Сергей Давыдов. Засекреченный город

      А из замусоренного болота будто выделяется газ, люди жаловались на галлюцинации, наверное потому и забросили станцию.

      "Болотный газ… – задумался я. – Значит мы надышались газа и нам всё это причудилось? Кто его знает… Такое говорят об этой станции…"

      Станция не издала ни единого звука. На этой стороне путей она была уже погружена в тень, а на той стороне ещё сверкала плиткой и окнами.

– Нету здесь никакого газа, – с сомнением сказал Костя, прогуливаясь по полустанку у пятиэтажек. – Даже болотом не пахнет.

– А вчера так канализацией несло… – возразил Владик.

      Внезапно совсем рядом раздался жуткий скрежет. Столбы раскачивались из стороны в сторону, проваливались под землю и вылезали вновь. Провода гудели как струны, а со стороны станции что-то на нас неслось.

– Это они… – испуганно проронил Владик. – Призраки железной дороги!

      Но странные звуки вдруг затихли мы словно очнулись от оцепенения. И тут совсем рядом раздался знакомый глухой стук и отзвуки эха. Мы испугались. Появление поезда-призрака мы совсем не ожилали.

      Солнце заслонила туча, на землю заструился зловещий оранжевый свет и тут дунуло с путей холодом и из воздуха возникла призрачная электричка…

                                    4

      Призрак загудел, ржаво заскрежетал и стал тормозить у полустанка, с каждой секундой становилась всё отчётливее и уже видны были тёмные окна с выбитыми стёклами. Солнечные лучи просвечивают сквозь них, бьют в глаза, так что разглядеть, что в вагонах было нельзя.

– Серёня, я кого-то видел! – ахнул Владька, вцепившись мне в руку.

– Где?!

– В вагонах! Честное пионерское, я видел!

– Что?! Что ты там видел?!

– Не знаю… Но там точно кто-то был!

– А-а-а! – в испуге ахнул Костя.

– Тише, тут нельзя бояться! – схватил я Костю за руку.

      Двери с лязгом открылись. На нас глянула темнота. И тут в этой темноте вспыхнул белый слепящий свет. Он лился из окон и тамбуров и манил, звал…

– Серёнька, ты как? – затормошил меня Влад. – Ты меня слышишь?!

– А? – очнулся я. – Ага… Слышу!

      Не успели мы испугаться, как невдалеке раздался ржавый скрежет. Мы машинально обернулись, а когда посмотрели на поезд, его уже след простыл. Пути затихли, только ещё что-то звенело в воздухе.

      И оранжевый свет померк.

– Тебя чуть не затянуло в поезд! – севшим голосом сказал Костя, оглядываясь на станцию. – Идём отсюда, мало ли, что ещё случится!

      Спустившись в канаву, мы быстро пошли в сторону школы.

– Мальчишки, мы сейчас такое видели! – подбежал к нам Даня и рассказал о том, как появился поезд, а с него сошли призрачные пассажиры. – Мы с Сашкой сейчас были на станции "Омутище" и видели поезд-призрак…

– Чё, панатри?

– Ага! А потом она исчезла, а мы очутились у высоковольток…

– А мы по станции "Гмохово" лазали, – глухо ответил я.

– А ещё мы видели их! Они были на той станции!

      Меня пробрало холодком.

– Да, – задумчиво заметил Тим, – загадка на загадке…

– Не то слово! – нервно хихикнул я.

      Мы вернулись назад, во дворы. Я немного посидел с братьями на балконе, потом пошёл гулять по двору.

      Незаметно я снова пришёл на то место, где висела гайка.

– Зачем её здесь повесили? – вслух подумал я и огляделся по сторонам. И тут я заметил, что фара, которая здесь висела много лет куда-то исчезла.

– Серёнь, ты чего тут? – со стороны гаражей ко мне шёл Влад. Его красная футболка выделялась на фоне зелени и была заметна издали. – А я от сеструхи сбежал… Пошли купаться!

– Владь, ты не знаешь, кто гайку повесил? – задумчиво спросил я.

– Не-е-ет, – протянул Влад, остановившись и поглядев на забор. – Ну ничего себе… – воскликнул он. – А где фара?

– Исчезла, – оторопело заморгал я.

– Ага, – сглотнув, кивнул Влад. – Странно…

– Гайка здесь ещё эта висит…

– Наверное здесь какая-то опасность, – проницательно заметил Владик. – Ладно, айда купаться!

– Пацаны, мы тоже купаться! – догнали нас Даня и Витя Лагунов.

      Мы взялись за руки и пошли на озеро. А через час мальчишки ушли смотреть мультики. Я убежал гулять, влез на трубу и посмотрел на ржавую гайку. Не зря её наверное там повесили. Раньше на этом месте кто-то прикрутил треснувшую фару от кабины электрички, но сейчас там её не было.

      А о фаре говорили, что она с того самого поезда, который загадочно исчез рядом с заброшенной станцией. Вчера фара ещё висела, и если взобраться на крышу дома на закате, косые лучи солнца били в неё и она горела, как-будто взаправду там светилась лампочка, и мы пускали солнечные зайчики в окна…

      А сегодня она исчезла. А гайка так и висела с того дня, как я её увиел.

      Не найдя ответа, я залез на крышу. По нагретому бетону босиком не побегаешь и мы с мальчишками ходили по крышам в кросовках.

      Во дворе стояла прерываемая гулом и стуком холодидьника тишина. Я привалился к бортику и стал смотреть на высоковольтки за озером.

      Кажется что-то их раскачивало. Они ходили из стороны в сторону…

      Я задремал и увидел поезд, который ржавой лентой шёл под окнами дома, исчезая в радиоактивном бурьяне. Из окон вырывался чёрный дым, а кабина вдруг исказилось в жуткое лицо с горяжищи жёлтым светом глазами.

      На меня смотрело лицо той страшной статуи, которая преследовала меня в тёмных закоулках. Порождение последней войны, житель зоны…

      Но тут же я проснулся. Меня звали со двора ребята.

– Серёнька! – раздался внизу Владькин голос.

      Я встал и подошёл к краю крыши. На улице было по-вечернему зябко, солнце почти не грело и я запахнулся в тёплую клетчатую рубашку.

– Вьюжанин! – крикнула мне Светка Крапива.

      Это звали меня ребята. Наверное мультики уже закончились.

– Серёня, айда с нами в нагонялы-сгонялы! – позвал меня Костя Раскатов.

– Сейчас, слезаю! – отозвался я.

      Внизу качалась на ветру трава, там, где шла электричка. Но от неё не осталось и следа. И только в воздухе носился едва уловимый запах гари.

      Казалось, поезд прошёл под окнами всего минуту назад. Когда я спал…

      Спал…

      Что же это было, сон наяву?

      Поезда не было, он исчез в зелёном бреду. А может он снова ушёл в зону или в другое измерение. Я слез во двор и пошёл с ребятами по улице.

                              Глава VIII

                         Мучения и тиранство

                                    1

      Павлик вышел во двор, жуя новую турбу. Жвачка была жутко вкусной, но к несчастью одна и её жевали все ребята. А потом мы убежали на плотину и весь день купались, прыгая с труб в воду или шлёпая вдоль берега, когда купаться стало холодно. И конечно брызгались…

      Наконец мы разбежались по домам смотреть мультики. Через два часа, обойдя чуть ли не все дворы, я шёл показаться маме.

– Врубаю излучатель! – на плитах под окном играл с чубриками Андрюха.

– Включаю бластер, врубаю ток, – передразнил я Андрюху, – а ну понюхай мой вонючий носок!

– Щас я тебе его в рот запихну, узнаешь! – огрызнулся Андрюха и вернулся к своим чубрикам.

      Чубрики у него были из мультиков, такие были у каждого мальчишки. У меня таких было сразу три и они то становились водолазами, то альпинистами, то лётчиками, когда я спускал их с балкона на проволоке, или сбрасывал вниз с целофановыми пакетиками, как парашютистов.

      Андрюхины же чубрики только дрались и безобразничали. Чубрики у него ломались чаще, чем у дугих ребят и Андрюха клянчил у родичей новых.

– Мальчик Андрюша играл в водолаза, – ехидно произнёс я, шагая босиком по лужам. – Смело нырял он на дно унитаза! Добрая тётя нажала педаль, мальчик унёсся в вонючую даль!

– Щас как вмажу! – обиженно шмыгнув носом, погрозил мне Андрюха.

– Кто кому ещё! – насмешливо фыркнул я. – Туалетный водолаз!

– Андрюша, иди кушать! – выглянула из окна Андрюхина мама.

– Скажи спасибо, что меня мама зовёт, – сердито пробурчал Андрюха, собирая своих чубриков по карманам, – а то я б тебе дал бы!

– А у тебя есть? – хитро спросил я, вылезая из лужи.

– Что? – нетерпеливо спросил Андрюха.

– Не, ну у тебя есть? – повторил я, и ехидно сощурился. Изнутри меня распирал смех, я понял, что Андрюха ещё не знал этого розыгрыша.

– Да что тебе надо?!

– Не, ты скажи, у тебя есть?

– Ну есть, и чего?!

– У него есть!! – крикнул я на всю улицу и засмеялся, кривляясь и показывая рожицы. – На письке шерсть! Метров шесть!

– Щас как двину! – успел сказать Андрюха, но было поздно. Все, кто играл во дворе покатились со смеху. Это был старый прикол, но Андрюха на него попался. – Ну ты, я маме скажу!

– Не-не-не! – передразнил я Андрюху.

      Ребята начали повторять дразнилку. Андрюха посмотрел на всех букой и скрылся в подъезде, а я вприпрыжку побежал показаться маме.

      Мама попыталась впихнуть в меня суп, но я убежал к школе.

– Серёнька, лезь ко мне! – окликнул меня Владькин голос.

      Влад сидел на водозаборнике. В руке он держал самолётик. Я уселся рядом и задрыгал ногами. Владик приткнулся ко мне. Он был холодный.

– Купался? – оживился я.

– Ага.

– А где? На озере тебя не было.

– Я на дальнем купался.

      Мы помолчали, слушая, как шумит в водозаборнике вода.

– Серёнька, моя очередь жевать! – догнал меня Тим.

      Я вынул изо рта жвачку и отдал её брату. Тим сунул её в рот и сел с нами, рассказывая, как отлупил Лёху и прилепил лизуна к балкону вредной тётки, которая приняла его за инопланетянина.

– А давай Дашку напугаем? – оживился я.

– Крысой?

– Ага!

      Мы спрыгнули на плиты плотины и побежли во дворы. Живую крысу мы не нашли, хотя искали и за бойлерной, и на помойке.

– Серёнь! – крикнули мы в окно Серёне Зуеву. – Дай нам свою крысу!

– Зачем? – высунулся в окно Серёня.

– Ну дай, – попросили мы, – жалко чтоль?

      Серёня вынес нам крысу, которую мы сделали из носка.

– У кого жвачка? – ревниво спросил мальчик. – Моя очередь жевать!

      Тим вынул изо рта жовку и дал другу. Серёня сунул её в рот и хотел было пойти с нами, но тут его позвала мама и вздохнув, мальчик ушёл домой.

– Вредный, дожевать не дал! – сердито засопел Тим.

      Мы пошли искать Дашку. Нашли её во дворе недалко от танцплощадки, где она с подружками пила из одной бутылки газировку. Я подошёл к ним, держа нашу крысу за спиной. Тим спрятался за углом, готовый дёрнуть её за верёвочку. Владик влез на лазалку и помахал мне кепкой.

– Дашка, спорим ты испугаешься? – хитро улыбаясь, спросил я Дашку.

– Тебя чтоль? – презрительно усмехнулась Дашка.

      Её большие подружки поглядели на меня и залились ехидным смехом.

– Не, не меня, – серьёзно ответил я.

– А кого? – глупо захлопала крашенными ресницами Дашка.

– А ты под ноги глянь, – ухмыльнулся я и кинул крысу на землю.

      Дашка глотнула газировки и опустила глаза, в это время Тим дёрнул за верёвочку и крыса пробежала у вожатой и её подружек по ногам. Дашка поперхнулась газировкой и пролила её на себя, завизжала и вскочила на забор, за ней другие девчонки. Влад чуть не упал от смеха с лазалки, а я бросился удирать, хохоча на всю улицу и дразня перепуганных девчонок.

– Ну Вьюжанин… – откшлявшись, крикнула мне вслед забрызганная газировкой Дашка Трепыхалина и кинула в меня чешкой. – Хулиган!! Я тебе такую крысу покажу, не обрадуешься! Бандит!

      Мы с мальчишками скрылись за углом и покатились со смеху, и долго не могли остановиться, катаясь по земле и дрыгая ногами.

– Мальчишки, вам плохо? – подошёл к нам Данька. Мы рассказали ему, как проучили Дашку и Данька сам покатился со смеху.

      Уже икая от смеха, мы шли по улице и спорили, чем ещё заняться.

– Айда на откос? – подал идею я.

– Пойдём, – согласился Влад, и залез в лужу. – А зачем?

– Ну, просто, полазаем, – пожал я плечами и улыбнулся.

      Я и сам не мог с уверенностью объяснить себе, почему меня тянуло в это непонятное и страшное, населённое призраками и жителями зоны место. За голубыми ёлками справа проглядывали бетонные плиты и покосившиеся бетонные столбы с дырками. В зелени стояли тихие белые дома. Мы спустились вниз, направились к пятиэтажкам и влезли на забытый полустанок…

                                    2

      Наверное когда-то здесь тоже останавливались поезда. Но со временем бетон порос мхом. Такая же платформа из бетонных плит на той стороне путей, совсем потерялась в траве под окнами мозаичной пятиэтажки. Мимо нас то и дело гудели и стучали поезда. Мы спустились вниз и сразу оказались возле колодца, над которым, на трубе висела гайка на проволоке.

– Мальчишки, вы чего там делаете? – раздался невдалеке девчоночий голос и мы чуть не свалились с трубы, на которую влезли.

– Монтеры? – напрягся я.

– Это хуже монтеров, – возразил Влад, сделав значительное лицо. – Лизавета… Это она нас ищет.

– Пацаны, что делать будем? – забеспокоился Тим.

– Ну как что, бежать, пока она нас не поймала! – всплестнул руками я.

      И пригибаясь, так, чтобы нас было не видно, мы пошли по канаве, по замшелым бетонным плитам, а внизу журчала вода, тускло блестел кафель, рыжели ржавые железяки и сверкало стекло.

– Давайте на станции спрячемся? – подал идею Данька. – Она же заброшена, нас там искать никто не станет.

– Идём, – согласился Тим, провожая взглядом электричку, – только чтоб вожатые не увидали, что мы там лазаем. Знаю я их! Им лишь бы воспитывать.

      И мы двинулись в сторону заброшенной станции.

      Выбравшись на перрон, мы замерли. Мы услышали вязкий глухой, отдающий эхом перестук и воющий гул. Звуки явно запаздывали и словно растягивались, вязли в тишине, а по откосу металось гулкое эхо.

– Слышите? – насторожился Данька.

– Тише! – зашипел на брата Тима. – Прячемся, это поезд-призрак!

      Мы спрыгнули в канаву и спрятались за радиоактивной крапивой. А звуки всё приближались, делаясь всё громче. Я высунулся из крапивы и ахнул. Никого! В нашу сторону двигалось что-то невидимое…

– А ведь всё началось со стрелки! – расстроенно всплестнул руками Тим.

      Звуки были, а вот поезда не видно. Звуки затопили станцию, и по откосу гуляло эхо от стука колёс. А провода ещё стукались друг о друга, раздался звук, будто лопнула струна. В воздухе носился звон.

      Невидимый поезд угромыхал вдаль, а в траве у забора позади нас что-то задребезжало и что-то железное свалилось вниз.

– Здесь что-то странное! – выпалил Тим, с опаской глядя на поваленный столб, который повис на проводах и скрипел.

      Нам стало как-то не по себе. Я осторожно высунулся и посмотрел на пустынные пути. Нечто невидимое прошло мимо станции и звуки начали стихать. Стукались провода и дребезжал забор, раздавались какие-то глухие удары и затихал вдали воющий гул.

– Может взаправду здесь лаз в зону? – задумался Данька. – Вот почему мы слышим эти странные звуки…

– Вылезаем, кажется оно исчезло… – сумрачно произнёс я.

      Не успели мы подняться и подойти к платформе, как вдруг что-то заскрипело и нас чуть не зашиб бетонный столб, котоый висел на проводах. Мы с криками полетели в ручей, и, вылезая из него увидели, как над нами вспыхнуло что-то и полетело над бурьяном…

– Наверное, нам про газ нарочно врут… – заметил я, снимая с себя мокрую рубашку и чёрный берет.

– А зачем? – недоумевающе спросил Влад.

– Здесь какая-то другая опасность…

– Поезд-призрак?

– Из-за поезда так бы не беспокоились. Взрослые же не верят в привидения! И в того пересмешника, который живёт в крапиве…

– А что же здесь опасного? – не слишком уверенно спросил Влад.

– Поезд-призрак здесь не зря останавливается, – озабоченно закусив губу, сказал я. – Он лишь забирает тех, кто здесь гуляет. Он кого-то здесь высаживает… – я огляделся на притихшую заброшенную станцию. – Тех, кто приехал из другого измерения…

– Но те пассажиры давно исчезли! – возразил Влад.

– Может и исчезли. Поезд же приходит из зоны… А раз поезд существует на самом деле, значит нам надо пролезть в зону…

      Я сел на трубу и стал вытряхивать из кроссовок мусор.

– В другом измерении кто-то живёт, – рассудительно сказал я. – Кто-то очень опасный… И он хочет прорваться сюда. Может эти, с жёлтыми глазами…

      Над крышами хмурилось небо, высоковольтки и дома стали тёмными, а жёлтый свет в окнах был словно глазами пассажиров поезда мёртвых.

– Может люди из-за них и пропадают, – предполжил Серёня. – Войдут в вагон, на слепящий свет, как заколдованные и никто их не найдёт. Иногда они даже не замечают, что это мёртвый поезд. Одни говорят, что их начинает клонить в сон, а как просыпаются, в вагоне что-то меняется, горит белый свет, а по стенам ползёт ржавчина. А вокруг они… Сидят неподвижно, смотрят, зловеще улыбаются и молчат. И если на них не смотреть, они начинают двигаться и всё ближе подкрадываются к тебе и улыбаются, смотрят…

– А если в них гайкой кинуть? – спосил я, спрыгивая с трубы на плиты.

– Они исчезают, – невесело ответил Серёня. – Свет меркнет, и поезд вроде нормальный, а кругом пассажиры. Но потом они снова откуда-то выползают и люди уходят из вагона, будто их что-то гонит оттуда. Это верный знак, что они где-то рядом. Это всегда ночью случается на заброшенной сбойке… А к станции не приходят ни поезд, ни пассажиры.

– А кто-нибудь спасался с поезда? – спросил Владик, залезая в воду.

– Может и спасались… – сумрачно ответил Серёня. – Но только те, кто не засыпал, когда вагон начинал меняться. Одни говорят, будто они ездят на поезде-призраке, другие, что на заброшенной сбойке к электричке прицепляется вагон с этими существами, но если кинуть гайку, всё исчезало…

– Брось! – вздрогнуа Светка. – И без них тут страшно!

      Вид у неё был напуганный.

      Я вылез на перрон и осмотрелся. Откос затих. Над заброшенной станцией повисла зловещая тишина…

      Тихое и таинственное место, особенно в час заката. И уже много лет как не останавливаются у заброшенной станции поезда. Но один иногда видят у этой станции. Это был поезд, который бесследно исчез в зоне…

                                    3

      На заброшенной станции мы лазали полчаса, но ничего не нашли. За это время мимо нас пронеслось десяток поездов. Но все они были нормальными, а я всё ждал, что покажется тот самый, приехавший к нам из зоны. И тут из воздуха возник огонёк. Он стал стремительно приближаться с мерным гулом и вот уже на нас неслись два фонаря призрачной электрички…

– Смотрите, вон он, к станции идёт! – оживлённо сказал я.

– Прячемся! – потянул меня за руку Влад и мы спрятались за станционным домиком, где из крапивы торчала какая-то непонятная железная конструкция, а за ней шли покосившиеся столбы и тихие дома.

      А поезд уже подошёл к станции.

      Зелёная кабина, зелёные вагоны. Только они сильно поржавели. В дырках на крыше свистит и завывает голосами привидений ветер. А сквозь позеленевшие выбитые окна вагонов просвечивают солнечные лучи…

– Это точно он, поезд мёртвых! – взволнованно зашептал я.

– Чё? – растерянно спросил Владик.

– Если он привозит кого-то из зоны, где же они?!

– Ага, – медленно кивнул Влад. – И машиниста нет…

– Вот и я не знаю, как он движется… – озадаченно проговорил я.

      А поезд тихо, почти беззвучно останавливается у перрона заброшенной станции и тихо открываются двери в тамбуры.

      И тут же что-то громко загудело. Загудело и замолкло.

      В тамбурах загорелись лампочки и что-то тёмное с жёлтыми горящими глазами метнулось вглубь вагона, словно чего-то испугалось…

– Видал? – стиснул я Владькину руку.

– Бежим! – зашептал Влад. – А то ещё схватит нас и затянет!

      Мы спрыгнули в канаву, вскарабкались на склон кювета и со всех ног побежали к школе. Подальше от этой проклятой станции! Мимо нас по рельсам пронеслась ржавая электричка, а потом всё затихло.

      Пришли в себя мы лишь возле тихих пятиэтажек.

– Пацаны, вы их видели? – переглотнув, спросил нас Влад.

– Видел! – выдохнул я, убирая взмокшие волосы со лба.

– Они чего-то испугались… – заметил Тим.

– Чего же? – растерялся Данька.

– Не знаю. Но точно не нас…

      Мы слезли вниз по поваленному столбу и зашагали назад, к школе…

                                    4

      Вечером в городе стали твориться странности. Я гулял у высоковольток, впереди начались гаражи. Я побежал к ним. За ними была наша улица. Но стоило мне свернуть за гаражи, как я увидел его. Он лежал за гаражами на замшелом кафеле и словно ждал, что его найдут. Это был какой-то странный прибор. Больше всего он напоминал небольшой ребристый баллон с разными кнопками и индикаторами. Я протянул руки, взял его и что-то случайно нажал. Прибор загудел, раздалось неживое бормотание, забор задрожал и рассыпался ржавой трухой. И тут же я увидел, как на меня смотрят те жуткие жёлтые глаза.

– А-а-а! – завопил я, упал, вскочил и бросился бежать.

      Я забежал за угол тихого дома. Белая стена сияла на солнце. Моё сердце бешено колотилось от страха. Мне чудилось, что за мной оттуда кто-то бежит. Но это оказались не статуи с жёлтыми глазами…

– Серёнь, тебя Лиза искала! – догнал меня Даня.

– Зачем? – чуть отойдя от испуга, спросил я.

– Нам обедать пора, – поёрзав ногой в пыли, сказал Даня. – Мама просила её присмотреть за нами.

– Да ну! Я эту Лизу знаю. Опять лапша будет!

– Я сам терпеть её не могу. Но Лиза велела тебя найти.

      Я вздохнул, и взявшись за руки, мы зашагали домой. Тимка сидел на старой скрипучей качеле и был мрачнее тучи.

– Опять будут мучения и тиранство, – в сердцах буркнул Тим.

      Лиза ждала у подъезда, загнала нас домой обедать. Влада она не поймала и мы ему завидовали.

– Умойтесь, – заставила нас Лизавета. – Вон какие чуни грязные!

      Меня она тёрла сильнее, пыталась отмыть коленки.

– Ай! Ай! Отпусти паразитка! – брыкался и визжал я. – Отпусти, ты мне их до крови сотрёшь!

      А после умываний мы сели обедать. Тим возил ложкой в супе и выглядывал в окно, где играли в кончачку и гоняли мяч ребята.

      Где-то играла музыка:

      "Открывались в утро двери

      И тянулись ввысь деревья,

      Обещал прогноз то снег, то зной, вау-е-е.

      Но в садах рождённых песен

      Ветер лёгок был и весел,

      И в дорогу звал нас за собой!"

– Не хочу этот суп! – капризно пробурчал Тима. – Я не люблю лапшу!

– Ешь давай, и не возникай, – воспитательским голосом проговорила Лиза, отрываясь от тетриса. Своё педогогическое искуство она снова оттачивала на нас. – Мне ещё в отряд бежать.

– Не буду! – строптиво фыркнул Тим. – Они длинные, скользкие…

– Ешь! – строго велела ему Лиза. – Твои братья едят и не возникают. А с тобой и в лагере беда, и здесь. Скоро в Кощея превратишься!

– Не буду!

– Будешь! Или не выпущу на улицу.

– Ну и не пускай! И нечего командовать! Мы не в отряде.

– Ешь, кому сказала! Сколько можно вредничать? Ты ещё хуже Влада!

– Это просто мучение и тиранство!

– Тим, да ты чё, ешь и пойдём во двор! – нетерпеливо сказали мы с Даней упирающемуся брату. А сами мы уже почти доели свой суп.

– Не буду! Лучше умереть, чем есть эту лапшу! – взбрыкнул Тим.

      Тимку я очень хорошо знал. Он всё время спорит и вредничает. А если ему чего-то втяпалось в голову, его не переспоришь.