Даскпайн

– Стаканы – только в гостиной, – напомнил Мартин спокойным голосом. – Ни воды, ни чая в спальни. Вытяжка справится, но нам незачем создавать работу системе. Если хочется посидеть – сидим здесь.

– Лишних запахов не будет, – добавил Рой, словно продолжая его мысль. – Мы этого добиваемся не запретами, а режимом. Сразу увидите разницу через неделю.

Эйден первым снял со стола кружку, налил кипяток, выдержал паузу, положил пакетик, налил ещё. Взял кружку двумя руками – просто чтобы почувствовать тяжесть тепла. Ноа присел на край ковра, провёл ладонью по ворсу – тот слегка шуршал, как трава в безветренный день. Киара смотрела на лампы, будто проверяла, нет ли в них скрытой флёры, из-за которой будет болеть голова, – и успокоилась; свет был отрегулирован так, чтобы не уставали глаза.

Сэмми нашёл взглядом полку с книгами, протянулся к тонкому сборнику рассказов, притормозил, убрал руку – как будто договорился с собой: «позже». Роза стояла, держа кружку, и не пила – просто держала. Потом вдруг сказала тихо:

– Тихо здесь.

– И так будет, – отозвался Джейк. – Пока держим режим.

Лукас подошёл к окну-иллюзии. Это была не настоящая панорама, а тонкая световая панель, имитирующая мягкое дневное небо, – не с картинкой, без деревьев и облаков, просто ровное бледное поле, от которого становилось легче. Он на секунду закрыл глаза: палец к блокноту в кармане – «на месте», привязь – снята и сушится, туловище – перестало держать ось «по-походному». Тепло ушло в ноги, и он позволил себе вдохнуть глубже. Ни запахов пищи, ни влажных следов обуви, ни тянущегося шлейфа металла. Чистая тишина.

– Правила используют нас, а не мы – их, – сказал Рой. – Так легче жить. Так вы будете вставать и не проверять каждый вдох. – Он оглядел комнату. – Это ваш центр. Стол, ковёр, свет. Отсюда будете выходить на смены и сюда возвращаться.

Мартин выставил на столе прозрачный контейнер с печеньем из сухпая, поставил рядом пачку чайных пакетиков, маленькую коробку сахара. Не пир, но ритуал. Ритуал, который сообщает телу: «жизнь продолжается».

Лукас присел на край ковра. Ткань под ладонями отозвалась предсказуемо. Он подумал коротко: «Главное – не завести здесь лишних слов. Пускай гостиная останется местом простых вещей». Пустота без напряжения – редкая роскошь под землёй. И здесь она была честной.

От гостиной отходил короткий коридор с мягким светом, в котором не было ни одной тёмной «карманной» тени. По правую руку – две спальни, по левую – ещё три. На каждой двери – табличка с номером и две маленьких магнитных полоски с окошками под имена. Пока полоски были пусты – это предстояло заполнить жеребьёвкой. Двери открывались мягко, без скрипа; петли работали так тихо, что казалось, будто двери просто раздвигают воздух.

Спальни были близнецами: по две кровати с высоким изголовьем, достаточно широкой полкой у каждого – для блокнота, книги, фонарика, пары мелочей; у изголовья – лампа с тёплым светом, которой можно управлять щелчком на шнуре; над лампой – маленькая вентиляционная решётка с постепенным, едва ощутимым притоком воздуха. Под кроватями – ящики на роликах для личных вещей; у входа – высокий узкий шкафчик под одежду, закрывающийся на простой замок. Пол – не линолеум и не бетон; под ногой – плотный, тёплый, чуть пружинящий материал, который не собирает пыль.

Никаких запахов. Даже в спальнях воздух оставался нейтральным – вентиляция втягивала всё лишнее в верхний «зонт», а тонкие приточные отверстия давали ровную струйку чистого воздуха, которая не била в голову. Лампы здесь работали в двух режимах: общий свет и ночной, притушенный, – чтобы можно было встать, не будя соседа.

Дальше – душевой модуль. Дверь открывалась с мягким гидравлическим «хлопком», и за ней – четыре кабинки с тёплой водой, не горячей, но устойчивой; на стене – график: «утро – по связкам, вечер – по дежурствам». Справа – сушильная камера для полотенец и белья. В углу – три корзины: чистое, стирка, сушится. Над всем этим – шумела вытяжка, вытягивая пар почти сразу, так что зеркала не запотевали надолго. Знака «не использовать мыло с запахом» не было, но Мартин проговорил вслух: «Просьба – без парфюмов. Пусть воздух останется пустым». Так и будет.

Санузел – небольшой, но продуманный: вентиляция «в минусе», то есть воздух уходил отсюда, не выходя обратно в жилой блок; тёплый пол; аккуратные, легко моющиеся поверхности. Между душевым модулем и санузлом – ниша с умывальниками, над ними – зеркало без резкого блика.

И наконец – курилки. «Внутренняя» – стеклянный бокс на краю гостиной, закрытый дверцей с магнитом. Внутри – две узкие лавки, столик, пепельница с водой, кнопка вытяжки. При открытой двери в бокс по «форточке» уходил весь дым – в гостиную не попадало ничего. «Внешняя» – небольшая карман-ниша за двойной дверью в коридоре обслуживания: там холоднее, бетон голый, зато можно постоять и ощутить совсем иной воздух – рабочий, не жилой. Оба места контролировал датчик: если кто-то забудет закрыть дверцу, вытяжка усилится сама, и на панели в гостиной мигнёт напоминание.

Рядом с дверью в «внешнюю» курилку висела маленькая инструкция с подписью Роя: «Курение – не отдых, а пауза. Десять минут – и обратно. Вытяжка – ваш товарищ, не враг». Ни морали, ни нравоучений – просто напоминание, что и привычки, и воздух здесь подчиняются режиму.

Лукас, проходя мимо «внутренней» курилки, машинально втянул воздух носом – пусто. Даже не было того неуловимого эхового запаха, которым обычно дышат подобные боксы через щели. Здесь щелей не было. По-настоящему герметичная тишина. Он отметил это с уважением: если система так держит дым, то тем более держит влажность и кухонный пар.

– Вопросы? – спросил Мартин в конце короткой экскурсии.

Никто не спросил. Вопросы будут потом. Сейчас всем хотелось увидеть то, что делает место «своим»: где спать, где сидеть, где молчать.

От гостиной отщеплялся ещё один короткий коридор, упирающийся в дверь с табличкой «Кураторы». Дверь была приоткрыта – знак того, что это не «кабинет с запретами», а рабочая комната, в которую заходят по делу и выходят без пафоса. Внутри – два стола: у окна-панели сидел Мартин, привычно перелистывал блокнот с плотной бумагой, рядом – стопка чистых форм, карандаши, ластик, линейка. На втором столе – радиоузел: компактная панель с двумя каналами связи, нагрудные гарнитуры на зарядке, аккуратно подписанные кабели. Камеры хранения – небольшие, но прочные: на дверцах – маркеры «аптечка», «сигналы», «маски резерва», «повязки».

Рядом – высокий металлический шкаф с замком, открытый на половину оборота. Внутри – перевязочные пакеты, антисептики, эластичные бинты, шины, ножницы, термопледы. Никаких лекарственных запахов – и здесь вентиляция делала свою работу: воздух был нейтрален, как на чистом складе. На стене над шкафом – небольшой щит с инструкцией оказания первой помощи, напечатанной крупно и без лишних слов. Ниже – кнопка тревоги, которая, по словам Мартина, бьёт сигналом в общий узел станции и пускает по коридору световую дорожку.

На левой стене – табло дежурств: аккуратная сетка на магнитной доске. По горизонтали – дни, по вертикали – зоны ответственности: «гостиная», «санузел», «душ», «курилка-внутренняя», «курилка-внешняя», «инвентарь», «кипяток», «аптечка – проверка наличия». Магниты с инициалами уже лежали на нижней полке – их предстояло распределить. Дежурства – не грубая повинность, а способ не дать «домовику» разлохматиться.

Рой стоял у доски, не спешил расставлять магниты. Сначала он посмотрел на людей – долго, спокойно, без изучающего прищура: просто подождал, пока шум в головах сядет. Потом сказал:

– Тут нет «лучших» задач и «худших». Здесь есть работа, которая держит вас в порядке. Дежурства – часть жизни. В списке есть всё – от кипятка до аптечки. Раз в неделю график меняется. Если кому-то категорически нельзя в «курилку» – скажите сейчас. Если кому-то хочется «аптечку» – тоже скажите, но имейте в виду: там есть ответственность.

– Мне можно в аптечку, – тихо сказала Киара. Голос на полтона дрогнул, но не сорвался. – Я справлюсь. И хочу.

– Запишем, – кивнул Рой и подвинул один магнит к строке «аптечка – проверка наличия». – Но не каждый день. Будем чередовать.

– Кипяток – моё, – не слишком громко, но уверенно заявил Ноа. – Я умею не забывать.

– Отлично, – отозвался Мартин, улыбнувшись краешком губ. – Умение «не забывать» – редкий талант.

Эйден не стал тянуть руку; он смотрел на «курилка-внешняя», и Рой сам подвёл к нему магнит.

– Знаю, – сказал он коротко. – Десять минут – и обратно. Следи за дверью.

Эта маленькая доверенность сняла напряжение лучше длинной беседы о вреде привычек. Сэмми взял «гостиная – уборка столов», Роза – «санузел – проверка расходников», Майло – «инвентарь» и «заряд аккумуляторов». Лукас не бросился к «важному» и не уклонился от «мелкого»: он попросил «душ – график» и «лампы – проверка ночного режима» – то, что связано с режимом и светом, с той самой «тишиной в голове».

– Койки и шкафчики – по жеребьёвке, – добавил Мартин и вытянул из ящика простую картонную коробку с номерами. – Потом, если потребуется, поменяетесь. Но сперва – случай. Случай – хороший способ проверить, умеете ли вы делить пространство, не превращая его в поле боя.

Они вытянули по бумажке. Лукас получил «3-А», Майло – «3-Б» – и это оказалось как нельзя кстати: соседи по связке будут соседями по комнате. Розу поставило в «1-А», Киару – в «1-Б», Эйдена – в «2-А», Ноа – в «2-Б». Сэмми угодил в «4-А», а Джейк – «4-Б» – редкое везение для Сэмми. «5-А» достался Луису, «5-Б» – Флинту. Флинт посмотрел на него без намёка на угрозу – так смотрит человек, который умеет удерживать чужие вспышки в узде.

– Познакомьтесь с дверями, полками, лампами, – сказал Рой. – А потом – вернёмся в гостиную и закрепим правила дежурств. Сегодня – только оседаем. Завтра – начнём тренировки по маршрутам и по работе.

Он не произнёс «отдыхайте» – не потому, что отдых запрещён, а потому, что отдых здесь – не слово, а режим. Лукас взял свой номер, почувствовал в пальцах сухую шероховатость маленькой бумажки и коротко вдохнул. В ответ – чистый воздух. Ни запахов лекарств, ни влажных отблесков металла. «Домик» держал обещание: «голова – здесь». И это было важнее всего.

Жеребьёвка койко-мест, казалось бы, не дело минут – но именно в таких «мелочах» быстро рождаются лишние трения. Рой это понимал и вёл процесс так, словно это мини-смена: короткий брифинг, прозрачная процедура, ясное завершение.

– Тянем по очереди, – сказал он, держа коробку с номерами. – Вытянул – назвал вслух, Мартин записал, магнит на дверь – на место. Если есть веские аргументы для обмена, озвучиваете сразу, не «потом». Помним: сосед – это часть вашей связки.

Номера лежали в мягкой картонной коробке. Бумага была сухой, чуть шуршащей; каждый листок пах… ничем. И это «ничем» странно успокаивало. Лукас вынул «3-А». Рядом Майло вытянул «3-Б». Соседи по комнате – так же, как и по связке. Удобно: записывать заметки, делиться мелочами, держать единый ритм сна.

Роза получила «1-А», Киара – «1-Б». Они обменялись коротким взглядом – тот самый женский «ладно, справимся». Эйден вытащил «2-А», но тут же, не глядя, сказал:

– Если Ноа не против – меняюсь на «2-Б». Я всё равно дежурю у «внешней» курилки, ближе к коридору удобнее.

Ноа усмехнулся:

– Я не спорю со вселенной, которая хочет, чтобы мы жили рядом, – и поднял ладонь, чтобы хлопнуть друга по плечу. – Давай.

– Фиксирую обмен, – коротко сказал Мартин, перекинув магниты на табличках.

Сэмми досталось «4-А», и в тот же миг Джейк вытянул «4-Б». Для Сэмми это было почти невероятным подарком: жить стенка к стенке с человеком, который умеет без крика «пересобирать» чужой страх в порядок. Он прикусил губу, чтобы не улыбаться слишком широко. Джейк наклонил голову – «принял» – и всё.

Флинту выпал «5-Б», Луису – «5-А». Тугой узел назревал здесь; Рой смотрел, не вмешиваясь. Флинт повернул к Луису грудь – не нависая, просто «поворачивая фронт» – и сказал:

– Ночью я тихий. У меня нет привычек, которые мешают соседям. Тебе что надо, чтобы тебе было комфортно?

Луис коротко дернулся, будто от грубого слова, хотя грубых слов не было. Сделал вдох, выдох и ответил:

– Чтобы было… ровно. Без звуков. Без света. – Пауза. – И чтобы утром никто не тряс.

– Согласовано, – кивнул Флинт. – Утром подниму голосом. Свет включать не буду. Своё заберу заранее.

Узел развязался – не сам по себе, а потому, что один из двоих умеет говорить без «точки кипения». Рой поставил галочку у себя в голове: «пара 5-А/5-Б – поддержка, не контроль».

Дальше – распределение шкафчиков. Каждый взял ключ, проверил замок. Внутри – два отделения: верхнее под личные вещи, нижнее – под сменную одежду. На дверце – небольшая магнитная полоска под имя; никто не спешил писать – сначала вещи должны «войти в дом». Рядом с дверью каждой комнаты – наклейка с простым правилом: «Открыл – закрыл. Потянул – проверил. Свет – в режим».

Койки заняли без суеты. Лукас бросил сумку на верхний ящик, пальцем провёл по поручню изголовья. Тёплый, матовый, без острых углов. На полке – место для блокнота. Он положил туда карандаш и сам блокнот, словно ставя в углу палатки печку: «здесь будет тепло». Майло сразу вынул из рюкзака крошечный компас и положил на полку у изголовья – не как инструмент, как знак. Направления под землёй другие, но человеку важен символ.

– Вешаем магниты, – напомнил Мартин, и на табличках дверей появились имена. «Роза / Киара», «Эйден / Ноа», «Лукас / Майло», «Джейк / Сэмми», «Луис / Флинт». Пять пар – как пять узлов в канате.

В завершение Рой коротко резюмировал:

– С этого момента комнаты – ваши. Не склад, не шумный зал. Разговоры – шёпотом. Свет – только свой. Посторонние – по нужде. Всё, что пахнет – в коридор для вытяжки. Домик держит голову, если мы держим домик.

И все с этим согласились – не словами, движением: каждый сделал по маленькому действию «на место». Это и был знак согласия.

В душевой модуль вошли все разом, но не толпой: связками. Сразу у дверей – график на магнитной доске. Две строки: «утро» и «вечер», в столбцах – связки и «окна». Рядом – простая памятка крупным шрифтом:

Душ – по графику, 7 минут на человека.

Полотенца – в сушку, не в комнату.

Шампунь и мыло – без запаха.

Слив – после себя «сухим скребком».

Вода – не на пол, а в душевой поддон.

После душа – дверь прикрыть: вытяжка отработает пар.

Мартин показал сушильную камеру: металлический шкаф с направленным тёплым потоком, внутри – сетчатые полки. Внизу – отделение для носков и белья, сверху – для полотенец. Таймер крутился туго, но ровно.

– Вешаем свободно, не «комком». Иначе всё высохнет снаружи, а внутри останется влага. Влага – это не «запах», у нас его не будет. Влага – это риск холода в смене. – Он закрыл дверцу, показал, как срабатывает мягкий магнит. – И ещё: бельё – по мешкам. У каждого – свой мешок, подписанный. Смена – по дежурству.

На столике у входа – запечатанные флаконы: шампунь, гель, жидкое мыло. На каждом – маленькая наклейка: «без запаха». Ни одного «аромата», ни лаванды, ни цитруса. Лишь чистота. Киара взяла один флакон, прочитала состав, кивнула – хорошо. Роза отметила, что крышки закрываются плотно – без капель на кромке.