только переделать и полетит!

– Надо только Лёнчика с сеструхой позвать, – резонно заметил Влад, – без них мы не сумеем запустить.

– Ну чё, принесём пылесос? – неуверенно спросил меня и Тиму Данька.

– Ой Данька, попадё-о-от… – сказал рассудительный Тим. Из нас троих он лучше всех понимал, к чему приводят такие игры.

– Да он всё равно старый! – поддержал я Даню. – Мамка же сама хотела его сдать в металлолом.

– Это когда он поперхнулся, – напомнил Тим.

– Ага, после того, как ты им воду всасывал, – закончил за ним Даня.

– Которую вы с Серёнькой разлили!

      Мамы сейчас дома не было. Мы попили воды, вытащили из чулана наш старый пылесос и понесли на улицу.

– И это полетит? – с сомнением спросила Светка Загремухина, которая услышала наш разговор и сунулась посмотреть, что мы затеяли.

– Ещё как полетит! – с азартом уверил девочку Костя. – Лёнчик что угодно заставит летать!

      Через два часа ракета была готова и стояла на площадке из замшелых бетонных плит, готовая к старту. Залезть конечно в неё было нельзя, но Лёня уверял, что она полетит. Полетит выше дома и высоковольток!

      Но тут я вспомнил, что мне сейчас нужно к зубному, вырывать уже качающийся молочный зуб. Обречённо вздохнув, я побежал домой, пиная по дороге банку и у подъезда увидел худенького белобрысого веснушчатого мальчишку в синей кофте и шортиках.

– Привет, – дружелюбно улыбнулся мальчик. Это был Антон Климов из кружка юных космонавтов. Он учился в нашем классе. С ним мы никогда особенно не дружили, но в школе общались и вместе гоняли мяч. – Гурька говорит, вы хотите ракету запустить…

– Угу, – с гордостью ответил я. – Ребята уже готовят её к пуску.

– А ты чё не с ними?

– Мне сейчас к зубному надо…

– А можно я с вами ракету запускать? – попросил Антон.

– Угу, – весело сказал я, – и ребят позови. Такое будет!

      Я забежал попить, потом взял самокат и помчался в поликлинику…

                                    7

      Зубных врачей я боялся ещё больше, чем уколов. И сейчас, когда ребята готовили пылесос-ракету к пуску, мне нужно бежать вырывать шатающийся молочный зуб! Ну почему судьба такая злая? И надо же втяпаться в это именно сегодня! Я бы сейчас с радостью пошёл уколоться, но мама направила меня к зубному, и если сегодня мне не вырвут зуб, завтра мама меня сама потащит в поликлинику. А там ещё наверное будут сверлить бормашиной. Жуть!

      Я домчался до поликлиники и оставил самокат под окном.

– Опаздываешь, – с укором сказала мне врач.

– Извините, – сказал свим кроссовкам я.

– Чего это ты дрожишь? Боишься?

– Вот ещё!

– Тогда садись, вырвем зубик и чеши гулять, – ласково улыбнулась врач.

      Когда она вырвала у меня зуб, я даже не успел вскрикнуть.

– Ну вот, а ты боялся, – ласково сказала врач. – До завтрашнего дня никаких конфет, газировки и жвачки. Можешь бежать гулять!

– Я жив! – с радостным сердцем вылетел на улицу я, схватил самокат и помчался назад, к ребятам.

– Ну как, вырвали? – встретили меня Лёнчик и Антон Климов.

– Ага, – сказал я, и открыл рот показывая, где вырвали зуб.

      Мы свернули за угол. Ребята уже готовили ракету к старту.

– Где тебя носит? – нетерпеливо воскликнул Алька. – Мы уже запускаем!

      Пылесос не подвёл. Ракета взлетела, перемахнула через крышу пятиэтажки, но в космос не улетела, а зацепив развешенное бельё, упала на улице. Раздались грохот и крики какой-то бабки.

– Ой… – вырвалось у Гурьки.

– Напомощь, убивают! – в панике кричали за домом.

      Крики не стихали. Мы с мальчишками открыли от испуга рты. Кажется в этот раз нам за игру влетит всерьёз…

– Побежали, может им там помощь нужна! – в тревоге схватил я Гурьку за руку и потянул на нашу улицу.

– Спятил? Я не пойду!

– А вдруг мы там кого-то убили?

– Тем более, бежать надо!

– У! – я пнул в сердцах какую-то железяку и побежал на улицу.

      Выбегая из-за дома, я увидел на асфальте раздолбанный пылесос, из которого вился дымок. Но это было не самое страшное.

– Я вот вам покажу, как хулиганить! – истерично голосила рядом тётка, которая прошлым летом кидала в расчищенный нами бассейн мусор. Тётка эта продолжала злодействовать. В бассейн мусора она уже не кидала, но ребятам от неё было тошно. Сейчас она держала ха ухо какого-то мальчишку.

      У ног тётки в луже плавал одинокий кораблик.

– Драть ремнём вас надо, хулиганов! – визгливо кричала она. – Вы нормальным людям жить не даёте! От вас только одни беды!

– Это не я-а-а-а! – отчаянно визжал мальчишка.

– Отпустите! – дрожащим от злости голосом приказал я, подходя к ним.

– Что, заступаться пришёл, крысёныш?! – злилась тётка.

– Сама ты крыса! – ощетилился я. – Отпустите сейчас же мальчишку!

      Но тётка не отпускала и продолжала ругаться. Мальчишка уже ревел.

– Отпусти, кикимора болотная! – кричал я, вцепившись в мясистую тёткину руку, которой она крутила мальчишке ухо. – Говорящая ветчина!

      На улице что-то грохнуло и тётка зазевалась, выпустила мальчишку.

– Беги! – скомандовал мальчишке я. – Ну же!

      Мальчишка бросился удирать, не разбирая дороги.

– Ах ты гадёныш! – разозлилась тётка и хотела схватить меня, но я увернулся и тоже убежал, не слушая тёткиных воплей.