Полная версия
– Чёрт! – сказал я, отскакивая от столба. – Ещё бы чуть-чуть…
– Пошли к ребятам, – взял меня за руку Тим.
Через час я побежал домой делать домашку, но меня отвлекли ребячьи крики и я выбежал во двор.
– Да ты слабак! – дразнили Ромик и Вадик Тиньку с Высоковольтной улицы. – Хоть раз подтянись, тогда может пустим в игру!
– А самим-то слабо?! – обиженно кричал Тинька.
– Да я с пол пинка подтянусь! – хвастался Ромик Резинкин. – Спорим?
– Давай короче, кто больше подтянется! – предложил Вадик.
– Спорим! – смело сказал Тинька и полез на турник.
Он подтянулся десять раз, потом ещё раз, и ещё раз…
Мимо прошёл странный тип в очках и с портфелем, оставляя за собой на бетонных плитах слизь, и вдруг турник ржаво заскроипел и сломался. Тинька закричал и большо ударился спиной о землю. Изо рта у мальчика пошла кровь.
Мальчишки испуганно закричали и бросились в разные стороны.
– Тинька-а-а!! – заорал я, бросаясь к другу. – Помогите! Напомощь!
Но никто не спешил напомощь, все разбежались, попрятались…
– Вьюжанин! – выбежала из подъезда Лизавета. – Ой!
– Он упал с турника! – чуть не плача сказал я. – А все убежали!
Вдвоём мы донесли мальчика до медпугкта. Тинька пришёл в себя и слабым голосом попростл попить.
– Нельзя тебе сейчас пить, – мягким голосом сказал врач Ольга Матвеевна. – У тебя сротрясение мозга.
– Он звал меня… – вдруг произнёс Тинька. – Звал меня с собой играть…
– Кто звал? – растеялся я.
– Мальчик… Лёша…
– Но там не было никакого Лёши! – удивился я.
– Он там, – нервно сглотнул Тинька и в его глазах застыл испуг. – Качается на старой качеле… Живёт в колодце…
Тинька закрыл глаза. Его вскоре увезла скорая, а я зашагал домой, ощущая непонятную тревогу и страх. А был ли этот мальчик поправде?
2
Я вернулся домой, чтобы доделать наконец уроки. На кухне я влез на стул и потянулся с ложкой к банке сухого молока, за тем слез и стал мыть посуду, а то мама опять скажет, что я только бездельничаю…
Неожиданно я ощутил на затылке чей-то холодный злой взгляд и оглянулся, готовый драться насмерть, что бы это ни было, и увидел в вентиляционной отдушине два огромных жёлтых глаза.
– Эй, ты кто? – спросил я, дрожащим голосом. – Зачем ты туда залез?
– Я твой стра-а-ах! – отозвалось тонким, писклявым голосом существо.
– Какой ещё страх?
– Я есть у каждого. Я прячусь в темноте, пока меня не впустят.
– Я никого не впускал! – запротестовал я, чувствуя, как дрожат коленки.
– Нет впускал! – ответило существо, сверкая глазами. Я услышал, как оно перебирает лапками и мне сразу представился огромный таракан, которого я видел в школе. – Вы нас впустили, и теперь мы вместе будем играть в темноте!
– Не хочу я с тобой играть! – разозлился я. – Уходи, пока я тебе не вделал!
– Мы никуда не уйдём! Мы станем вашими друзьями!
Глаза мигнули и стали приближаться.
Я отпрянул от отдушины, из неё показался ржавый прут арматуры с надетым на него огромным бутоном кровавой плоти.
– Дай-ка я на тебя полюбуюсь! – сипло пропищало что-то в темноте отдушины, бутон раскрылся и показался кровавый глаз.
Но я, готовый к любой гадости, отпрянул заранее. От страха колотилось сердце, мне хотелось зажмуриться и спрятаться хоть куда, даже под кровать.
– Нравлюсь ли я тебе? – спросило нечто. – Хочешь ли ты меня поцеловать?
Я бросился бежать в детскую. А из дырки в ковре, который висел на стене, как в страшной пионерской байке появились чёрные руки и попытались меня схватить. Я нырнул под кровать, и увидел кровавое пятно.
"Откуда оно здесь?!" – удивился я, вылезая из-под кровати.
Это было пятно из страшилки. Мать говорила своей дочери: "Ты это пятно не стирай, а то больше меня не увидишь!"
И тут ожило радио:
"Закрывайте окна и двери! По городу летает белая простыня!"
– Какая ещё белая простыня?! – воскликнул я.
– А сейчас узнаешь! – засмеялся кто-то из-под кровати. По ковру поползли костлявые белые руки, в темноте подкроватья сверкнули страшные красные глаза. Это была бабайка.
Белая простыня показалась за окном и рассмеялась зловещим привиденческим смехом.
А тут заиграл похоронный марш зелёной пластинки и в комнату въехал гроб на колёсиках, из которого вылезли костлявые зелёные руки с длинными ногтями и потянулись к моему горлу, чтобы задушить.
Ну это было уже слишком!
Я бросился бежать, но тут что-то случилось с квартирой. Сначала раздалось мяуканье и мне дорогу перешла чёрная кошка. Перешла и остановилась, зло и выжидающе посмотрела, осмелюсь ли я пройти вперёд.
А у кошки не было нижней челючти. Она терялась в сумраке…
Я бросился из коридора, включил свет, но ламплочка вспыхнула красным, тревожным светом, а стены заколыхались, словно живые, раздались вой, стоны. Стены пошли складками, запузырились, из них потекли чернила.
Я вбежал в комнату родителей. В ней работал телевизор, но показывал он белый шум, как если бы сломалась антенна, а из телевизора высунулась…
– Нет! – чуть не заплакал я. – Только не ты!
Из телевизора тянулась ко мне чёрная рука. Я вылетел из комнаты, захлопнул за собой дверь и прищимил чёрную руку.
За дверью взвыли от боли и злости.
– Ах ты хулиган! – раздался обиженный и раздосадованный голос.
Я бросился в туалет, но и там они меня ждали. Из унитаза раздался звук прибоя, и показалась когтистая рука водяного. Запахло тиной. Из унитаза захлестала зелёная болотная жижа.
Меня колотил озноб от пережитого страха.
– Боишься? – снова раздался писклявый голос того существа из вентиляции. – Ты можешь бежать куда хочешь, но когда догорит закат и всё скроет немая ночь мы снова вернёмся!
На стене возникло световое пятно, из которого появиллась рожица, а за тем что-то шлёпнуло меня по лицу, обдав запахом горелой помойки.
Я закашлялся.
– Вы заразы, чего ко мне привязались?! – заорал я и стал лупить по ней кулаками, но рожица издевательски захихикала, превратилась в большого таракана и побежала к шкафу, шевеля усиками и ножками.
Я бросился за ним, но тот юркнул в шкаф, а из шкафа вышел скелет в костюме, клетчатой кепке, очках и дымя сигаретой.
– Да ты я вижу, весь дрожишь от страха! – скрипуче рассмеялся, стуча зубами скелет и заскрежетал костьями. – Я бы на твоём месте куда-нибудь спрятался, спасался в сумраке тёмных комнат!
– Ты что делаешь! – закашлялся я от дыма сигареты, удивляясь, как эта куча костей вообще может курить. – Убери эту гадость, а то я маме скажу!
Но скелет обдал меня сигаретной вонью и продолжал курить. Я ударил его ногой по черепу. Череп взлетел вверх и издал душераздирающий вопль.
И тут, перебирая вязанными пальцами по полу, ко мне побежала красная перчатка, намереваясь вцепиться мне в горло. Я схватил хоккейную клюшку и одним ударом выкинул перчатку в форточку.
Перчатка-убийца обиженно взвизгнула и пропала…
А сзади скрежетала арматура с насаженным не него страшным цветком, и лезла целоваться. Я бросился на улицу и мельклом увидел в электрощитке с черепом и костями костлявую руку скелета. Дверца лязгнула и захлопнулась.
"Не влезай, убьёт!" – было написано под черепом и молниями.
А из щитка снова раздался писклявый издевательский смех. Я вылетел во двор, и замер, боясь оглянуться назад. Но я всё же оглянулся и увидел в окне моей комнаты чьи-то неясные тени. Сверкнули зловещие жёлтые глаза…
3
Над головой снова хмурились осенние тучи, обещая холодный дождь. Но я решил, что уж лучше мокнуть на улице, чем возвращаться в квартиру. И самое ужасное, что в квартире я был не один, что там были все мои страхи… А что произойдёт, когда вернётся мама и увидет залитый чернилами пол и забрызнанные ими стены, и захлебнувшийся в болотной воде унитаз!
Но мама куда-то ушла, а значит я успею убраться в квартире.
Глянув на окна, я чуть не застонал. Как я вернуть туда, в этот кошмар?
А вокруг веселились ребята, у которых быть может тоже были свои страхи, но те их не замечали, и ужасы не гнались на ними по пятам, заставляя дрожать от каждого непонятного звука или шороха.
Во дворе играли в клёк.
– Серёня, давай с нами играть! – свистнул мне Тим.
– Я смахиваю на гея? – спросил меня Юрик Звонов, когда я готовился запустить по бутылке палкой. Он делал вид, будто смахивал пыль со своего плеча на моё. Но я знал этот трюк и не попался.
– Нет, – хитро улыбнувшись, сказал я.
– Ну и дурак, – раздосадованно ответил Юрик.
Наконец постоянные удары по бутылке расколошматили её на осколки и нас прогнала дворничиха тётя Наташа. Мы тут же нашли новую игру. Очертили на земле круг и начали резаться в земельки. Рядом ссорились двое малышей.
– Я первый сказал! – вопил рыжий худенький мальчик в клетчатой курточке и зелёной кепочке.
– Фиг тебе! Я первый! – гнул своё малёк в синей куртке и шапке-петушком.
– Ты не сказал, а повторил!
– А вот и нет!
– А вот и да! Повторюшка, дядя хрюшка всю помойку облизал и спасибо не сказал, а в помойке водолаз, тебя съел, а меня спас!
– Ну ты-ы-ы!
– Ну тихо вы! – разняли мы с Тимкой малышей. – Вы ещё подеритесь. Чё вы не поделили?
– Он мяч кинул, – обиженно сказал рыжий мальчишка, – а он прямо в помойку улетел!
– Кто будет доставать? – возмущался его старший товарищ.
– Не я! Вдруг он выскочет и съест меня?
– Кто? – не понял Тима.
– Ну водолаз этот, – сказали испуганный малыш.
– Храбрецы, – насмешливо сказал я и направился к мусорке. – Сидите здесь, мы с Тимкой сейчас вытащим ваш мяч.
Я встал на мысочки и вытянул мяч.
И тут из помойки выпрыгнул жуткий дядька, которым обзываются все мальчишки. Он живёт в помойке и одних лопает, а других спасает.
– Я тебя съем! – пробулькал он. – Я тебя счавкаю!
– Мама! – взвизгнул я, отскакивая от мусорки.
Чудище раскрыло вонючую слюнявую пасть, намереваясь нас проглотить.
– Пугало! – крикнул ему Тим и схватил меня за руку.
Мы бросились бежать. Но зловредный дядька настиг нас и прижал к стенке, брызгая на нас слюнями из вонючей пасти.
– А-а-а! – закричал я, крутнувшись, каблуком вделал ему по зубам. Тим врезал ему носком кроссовка по слюнявому рту и мы бросились удирать.
Но тут я споткнулся и увидел забытую дворниками швабру.
– Счавкаю! – раздалось у меня за спиной.
– Пошёл ты, бармаглот помойный! – крикнул я, взмахнул ногами и вскочил. А монстр раскрыл рот, и я тут же сунул в него швабру. Чудище закашляло, подавилось, стало плеваться и рассыпалось мусором.
– Это что же делается! – раздался крик и ко мне подбежала тётя Наташа. – Я убираюсь с самого утра, а вы тут мусорите?!
– Это не мы! – в один голос выкрикнули мы с Тимой.
– А кто? Сейчас же уберите!
Тим и я вздохнули и через пять минут мы выбросили весь мусор в помойку. В помойке кто-то издевательски засмеялся, а мы пошли домой.
– Этот тип ещё не такой страшный, – заметил Тим, закинув мне на плечо руку. – А вот мусорная гиена… Выскочит из мусоропровода и утащит вниз!
– Ну как? – подбежали к нам два малыша.
– Это ваш страх? – спросил я ребят, отдавая им мяч.
Малыши закивали, в их глазах читался испуг.
– Они ведь разные бывают, – глубокомысленно сказал Тим. – Каждый видит то, чего боится.
– Я видел его, настоящего! – горячо сказал я, когда мы с мальчишками собрались во дворе играть в чику. – Он смотрел на меня из отдушины.
– Кто? – насмешливо спросил Максим Девяткин. – Таракан?
– Страх… – сумрачно ответил я. – Вообще, может быть страх как раз один, только у всех он разный, и пугает он нас по-разному. А сам прячется в темноте, по ночам бегает на своих тараканьих ножках, издаёт всякие жуткие звуки… Они все меня живым в гроб вколачивали! И гроб там был как раз, на колёсиках…
– Надо просить помощи у Чёрного ученика, – задумчиво сказал Влад. – Если кто и знает о них, так это он. Надо идти в школу и найти Ночной класс…
– И ты в это веришь? – усмехнулся Максим.
– А ты чтоль нет? Ты же сам их видел!
– Ну и где этот Ночной класс? В Ночной школе? – съязвил Максим.
– Смейся-смейся, – обиделся Владик. – Ночная школа тоже существует. И там они собираются на шабаш. Там мы их всех и увидим.
Мы направились к школе, но не через пустырь, а по бетонке.
Под ноги мне попалась поломанная кукла и я вздрогнул.
– Серёнь, ты чё, это же кукла! – удивился Тим.
– А вдруг это была она? – поёжился я и рассказал о той злой девочке, которая меня пугала и обещала добраться до меня.
– А что если это та страшная кукла? – осенило Влада. – Байло бэби?
– Чё за Байло бэби? – насторожился я. – Ещё какая-то жуть?
– Кукла-убийца, – сглотнув, ответил Влад. – Ещё хуже твоего Тедди! Настоящий кошмар всех детей! Ходит по ночам и пугает. Говорят, сбежала из дома, где живут призраки и с тех пор где-нибудь и слышат её смех… Один сторож увидел что-то в доме и сошёл с ума. Говорят, что её-то он и увидел!
– А ты её видел? – нахмурился Данька.
– Что ты! – вздрогнул Владик. – Я бы со страху помер! Она, говорят страшная! Кто-то пытался её уничтожить, так теперь её лицо чёрное, оплавленное. И глаза горят… И там, где она появлялась, многие сходили от страха с ума, а некоторые даже умирали!
– В заброшенно магазине тоже жуть творилась, – заметил Даня, садясь на качелю на детской площадке, – докань, Серёня?
– Угу…
– Это там где эти манекены странные? – задумался Максим.
– Да… – рассеянно кивнул я. – А ты тоже их видел?
– Да их все видели, – небрежно заметил Владик. – Рожи у них… Я слышал, туда и ходить из-за них перестали, а потом их вроде куда-то убрали… Но и это не спасло от страха. Многие слышали, как они вопят по ночам…
– И мы слышали, как они вопят! – содрогнулся Тим.
– Ну никто так и не понял, что с ними. Говорили, что это роботы…
– Это не роботы, – убеждённо возразил я.
– Ну и они по ночам всех пугали, – согласно кивнул Влад. – Никто туда больше не ходил, магазин закрыли, а кукол этих убрали. Они с тех пор и вопят: обиделись наверное, что их убрали. Может это вообще призраки…
Не знаю, то ли ещё не ушёл страх после встречи с нечистью в квартире, то ли не забылись вопящие манекены в заброшенном магазине, или же так на меня подействовала байка о страшной кукле, но мне стало совсем жутко…
4
На стадионе ещё играли ребята. На асфальте рисовали мелками ноябрята, а на поржавевшем лабиринте, который на физре нужно было пробежать, как можно быстрее сидели мальчишки и занимались весёлой толкотнёй. Но кроме как на физре по нему редко кто бегал. Малышня пролезала под железяками, нередко стукаясь о них макушками или лбами, а ребята постарше наспор бегали по ним, стараясь не грохнуться вниз, а то можно было убиться…
Мы зашли на задний двор, где белели в сумерках статуи пионеров.
– Я давно чувствую, – заметил я, глядя на статуи, стоявшие на заднем дворе школы, – что-то с ним не так… Будто они живые и смотрят на нас…
– Ночью и не такое бывает, – горячо заметил Влад. – Я как-то в лагере возвращался из лесу, в темноте, а статуи пионеров, где аллея смотрели на меня и тянули руки. А когда я уже был в нашей палате, услышал горн статуи горниста…
– А я слышал, – сказал я, когда мы шли по школьному двору, – будто чёрные дядьки ловят ребят и статуи из них делают. Поймают мальчишку, который плохо себя ведёт и сделают такую статую. Вот они и смотрят на тебя…
Но видно страхи, как и все существа ночи при свете дня были не так сильны, как в темноте и могли лишь пугать, хотя я не знал, что лучше: умереть от разрыва сердца или позволить всем этим девочкам с розовыми зумами, скелетам, сереньким волчкам и кровавым пятнам на стене меня слопать?
– Мальчики, у нас сейчас линейка! – пробежала мимо Света Загремухина, и мы помчались за ней в отряд.
Танька снова принялась нас воспитывать. А после вечерней линейки, мы остались в отряде убираться в зале. Мы расставили стулья у стен, протёрли подоконники. Теперь надо было бежать за водой и мыть полы.
– Кто пойдёт за водой? – хитро прищурился Влад.
– Кто сказал, тот и идёт! – тут же среагировал Тим.
– Фиг! Сам и тащись за водой.
– Первое слово дороже второго! – усмехнулся я.
– Первое слово съела корова, – нашёлся Влад.
– А корова испугалась и слово образовалась!
– Ну ты, выдумщик! – рассердился Влад. – Давай что ли скинемся?
– Скинемся!
– Только чур честно!
– Ага, – сказал я, влезая на подоконник. – Шла машина тёмным лесом, за каким-то интересом. Инти-инти-интерес, выходи на букву эс! А под буковкой звезда отправляет поезда. Тут вдруг поезд не прошёл, машинист с ума сошёл…
– Хорошь, – заныл Максим, слезая с подоконника. – Слишком длинно! Давай в камень-ножницы-бумага!
– Давайте уже мыть полы, – спрыгнула с подоконника Лёнькина старшая сестра Алёна. – Я пойду за водой, раз вы такие вредные.
Мы взяли швабры и занялись уборкой зала.
– Пацаны! – вбежал в зал Даня и не думая отдышаться, выпалил. – К нам эти тётки идут, из уличного комитета!
– Чё им надо? – насторожился я.
– Они опять нас выгнать из клуба хотят! – выдохнул Даня. – Я слышал, как это чучело в шляпе, говорило по телефону, что отдаст наш отряд клубу пенсионеров. Я под окном притаился, и всё слышал…
– Что будем делать, пацаны? – отчаянно спросил Максим.
– Мы закроемся здесь и позовём ребят, – предложил я. – Фиг пролезут!
– А толку-то, что мы закроемся? – резонно ответил Максим. – Разве это останавливало их пакости?
– Фиг им, а не отряд! – сердито сказал Лёня. – Есть идея!
– Напустим на них индикатор? – оживился я.
– Не, лучше! – коварно рассмеялся Лёня. – У нас звонок неисправен, я сейчас электрику замкну, их так током шарахнет!
Лёня стал копаться со звонком, протянул какой-то провод. Алёна намочила коврик перед дверью, а мы побросав швабры, прилипли к окнам, ожидая непрошеных гостей. По залу скакал индикатор, мигая огоньками.
– Идут! – первым заметил их взволнованный Тим.
– Сейчас они схлопочут! – усмехнулся я, влезая на подоконник.
Две тётки и лысый дядька из райсобеса вошли во двор и сразу направились к двери пионерского клуба. Мы замерли, ожидая, что произойдёт.
– Сейчас их так шарахнет! – снова зашептал я ребятам.
– Что-то у них там тихо… – послышался голос толстой тётки. Она даже заглянула в окно. – Не к добру это…
– Интересно, чем они там занимаются? – обеспокоенно спросила длинная тётка, заглядывая в окно, но я успел юркнуть вниз.
– Сейчас узнаем, – мрачно хмыкнув, сказал дядька. – Пора уже выселять отсюда этот детский сад. Одно хулиганьё тут, а нормальным людям…
И нажал на звонок.
Его так коротнуло, что от его одежды пошёл дым, и он, как ошпаренная ворона, севшая на оголённый провод, с воплями отлелел от двери, заковылял по двору, но ноги его не держали и он улетел в крапиву.
– Ес! – победно воскликнул я.
Тётки заголосили так, будто их режут, подхватили своего товарища и бросились прочь со двора. Мы влезли на подоконник и надрывались от смеха.
5
Забыв о страхах, я вернулся домой, лёг на пол и болтая ногами, рисовал пароход, но забыли ли обо мне страхи? Чернила и болотная вода исчезли, квартира была пуста и тиха, только с улицы доносились ребячьи крики. Был поздний вечер и я ждал маму и братьев, которые гуляли сейчас неизвестно где, и чтобы не скучать я рисовал, разложив на ковре цветные карандаши. И хоть дома было тихо, мне было неспокойно. Я чувствовал, что мои страхи были где-то рядом, следили за мной и ждали в тёмных углах…
Вдруг в коридоре скрипнула половица. Я вздрогнул, оглянулся, но было тихо, я вернулся к рисунку и заметил странность. Карандаш, который лежал у кровати исчез. Словно испарился!
Где-то играл магнитофон:
"Дом окутан тишиной,
И только дождь над головой,
Спросит, не пора ли мне домой!"
А карандаш исчез… Но это меня скорее озадачило, чем напугало. Я полез под кровать, где лежали поломанные игрушки, сдутый мяч и надувной круг.
Но карандаш-то исчез!
Я вылез наружу и успел почувствовать, как кто-то лизнул мне пятку, и что-то холождное и пушистое дотронулось до икры.
Вот тут я испугался, посмотрел под кровать, но ничего страшного, кроме пыли и хлама я не нашёл. Но там кто-то был!
"Не почудилось же мне! – подумал я. – Что-то до меня дотронулось…"
За рисованием я забыл о своём страхе, но тут снова исчез карандаш.
Не успел я нарисовать рубку парохода, как исчезло ещё два карандаша.
Я влез на кровать и стан наблюдать. А на место, где я лежал, положил плюшевую собаку. И тут неведомая сила заставила карандаш дёрнуться, и он укатился под кровать. Из-под кровати вдруг вылезло волосатое щупальце ночного спрута-хватуна, схватило мягкую игрушку и утащило в темноту.
Не успел я как следует испугаться, как в комнате родителей послышался жалобный писклявый голос:
– Впусти меня!
Я прислушался, чувстуя, как растекается по телу холод.
– Баю-баю-баю-бай, спи мой мальчик засыпай, – вдруг отчётливо пропел кто-то в маминой комнате. – Придёт серенький волчок и ухватит за бочок!
Звуки колыбельной показались мне совсем зловещими. Кто-то был в маминой комнате, и ждал, решусь я войти или нет.
– Впусти меня!
Под кроватью заскребли когтями и заскулили.
Я мигом спрыгнул с кровати на диван, посмотрел в темноту и увидел два жёлтыз глаза. На кухне что-то звякнуло. Я побежал туда и снова увидел на стене красное пятно. А пятно заговорило хриплым басом:
– Хочу крови! Хочу крови! Хочу крови!
– Обойдёшься! – крикнул я и побежал назад.
Мне навстречу выехал чёрный гроб на колёсиках, крышка открылась и оттуда выскочил скелет в сиреневом костюме, с цветочком гвоздики в нагрудном кармане, в шляпе, в белых тапочках и с тросточкой.
– Отдай мою кро-о-о-овь! – завопил скелет.
– Смойся в унитаз! – огрызнулся я, подпрыгнув и трахнув скелета коленкой по черепу. Череп взмыл в воздух и рассмеялся визгливым хохотом.
Это было уже слишком! Никогда я ещё не был так напуган.
И тут снова кто-то глухо захныкал. Я огляделся. Надо посмотреть, что в другой комнате, но идти туда было так страшно…
– Стра-а-а-ашно?! – выскочила из зеркала девочка с розовыми зубами.
– Ещё одна! – вырвалось у меня, но лупить её я не стал. Дурак я что ли девчонок лупить!
Девочка стала корчить мне рожи. Я бросился в свою комнату.
– Помоги мне! – вновь раздался чей-то всхлипывающий голос. – Меня никто не любит, со мной никто не дружит и я прячусь ото всех в стене…
– Ну и дурак, – разозлился я. – Сам виноват, раз не дружат!
– Я не такой страшный… – снова раздалось из стены. – Меня не понимают и боятся, а я просто хочу дружить.
Голос был писклявый и какой-то дребезжащий.
– Впусти меня… – снова робко позвал он.
И я понял, что если я разрешу ему войти, то он и вправду здесь появится, а кто это, и что он со мной сделает, я и думать боялся!
