Тайны Далирана

«Шумновато»? Зелидан явно подобрал не то слово. Я успела только умыться, одеться и с помощью Роны привести в порядок прическу, а у меня уже начала болеть голова от грохота, шорканья и совсем уже мерзкого скрежета. Стало ясно, что спокойно посидеть в комнатах днем не выйдет.

Сразу после завтрака я снова пошла в библиотеку. Там в тишине я долго пыталась придумать достоверную причину, по которой так упорно не желаю покидать Далиран, не смотря на недостойное поведение его хозяина. В этом я не преуспела и решила отвлечься: нашла детские книги по истории и легендам Эль-Астарии. Слов здесь было мало, зато картинок так много, что книги эти больше походили на альбомы. То, что нужно для таких как я.

Я открыла первую страницу. На ней красиво и в подробностях изображены были Пресветлый Эллиан, покровитель эльфов, и Темнейшая Маахт, благоволящая оркам. Первый, сияющий, прекрасный, утонченный в белых одеяниях, с золотыми волосами до самых пят, держал в одной руке небольшой сноп с лекарственными травами, а в другой – меч, чтобы разить своих врагов. Вторая – темная лицом и с черными косами, уложенными на голове короной, в темно-синем, как вечернее небо, наряде, обладала не столько изящной, сколько чувственной фигурой. Ее правая рука сжимала тонкий серебристый серп, а левая ладонь служила опорой для горстки праха.

Два противостоящих друг другу начала – свет и тьма, день и ночь, жизнь и смерть.

По легенде Эллиан и Маахт вечно состязались друг с другом, выясняя, кто из них сильнее. И когда Темнейшая узнала, что ее заклятый соперник задумал сотворить созданий по образу и подобию своему, бросила ему вызов.

Пресветлый создал из ветви священного ясеня эльфов. Поэтому так строен и изящен наш народ, потому и обладает склонностью к природной магии, не каждый из нас, но многие. Я, например, могла слегка ускорить заживление раны или помочь проклюнуться ростку.

Маахт же сотворила из глины и праха орков (или оркханов как называют они себя сами) и даровала им способность слышать неживое. Некоторые из них до сих пор могут чуять руду или камни, некоторые – видят духов и могут говорить с умершими. В отличии от эльфов, черпающих свою магию из природы вокруг, из самой жизни, орки получают ее от смерти, поэтому множество ритуалов их шаманов кровавы.

Следующий рисунок, больше похожий на карикатуру, был посвящен созданию гоблинов. Легенды говорили об этом событии так: мелкие веточки и листья, которые остались у Светлейшего после сотворения его народа, упали на смесь глины и праха, которые Маахт приготовила для творения. Не заметила этого Темнейшая и стала творить свой народ. Только вышел он зеленоватый и магией не владеющий. Разгневалась Маахт и решила растоптать неудачную поделку. Некоторых в землю вдавила, а те, кто пошустрее, увернулись, только сплющились слегка. С тех пор гоблины такие и есть – невысокие, коренастые, зеленые, не имеющие магического благословения, зато пронырливые и очень расторопные.

Только я перешла к главе о первых эльфийских и оркских государствах и войнах между ними, как мое внимание привлекло оживление во дворе. Я сидела на широкой скамье, устроенной прямо на одном из подоконников. За тяжелой портьерой меня с улицы видно не было, а вот я могла спокойно наблюдать за тем, что происходит снаружи.

А происходило там ни больше ни меньше как возвращение Его загулявшей Светлости. Рэй д'Оррэль въехал во двор на статном светло-сером, почти серебристом жеребце. Этот факт меня несказанно удивил, мне почему-то казалось, что ему больше по вкусу вороные. Себе в масть, что ли, подобрал..

Пока я размышляла, лорд легко спрыгнул с коня, одобрительно похлопал того по грациозной шее, и бросил поводья подбежавшему к рэю .. Ривзу. Ах он, перебежчик!

Я с досады даже кулаком по скамье стукнула. Так все мои слуги, того и гляди, к д'Оррэлю перейдут, и останемся мы с нянюшкой вдвоем.

Я вскочила со своего уютного сидения, оставив на подоконнике альбомы, и поспешила встретить жениха как то пристало благородной эльфийской деве.

Как оказалось, не мне одной пришла эта замечательная мысль. Когда я вошла в гостиную, рэй стоял в окружении своих прислужников.

– …купальню! – донесся до меня его низкий голос. Алетта тут же изобразила кокетливый книксен и поспешила исполнить распоряжение. А я, между прочим, еще вчера просила ее как следует прибрать в моих покоях – от нее только и толку, что «Да-да, конечно, будет исполнено».

– В относительном, Зел.. я как раз оттуда…

На этом месте Его Светлость заметил меня и прервал свою речь. Присутствующие здесь Зелидан и госпожа Велира так же молча повернули головы в мою сторону.

– Вы еще здесь? – вместо приветствия нахмурился д'Оррэль.

– Я тоже рада вас видеть в добром здравии, рэй, – ответила, стараясь сдерживать рвущееся наружу раздражение.

– Ладно, с вами потом, – он в прямом смысле отмахнулся от меня рукой. – Обедать буду у себя, – сообщил он Велире и, развернувшись, отправился дальше к лестнице, ведущей в башню.

Зелидан поспешил за ним, о чем-то тихо не то расспрашивая, не то докладывая.

А мы с экономкой остались вдвоем.

Она медленно, по дуге, обошла меня, остановилась, сплетя руки за спиной, и немного подалась вперед.

– Вам лучше уехать, леди Марита. Далиран не примет вас.

– Это мы еще посмотрим! – отчеканила я и, резко развернувшись, отправилась обратно в библиотеку, радуясь, что Рона задремала там же на кушетке и не видела этого позора.

От злости и бессилия на глаза навернулись слезы. Понятно, что тут никто и не подумает со мной считаться. А я совсем не чувствую в себе силы, чтобы заставить их себя слушать.

Смаргивая соленые капли с ресниц, я снова потянулась к обручальному браслету. И холодок металла придал силы. Лерран. Я выполню его просьбу. Не знаю как, но выполню.

Я намерено неторопливо шла по коридорам замка, глубоко дыша и цепляясь взглядом за гобелены. Картины на них вполне могли быть помещены в книгу по истории, которую я взялась изучать. Битвы, битвы и еще раз битвы: то эльфы нападают на орков, то орки – на эльфов, а бедные гоблины мечутся между ними, не зная, к кому податься. А вот подписание первого мирного договора. И сам Арвиэлль Великий, предок Его Величества и моего жениха заодно, скрепляющий договор своей кровью. В результате этого исторического события земля была поделена между эльфами и орками, и наши народы стали жить пусть в весьма неустойчивом, но все же, мире.

А здесь – примета нового времени: совместный отряд воинов – и эльфийских, и оркханских сражаются против нежити где-то в Приграничье. Интересно, приходилось ли Десмонду д'Оррэлю принимать участие в подобных забавах? Скорее всего да, за столько-то лет службы. И что такого с ним могло случиться, что заставило молодого, полного сил мужчину поседеть подобно старику?

Так, разглядывая гобелены и задаваясь разными вопросами, я добралась до библиотечного зала. И там села, пытаясь в тишине обдумать, что же мне делать дальше.

Меня тут явно не воспринимают всерьез… Неприятно, что скрывать, но ведь это не главное. Лерран хочет узнать, что тут происходит – вот мне и нужно это понять. А сделать это, скрываясь ото всех в библиотеке, увы, не выйдет.

Поэтому после обеда, на котором мы, как и всегда, присутствовали вдвоем с Роной, и небольшой прогулке по окрестностям замка (в процессе которой мы еще раз убедились, что судьба и Его Величество послали нас на самый отшиб Эль-Астарии) я и моя нянюшка расположились в гостиной. Я листала принесенные из библиотеки книги, а Рона – прекрасная мастерица – вышивала очередной цветочный орнамент. Там-то и нашел нас рэй Д'Оррэль.

– Вот вы где, – голос его раздался почти одновременно со звуками быстрых уверенных шагов. Я вздрогнула и отложила альбом.

Выглядел мой жених сейчас куда приличнее, чем при нашей первой встрече. Хотя далеко не безупречно. Охотничью куртку сменил более подходящий случаю черный камзол без рукавов, волосы он весьма небрежно собрал за затылке лентой,да и рубашка, хоть и свежая, изяществом не отличалась и больше подошла бы солдату, чем благородному лорду.

– Давайте-ка поговорим, леди Марита, – с этими словами, он, не испрашивая на то разрешения, подошел к нам и сел рядом. И вовсе не через нянюшку, как положено было, а в совсем близко, так, что я даже почувствовала его запах – теплая, суховатая сладость и остро-свежая травяная нота. Дразнящее, почти мучительное сочетание. Наверное, поэтому я тоже позволила себе дерзость.

– Вы наконец изволили запомнить мое имя, рэй Как-вас-там?

Рона предостерегающе тронула меня за плечо.

– Пришлось сделать над собой такое усилие, – он чуть обозначил улыбку и положил левую руку на подлокотник. И я в который раз принялась разглядывать его кисти – большие, широкие, с длинными пальцами. Почему-то пришло в голову, что даже моя ладонь по сравнению с ними будет казаться маленькой и хрупкой. Я тут же рассердилась сама на себя за эти мысли. Зато отметила, что повязка на левой руке теперь новая и аккуратная.

– Как вы сами могли убедиться, дорогая невеста, места здесь у нас глухие, дикие, совершенно не те, которые предпочитают молодые барышни: ни приемов, ни театров, ни музицирования на клавикордах. Да вдобавок ко всему далеко не безопасные, – синие глаза смотрели очень внимательно, – Так объясните мне, какого ругха вы упрямитесь, не желая отсюда уезжать? Мне вы тут не нужны, я у вас тоже симпатий не вызываю… А, Мари?

Собственное имя в его устах показалось каким-то трепетным, беззащитным. Я вздохнула поглубже, моля Элле послать мне терпение и хотя бы немного толковых мыслей.

– Вы правы, рэй, я не слишком к вам расположена. Но долг для меня превыше всего. Даже безопасности. В конце концов вы и ваши приближенные тут как-то живете, значит, и я смогу..

– Мои приближенные могут в случае чего за себя постоять, – отрезал мужчина, – А вы?

– Смогу, наверное, – ответила не слишком уверенно.

– Понял: говорить с вами бесполезно, – покачал головой д'Оррэль, – Надеюсь, вам хватит ума сидеть здесь спокойно и не высовывать нос на улицу после того, как стемнеет.

– А то что? – спросила тихо.

– Сожрут, – так же тихо ответил «жених». И было непонятно, правду он говорит или снова надо мной издевается. – Не хотелось бы предъявлять родственникам вместо вас обглоданную тушку. Как-то это не совсем благопристойно, не находите?

«Точно издевается»

Не успела я сообразить, что ему на это ответить, как лорд Наглец принялся листать лежащий рядом со мной альбом.

– История для детей? – он слегка приподнял бровь. – В ваши годы, Мари, молодиться еще рановато. Или вы настолько ответственны, что уже задумались о потомстве?

– Мне не слишком хорошо дается чтение, – пробормотала, ожидая снисходительной усмешки на твердо очерченных губах.

– Хм.. в таком случае, я знаю, что вам предложить, – неожиданно ответил д'Оррэль, поднимаясь на ноги, – ждите здесь.

И больше не говоря не слова, направился по коридору в сторону библиотеки.

– Ужасные манеры, – прошептала Рона, – но Его Светлость сказал правду: может и правда, стоит подумать об отъезде в Шаливар?

«Если бы я только могла, нянюшка», – вздохнула тяжко.

Вернулся рэй минут через пятнадцать с тремя книгами в руках. Две из них – настоящие фоллианты: старинные, в кожаных переплетах с тиснением и металлическими накладками на уголках. А третья – ярко-алая, гораздо тоньше, но шире размерами, предназначалась, по всей видимости, мне.

– Вот, прошу, – это гораздо познавательнее ваших, – столь куртуазно улыбнулся мне Д'Оррэль, протягивая книгу, что стоило сразу заподозрить неладное, – и уж точно куда полезнее. И, Мари, про опасность я отнюдь не шутил.

С этими словами рэй откланялся, оставив меня в обществе нянюшки и со странной книгой в руках.

Я с подозрением разглядывала дорожки из заковыристых орочьих рун и букв. «Сто и один аргумент в семейных спорах» – еле-еле связала я все эти знаки в осмысленное предложение. Чтение на неродном языке давалось мне еще хуже, чем на эльфийском. А потом открыла книгу.

И сразу закрыла, пылая как факел от кончиков ушей до самых пят. На первой же странице вниманию читателя предлагался бесстыжий рисунок совершенно нагих тел, сплетенных в этом самом… о чем благородной леди полагается узнавать только перед свадьбой.

– Это… это… Да за кого он меня принимает?

– Что случилось? – Рона выхватила у меня из рук эту возмутительную книжицу. – Какой кошмар! – она перелистнула страницу, – Ужас! – и еще, и еще… – Это просто неслыханно! Вот срам-то!… А это.. нет, я не верю, так никто никогда не извернется..

– А ну отдай! – не выдержала я. – Где? Покажи!

– Вам нельзя на это смотреть… О, Элле! Какое падение нравов! Разве можно вот это … туда?… О, нет!

Кончилось все тем, что я, несмотря на протесты, изъяла у нянюшки орочьий учебник разврата, вскочила на ноги и быстрым шагом, на самой грани приличия, направилась ко входу в башню.

– Лорд д'Оррэль, Десмонд, откройте! – застучала я в тяжелую дверь.

С той стороны послышался какой-то шум, потом сдавленное ругательство, потом тяжелые шаги, а потом дверь открылась, и в дверном проеме показался хозяин Далирана.

– А, это вы? – он слегка привалился плечом к косяку, совершенно не желая приглашать меня даже в гостиную. – Что уже долистали до конца? – и он заговорщицки и очень фривольно мне подмигнул.

– Конечно, нет! – с возмущением начала я..

– Очень зря, там встречается парочка весьма и весьма убедительных.. аргументов, – доверительно сообщил он мне, откровенно потешаясь над моим смущением.

– Ничего не желаю об этом знать! Возвращаю вашу безнравственную книжицу, можете пересматривать ее на сон грядущий.

Я избегала смотреть в лицо рэю, чтобы не наткнуться на очередную издевательскую ухмылку, и, боюсь, говорила все это его сапогам.

Благодаря этому я и заметила, как на серую мраморную плитку пола упала тяжелая алая капля, застыв на нем блестящей выпуклой бусиной, а через несколько мгновений – еще одна. Я подняла взгляд чуть выше: через недавно еще белую повязку на левой руке мужчины проступили влажные темные пятна. Ткань набухла и сквозь нее, как дождевая вода сквозь мох, сочилась кровь..

«Кап.. кап»..

– Ваша рука… – тревожно проговорила, взглянув в лицо д'Оррэлю.

Тот стоял, крепко сжав зубы и смотря куда-то в сторону таким тяжелым взглядом, будто получил удар под дых.

– Должно быть, потревожил старую рану, – ответил он отстранено, отступил в глубь комнаты, бросив быстрый взгляд в мою сторону, произнес «Вам пора!» и захлопнул дверь, оставив меня на пороге с книгой в руках.

Там я и стояла еще несколько мгновений, пытаясь осмыслить произошедшее. Потом мне послышалось за дверью глухое рычание, сдавленный стон, что-то с силой шваркнуло о дверь и, кажется, разбилось.

Я чуть не вскрикнула он неожиданности, подскочила и поспешила в гостиную, к Роне.

– Рэй ведет себя очень странно, – шепнула я ей.

– И совершенно недопустимо. Я твержу вам это который день, – поддержала меня нянюшка, – Давайте уедем, леди Марита.

– Нет-нет, только не сейчас, – рассеяно проговорила я и даже не стала сопротивляться, когда она осторожно вынула у меня из рук сборник похабных «аргументов». Неприличные рисунки резко перестали меня волновать.

Вечером, когда уже стемнело, я написала Леррану очень короткое сообщение и собиралась уже было ложиться спать, как тут мне неожиданно послышалась во дворе какая-то возня, а потом – вдалеке – вой, похожий на волчий. Стало жутковато.

Я выглянула в окно – и вздрогнула: мне показалось, что через двор, к флигелям прошмыгнула тень. Что-то очень подозрительное здесь происходит. Как бы только узнать, что? Я походила по комнате, размышляя.. Да, конечно, д'Оррэль весьма недвусмысленно предостерег меня выходить ночью на улицу. Но двор – это же не улица, это территория замка, так ведь? Не сожрут же меня прямо здесь.

Я посомневалась какое-то время, а потом все-таки стала одеваться. Платье надевать не стала, обошлась утренним халатом, который застегнула на все пуговички и завязала так плотно, как смогла. И поверх него накинула теплый плащ с капюшоном. Жаль, конечно, не черный – но серый тоже вполне сойдет.

Свечу решила не брать – понадеялась на довольно яркий лунный свет. Воззвала последний раз к Пресветлому и мышкой выскользнула в коридор.

Зелидан сдержал слово и расставил там свечи в настенных держателях. Вот только толку от них было чуть. Скорее наоборот: неверный свет, который давало их колышущееся от сквозняка пламя, не столько рассеивал, сколько подчеркивал тьму и порождал танцы теней на мрачных стенах. И пока я тихо, крадучись, шла по коридору, не могла отделаться от мысли, что в углах и нишах, выглядевших сейчас сгустками шевелящегося непроглядного мрака, притаилось что-то живое. Оно бесстрастно, но очень внимательно следило за каждым моим движением. И от внимания его волосы шевелились на затылке. Приходилось почти на каждом шагу одергивать себя, чтобы не броситься бежать, не разбирая дороги. Когда я дошла по лестницы и нащупала рукой гладкое дерево перил, стало немного легче. Я спускалась не торопясь, то и дело прислушиваясь, не идет ли кто в мою сторону.

Мне осталось преодолеть два пролета, когда внизу раздались мягкие, осторожные шаги, и через несколько мгновений я увидела управляющего. Он шел со стороны хозяйской башни, неся перед собой канделябр с тремя свечами и очень тихо мурлыкал под нос незатейливую мелодию. Дойдя до каминной полки он поставил на нее канделябр, встряхнул рукой, разминая пальцы, а затем, оглянувшись по сторонам, странно повел подбородком в сторону, будто шея у него тоже затекла и он вынужден был ее немного потянуть, вытащил из-за пояса кинжал, провел по его лезвию пальцем, крякнул досадливо и, подхватив канделябр, зашагал в сторону кухни.

Я дождалась, пока шаги его стихнут, вышла из тени, где стояла все это время, и, стараясь ступать бесшумно, направилась к выходу.

Тяжелая дверь открылась, не издав не единого звука, и меня окатило волной уже слегка морозного воздуха осенней ночи: пахло лесом, сладковатым запахом прелой листвы, холодным камнем, и – самую чуточку – поздними, схваченными стынью, и оттого слегка пьянящими, яблоками. Я плотнее закуталась в плащ и направилась через двор к флигелям, стараясь держаться тени. Звук собственных шагов казался оглушающим, а сердце стучало так, что я даже испугалась, как бы все обитатели Далирана не сбежались на этот набат.

Через некоторое время я слегка успокоилась – ловить меня никто не спешил, двери замка оставались закрытыми. Единственное, что не давало мне покоя – то самое ощущение взгляда в спину, от которого я так и не смогла избавиться.

Я прошла уже половину пути и могла разглядеть, что во флигеле Алетты, в глубине одного из окон медленно движется небольшой теплый огонек, словно кто-то идет по дому со свечой в руке. Второй флигель спал глубоким сном, лишь лунный свет серебрил его покатую крышу и светлые оконные рамы.

Едва я двинулась чуть ближе вправо, как со стороны леса раздался такой протяжный, леденящий душу вой, что я сразу замерла. Порыв холодного ветра уровнял холодный липкий внутренний страх и внешнюю промозглость. Луна спряталась за набежавшими облаками, больше похожими сейчас на черные устрашающие лохмотья. Стало совсем темно.

«Ничего страшного не произошло, Мари» – подбадривала я себя, – «тебе ничего не угрожает». Мне даже показалось, что уговоры помогли. И только когда вой повторился, а слева мелькнула быстрая тень, я, ударившись в панику, понеслась к флигелям, готовая стучать в двери, окна, куда угодно, лишь бы не оставаться тут одной.

Я успела пробежать совсем немного. Что-то резко хлестануло по ногам, у меня подогнулись колени, и я бы точно упала носом вперед, если бы крепкая шершавая рука грубо не прикрыла мне рот, одновременно прижимая голову к чьему-то телу, а в горло не ткнулась холодное и колкое острие.

– Ну-ка посмотрим, что тут за фрукт, – проскрипел над ухом голос. – Будешь орать – прирежу.

Ладонь с лица убрали и резко сдернули с головы капюшон.

– Леди? – раздался слега удивленный голос. Острие исчезло, и я попыталась подняться на ноги, одновременно поворачиваясь лицом к суровому, чуть приподнявшему кустистые брови гоблину. – Что вы тут делаете?

– Вышла подышать свежим воздухом, – я пыталась «держать лицо». Голос, по счастью не дрожал, а вот ватные ноги и трясущиеся руки портили все впечатления. Чтобы встать, пришлось опереться на предоставленный мне локоть, – Не думала, что здесь принято нападать на гостей с ножом.

– Гости, леди, у нас тут бывают разные, – ухмыльнулся господин Шухр совершенно по-разбойничьи. – Иные только такое обращение и разумеют. А ну-ка пойдемте, я вас обратно провожу, сомлели вы, видать, от воздуха нашего-то..

«А заодно прослежу, чтобы вы больше под ногами не мешались», – добавила я мысленно.

Сопротивляться не стала: желание гулять дальше у меня совершенно пропало.

Так с гоблином под ручку мы и прошествовали в замок до самой парадной лестницы, где столь церемонно раскланялись, будто только что прошли несколько кругов популярной на балах, но скучнейшей лиеданы.

Глава 4. О чистоте и безопасности

Благородная эльфийская леди должна блюсти чистоту во всем: дома, одежды, речи и помыслов

Уснула я этой ночью далеко не сразу. Пережитые тревоги и целый ряд оставшихся без ответа вопросов не способствовали глубокому сну. Зато у меня оказалось предостаточно времени, чтобы продумать небольшой план действий на следующий день.

Его-то я и принялась воплощать в жизнь, едва забрезжил утренний свет. Пожалуй, я могла собой гордиться: не успели за стеной возобновиться шумные «ремонтные работы», а я уже была умыта и полностью одета. Роне осталось только собрать мои непослушные волосы в достойную леди прическу, подколов их порядочным количеством шпилек, и Моя крайне любопытная сегодня Милость могла совершенно спокойно выходить на прогулку.

Но первым делом я поймала Зелидана и слегка капризным тоном, прикладывая пальцы к вискам, спросила, не знает ли он, кто это это выл ночью и ужасно мешал спать.

– Волки, леди, – ответил управляющий и, очевидно, приняв мой выжидающий взгляд за недоумение, продолжил тоном идеально вышколенного слуги: – Это такие лесные хищники. Они… иногда воют.

С трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза.

– Я знаю кто такие волки, – поспешила я его заверить, – неужели ничего нельзя с этим сделать? Вой так раздражает.

– Конечно, леди. При случае я попрошу их выть чуть-чуть потише, – смиренно поклонился он.

Вот же слуга своего господина. Я чуть зубами не скрипнула с досады и, развернувшись, проследовала дальше – во двор, а потом и на конюшню, где быстро обнаружились Эрл и Доран с Моргеном. Мальчишка как раз угощал сладкой морковкой серебристого жеребца и пытался погладить его по бархатистому носу. Конь морковку величественно принял, а вот гладиться не желал: фыркал презрительно, и руку с морды стряхивал. И этот весь в хозяина.

– Вы посмотрите, какой красавец, леди Марита! – глаза парнишки блестели от восторга, – На, Призрак, будешь еще?

– Призрак? Какая странная кличка… Но конь, и правда, загляденье, – вынуждена была признать я, – Кстати, как вы находите Далиран? Хорошо ли вас разместили?

– Все отлично, Ваша Милость, – заверил меня Морген, – развлечений тут, конечно, не густо, зато кормят как на убой.

– И девчонки тут, что надо, – поддакнул было Доран, но тут же получил тычок от напарника и быстренько умолк.

– А странного не замечали ничего? – как бы между делом поинтересовалась я. – Вчера вот выл кто-то…

– Странного? – поскреб затылок Доран, – Да тут, что ни возьми, все чудно.

– А по поводу «выл» : Далли, девчонка сельская, что в замке горничной работает, рассказывала, что водится у них тут по лесам кой-чего. Но если ночью в лес не соваться – то и проблем никаких.

– А управляющий говорил «волки», – нахмурилась я.

– Так может и они, – живо поддакнул Морген, – как холодать начинает, они и подходят ближе к жилью.

– Странно только, что в замке собак нет, – неожиданно подал голос Эрл. И у меня холодок по спине пробежал: а ведь верно, ни одной собаки я здесь не видела, ни цепной, ни охотничьей. А между тем Зелидан упоминал, что рэй любит охоту.

Разговоры такие меня не успокоили, только масла подлили в огонь разгорающегося беспокойства. Но я заставила себя временно выкинуть все эти мысли из головы: для завтрака они совершенно не подходили.

Пока мы с нянюшкой, не торопясь, трапезничали, я вспомнила еще об одном довольно важном деле: с самого момента приезда в мои покои не заходила ни одна горничная, а жить в пыли и грязи – недостойно леди. Поэтому сразу после завтрака пришлось разыскивать Алетту. Она с комфортом устроилась на кухне с чашкой кофейного напитка и развлекала болтовней госпожу Шухр. Повариха, слушая дивный щебет, так споро разделывала птицу к обеду, что огромный нож в ее пухлых ручках мелькал, как меч заправского фехтовальщика.