Полная версия
– Впусти меня…
– Нет! Уходи!
Я вылез на крышу и спустился по лестнице вниз, влез на трубу и спрыгнул на плиты набережной пруда.
– Беги! – раздался чей-то дребезжащий голос. – Спасайся! Но тебе от нас не спрятаться! Мы в каждом тёмном закоулке, следим за вами из каждой трещины и щели, и мы ещё встретимся с тобой в ночном кошмаре!
Я посмотрел на стену дома и заметил, как в щели приотрытого окна исчезает скользкоё тёмное щупальце. Вспыхнули жёлтые глаза…
Глава XII
Барабанный бой
1
Успокоившись, я вернулся домой и вышел на балкон. Солнце уже ложилось спать, бросая последние отсветы в окно. Я включил радио и стал повторять приёмы из джиу-джицу, и замер, услышав странные звуки.
Страхи возвращались. Вот под кроватью притаился серенький волчок, старый, почти позабытый страх, но от этого не менее опасный. Он завозился, заворочался, сверкая своими горящими жёлтыми глазами. Из двери чулана на меня глядела бабайка. В зеркале корчила рожи девочка с розовыми зубами, скрипел, напористо пытаясь проехать в комнату гроб на колёсиках…
– Вьюжанин! – окликнула меня с улицы Сашка Панкина. – Привет, что делаешь?
– Занимаюсь, – ответил я, стараясь придать голосу твёрдость.
Сашка прочертила парусиновой чешкой по асфальту.
– У тебя же нога поранена, – удивлённо заметила она.
– Уже не болит, – простодушно ответил я, сбив ударом ноги банку.
– А чё на улицу не выходишь?
– Не хочу…
Сашка помахала мне и убежала. Я сел в красное кресло. А потом всё началось снова. Тихие скрипы, шорохи, стуки, будто кто-то ходил за неплотно прикрытой дверью. И сразу стало казаться, что из шкафа выглядывает тонкий злой дядька с чёрным мешком, который только и ждёт того, чтобы я зазевался.
"Как накроет им, – подумалось мне, – и унесёт неизвестно куда…"
Вот уже появилась девочка с ужасными зелёными ногами. Заскреблись в тёмных углах черти, которыми пугали нас ещё в лагере.
Но тут за стеной раздалась громкая музыка:
"Что это такое? Просто жуть, жуть, жуть!
Не уснуть мне снова не уснуть.
Как весною горная река, а!
Музыка грохочет с потолка!"
И вся нечисть тут же попряталась. Я вышел из комнаты, набрал в ванну воды, чтобы искупаться, но тут же отпрянул и вылетел из ванной комнаты, увидев, как сверкнули в воде жёлтые сомьи глаза и слыша булькающий смех.
А тут вдруг потух свет. Но темнота не смогла меня поймать, потому, что ей отрезал путь солнечный свет, льющийся из окна.
По стенам бегали тени и солнечные пятна, сквозняк уронил с подоконника красных, зелёных и жёлтых солдатиков.
А за стеной орало радио:
"Делу время, делу время,
На-на-на-на-на-на-на-на!"
Но это уже не спасало. Они были всюду!
Тревога и чувство опасности ныли во мне, как моя порезанная нога.
Я оделся и вышел во двор, ждать маму. Одному в квартире, полной чудовищ, я боялся оставаться. Я зашагал на косогор.
– Пусти! – плакал кто-то за углом. – Пусти, больно!
Я позабыл, за чем шёл, бросился за угол и увидел дядьку в синих трениках и грязной майке. Он вёл за ухо Кольку, с которым мы часто играли во дворе в прятки и в вышибвлы. На земле лежала простыня, служившая мальчику мушкетёрским плащём и поломанный меч.
– А-а-ай! Больно! Мама-а-а-а! – отчаянно ревел Колька.
Не задумываясь, и не требуя отпустить мальчишку, я подпрыгнул и подошвой кроссовка вделал Колькиному мучителю по щеке.
– Уй! – вскрикнул злодей, отпустил Кольку и упал.
Мальчик вскочил и отпрянул к столбу.
– Ах ты зверёныш… – дядька встал, держась за голову, а я подпрыгнул, согнул ногу в коленке и вделал врагу по лицу, осыпал градом ударов, вкладывая в них всю ненависть к нему и к таким типам, которые мучают детей.
Он попытался меня схватить, я увернулся, схватил за руку и вделал ногой под подбородок. У злодея лязгнула челюсть.
Колька смотрел с разинутым ртом.
Я ударил врагу ногой в шею с одной стороны, согнул другую ногу и на излёте, вделал с другой. Подпрыгнув я дал ему коленкой в лицо.
Брызнула кровь. Злодей упал, я схватил его за руку и подошвой кроссовка упёрся ему в щёку.
Не вырвется!
Но злодей схватил меня за ногу и отбросил в сторону.
– Спокойной ночи, жиртрест! – выдохнул я и вделал ему тыльной стороной ступни по лбу, и когда тот упал, добавил ударом подошвы в грудь. После такого удара не многие захотят драться!
Хулиган издал хриплый вопль и затих.
– Всё, он больше тебя не тронет! – отдышавшись, сказал я Колье и взял его за руку.
Колька морщился от боли, припадая на правую пораненую ногу.
– Ну-ка дай посмотрю… – ласково сказал я Кольке. – Сядь на трубу.
Колька послушно сел. Я сосредоточился, забирая у мальчишки боль и вскоре кровь из разбитой коленки перестала капать.
– Не болит… – удивлённо сказал Колька. – Как это ты сделал?
Я пожал плечами и стал искать подорожник. Колька повеселел.
– Здорово ты его отлупил! – с восторгом сказал Колька, болтая ногами.
– Не вертись, а то заразу занесёшь… – сказал я, прикладывая к Колькиной коленке подорожник.
Я стянул кроссовок, вытряхнул из него мусор и мы зашагали по двору.
– А ты давно занимаешься каратэ?
– С трёх лет.
– Ого!
– А чё… – пожал плечами я. – Маме тогда нас девать некуда было, а у неё подруга тренер. Ну наша Танька из отряда… Нас на неё и оставляли… Хотя мне, если честно, больше плавание нравится.
Колька поднял свой поломанный меч и у него снова закапали слёзы.
– Не реви, – ласково потрепал я Кольку по макушке, – я тебе новый сделаю, ещё лутьше! Идём!
Мы подошли к пятиэтажке.
– Лерка! – позвал я. – Лерка-а-а!
– Чего тебе? – выглянул из окна мальчишка с всклокоченными волосами и в жёлтой кофте. – Если ты за великом, то он сломан…
– Лерка, дай свою лыжу, – попросил я, – она всё равно сломана.
Лерка отдал лыжу. Она была тонкая, детская.
– Из неё такой меч выйдет! – обрадованно сказал я.
Замочив в стирке костюм мушкетёра, мы пошли во двор делать меч.
– Если ещё раз пристанет, – наставительно сказал я Кольке, – дай ему мечём по ноге.
– Ага! – улыбнулся повеселевший и ставший, как раньше бойким и весёлым Колька.
Я сделал малышу меч и он убежал к своим приятелям, которые возились в песочнице, а я помчался к нашим ребятам, которые жгли костёр на пустыре и делали капалку из добытой где-то позеленевшей от сырости плёнки…
2
Костры, и мальчишки, которые играли со спичками вызывали у взрослых страх, потому что от них уже не раз вспыхивали помойки и случались другие бедствия. Они уже устали ругать нас за игры с огнём. За капалку тоже не раз попадало. Два раза весной из-за неё вспыхивала сухая трава. А один раз мальчишки подожгли из спичкомёта какую-то гадость, та загорелась, огонь добрался до плёнки и она растеклась горячей лавой по всему заднему двору.
– Некоторые говорят, – увлечённо рассказывал байку Витя Лагунов, – что тот пожар был из-за маленькой девочки, но на самом деле его устроил её призрачный друг. Мальчик, который плакал. Ну, с картины! От него вечно тянуло горелым. А когда пожар потушили…
Витя сделал таинственную паузу и посмотрел на нас с мальчишками.
– В квартире никого не нашли! – страшным голосом заговорил он. – Никакого мальчика. Только дворник видел, как чья-то фигурка вышла из огня, а потом пропала. А потом вспыхнуло ещё несколько квартир, где была та же картина с плачущим мальчиком!
Огненные капли расплавленной плёнки капали в лужу.
– И всякий раз перед пожаром, – значительно сказал Витя, – все чувствовали запах гари, а дети видели хнычущего восьмилетнего мальчишку. А картину потом никто не брал в дом. Будто чувствовали, что этот пацан бродит где-то рядом, чтобы снова устроить пожар…
– А я слышал про картину, где тоже были дети, – вспомнил Кирилл. – Везде, где она висела, людям снились кошмары, они слышали жуткие звуки, шаги, смех, а одна девочка вылетела ночью из комнаты, когда увидела, что дети на картине дерутся. А когда картину сожгли, она издала истошный вопль!
Я закутался в куртку. Мне стало от чего-то очень неуютно.
– Но кто-то говорит, что картина уцелела, – зловещим голосом заметил Киря, оглядывая ребят. – Что её нашли на помойке, и она бродит по планете, сея безумие и страх. Вообще все они, любят пугать…
– И что, они только ночью пугают? – заинтригованно спросил Ваня Спицын.
– Иногда они приходят и днём, – возразил Павлик, – но чаще их можно увидеть и услышать ночью. Всякий слышал наверное их голоса, скрежет их когтей, скрипы и шаги в темноте и ночной тишине.
У меня ёкнуло сердце. Ведь их-то я и видел сегодня дома!
– И если закрыть глаза-а-а, – страшным голосом продолжал Павлик, – то можно услышать, как они к тебе подкрадываются.
Друг схватил меня за плечо и захохотал. Я сердито толкнул его локтём:
– Не смешно! Ты бы сам их видел!
– Я видел, – серьёзно заявил Павлик. – Не всех конечно… У каждого ведь свои страхи. Но есть время, когда можно увидеть сразу всю нечисть. Надо взять дохлую кошку и пойти в полночь на улицу, у которой номер будет тринадцать. Там они все и собираются. Там и вход в Чёрный-чёрный город… Один мальчик сам всех их видел. Он потерял пионерскую звезду, а завтра сбор, как же без значка! Он искал его, искал, а где искать! Тогда ему другой пацан сказал, как вернуть его и не получить нагоняя от вожатых.
– Как? – заинтригованно спросил мой братишка Данька, дрыгая ногой.
Я нажал ему на коленку.
– Взял он дохлую кошку и решил у них значок и попросить, – продолжал страшный рассказ Павлик. – Пацан тот сказал ему, что нечисть поможет его беде… Ну так взял он кошку и пошёл на тринадцатую улицу в полночь, осмотрелся, и зовёт их, кому мол кошка нужна?
– И они вышли?! – весь подался вперёд взволнованый Костя Раскатов.
– Вышли, не сразу конечно… Какой жути там только не было! Видит мальчик: идёт к нему из бомбоубежища фашист. Мертвец! Шлем ржавый, с дырками, кожа на черепе висит, шинель сгнившая, скалится так и классный такой перочиный ножик ему суёт.
– И он взял?
– Нет конечно! Тот пацан ясно ему сказал, чтоб просил только значок, и ни на что другое не соглашался. А иначе нечисть его погубит…
– А дальше-то что было? – беспокойно заёрзал Владька.
– А дальше к нему подошл какой-то пацан, тоже мёртвый и велик новый ведёт, красивый, скоростной! Бери, мол! Но мальчик и тут не согласился. Он слышал, что одному пацану подарили новый скоростной велиик и убился на нём. А за пацаном появился разбившийся крановщик, и набор "железной дороги" предлагает, потом ещё мертвец. Безголовый! Голову свою в подмышке держит и железный конструктор пацану суют. А потом и другие. Чего только не хотят дать. Но пацан и тут не согласился.
– И что же, он так ничего и не взял? – разочарованно спросил Антон Климов, беспокойно ёрзая на месте. – Я бы взял велик. У меня как раз старый почти развалился. А новый родичи никак не дают.
– Тебе же сказали, что брать ничего нельзя, а то в сгинешь! – накинулись на друга мы с Даней. – Только звёздочку!
Антончик обиженно засопел и снова спросил:
– Ну так что, взял он значок?
– Взял конечно, – невесело ответил Павлик и продолжил страшный рассказ. – Видит он: из толпы мертвецов и прочих страхов идёт девчонка, тоже мёртвая, бледная, с серыми кругами под глазами, с разбитой головой… Срывает со своей школьной девчачьей формы значок и даёт мальчишке. Ну тот сразу взял звезду и отдал ей дохлую кошку.
– И что дальше было? – нетерпеливо ёрзая, спросил я.
– Прицепил мальчик этот значок себе к форме, – печально вздохнул Павлик, – а нечисть-то его отпускать не хотела. Какие только сокровища ему не предлагала! Ну мальчишка и захотел всего, что они ему под нос совали. И велик у него сломан, новый хочется, и о "железной дороге" он мечтал, и железный конструктор хотелось. Взял он всё это у нечисти, сел на велик, а как улицу стал перезжать, попал под ночной трамвай…
Павлик снова грустно вздохнул.
– Вот что значит жадничать, – поучительно сказал он. – Взял бы значок и ушёл, остался бы жив, а так не послушался, нечисть его и забрала…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
