Сергей Давыдов. Трудно быть всадником

– Чё невесёлый? – удивлённо усмехнулась Катя. – Не рад?

– Рад конечно, – мотнул головой я. – Но что если он станет, как эти?

– Ты о хулиганах?

– Угу…

– Не бойся, не станет он с ними играть…

      Катя взъерошила мне волосы и спросив, когда я наконец постригусь, ушла, а я выбежал на плотину и неспеша двинулся во двор. Горели на солнце плиткой дома, где-то бормотало радио и всюду носились ребята.

      В водозаборнике шумела вода. Я немного погулял по плотине, а потом разулся и пошлёпал по тёплым бетонныи плитам босиком.

                                    3

      А через минут двадцать у гаражей меня догнали наши мальчишки. Мы полезли на разогретую солнцем крышу гаража и загремели ржавым железом. А над гаражами возвышался дом, сверкая на солнце белой плиткой и мозаичным панно на стене, блестели вода пожарного пруда, и лужи.

– Гурька! – хором звали мы. – Выходи!

      Гурька не отзывался, но окно было открыто и на улице слышно было музыку, от которой нам врдуг стало веселее.

– А давай на гаражах в маялки? – предложил неугомонный Тим.

      Идея понравилась всем ребятам.

      Окно над нами открылось и на нас снова полилась вода.

– А-а-а-а! – завизжали мы и спрыгнули вниз.

– Дурак чтоль?! – в сердцах крикнул Лёня.

      Сверху раздался злорадный мальчишечий смех.

– Так вам и надо! – это был Андрюха Квакин, наш старый враг, который так же облил нас водой прошлым летом.

– Вот только сунься во двор, зелебоба! – погрозил я кулаком Андрюхе, который стоял в окне с красным водяным ружьём.

– Я его утоплю в луже! – разозлился Даня, снимая мокрую куртку. – Уже второй раз он нас так поливает!

– У-у-у! – показал нам язык вредный Квакин и скрылся в окне.

– Мухомор ты вонючий! – разозлённо крикнул я Андрюхе.

      Мы встали под его окном и ещё минут десять кричали дразнилки и рассказывали, что с ним сделаем, когда поймаем, потом отправились к бойлерной. Все знали, что сейчас Андрюха ни за что не выйдет во двор.

– Чего он брызгается? – обиженно спросил Ваня Спицын.

– Он всех брызгает, – раздражённо заметил Даня, снимая с ноги кроссовок и вытряхивая из него соринки, – только сунься под его окно… Тем летом он нас тоже облил. Помните?

– Угу! – закивали мы с Владькой.

– Стукнуть бы его по шее! – злился Саша Жариков.

– Ну как, выкупался? – иронично засмеялся я, глядя на Сашку.

      Мальчику досталось больше всех. Он стоял на солнце и выжимал кофту.

– Клас! – в тон мне засмеялся Саша.

– Ну, куда сейчас пойдём? – неопределённо спросил Влад, усевшись на трубу.

– Зачем? – удивился Алька, окинув взглядом гаражи. – И здесь играть зашибенски!

– Ага, – мрачно сказал Костя, – и заодно искупаться можно.

– Пошли в киношку, мультики смотреть, – подал идею Лёнчик. Зашли в "Энергетик", но сеанс ужё шёл, а до другого ждать два часа.

      Мы двинулись по улице, попинали консервную банку, пока на нас не накричала какая-то тётка, вешавшая во дворе бельё. Мы показали ей язык и дали дёру, а банку подобрал робот-дворник…

      Очень скоро мы нашли себе другое занятие. Ваня вытащил из кармана куртки резинового паука и кинул игравшим в дочки-матери девчонкам.

      Девочки завизжали и отпрыгнули к подъезду. Спицын подобрал паука и пошёл на девчонок. Те завизжали ещё сильнее и убежали ябедничать.

      Впереди начались трубы и гаражи, возле которых играли шумные ребята.

– Пацаны, побежали к ребятам! – предложил мальчишкам я.

      И мы побежали к гаражам. Мы поиграли с ребятами в козла, покидали мяч в вышибалах. Несколько раз мы лазали за мячём на гаражи, перелезали за забор, в лес, а один раз я снял его с труб, которые шли аркой над бетонкой…

                                    4

      На улице начало темнеть и меня поймала мама, заявив, что я расту на улице и довожу её до варельянки. Я лёг на зелёный диван и уставился в окно на синее вечернее небо и плывущие по нему оранжевые облака.

      Я задремал, а проснулся уже утром. Тимка тормошил меня за плечо, сидя в трусиках и футболке на краю дивана.

– У-у-у, – зевая спросонья, застонал я. – Ты чего, Тим?

      Тим сунул руку под одеяло и ухватил меня за ногу. Я захихикал, несколько раз лягнулся ногой и, потянувшись, сел на кровати.

– Серёня, вставай, умываться идём, – позвал меня Тим. – Дань, идём умываться!

– Соня! – сказал Данька, увидев, что я уже проснулся.

      Данька был уже в форме и берете, выглядывал в окно, стоя на одной ноге, а другую согнул и выставил назад.

      В нашей комнате было светло. За окном разгорался рассвет.

      Соседнюю угловую трёхэтажку заливало солнечными лучами и она окрасилась в оранжевый цвет. Окна балконов сверкали. Верхушки леса тоже были оранжевыми. На глади озера колебалась световая дорожка.

      Играла музыка на столбе у комсомольского клуба:

      "Как я искала встречи,

      Встречи о которой быть

      Не могло и речи.

      Сквозь толщи микросхем

      Ваш взгляд, как звезда далёк

      На пути на млечном…"

      Днём на уроках я никак не мог сосредоточиться, всё думал об Гурьке, а ещё о мальчике Родьке из кружка юннатов, о Жорике, который напугал до смерти тёток, и схватил тройку по чтению. За невнимательность. Но как тут быть внимательным, если меня мучала тревога и так и хотелось на улицу!

– А давайте после мультиков в войнушку поиграем? – подал идею Костя.

– Встречаемся вечером у той девятиэтажки! – решил Данька.

      И мы пошли смотреть мультики. Я выбежал на улицу, стянул с ног кроссовки и зашлёпал босиком по нагретым плитам.

– Какие лю-у-уди! – издевательски произнёс Васёк Шишлов.

– Этот? – деловито спросил белобрысый веснушчатый мальчишка с хитрыми голубыми глазами, в чёрной ветровке нараспашку, в грязных джинсах-клёшах и разрисованных кедах. На грудти пламенел пионерский галстук.

– Смотри, ты с ним поосторожнее, – заволновался Корька Метёлкин, с тревогой глядя на меня. – Он пинается ногами. Ты его не знаешь…

– И чё?! – насмешливо хмыкнул мальчишка.

– Он тебя побьёт.

– Меня?! Такой малышок?

      Наверное так и было. Мальчишке было лет четырнадцать, не меньше. А мне было только десять. Для него я конечно же был малявкой.

– Да ладно тебе Димыч, остынть! – остановил его Лёха Чичкин. – Успеем с ним разобраться. У нас мало времени.

– Ну, – с издевкой сказал Димыч, хватая меня за пуговицу. – И что ты мне сделаешь, мелюзга в горшочке?

– Отстань, кривая акула, – твёрдым голосом потребовал я.

      Димыч засмеялся и шлёпнул меня ладонью по щеке:

– А если не отстану? Ой-й-й!

      Я вделал ему перемазанной в траве коленкой между ног. Димыч разинул рот от нестерпимой боли, осел на землю и скрючился.

– Ах ты зараза! – просипел он, выпучив глаза.

– Трусливая мышь! – дразнительно рассмеялся я и несильно заехав ему ногой по носу, ушёл к девятиэтажке.

      Над моей головой тянулись гудящие проводва высоковольтной линии, решётчатые башни вздымались в небесную синеву.

      Справа сверкала на солнце озёрная вода. Слева в низине за склоном холма высились дома, утопавшие в радиоактивном бурьяне.

– Серёнь, ты где пропадал? – подбежал ко мне Владик.

– На дальних дворах, – простодушно ответил я.

– Вьюжанин, ты опять подрался! – догнала меня Дашка и начала меня воспитывать, говоря, какой я невыносимый человек и бедствие всей улицы.

– А чё, он первый лезет! – негодующе воскликнул я.

      От Дашки мы еле отвязалась и побежали ловить индикатора, который опять сбежал из отряда и распевал на улице хулиганские песни.

– А чё они опять задираются? – спросил меня Тим.

– Не знаю, – дёрнул плечом я. – Наверное из-за нашего отряда. Мы же их всё время лупим, и никто из наших с ними не дружит…

– Они сказали, что будут лупить тех, кто в оряд ходит, – заметил Егор.

– Не бойся, мы их сами отлупим! – ободрил я Егора.

– Ага, – согласился Дёмка. – Они наших терпеть не могут!

– А ещё они злятся, что мы их чернилами облили, – вспомнил Алька.

      Это случилось неделю назад. Я оживлял на перемене ручку и набрал чернил в рот, и прыснул ими в хулиганов, которые опять полезли драться…

      Солнце скрылось за облаками. На пустыре потемнело, дунул ветер и молодая травка пошла волнами. А облака стали серыми, их края зловеще светились. Девятиэтажка стала серой, мрачной, окна потемнели.

– А может потому, что наши ребята не трясутся перед ними? – вдруг осенило меня. – Вот и злятся. Всех во дворе обижают, а наших боятся.

– Ага, – согласно кивнул Тим, – потому, что сами им можем по шее надавать!

      Но сколько ещё мальчишек на наших улицах и в школе боятся этих поганок и терпят обиды? Как им помочь? Ведь всадники успевают не всегда. И нам вдруг стало зябко и неуютно. В воздухе ясно ощущалась тревога…

                                    5

      Вечером солнце снова выглянуло из облаков и затопило дворы своими красноватыми лучами. Белые дома стали оранжевыми, плитка и окна сверкали, и неприветливый вечерний лес стал светлым и весёлым, как летом.

      На дороге резались в сотки мальчишки, девочки играли у освещённой солнцем стены дома в дочки-матери, малыши носились и визжали. Двое ребят, помладше меня ходили вдоль дома и рвали молодую весеннюю зелень. На душе было радостно, случившееся за эти дни беды на время забылось. Мы играли с ребятами в нас тринадцать тридцать три. Начался второй кон игры.

– Нас тринадцать тридцать три! – кричали ребята, разбившись на две команды друг против друга и взявшись за руки.

– Чью душу желаете?

– Серёнину!

– Так не честно! – застонал я и показал крестик. – Я вчера уже водил.

– Без крестиков, без ноликов, без всяких алкоголиков! – крикнул вредным голосом насмешливый белобрысый Павлик. – Води давай, раз выбрали.

      Отвертеться от роли пробивалы было нельзя. Ребята потом задразнят. Я повесил берет на столбик забора, разбежался и бросился на ребят из другой команды. Но пробить цепь удалось только со второго раза.

      Следующий кон я уже не играл, так как ушиб локоть и ободрал коленку.

      Я облизал коленку, и снова побежал к ребятам играть, но когда бросился в шестой раз, мальчишки из другой команды нарочно расцепили руки и я упал в канаву. Я доиграл свой кон, но насегодня больше играть не стал.

      Уже в сумерках я пошёл выносить мусор.

      В воздухе витали звон и бормотание радио, в лесу куковала кукушка, и всюду звучали ребячьи голоса. Стучал о стенку мяч, гремел холодильник в гастрономе, мимо промчались малыши, толкая грузовичок "Волгарь" в лужу.

      Я бежал по улице, босиком по тёплой пыли. За подстанцией послышались возбуждённые голоса и кашель:

– Ну чё, слабо, да? Так и скажите, что струсили!

– Кто ещё струсил?!

– Да вы струсили! Чё, слабо втянуть, да? Малявки, да?

      Меня бросило в жар. Голоса были знакомые. Но больше всего меня испугали сигареты. У нас во дворах никто не курил эту гадость. А тут вдруг какие-то мальчишки стащили и теперь курят!

      Я решительно сжал кулаки и пошёл на голоса. Но когда я увидел тех, кто кашлял и подначивал, мои ноги стали ватными.

– Гурька! – выдавил я. – Лодька!

      В нос мне ударила мерзкая вонь.

– Ой! – Гурька и Лодька стояли испуганно глядя на меня и кашляли, держа в руках бутылку, из которой тянул дым. А рядом стояли и нерешительно глядели на меня те три пацана, с которыми я дрался у школы…

– Чё смотришь? – вскинулись они. – Давно по шее не получал, дятел?

      Но тут случилось то, чего никто не ожилал. Гурька и Лодька выронили бутылку и не разбирая дороги побежали прочь от подстанции.

– Чё, струсили? – окликнули их хулиганы. – Штаны намочили?

      И забыв про меня, помчались вдогонку. А я на ватных ногах выбрался на бетонку, и меня чуть не сбили с ног ребята.

      Слёзы жгли глаза, они вот-вот готовы были рвануться из глаз. А в горле скребло, как у дошколёнка, которому не досталось жвачки.

– Серёня, айда с нами в казаки-разбойники! – крикнул мне Данька.

      Ребячья ватага подхватила меня и понесла в шумную и весёлую игру.

      Мы носились по улицам, скакали босиком по лужам.

      А меня всю игру мучала тревога за друзей. Но тут прибежали девчонки, сказали, что Жорик опять сбежал, успел довести до обморока бабку, и заляпал ребят стащенной где-то зубной пастой. И мы побежали его ловить.

                              Глава VIII

                   Юный друг поджегателя

                                    1

      Жорика мы сняли с чьего-то окна, когда он дразнил кошку. Мы засунули упирающегося индикатора в отряд и побежали босиком гонять мяч. Я погонял мяч, а потом заросшими задними дворами, добрался до своей улицы, и по лестнице взобрался на крышу нашего дома. Спрыгнув в нашей комнате, я повалился лицом на диван и только тогда заревел и долго не мог остановиться.

      Пустая квартира давила тишиной. В окне догорал день, по небу плыли жёлтые облака. Сверкали золотом плитка и окна домов.

      Всё как всегда. Только не было у меня больше друга Гурьки. И Лодьки…

      Сначала у нас отняли Яшку. Он был железный, но он сразу стал нашим другом, другом всей детворы. Теперь Гурька и Лодька…

      И отнял их у нас одни и тот же враг. Враг, который превращает ребят в хулиганов и стиляг. Враг, который голосами крикливых, вечно всем недовольных тёток, орёт на нас с балоконов.

      Враг, которому мы, ребята мешаем жить.

      А потом это всё будто куда-то провалилось…

– Ай, больно же! – меня разбудила утренняя перебранка Тимки и Дани.

      Они сидели на диване, возясь и препираясь.

– Чего пихаешься? – обиженно ныл Тима.

– А сам-то как ногой пинаешься! – язвительно хихикнул Даня.

– Вот щас как вделаю, сразу поймёшь! – пригрозил Тим.

      Даня прыгнул на брата. Тим выставил вперёд ноги. Братья начали пихаться, пинться и визжать. Не прошло и минуты, как они свалились на пол.

– Да остыньте вы, братишки! – примирительно сказал я, вставая между Даней и Тимой, чтобы те опять не сцепились. – Потом подерётесь где-нибудь ещё, а то сейчас мама придёт и устроит нам.

      Они перестали бороться и с тревогой смотрели на меня.

– Чё вчера убежал так рано? – ревниво спросил Тим.

– Не хотелось играть, – уклончиво ответил я.

– А нас не позвал, – обиделся Даня. – Это по-твоему честно?

      Мы стали заправлять постели, убирать разбросанные по комнате игрушки и готовиться к урокам. Надели школьную форму и повязали галстуки.

– А вы с Гурькой уже помирились? – осторожно спросил меня Тим.

– Нет… – упавшим голосом ответил я.

– Ты из-за этого ушёл домой?

– Ага…

– Значит сильно поссорились.

– Может быть навсегда, – севшим голосом сказал я, глядя в окно.

      В школе я неожиданно получил двойку по арифметике. Задачка, которую я бы решил в другой раз легко и быстро, вдруг оказалась совсем невыполнимой. Я был так расстроен, что еле вытерпел все уроки.

– Придёшь в три часа и решишь, – объявила мне Танька. – Не хочется мне тебе двойку в журнал ставить. Ты так старался этот месяц…

      Я кивнул и обещал после мультиков прибежать и исправить двойку.

                                    2

      Возвращались из школы всем отрядом. Дошли до плотины, где аркой над дорогой тянулись трубы. Настроение у нас было весёлое, хотелось играть. Мы погоняли мяч, поиграли в царя горы и пошли на детский сеанс. В кино была удлиннённая программа мультфильмов и в зале потому было много ребят.

      А потом мы выбежали на улицу и устроили игру в сифу грязной тряпкой.

– Идём в клуб, мальчишки, – позвала нас Лизавета. – Нечего весь день бездельничать. И Жорика нужно воспитывать, а то он опять хулиганит!

      И наш отряд двинулся по молодой поросли на берегу озера к видневшимся вдали белым корпусам трёхэтажек.

– Хулиганы у нас во дворах распаясались, – заметила Лиза, когда мы дошли до нашей улицы. – Гурька с Лодькой, говорят тоже с ними водятся. Жгут что-то постоянно… Из пугача бабку одну напугали.

– Гурька, – с досадой сказал Лёня. – Это он бабку напугал.

– Лодька тоже хорош, – заметила Светка Загремухина. – Всех девчонок за косички дёргает и пугает.

– Их надо спасать, – решительно заявил я. – А то они точно плохому научатся!

      Лизавета сверкнула на меня глазами.

– Вообще, Вьюжанин, это ты виноват, что они с хулиганами связались, – нравоучительно и колко заметила вожатая, когда мы шли по берегу озера к нашим дворам. – Да и вы, мальчики, не отстаёте от них…

– Я?! – искренне удивился я. – Лиза, ты чего в бассейне перекупалась?

– А кто их всё время на советах дружины защищал? – язвительно напомнила мне Лиза. – А потом они лампочки бьют!

– Они мои друзья, вот и защищал! – разгорячённо возразил я.

– Они ещё и твои товарищи по отряду и школе, – снова напомнила мне девочка и на её лице появилось осуждающее выражение. – И как пионер, ты должен был осудить их, дать отчёт их поступкам… Впрочем ты тоже хорош…

– Ну ты его уже совсем завоспитывала! – заступился за меня Илька. – Тебе важны поведение и успеваемость, как всем этим нашим учителям! А важна справедливость! Разве справедливо отчислять ребят из секций и кружков за двойки? Или не допускать к зарнице? – и вожатый огляделся на одобрительно зашумевших ребят. – Что им делать на улице, без занятий? Вот они и начинают дружить с хулиганами. Ребят надо воспитывать, но ведь бывают случаи, когда совершив хулигантво, человек не мог поступить иначе…

      Лизавета возвела к небу глаза и тяжело вздохнула.

– Вьюжанин перегибает палку, – упрямо возразила она, – он должен поступать как пионер, а не как уличный забияка…

– А я что сделал?! – возмутился я. – Я что, дымовуху кому-нибудь под парту совал, или завучу дохлую крысу подсовывал?

      Лиза сдалась и больше не ругала нас, заявив, что нас уже не исправишь.

                                    3

      Мы шли по улице, к нашему пионерскому клубу и тут услышали на том конце пруда крики взрослых и ор ребят. Мы обеспокоенно переглянулись, а меня неприятно кольнуло чувство неясной тревоги. Случилась беда…

– Что там случилось? – встревожилась Светка Крапива.

– Не знаю, – замотал головой Влад. – Бежим, посмотрим.

      А навстречу нам уже бежали весёлые ребята:

– В помойке какие-то мальчишки вонючую дымовуху подожгли!

– Всю улицу задымили!

– А вы их видели? – взволнованно спросила ребят Лизавета.

– Колька видел, только они удрали, – сказал маленький Сенька.

– Ага! – кивнул Колька. – Убежали на дальние дворы.

      Из помойки тянуло вонючим дымом. Две тётки из уличного комитета наперебой голосили, а Катя призывала их успокоиться.

      Вокруг всё ещё стояли ребята.

– Из-за ваших игр вся улица стонет! – визгливо голосила толстая и низенькая тётка в очках. – Сначала помойки поджигают, потом пылесосы пускают, хулиганьё! Из-за вас, беспризорников люди в обморок падают!

– Это не мы кинули, мы просто рядом играли! – кричали ребята.

– Говорящая ветчина! – фыркнул я, неприязненно глядя на толстую тётку.

– Километровочка! – засмеялся Тим, глядя на тонкую и длинную, как колонча, её подругу.

      А тётки всё кричали и кричали. Они любили кричать на ребят и портить им игры. Ещё прошлым летом они пытались отнять у нас клуб, не давали нам нормально играть, а меня вообще требовали выгнать из пионеров.

– Да вы посмотрите на этих беспризорников! – гаркнула длиная тётка, заметив нас с ребятами. – Это наверняка они помойку подожгли! Кто прошлым летом устроил потоп, а? От кого стонет весь район?

      Я чуть не задохнулся от возмущения и сжал кулаки.

      Нас за это до сих пор дразнили во дворе.

      Лизавета хотела что-то возразить, но тётки снова подняли крик.

– А кто-то из них, – сказала толстая тётка, указывая на меня, Тиму и буквально висящего на мне и Даньку пальцем, – вступился в магазине за своего малолетнего дружка, когда он хулиганил!

      Катя еле их успокоила, заявив, что нас здесь не было. Но тут завизжал дядька с обиженным лицом, заявив, что нас надо драть ремнём. Ему вообще не нравилось, когда дети весело и шумно играют…

      И сказал, что мы наверняка играли с теми, кто кинул дымовуху.

– Одна шайка беспризорников! – бросил дядька с обиженным лицом.

– Профессор кислых щей! – огрызнулся я.

– А ты нахал! – разозлились тётки и повернулась к Кате. – Их воспитываете не вы, воспитатели, а улица! Вы помните, мы рассказывали, что они без взрослых играли с роботом!

– Врёте вы всё! – не выдержал их вренья я, взрываясь от негодования. – С нами вожатые были! Все ребята докажут. Верните нам Яшку!

      И увидел, полные досады лица тёток из уличного комитета. Казалось, они только что проглотили что-то кислое.

– Верните Яшку! – хором закричали ребята, обступая тёток.

      Тётки снова заголосили. Было видно, что их взбесило, что мы требуем вернуть нам нашего друга. Но было видно, что они напуганы!

– Верните нам Яшку! – зашумел весь двор. – А то в луже утопим!

– Хулиганьё! – дал петуха гражданин в шляпе и враги поспешно ушли.

      Катя велела нам собрать отряд и найти тех, кто кинул дымовуху. Их надо было поймать и доставить в пионерскую комнату в школе.

      Отряд разделился на звенья и мы стали рыскать по дворам, забираться на крыши подстанций, гаражей и бойлерных. Мы снова бегали по улице, и лазали по заборам, чтобы, поймать хулиганов и привести в школу.

      А ведь не каждый сможет справиться даже с одним. Одним, не смелым, но наглым, которого боятся все мальчишки во дворе.

      Меня самого несколько раз прижимали, то к стене дома, то к гаражам. И душа уходила в пятки, но я всё равно давал им сдачи…

– Серёня, ты зачем крысу мучал? – послышался возмущённый Алёнин голос.

– Ничего не мучал! – возразил Серёня Зуев.

      Мальчик силел на качелях. Алёна его воспитывала.

– А зачем ты в неё впихивал леденцы?

– Чтобы она какала мармеладом!

– Живодёр! – бросила Алёна и накинулась на Серёню.

– Сначала ты собаку посыпал нафталином, – бушевала Алёна, – чтобы она охотилась на моль, потом пытался научить бедную ворону разговаривать. Вчера ты учил своего попугая плохим словам, а теперь за бедную крысу взялся!

      Мальчик и девочка бежали по улице. Я бросился за ними и мы стали дразнить девочку, и в конце концов загнали её в лужу и обрызгали.

      Алёна заявила, что расскажет об этом вожатым в отряде, а мы подразнили её и пошли к киоску, взяли по чупе и зашагали по улице, споря, влетит нам за то, что мы обрызгали девочку, или не влетит…

– А ты чё, панатри крысу леденцами кормил? – спросил я Серёню.

– Ага! – с гордостью ответил Серёня.

– Пошли этих искать! – позвал нас Алька.

– Сунем им носок в рот! – зловеще улыбнулся я.

      Моё звено двигалось задними дворами. Хулиганов нигде не видно, хотя мы обошли весь двор, слазали на крышу и спросили ребят на улице.

      Но никто не видел тех ребят, которые кинули дымовуху в помойку.

                                    4

      Горящими помойками давно уже ни кого не удивишь. Если мальчишке нечем заняться, если взрослые сильно надоедали своими нравоучениями, он придумывал шалость им назло. И не всегда безобидную.

      Бабахали карбидкой, били из поджигов лампочки…