Даскпайн

И камера повернулась прочь.

Через пятнадцать минут столовая опустела. Новобранцы двигались медленно, неохотно. Никто не знал, что их ждёт за дверями переговорной, но все чувствовали – это будет важно. И это изменит их.

Лукас и Джейк шли первыми. Коридоры станции, как и утром, оставались безжизненными. Лампы под потолком тускло светили, отбрасывая искажённые тени на стены. Пол вибрировал всё сильнее – будто база просыпалась окончательно.

– Он выбрал тебя не случайно, – сказал Джейк вдруг.

– Кто?

– Кейдж. Он смотрит на людей. Замечает. Он видит, кто хрупкий, кто выносливый.

Лукас пожал плечами.

– Я не знаю, кто я.

– Узнаешь. Здесь – быстро.

Они подошли к двери переговорной. Остальные тянулись следом. Кто-то молчал, кто-то шептался.

У двери уже стоял Мартин, сверяясь с планшетом.

– Харпер, Лоуренс, – он кивнул им, – внутрь, помогайте.

Они вошли.

Комната была большая, почти пустая. Вдоль стен – ряды стульев, металлический стол, проектор, гудящий в ожидании. На стене висела старая схема шахты, выцвевшая, но пугающе подробная: тоннели, уровни, кабели.

На полу – решётка, вентиляция, из которой веяло холодом.

– Сюда, – указал Мартин. – Проверь список, Лукас.

Он передал ему бумагу с именами. Подписи стояли у трёх человек – Джейк, Майло, Роза. Остальные – пусто.

Лукас взял ручку, отметил имена, всматриваясь в список. Его собственная подпись уже стояла. Почерк – ровный, чужой.

Дверь открылась, вошли Эйден, Ноа и Киара.

– А вот и мы, – протянул Эйден. – Успели?

Мартин кивнул.

– Садитесь. Ждём остальных.

Киара обвела взглядом комнату.

– Тут… холодно.

Лукас снова посмотрел на решётку в полу.

Оттуда поднимался слабый пар.

Стук ботинок по металлу эхом отдался в переговорах. Один за другим новобранцы заходили в помещение, каждый – в тишине, каждый – будто не до конца уверенный, что стоит быть здесь.

Роза Деверо прислонилась к стене, скрестив руки. Она не садилась. В её глазах читалась привычка всё контролировать. Флинт Ривз сел в дальний угол, не глядя ни на кого, будто вся комната ему не нравилась.

Киара опустилась на крайний стул рядом с Майло, оглядываясь тревожно. Её пальцы дрожали – она прятала это, но Лукас заметил.

Луис Баркли вошёл последним. Шёл быстро, шумно, сел, тяжело дыша. Похоже, он злился – не на кого-то конкретно, просто на само место.

– Все на месте, – сказал Мартин. Он снова проверил список.

Дверь захлопнулась за его спиной. В комнате стало тесно, даже несмотря на простор. Прожекторы на потолке мигнули.

Лукас снова посмотрел на схему шахты. Линии тянулись вниз, заворачивались, уходили за рамку. Девять уровней. Только четвёртый был отмечен зелёным. Остальные – тускло-красные.

В этот момент дверь открылась снова.

Рой Хадсон вошёл.

Он не произнёс ни слова, пока не закрыл дверь за собой. Повернулся, обвёл взглядом всех присутствующих. Его лицо было всё таким же – холодным, вырезанным из камня.

Он встал у стола, положил на него папку.

– Слушайте внимательно.

Тон был такой, что перебивать не рискнул бы никто.

– Вы – смена номер шесть. Первая группа за последние девять месяцев, – он говорил медленно, чётко. – Добро пожаловать на станцию «Чёрная Впадина».

Он замолчал, и в тишине было слышно только гудение вентиляции.

– Сейчас я расскажу вам, как здесь всё устроено. От этого зависит ваша жизнь.

Лукас почувствовал, как сердце бьётся в горле.

Рой Хадсон стоял, не двигаясь. В его фигуре не было ни одной лишней детали, ни жеста, ни взгляда, который бы не говорил: «Слушай. Запоминай. Не задавай вопросов.»

– Станция работает по строгому режиму, – начал он. Голос был низким, словно шёл прямо из недр станции. – Нарушений не будет.

Он включил проектор. На стене появилась схема базы – та самая, что висела, только обновлённая. Секции обозначены цифрами, подземные уровни – серым.

– Каждый день делится на три блока. Утро – питание и инструктаж. День – подготовка к спуску, технические задачи. Вечер – отчёты, отдых. Свет гаснет ровно в 22:00.

– Что будет, если мы опоздаем? – спросил Ноа Блэйн. Тихо, но смело.

Рой посмотрел на него.

– Опоздаешь – выговор. Дважды – отстранение. Трижды – эвакуация.

Лукас почувствовал, как атмосфера сгущается. Никто не шевелился.

Рой продолжил:

– Передвижение по базе только в парах. Никогда не ходите в одиночку. Камеры отслеживают. Нарушение – нарушение безопасности. За ним – санкции.

Эйден фыркнул, но Джейк одёрнул его взглядом.

– Также, – сказал Рой, – запрещён доступ в технические секции без разрешения. Любые попытки проникнуть – нарушение. Наказание – немедленная эвакуация.

– Почему нельзя в техсекции? – спросила Киара.

– Там опасно. И не ваше дело.

Рой подошёл ближе.

– Станция вас примет. Или отторгнет. Всё зависит от вас.

Он нажал кнопку, и изображение сменилось. Появились имена: всех десяти новобранцев, с фотографиями.

– Каждый получит личную карту доступа и маяк. Это ваше удостоверение, ваша безопасность и ваша ответственность.

Лукас чувствовал, как воздух в комнате стал тяжелее. База будто придавливала их, испытывая.

Он знал: это только начало. Настоящие испытания ещё впереди.

И всё начнётся – с наступлением ночи.

Когда Рой выключил проектор, на мгновение в комнате стало темнее. Свет тускло мигнул, будто база сама задумалась над услышанным.

Рой не ушёл, но отошёл к стене. Его сменил человек, которого Лукас раньше не видел.

Женщина в белом халате, тонкая, с собранными в пучок волосами, аккуратными движениями включила другой терминал. На её груди была карточка: д-р Ли.

– Доброе утро, – начала она ровным голосом, неулыбчивым. – Меня зовут доктор Ли. Я отвечаю за ваше здоровье – в первую очередь, за психическое.

Она скользнула взглядом по группе.

– Работа на станции сопряжена не только с физической нагрузкой. Закрытое пространство, монотонность, длительное пребывание без естественного света вызывают дезориентацию, тревожность и, при определённых условиях, – галлюцинации.

Майло сдвинул брови.

– Галлюцинации?

Доктор Ли кивнула.

– Возможно. Поэтому каждый из вас будет ежедневно проходить краткую проверку – опросник и когнитивный тест. Это не займёт много времени.

Ноа пробормотал:

– А если я вижу тень в углу – мне к вам?

Доктор Ли не улыбнулась.

– Если вы чувствуете тревогу, слышите звуки, которых нет, или испытываете навязчивые мысли – сообщайте мне немедленно.

Лукас почувствовал, как в груди сжалось. Шорохи. Отпечаток на зеркале. Взгляды камер.

Доктор Ли продолжила:

– Предыдущая смена – часть работников – сообщали о таких ощущениях. Поэтому мы готовы реагировать.

Киара подняла руку.

– Что с ними стало?

– Некоторые уехали раньше срока. Несколько человек… были эвакуированы. Остальное – не разглашается.

Эта пауза сказала больше, чем слова.

Рой шагнул вперёд.

– Всё. Инструктаж завершён. Сегодня – день адаптации. Вам покажут помещения. Вечером – сбор в комнате отдыха. Не опаздывать.

Он посмотрел на каждого.

– И запомните. Станция наблюдает.

Дверь открылась. Впустился холодный воздух.

Лукас вышел последним. Он чувствовал: день только начался, а тень уже внутри него.

Коридор после переговорной казался длиннее, чем раньше. Шаги эхом отдавались под потолком, где кабели свисали, как жилы. Свет стал ярче – слишком, будто станция теперь решила не прятать своё внимание.

У стены стоял Мартин Кейдж с коробкой. На лице – напряжённая улыбка. Он явно не любил эту часть работы.

– Подходим по одному, – сказал он. – Карта доступа, маяк, инструкция.

Первым подошёл Джейк. Он взял всё молча, кивнул и отошёл.

Когда подошёл Лукас, Мартин чуть задержался.

– Всё нормально? – спросил он негромко.

Лукас кивнул.

– Если почувствуешь себя плохо… скажи. Не затягивай.

Он передал карту. Пластик был чёрный, на нём – имя Lucas Harper, под ним – номер ID-107 и эмблема станции.

Следом – маяк. Маленькое устройство с экраном и кнопкой вызова. Его надо было носить на груди, как знак.

– Он всегда работает? – спросил Лукас.

Мартин не ответил сразу.

– Всегда, – сказал он. – В теории.

В комнате отдыха собрались все, кроме кураторов. Кто-то сидел, кто-то стоял, молчал. Киара вертела маяк в руках, как игрушку.

– Нам доверяют или следят? – спросила она.

– Скорее второе, – буркнул Луис. – Здесь нет доверия.

– А что с прошлой сменой? – Эйден уселся на край стола. – Слишком мутно всё. Никто не говорит, а в комнате чувствуется… пустота. Будто кто-то ушёл, но не вышел.

Майло посмотрел на устройство.

– Эти штуки, наверное, записывают нас. Звук, местоположение, пульс. Они узнают о нас больше, чем мы о себе.

Лукас держал маяк в ладони. Он был холодным. Как будто станция теперь дотянулась до его сердца.

На экране замигал символ – треугольник внутри круга.

Он вспомнил: такой же знак он видел ночью… во сне? На стене? Или в зеркале?

Он крепко зажал маяк.

Контроль. Теперь – всегда.

Станция дышала тишиной. После инструктажа у новобранцев было несколько часов свободного времени – для «адаптации». Так сказал Рой. Но никто не чувствовал свободы. Только странное напряжение – как в теле, когда оно чует удар до того, как он произошёл.

Они шли по коридору группой. Джейк впереди, Лукас рядом с Майло, позади – Киара и Эйден. Остальные разбрелись по базе, кто в комнату, кто в курилку. Казалось, воздух становился гуще, как будто станция не любила, когда по ней бродят бесцельно.

Майло держал в руках карту базы – экран на его планшете светился тускло, как всё здесь.

– Здесь два уровня, – бормотал он. – Мы пока на верхнем. Комнаты, столовая, курилка, тренажёрка, переговорная. А вот здесь… – он ткнул в точку. – Технический сектор. Заперт.

– Сказали не лезть туда, – напомнил Джейк.

– Потому и интересно, – ответил Эйден, усмехаясь.

Они свернули за угол. Стена в этом крыле была другой – гладкая, тёмная, как будто из другого материала. По ней шли тонкие линии – кабели? Трубки? Лукас провёл пальцами – на ощупь как шрам на коже.

Перед ними – дверь. Без табличек. Просто глухой прямоугольник металла. На стене – панель сканера.

– Попробуем? – Эйден приложил карту.

Красный свет. Отказ.

Майло тоже приложил. Ничего.

– Как и ожидалось, – сказал Джейк. – Нас сюда не пускают.

Лукас посмотрел на панель. На ней было слово: D-0. Что это? Секция? Код?

Он подошёл ближе. И услышал… шум.

Из-за двери шёл гул. Низкий, глубокий. Как будто за металлом пульсировала жизнь.

– Пошли, – сказал Джейк. – Нам туда нельзя.

Они ушли, но Лукас обернулся.

И дверь… дрогнула. Будто дышала.

Комната отдыха встретила их тусклым светом и тишиной. Остальные уже собрались: кто-то за столом, кто-то в креслах. На экране в углу шёл старый информационный ролик о безопасности в шахтах – без звука, только изображения людей в касках и улыбающихся инструкторов. Он повторялся по кругу.

– Ну как экскурсия? – спросила Роза, потягивая горячий чай из металлической кружки.

– Нас почти нигде не ждут, – ответил Майло, садясь. – Особенно за дверью с пометкой D-0.

Эйден уселся рядом, бросил карту на стол.

– Эта станция странная. Слишком много тишины. Слишком много запертых мест. Я бы сказал, нас тут не просто обучают – нас тестируют.

– Паранойя, – сказал Флинт из угла, не глядя.

– Нет, – продолжил Эйден. – Я слышал про станции, где новобранцы пропадали. Говорят, базы – как живые. Их строили на старых шахтах, а там… не только уголь.

Луис хмыкнул:

– Ты в сказки веришь?

– Не сказки, – ответил Эйден. – Мой брат работал на севере. Он говорил, под землёй бывает, что техника выходит из строя, звуки появляются, как будто кто-то ходит, а ты один. А однажды у них исчез человек. Просто исчез.

Наступила тишина.

Киара шёпотом:

– Почему мы вообще здесь?

Никто не ответил.

Лукас смотрел в стену. Там, где она соединялась с потолком, тонкая трещина. И оттуда дул холод. Он подумал, что если прислониться – услышит шёпот.

Он прикрыл глаза.

В голове – шум. Тот самый, за дверью.

Пульс станции.

Он чувствовал, как она дышит.

И смотрит.

Свет в комнате отдыха начал медленно тускнеть. Не выключаться, нет – просто терять силу, будто лампы уставали вместе с людьми.

На экране всё тот же ролик: руки в перчатках, вращающийся вентилятор, улыбающийся техник. Беззвучно, бессмысленно.

– Нужно понять, куда мы вообще попали, – сказал Джейк. Его голос был низким, напряжённым. Он сидел у стены, руки скрещены. – Завтра – осмотр лифтов. День на поверхности. Но если мы ничего не узнаем о станции сейчас, потом будет поздно.

– Что ты предлагаешь? – спросил Майло.

– Составим карту – вручную. Отметим всё, что видим. Даже запертые двери. Особенно их. И выясним, кто ещё здесь кроме нас.

Эйден встал, потянулся.

– Давно пора. Я готов лазить хоть ночью.

– Не дури, – буркнул Луис. – Не хватало ещё, чтобы тебя выкинули за нарушение.

– Подумаешь, – пожал плечами Эйден. – Здесь и так будто камеры смотрят тебе в мозг.

Лукас молчал. Он наблюдал.

За стеклянной перегородкой, за пределами комнаты отдыха, в коридоре прошёл человек. Белый халат. Это была доктор Ли.

Но она не просто шла. Она остановилась. Стояла неподвижно, глядя в сторону комнаты, но… не двигалась. Не моргала.

Майло заметил.

– Она нас видит?

– Нет, – прошептал Лукас. – Смотрит, но… не на нас.

Они замерли. Несколько секунд, длинных, как вечность.

Потом Ли повернулась и ушла.

– Это было странно, – сказал Ноа. – Словно… как кукла.

– Они все такие, – добавил Роза. – Персонал почти не говорит. Только приказы. Только указания.

– Им плевать на нас, – сказал Джейк. – Или… мы здесь не главное.

Лукас сжал в руке маяк. На экране – мигающий значок.

Он чувствовал – станция слушает.

Свет стал ещё тусклее. Он больше не освещал, а просто… присутствовал. Комната отдыха напоминала логово – стены будто сдвинулись ближе, потолок опустился. Воздух стал плотнее.

Мартин Кейдж появился неожиданно – дверь даже не скрипнула. Он держал в руках планшет и нервно оглядывал всех.

– Завтра в 08:00 сбор у шахтного подъёмника, – сказал он. – Осмотр, инструктаж по технике безопасности. После обеда – тренировка в кабинах лифта.

Он поставил планшет на стол. На экране – расписание. Блоками. Всё расписано по минутам.

– Не опаздывать, – добавил Мартин, уже отходя к двери. – И… отдыхайте.

Он вышел, не оборачиваясь.

– Отдыхайте, – повторил Эйден. – Учитывая, что мы подо льдом и живём под надзором – звучит, как издёвка.

– Лучше следовать правилам, – сказал Джейк. – Пока не поймём, как здесь всё устроено.

Лукас не слушал. Он смотрел на вентиляционную решётку в углу комнаты.

Из неё шёл звук.

Не гул. Не скрип. Что-то… другое.

Шорох.

Будто кто-то проводил пальцами по металлу. Медленно. Очень медленно.

Он встал, подошёл. Остальные не заметили – кто-то спорил с Эйденом, Майло пытался разобраться с маяком.

Лукас приблизился к решётке. Наклонился. Прислушался.

Шорох был. Не утихал.

И ещё… звук дыхания? Или ветер? Он не понимал.

Он поднял руку, хотел дотронуться – но холод прошёл сквозь кожу.

Майло позвал:

– Лукас? Всё нормально?

Он вздрогнул, отступил.

– Да. Просто… гул.

– Здесь всегда гул, – отозвался Ноа. – Будто станция разговаривает.

Лукас посмотрел на них. Все были заняты. Смеялись, кто-то спорил. Снаружи – пустой коридор. За дверью – тьма.

Он снова взглянул на решётку.

Шорох прекратился.

Коридор встретил их звуком шагов – своих же. Ни один другой звук не прорезал воздух. Всё было слишком ровным, слишком правильным. Даже гул станции – одинаковый, как будто записанный и зацикленный.

Лукас шёл первым, Майло за ним.

– Ты правда слышал что-то в вентиляции? – спросил Майло.

– Да. Не гул, не ветер. Как… движение. Или скрежет.

– Может, крысы?

– Здесь?

– Ну, ты сам видел, как всё тут «ухожено». Не удивлюсь.

Они свернули за угол. Свет здесь мигал чаще. Тени становились длиннее, почти ползли по стенам. На полу валялась чья-то перчатка. Потерянная или оставленная – Лукас не решился поднять.

– Мне кажется, – тихо сказал Майло, – что станция хочет, чтобы мы чувствовали себя некомфортно. Как будто ей не нравится, что мы тут.

Лукас промолчал.

– Я серьёзно, – добавил Майло. – В первый день базы всегда оживлённо. А тут – всё будто замерло. Даже персонал – как тени. Они ходят, но… не здесь.

Лукас остановился у двери своей комнаты, приложил карту. Замок щёлкнул, и металл отступил.

Они вошли.

В комнате было холодно, будто никто не жил. Свет загорелся с опозданием, тусклый, как фонарь в тумане.

Майло бросил планшет на койку.

– У тебя чувство, что мы не первые здесь?

– Мы – шестая смена, – ответил Лукас. – До нас были ещё пять.

– Нет, я не об этом. Как будто… комната ждала нас. Или – кого-то ещё.

Лукас сел на кровать, достал зажигалку. Щелчок. Пламя.

В зеркале на секунду отразился силуэт. Чужой.

Он моргнул. Пусто.

Он не сказал об этом. Просто закрыл зажигалку.

Утро пришло без света. Лампа над кроватью загорелась не сразу, вспыхнула рывком, как пламя, и осветила комнату серым тусклым светом. Лукас уже не спал – он просто ждал. Когда это случится. Когда станция снова подаст голос.

Майло спал, натянув одеяло до самых ушей. Его дыхание было неровным. Снились ли ему те же сны?

Лукас встал. Подошёл к умывальнику. Лицо в зеркале – как чужое, бледное, глаза с красной каймой. Он плеснул воду – холодная, как лёд. В голове – звон.

Щелчок зажигалки. Огонь. Ещё живой.

Он вышел в коридор.

Воздух был гуще, чем накануне. Гул станции усилился, вибрации чувствовались даже в ступнях. Словно станция ждала чего-то. Или уже знала.

У поворота его ждал Эйден.

– Не спал? – спросил он.

Лукас покачал головой.

– Я тоже. Эта хрень под кожей. Она будто шепчет.

Они шли вдоль стены. Лампы мигали. И вдруг – Эйден остановился.

– Камера.

Лукас посмотрел вверх. Камера на углу коридора была повернута… прямо на них. Не просто так – объектив следил. И мигающий красный огонёк пульсировал в ритме гула станции.

– Она всегда была повернута сюда? – спросил Эйден.

– Нет, – сказал Лукас. – Вчера – смотрела вдоль коридора.

Эйден подошёл ближе. Посмотрел на объектив.

– Что ты видишь?

– Себя, – сказал Лукас.

– Вот и я. А вдруг она… передаёт не только изображение? А если это… глаз? Станции?

Слова повисли в воздухе. Они оба замолчали.

И вдруг – камера повёрнулась. Медленно. Словно с запозданием. Вернулась в прежнее положение.

Лукас почувствовал холод вдоль позвоночника.

– Она слышит, – сказал он тихо.

Эйден усмехнулся.

– Пусть слушает. Но я не отступлю. Я хочу знать, кто она. Эта станция.

Сбор был назначен на 08:00 у переговорной. Все собрались точно, даже слишком – словно никто не спал. Лица усталые, глаза красные. Только Рой Хадсон выглядел так же, как всегда – будто вообще не знал, что такое сон.

– Сегодня вы пройдёте осмотр базы, – сказал он ровно, словно не человек, а записанный голос. – Только зоны допуска. Следовать за мной, не отходить.

Он повернулся и пошёл. Молчание замкнулось за ними.

Первой была техническая комната – огромный зал с пультами, экранами и консолями. Свет белый, холодный. Здесь всё жужжало, пульсировало.

– Отсюда контролируется подача энергии и системы жизнеобеспечения, – объяснял Рой. – Без допуска сюда нельзя. Ваши маяки – запрет.

Майло попытался спросить что-то о панелях, но Рой проигнорировал.

Лукас заметил, что у одного из терминалов сидел человек в форме, лицо в тени, глаза – на экране. Он даже не посмотрел на них. Будто был не живым, а частью техники.

Дальше – склад. Металл, ящики, инструменты. Всё идеально ровно, будто никто этим не пользовался. Лукас провёл пальцами по ящику – ни пылинки, ни царапины.

– Здесь никто не работает? – спросил он у Майло.

– Или работают и… исчезают.

Рой повернулся:

– Не отставать.

Они шли всё дальше. Коридоры становились узкими, низкими. Воздух – плотным. Лукас чувствовал – станция не просто показывает себя. Она ведёт их. И каждый поворот – выбор не Роя, а чего-то большего.

Они остановились у двери с надписью Секция B-3. Заперта.

Рой приложил карту – дверь не открылась.

– Закрыто на проверку, – сказал он. – Идём дальше.

Но Лукас заметил: на двери – тот же символ, что был в комнате отдыха. Выцарапан.

Он ощутил взгляд.

Оглянулся. Камера. Мигает.

Смотрит.

Экскурсия длилась меньше часа, но казалась бесконечной. Коридоры станции сливались в одно: металл, лампы, шаги. И тени – там, где их быть не должно.

Когда они вернулись в комнату отдыха, воздух там был другим. Словно, пока их не было, комната выдохнула. Теперь – снова дышит, снова ждёт.

Майло первым уселся у стены.

– Чувствуешь? – спросил он.

– Что?

– Здесь как-то… пусто.

Лукас молча кивнул.

Один за другим все рассаживались. Киара прижалась к кружке с чаем. Роза стояла у окна – за которым был не вид, а лишь отражение тусклого света.

– Нам не показали ни одного жилого сектора, кроме нашего, – сказал Джейк. – Где весь персонал?

– Где остальные секции? – добавил Ноа. – Эти двери… будто нарочно заперты.

Эйден потянулся.

– Может, они боятся, что мы увидим что-то. Или поймём. Мне кажется, станция прячет прошлое.

– Или будущее, – вставил Лукас.

Все посмотрели на него.

– Что?

– Она ведёт нас. Показала ровно столько, сколько хотела.

– «Она»? – переспросила Роза.

Лукас замолчал.

Он отошёл в сторону, сел, спиной к стене. Камера в углу комнаты медленно поворачивалась, фиксируясь на каждом. Его маяк – мигал мягким светом. И вдруг… щелчок.

Экран показал имя.

Lucas Harper

Состояние: активно наблюдается

Он не знал, что это значит. Но знал точно – станция запомнила его.

Не как часть группы. Как отдельную цель.

Коридоры надземной станции были такими же серыми и безликими, как и всё вокруг. Гул вентиляции сопровождал новобранцев, когда они шли плотной группой от комнаты отдыха к столовой. Кто-то зевал, кто-то обнимал себя за плечи от холода. Никто не говорил вслух, но все чувствовали: вечер на этой базе – нечто совсем иное, чем день.

Флинт шёл первым, как всегда. За ним – Роза и Лукас. Остальные тянулись сзади, переговариваясь вполголоса. Освещение в коридорах тускнело, лампы подрагивали, будто старались не обращать внимания на то, что происходит внутри станции.

– А ты заметил, что запах здесь другой? – пробормотал Сэмми, поднося рукав к носу. – Как будто… мокрый металл. Или ржавчина.

– Это просто вентиляция, – отмахнулся Майло. – Не заморачивайся.

Дверь в столовую открылась с привычным пшиком гидравлики. Внутри царила та же полутьма, что и в остальной части базы. Несколько металлических столов, длинных, с закреплёнными лавками. Стены окрашены в облезлый серый, на потолке – три плафона, один из которых мигал.

Они расселись, без слов, уже привыкшие к порядку. Металлические миски уже стояли на столе. Пахло скверно – кислым, чем-то напоминающим варёный овёс, заправленный жиром.

– Что это? – Киара нахмурилась, ковыряя содержимое ложкой.

– Хрен его знает, – буркнул Луис. – Но если не сдохнем, значит, полезно.

Чай был чёрный, горький, без сахара. Хлеб – сухой, крошился в руках. Лукас смотрел на пар, поднимающийся от еды, и пытался отвлечься от ощущения, будто что-то наблюдает за ним из-за спины.

– У меня есть история, – вдруг сказал Эйден, оглядываясь. – Раз уж мы теперь вроде как «рабочая семья», пора делиться жуткими легендами, да?

– Только если не про кишки, – тихо сказал Ноа. – Я не доел.

Эйден усмехнулся:

– Обойдёмся без кишок. Хотя…

Он откинулся назад, уперевшись плечом в стену.

– Парень один рассказывал. Его дядя работал тут, на "Чёрной Впадине". Смена в семидесятых. Пятнадцать человек ушли в шахту. Не вернулись. Ни одного сигнала, ни одного звука. Когда поднялись следом – пусто. Только шлем нашли. И челюсть. Всё остальное – исчезло. Как будто их никогда не было.

Роза отложила ложку.

– Это легенда. Их здесь полным-полно. У любой шахты найдёшь такое.

– Это не просто легенда, – возразил Эйден. – Его дядя после этого замолчал на всю жизнь. Потом пропал. Нашли его в лесу. Без глаз. А в снегу – знак.