Полная версия
Я вскочил с кресла и побежал к тамбуру, ударился локтём о свой старый велосипед на стене, зашипел от боли. В коридоре у нас чего только не было и если бежишь, обязательно обо что-нибудь стукнешься.
– Серёня… – позвали меня снова. – Серёня, открой пожалуйста!
– Колька, ты? – удивлённо откликнулся я.
– Я… – всё так же робко отозвался Колька.
Я открыл дверь и вышел на лестничкую площадку. Колька стоял, переминаясь с ноги на ногу. Стоял босиком на холодном кафеле.
– Колька, ты чего?
– Я боюсь! Я сижу один, а он опять ко мне пришёл…
– Кто?
– Зюзюй!
– Какой зюзюй?
– Страшный!
– Идём, поищем твоего зюзюя… – скручивая в себе страх, решительно сказал я, хватая Кольку за руку.
Мы зашли в его квартиру. Она была такая же, как и наша, только более опрятная, ведь Колька один, а нас трое. Игрушки были убраны, а в коридоре стояли только педальный автомобильчик и велотренажёр.
– Где твой зюзюй? – с тревогой спросил я Кольку.
– Под кроватью… – зашептал Колька, держа меня за руку.
Мы вошли в его комнату. Колька топтался рядом. Я откинул покрывало, полез под кровать, наткнулся там на автомобильчик "Умка", который был и у нас, только поломанный, ещё на какие-то игрушки… и остолбенел. Под кроватью сидел перепуганный и заплаканный Колька!
– Серёня… – тихо прошептал он, плача от страха. – Кто-то в моей комнате!
Я вылез из-под кровати и увидел, как искажается лицо мнимого Кольки, как оно становится меньше, как засветились жёлтым огнём его глаза. Существо мерзко захихикало и убежало в коридор, оставляя за собой грязные следы.
– Бежим отсюда! – крикнул я, хватая настоящего Кольку и в пару мгновений мы оказазались на улице. Я посмотрел в его окно и на миг мне почудились в темноте за ш оркой жёлтые глаза…
Колька плакал.
– Коль, кто это был? – спросил я, чувствуя, как дрожат мои ноги.
– Это… – всхлипнул Колька, – из сказки "Волшебный фонарь…" Я её вчера смотрел перед сном. А сегодня он пришёл и стал меня пугать… Сказал, что заберёт меня. Он и к тебе хотел прийти, я слышал…
Меня передёрнуло от страха.
– Оно наверное уже ушло, Колька… – сказал я, прижав к себе малыша, и снова поёжился, вспомнив, как это существо звало меня Колькиным голосом.
– Оно вернётся… – всхлипнул от страха Колька.
– Не вернётся, – осмелев, сказал я. – Пошли к ребятам! Тебе нельзя быть одному.
Мы пошли по двору, к ребятам, которые гоняли банку.
– Привет, как дела? – спросил нас Павлик Найдёнов.
– Нормально дела, – сказал я, стараясь не показать ребятам, что я напуган. – А вы чего банку пинаете? Мяча нет?
– Мяч сдулся, – огорчённо вздохнул Павлик. – Вчера играли, он залетел куда-то, а сегодня нашли… Какая-то гадина его порезала.
– Айда за моим! – бодро предложил я ребятам.
Мы пошли к нам и остолбенели. На ступеньке подъезда сидел и буравил нас своими жуткими глазами Тедди…
– Его же здесь не было! – ахнул я и сердце неприятно стукнуло.
Колька взял меня за руку и спрятался за мной.
– Как же он вернулся… – проронил я, не сводя испуганных глаз с дьявольской игрушки. – Что ему от меня надо…
– Они все возвращаются, – мрачно и обречённо сказал Костик. – Вот у одного мальчика игрушка была, человечек деревянный, раскрашенный. Говорят, что она то ли из дома с привидениями, то ли с кладбища была, и будто с ней играли мёртвые дети… Короче, мальчик боялся игрушки. Она то и дело кричала и по квартире бегала. А ночью подкрадывалась к мальчишке… А однажды она сломалась и её разобрали. И в ней ничего не было!
– Что ж она сама кричала и бегала, что ли? – удивился Кирька Смирнов.
– Никто не знает, – неопределённо ответил Костя. – Мальчик хотел поменять батарейки, а там никаких батареек! А когда мальчик её в костёр бросил, раздался жуткий вопль!
Я вздрогнул, вспомнив, что у меня когда-то была такая же игрушка. Она преследовала меня в кошмарах и ждала за дверью. Тедди, страх всех детей. И вот спустя столько лет, он вернулся ко мне снова, из темноты…
6
Мы запихнули зловещую игрушку в помойку, и через час мы уже носились по дворам с ребятами, играя в сифу, которую мы совместили с игрой в разбойников. Своими дикими криками мы переполошили весь двор и нас окатили водой. Мы пошли переодеваться. Я выбежал во двор.
– Айда погуляем! – выбежал во двор Ваня Спицын. На косогоре остановились. На ветру качался зацепившийся за ветку пакет.
– Давай его собьём? – предложил Кирик. В его глазах играли чёртики.
– Чем? – озадаченно спросил я, глянув на пакет.
– У тебя же поджиг был.
– Вожатые отняли.
– Сделай ещё.
– Ага, знаешь, как сложно! – резонно ответил я. – Спичечной серы на один бабах нужно просто пропасть!
– Пацаны, чё делаете? – подошёл к нам Влад.
– Пакет видишь? – хитро прищурясь, спросил я. – Вон он, висит.
– Вижу.
– Вот его надо сбить.
Влад посмотрел на пакет, загораживая ладонью от солнца глаза.
– У меня воздушка старая есть, – вдруг вспомнил Влад. – Пошли за ней!
Владькина воздушка была голубым автоматом с белыми ручками, барабаном и прицелом. Она стреляла пульками, как у пистонных револьверов.
– Барабан вытащи, – посоветовал я. – У Вани такой был, он барабан вынул и пружину растянул. Стрелял пластилином аж на целый квартал!
Минуты через две самострел был готов.
– Не, в пакет не интересно, – протянул я, когда мы пальнули в него двумя пулькамим, но не сумели сбить. – Куда бы стрельнуть? – задумался я, оглянувшись по сторонам. – Надо куда-то стрельнуть…
Вдруг во дворе послышалась музыка:
"Домо-о-о-ой!
Над заливом покачай крылом командор!"
– Тёмыч! – хлопнул меня по плечу Ваня. – Стиляга… Делать ему нечего!
Тёмыч шёл по улице в куртке нараспашку, подметая пыль джинсами-клёшами, на нём ещё была красная майка с какими-то разводами. Наверное в какую-то химию её опускал.
– Вот в кого мы стрельём! – обрадовался я. Мы притаились у клумбы.
Ничего не подозревающий Тёмыч шёл по улице, чавкал жвачкой и нёс на плече орущий магнитофон.
"И пускай играет с нами буря в пути,
Всё равно я твёрдо знаю: мы долетим!
Потому, что нас ведёт, сквозь ночной просто-о-о-ор,
Сердце северных гор! Сердце северных гор!"
– Ща я тебе долечу! – мстительно засмеялся я, прицелился и пальнул. Тёмыч ойкнул и взялся за больное место.
– Какая зараза стреляет?! – закричал хулиган. – Найду, крапивы нажрётесь, хрямзики!
– Ес! – победно зашептал я.
– Тихо! – шепнул Влад и прижал меня к земле.
Тёмыч прошёлся по двору, громко объявив, что он сделает с теми, кто в него стрельнул, а мы сидели на бетонных плитах и смеялись.
– Давай прикольнёмся? – зашептал Костя, показывая на баночку чернил.
Мы вылили их в пакет и кинули Тёмычу в лицо. Тёмыч вскрикнул, у него всё лицо было синее, а мы со смехом побежали за угол.
Тёмыч закричал нам плохие слова, которые мы ещё не слышали.
Наконец мы выглянули снова. Тёмыч уже ушёл. Музыка замолкала на соседней улице. Влад сбегал домой и достал ещё пластилина.
– Пошли гулять! – махнул нам Ваня.
Мы шли по улице и стреляли по крышам, по столбам и по окнам, но скоро нам надоело это занятие и мы решили найти что-нибудь поинтересней.
– Ёлки-палки, мне же дежурить! – вдруг вспомнил я.
И побежали в наш пионерский клуб. Мне пора было на дежурство…
7
В отряде, сидя на подоконнике и играя в тетрис, я думал, что сейчас, когда эти шастают по улицам, по школе, лезут в квартиры, чтобы напугать, никому нельзя быть одному в темноте. Они только этого и ждут. А останешься один, и они уже подкрадываются к тебе. Они ждут, прячась в детских игрушках, шуршат из подкроватья, скрипят, лазают по потолку, заглядывают в окна. Они хотят, чтобы ты испугался. Темнота бесконечна, и они идут на свет, к тем, кто больше всего её боится, и кого легко напугать. К детям…
Игра на тетрисе закончилась, начался мультик.
– Серёня! – ко мне пришёл Ваня Спицын. – Всё, теперь моя вахта. Там тебя ребята на улице ждут.
– Вахту сдал! – сказал я, отсалютовав.
– Вахту принял! – отсалютовал в ответ Ваня. – Тетрис гони!
– Сейчас же только мультик начался…
– Ничего, потом досмотришь.
Я дал другу тетрис, он снял с моей руки красную повязку и нацепил себе на руку, взял тетрис. Тетрис был старый. Кто-то из ребят нашёл его на заднем дворе и притащил в отряд и он стал общим.
– Серёнька, айда гулять! – крикнули мне со двора Тим и Даня.
Я выбежал на улицу.
– Пошли мяч погоняем! – предложил Кирик Смирнов.
Мы побежали к ребятам. Они играли в футбол у гаражей.
– Можно с вами? – попросились мы с Тимой и Даней.
– Подрастите сначала! – бросив на нас пренебрежительные взгляды, хмыкнули ребята. – Кирик, айда с нами.
– Вот так всегда! – обиженно проворчал Даня, пнув банку. – Вот мы в игру всех берём, и больших, и маленьких. А эти…
– Подумаешь, большие какие! – презрительно фыркнул Тим.
Киря побежал играть с мальчишками, но нас в игру не приняли и мы побежали играть в галю. Мы взмокли и полезли на паутинку.
– Мы купаться! – сказали мы с Тимой, Даней ребятам. – Кто с нами?
– Сейчас, у сеструхи отпрошусь! – выдохнул Влад, спрыгивая вниз.
И взявшись за руки, мы побежали домой попить.
– Владик! – дверь соседней квартиры открылась и выглянула Лиза. – Я устала за тобой бегать! Марш делать уроки.
– Снова эти страдания… – простонал Влад. – Эти чудовищные мучения…
Лизавета затолкала младшего брата в квартиру, а мы с Тимой и Даней зашли в свою, чтобы попить и бежать в бассейн.
– Явились, гулёны, – сказала мама, входя в дверь.
– Мы не надолго мама, – быстро ответил я. – Мы купаться идём, а потом в отряд на линейку.
Я разделся, оставшись в трусиках, майке и босиком.
– Серёня, у тебя же география не выучена! – напомнила мне мама об уроках.
– Ну мама! – недовольно посмотрел на маму я.
Опять мама пристаёт с этой несчастной географией!
Любит мама говорить об уроках, а мне этой скукой совсем некогда заниматься. Нужно бежать к ребятам во двор.
– Серёня, у тебя английский хромает, – напомнила мне мама и положила на стол учебник английского языка.
Я застонал и отвернулся.
– Мам, меня уже тошнит от уроков! – нетерпеливо буркнул я в ответ.
– А тебя только от твоего каратэ не тошнит! – гнула своё мама.
– Серёнь, идём купаться! – потянули меня за руки Тим и Даня.
– Сейчас! – крикнул я и побежал на балкон.
– У-у-х! – ухнула жёлтая шторка, касаясь моей руки.
Я знал, что жёлтые шторы душат только детей. Красные тоже были опасны, но иногда они требовали принести им стакан крови. Чёрные шторы душили всех. Из байки я знал, что у одного мальчика они задушили отца, мать, сестру, а когда он их сжог, то нашёл за ними отца, мать и сестру мёртвыми…
– У-у-ух! – снова напомнила о себе жёлтая штора.
Я сердито отпихнул её рукой, а шторка опять ухнула и за ней сверкнули большие красные глаза. Но я думал лишь об улице и нечистые подождут.
– Отвяжись! – без испуга, устало простонал я.
Жёлтая шторка обиженно зашелестела и отстала.
"Они уже дома пугать начали, – пришла мне на ум тоскливая мысль. – А если они ещё наябедничают, что я уроки не делаю? Вот тогда такое начнётся…"
– Серёнь, ну ты скоро? – звал меня Тим.
– Он не выйдет, – вышла из комнаты мама, – пока уроки не сделает!
И мальчишки ушли в бассейн…
– Серёня, я ушла, – показалась в дверях мама. – Сиди дома и учи уроки.
– А ты куда, мама? – ревниво спросил я.
– Мне надо красить стены в детском садике, – ответила мама и погладила меня по макушке. – В том, в который вы ходили раньше. Я вернусь в девять.
– У-у-у-у! – уныло простонал я. – Я что, один должен здесь торчать?
– Ты не маленький, – отрезала мама, – чего тебе здесь не нравится?
– Но я же буду один!
– Ну?
– Ну страшно же…
– Серёня, – с укором сказала мама, – тебе уже одиннадцать лет, а всё боишься быть один дома!
И я остался один в пустой квартире среди пугающей тишины и сумерек.
Глава X
Запирайте дверь в квартире
1
В доме стояла гулкая тишина. Только катался за стеной вверх-вниз лифт, да где-то сонно бормотало радио, а на улице орала малышня. Я послонялся по комнатам, посмотрел мультики, полистал свой учебник по английскому, с тоской подумав, как же трудно быть пятиклассником и что пора бы взяться за уроки, если не хочу схватить пару. А потом квартира наполнилась всякими странными скрипами и шорохами и даже казалось что-то прошмыгнуло на границе зрения. Я сидел в кресле в своей комнате и у меня по спине бегали муражки. Мне почудилось, будто кто-то ходит за дверью.
– Если дома ты один, – тихо напевал я, – сто процентов…
Страх немного отпустил, я послонялся по комнате, поиграл с пароходом, и тут я ясно услышал, как открылся чулан в коридоре.
"Чего я боюсь? – одёрнул я себя. – Я же не один! За стеной Владька!"
Собрав в себе всё своё мужество я выглянул в коридор.
Чулан и впрямь был открыт!
Я замер, меня пронзил испуг, но снова скрутив в себе страх, я заглянул в него, включив лампочку. Никого.
И тут я ясно услышал, как открылось окно в маминой комнате.
"Что это? – пронеслось у меня в голове. – Кто-то залез в квартиру!"
За полуоткрытой дверью кто-то тяжело дышал, хрипел и шаркал ногами.
Меня прошибло холодом. В комнате явно кто-то был! Но тут же ясно услышал, как за стеной Владик спорит с Лизветой, за окном кричат ребята, а внизу играет радио. Я не один! И это придало мне смелости.
– Шорох-шорох уползи, капля в кране не шуми, – дрожащим голосом произнёс я известное каждому ребёнку заклинание от страха, – стоны-вздохи помолчите, цап-царапки уходите!
На миг всё стихло, но тут раздаслся чей-то злобный смешок и вся квартира наполнилась скрипами, шорохами, стуком капель, скрежетом, царапающими звуками, стонами и вздохами чего-то неведомого.
– Ну как, стра-а-ашно? – раздался чей-то тоненький голосок.
– Вот ещё! – возразил я, но мне стало ещё страшнее.
Я влетел в мамину комнату. Окно было действительно открыто. И в комнате кроме меня ещё кто-то был!
У окна хрипел и кашлял чужой дядька с чёрным мешком. Он накрыл меня им и поднял в воздух. Я отчаянно забарахтался в мешке и почувствовал, что дядька куда-то пошёл со мной. Я заревел от страха.
Но тут что-то кольнуло меня в ногу. Я нащупал это.
Перочиный ножик!
Я разрезал дыру в мешке и упал на ковёр, а дядька обернулся пыльню, которую сквозняк метнул мне в лицо. Я закашлял и зачихал, протирая глаза, а когда протёр, то замер от страха. Ручка двери дёргалась.
– Кто это? – выдавил я из себя.
– Ничего не могу сделать с этим мальчишкой! – вдруг услышал я голос моей воспитательницы из детского сада Ирины Витальевны. – Здесь он, этот озорник! Проходите Иван Васильевич, заберите его в милицию!
А в дверь влез милиционер.
Я заорал и бросился назад в мамину комнату, залез под одеяло и затих. Из коридора слышались тяжёлые шаги. Кто-то, прикинувшись милиционером шёл ко мне! Я тихо заплакал, вздрагивая от страха.
Шаги остановились рядом со мной и всё затиихло. Я подождал три минуты и вылез из-под одеяла. Милиционер никуда не уходил.
– Вьюжанин, что ты опять натворил? – строго спросил он. – Сколько можно хулиганить? Ну уж нет, на этот раз пройдём-ка в отделение!
– Не пойду! – заревел я.
Милиционер взял меня за руку.
– Не буду! – заорал я дурным голосом. – Пустите! Это не я! А что я сделал?!
Сам не осознавая, я заехал мнимому милиционеру пяткой под ухо, крутнулся на мыске и въехал ему ступнёй по носу и по рёбрам.
Милиционер отпустил меня, а я бросился в коридор. В коридоре вдруг раздалась трель телефона.
– Кто это ещё звонит? – вслух подумал я. – Может мама? Или ребята…
Я побежал к телефону. Он снова зазвонил.
– Это мама наверное! – обрадовался я.
Я снял трубку и вдруг услышал чей-то визгливый смех.
– Алё? – спросил я в трубку.
– Алё! – раздалось в ответ. – Вьюжанин? Мы знаем, что ты один и ты ужасно нас боишься! Мы уже в твоей комнате!
Я бросил трубку и взяв швабру, на мысочках подкрался к двери. Пол вдруг стал ледяным и жёг холодом голые ступни. И кажется стало темнее…
Вдруг за дверью раздавался какой-то странный шум.
– А ну, выходи, а то хуже будет! – крикнул я.
Шум за дверью смолк. Я в нерешительнности потоптался под дверью, а потом собрав в себе всю смелость распахнул её пинком ноги. Та с треском отлетела и я вбежал в комнату. Никого не было.
Осторожно осматриваясь по сторонам, я пошёл к балкону.
Вдруг позади раздалось шуршание. Я обернулся и увидел зелёную простыню. У неё были глаза и рот. Она прошелестела по полу, взлетела на стенку и её рот засмеялся. И со смехом и шуршанием она спикировала на меня.
– Не на того напала! – с вызовом крикнул я и ударил её шваброй.
Простыня взвизгнула и схватила меня за ногу. Я растянулся в шпагате, извернулся и ударил простыню, вскочил и побежал на балкон.
– У-у-у! – взвыла жёлтая шторка и превратилась в привидение.
Привиление вспорхнуло и кинулась на меня, визгливо подвывая.
А по стенам и потолку побежали зелёные и красные глаза, руки. Из шкафа выпрыгнула девочка с зелёными ногами, с двумя косичками и состроив гримассу, показала мне язык. Я бегал по комнате, стараясь от них отбиться.
– Хочу крови! Хочу крови! Хочу крови! – булькало хриплым басом, как в страшилке красное пятно на стене.
– Заткнись! – крикнул я, кидая в пятно носком. Пятно поперхнулось.
Девочке с зелёными ногами пришла на помощь не менее противная девочка с розовыми зубами. Я на силу отбился от них шваброй.
– Отстаньте! – в отчаянии крикнул я, прыгая на кровать. – Чего вы ко мне привязались?!
Но тут из-под кровати вылезли руки. Схватив за ноги, они потянули меня под кровать.
– А-а-а-а! – закричал я. – Напомощь! Милиция! Мама-а-а!
Но в этой жуткой свистопляске меня кикто не слышал.
Руки потянули меня в пыльное подкроватье. Там, в темноте загорелись глаза и то, что меня схватило, засмеялось противным смехом.
Это была бабайка!
А из шкафа вылетел дождевик и полетел ко мне, размахивая лыжной палкой и моей старой красной хоккейной клюшкой, которую я в играх использовал и как пулемёт, и как меч, но совсем не для хоккея.
– У! – выдохнул я, ударив бабайку шваброй. – Получи! Получи!
– Ай-й-й-й-й-й! – обиженно взвизгнула бабайка.
Я высвободил ногу и со всей силы стал молотить ею бабайке по лицу. Та противно визжала, пока не выпустила мою вторую ногу.
– Ах ты драться-а-а-а?! – обиженно и зло выла бабайка. – Ну погоди же, ночью я доберусь до тебя, мальчишка!
Я вскочил и с разворота наподдал ногой дождевику, тот ухнул и отлетел на балкон, а я метнул швабру в занавеску-привидение, пнул ногой пытавшегося меня укусить за пятку серенького волчка, которым нас пугала мама.
"Во втяпался! – пришло мне в голову. – Тут и так страшно… Ещё серенького волчка не хватало!"
А серенькиий волчок всё-таки укусил меня.
– Ай! – вскрикнул я и бросился на кухню, но тут загудела стиральная машина, дверца открылась, на меня дохнуло вонью, из неё вылез огромный красный язык, потекла зелёная слись и вылетел зелёный пар.
Стиральная машина захохотала и скачками бросилась на меня.
– Съем! – грозно пробулькала она.
Не успел я спастись от неё, как на меня налетела противная девочка с зелёными ногами, но я взял её за косичку и толкнул в коробку с игрушками. Та воткнулась в игрушки и задрыгала ужасными зелёными ногами. Но монстры наступали и я бросился из комнаты в коридор. В коридоре был Тедди…
Он стоял у двери, преграждая мне путь. Я чуть не заплакал.
Под руку попался телефон. Не глядя, я машинально набрал номер детского сада, где красила стены мамимна бригада и поднёс трубку к уху.
– Алё, мама! – крикнул я в трубку. – Мама, ответь!
И снова в трубке раздался жуткий смех.
– Никуда Вьюжанин не звони! – ответил противный голос на том конце. – А то хуже будет! Мы тебя везде достанем!
На том конце телефонной линии послышались невнятные детские голоса, но тут же стихли, а вместо них послышался мой же испуганный голос.
Я вылетел из нехорошей квартиры, как ошпаренный и очнулся только во дворе, стоя босиком в луже, а в окне моей комнаты плясали тени…
2
На улице прошёл дождик. Стало холоднее. Мокро блестели трубы, нависшие над дорогой, зелёные гаражи и дома. С крыш и балконов капало и я всякий раз ёжился, когда холодная капля попадала за шиворот. По бетонным плитам бежал водяной поток. Ребята пускали пробки от бутылок, а потом бежали за ними. Я побежал, разбрызгивая голыми ногами воду в лужах.
– Вьюжанин, сумасшедший! – окликнула меня удивлённая и встревоженная Светка Загремухина. – Босиком и в такой холод!
– Отстань, Крапива! – небрежно отмахнуклся я. – Не до тебя сейчас!
Но тут же остановился и вернулся к девочке.
– Слушай, – отчаянно попросил я её. – Ты не могла бы со мной сходить домой, а то мама меня домой загонит, если один приду…
– Почему? – недоверчиво прищурилась Светка.
– Ну-у-у-у… – протянул я и принялся лихорадочно сочинять. – Вдвоём же мы можем сказать, что мы в патруле…
Меня бросило в жар от стыда. Струсил! Струсил и наврал, как двоечник про потерянный дневник. Не говорить же, что я боюсь идти один! Тем более девочке, и такой вредине, как Светка!
– Ну как, сходишь? – попросил я, обращаясь не к Светке, а к своим ступням.
– Ну ладно, – пожав плечами, сказала Светка.
Кажется она мне не поверила…
Мы вошли в подъезд. Было тихо, только за стенами переговаривались жильцы, да бормотало радио. Мы вошли в квартиру.
– Какой у тебя погром здесь! – неодобрительно произнесла Светка. – Ты что, с кем-то дрался?
– Они… – промямлил я. – Я один остался, а они как набросятся!
– Кто? – спросила Светка, глядя на меня, как на инопланетянина. – Ромик и его прятели?!
– Не они…
– Кто же тогда?
Я закусил губу. Не говорить же, с кем я дрался! Светка ни за что не поверит! Она же сандружинница и активистка тимуровского отряда.
– А где мама?
– Она… Она видимо ушла, пока меня не было…
– Ладно, – хмыкнула Светка, – давай убираться.
Мы убрались во всех комнатах. Я украдкой осматривался, но ни живых простыней, ни привидений, ни ещё какой жути я к счастью не увидел.
Я оделся, выглянув в окно и в страхе отпрянул назад.
– Вьюжанин, что с тобой? – вывел меня из оцепенения голос Светки.
– Он… – выдавил из себя я. На дороге стоял Фредди Крюгер и жутко улыбаясь, помахал мне своей страшной перчаткой.
