Адом

Шумные ведущие, заметив причастность Лоно с этими двумя, обнаружила, что это были те самые командиры из отряда, в котором проходили экспедицию Омнис с Галлоном. Часть набросилась на новоприбывших, заваливая несуразными вопросами то одного, то другого.

Когда Галлону ввели вещество, он прочувствовал, что за ним наблюдало больше глаз, чем мог увидеть.

Окружение начало меняться, а он терять сознание: такой вывод сделали окружающие его научные сотрудники, но сам Галлон так не считал. Пространство стало преобразовываться: свет покинул его, отступил не соприкасаясь, продолжал импульсивно отдаляться, так что почти оставил его в темноте, и, казалось, у него самого, есть что-то общее с этой тьмой. Галлон мог встать, – люди бывшие здесь ранее застыли в своих позициях, облик покрыла оболочка глубинной синевы; слабо различались черты лиц.

– И что дальше? —Крикнул он в пространство, завибрировавшее от его голоса, обозначая своё присутствие. —Где я? – Озвучил он свои мысли в вопросе, после оглушающей тишины.

Галлон попытался потрогать окружающие синевой оболочки – ничего не вышло; тут он заметил своё собственное тело, бездвижное, подобное прочим. Паника никак не подступала к сознанию, оживился только интерес. Он подошёл ближе к бывшему пристанищу для души и подумал: «выгляжу довольно расслабленно, неплохо…неужели это всё…и вправду происходит в реальности, как, а такому могло прийти». Тогда вообразил о том, что происходило бы, с другой стороны, наглядно, именно сейчас, и следом пространство изменились: положения фигур поменяли место, положение за мгновенье плавными движениями, вокруг его тела толкалась пара белых халатиков – подключали к нему какие-то провода и что-то вкалывали внутривенно. Внимание приковалось к немой сцене. Пару минут спустя до него стали доноситься звуки, будто он находился глубоко под водой, Галлон напряг слух, как ему показалось, и услышал тихий звук; оттуда, из пространства стал пробиваться свет и чей-то, сопутствующий с ним, знакомый голос: «Га-а-ал-ло-о-о-он!», знакомство с каким не могло ни состояться пока они находились под властью людей, представляющих сейчас эпицентр сейчас озабоченности. Света становилось всё больше, казалось, он может заполнить здесь всю пустоту, что ещё на занята нынешним правообладателем. Двойственное ощущение, однако, получается: секунда назад быть «там», а теперь «здесь». А собственно, где это, – здесь?

Галлон чувствовал, что происходило странное, будто с ним сведутся диалоги, но отвечает он своим подсознательным, которое не может контролировать. Он даже усмехнулся про себя: «ну, сейчас я наговорю», – предвкушая неловкость первого знакомства.

Свет косой полосой ударил в его блекло-голубые глаза – ослепило, но он ни на секунду не поморщился и смотрел прямо в центр, в ответ. Нечего не видно; раз секунда, пять секунда, миллиард. Галлон легко сомкнул глаза, по лбу пробежали тонкими лоскутами змейки света и испарились на носу. Всё объединилось в одной точке и он – есть эта точка; вселенная скинула свои запреты, отдавшись ему каждой живой, ещё не рождённой, мертвой звездой; мир приобрёл и потерял смысл тысячи раз; Галлон был везде и одновременно никогда, он был каждым существом и никем и никогда, возглавлял центр и местился на обочине. Он увидел и ощутил судьбы огромного числа людей, всех веков, рас, полов, возрастов. Узнал почему бьётся сердце, сменяются закаты на рассветы, снятся сны, почему существует любовь, почему умирают «несправедливо» и почему не умираю те, кто «должен» и т.д. (просто понять теорию и невозможно волю явления, а Галлон именно с ней и имел дело). Созерцал всех богов, но оказалось, что они имели смысл только на Земле, за её пределами они умирали, без людей не жили. Это было похоже на нескончаемый и абсолютно вечный поток знания, происходивший одиннадцать секунд в полной тишине.

– Ах-ххм, м-ха-а, – вытянулось в стоне из Галлона, выдыхая задержавшийся воздух.

Чувствовал он себя как прежне, только наполненным высшим смыслом, последний который залёг глубоко внутри его души и грубо взаимодействовал с «непроросшими ростками» на подсознательном. В ушах зазвенело, голову закружилась – потянуло в сон; Галлон противился резкому позыву. Шаткое состояние склонило его сначала на одно колено, потом на другое, руки в пол. Когда он открыл глаза, то увидел своё отражение в твёрдой глади воды, расходящейся кругами от его движений. Его лицо по ту сторону медленно открыло глаза, и когда их взгляд воссоединился – зрачки в отражении наполнились перламутровым цветом, белковая оболочка засияла розово-оранжевым, то через мгновенье цвета слились и осветили всё пространство, а от лба и до носа проходила незаметно влияющей, такого же цвета, струйка; у Галлона тоже засияли глаза, но он не заметил. В следующий миг он уже сидел в позе лотоса (падмасан) где-то посреди космического простора и окружали его бесчисленные миниатюры галактик.

– Сколько прошло времени? – неразборчиво донеслись слова до его слуха, медленно вырываясь и становясь громче.

– Сорок шесть минут…есть, – вновь откликнулся незнакомый голос в его голове.

«Я всё это время спал? Сколько я спал?»

Тёплые потоки воздуха набивали круги в помещении, розовые, белые, бежевые плитки покрыли пол и стены; четыре потолочные закупоренные лампы по углам еле светили, оранжевого, редкие, собранные и укромно спрятанные провода местами нарушали симметрию, а посередине нежно-розоватая, местами сиреневатая ванная, заполненная густоватой жидкостью со специфическим запахом.

В ванне лёжа Галлон. Очнувшись начал задыхаться хватать воздух, схватившись руками за гладкие борты, вынырнул и принял положение сидя. Сзади была подстилка для голов: он ей воспользовался, уже картина выглядела так, будто он принимает ванну в этой на первый взгляд странной, но довольно милой комнате. Просидел он так задумчиво минут пятнадцать пока не заметил, что в комнате не было двери. У Галлона было предчувствие, что он исполняет роль подопытного кролика, и в глубине души у него засело серьёзное, нарастающее отвращение. Вытащив себя из ванны, обнаружил ещё, что был он нагишом и ни полотенца, ни сменной одежды ему не оставили. Неизвестный мотив возник у него на уме и он, под его воздействием, дотронулся до блестящей, покрытой в крапинку катышками пара плитку, и, неизвестно для самого Галлона как, увидел, где он: на пятидесятиметровой глубине, из стойкого материала.

– Галлон, как вы себя чувствуете? – Немного искажённый от активации скрытого динамика голос поразил Галлона своей внезапностью.

Не желая отвечать, он подумал, что где-то он уже видел подобную ситуацию.

– Что я здесь делаю? – Начал спокойно Галлон. – Не думаю, что я удостоился получить такой исключительный подарок от вас.

– Что? Ах…Мария? Да…всё готово…идите он…да. Сейчас – голос давился в помехах, но расслышать можно было.

В ту же секунду асимметрично раскрылись лопасти вентиляторов вверху отдута спустилась фигура в биозащите с накидкой для Галлона.

– Мы очень рады, что с вами всё в порядке, – начал говорить сотрудник в костюме, – пройдёмте, наверх: далее двухэтапное обследование и обезображивание.

Он не стал его дослушивать, накинул на себя скромно, предоставленную ему комби и покинул пропаренную комнату, идя впереди размашистым шагом, шлёпая ногами, по которым стекали капельки жидкости.

– Уважаемый…мы сейчас пойдём, приоденьтесь пожалуйста, – обратился с просьбой к нему сотрудник.

Галлон совсем не хотел одеваться, казалось, одежда так стесняет его форму. Какую форму? Нехотя он накинул на себя полотенце и, выйдя в коридоры, заметил дремлющего Васа. Скрестив руки и раскинув ноги, тот спал как ни в чём небывало, занимая так пол коридора. Где-то на пятом этаже тускнел уличный свет, бьющий из окон, а местное освещение прибавляло уюта в строгую отделку.

Двадцать минут Галлон выполнял требования пятерых учёных, беспокойно крутившихся возле него, а после его наконец-то оставили в покое. Он не задавал лишних вопросов, потому что знал, что честно они не ответят. Спросив в самом начале о возможных рисках ему ответили: «Никаких побочных эффектов нет, не выдумывайте!», и это после того, как Лоно сообщил ему на одном дыхании хладнокровно всю правду, которая, видимо, ещё не «дошла» до учёных, он даже сболтнул ему немного лишнего. Как это у него получилось?

Лёжа в темноте, на полу, Галлон анализировал произошедшее и рассматривал будущие перспективы, устремив взгляд в широкий просторный потолок. И тут он понял, что лучший выход из сетей сплетённых непониманий – это поговорить с Омнис. Вскочив, он уложил волосы и, выйдя из большущей комнаты, как наугад наткнулся на Омнис, сидящую возле Васа.

– Крепко спит, – с улыбкой произнесла Омнис, увидев Галлона в забавных тапочках. – Я тебя ждала.

Он безмолвно сел рядом с ней на край миниатюрного диванчика, которого ну никак не хватало для них троих. Вокруг ни души, только меркнущие лампочки напоминали, что тьма здесь явление переходящее. Омнис казалась ему такой знакомой, хотя в действительности видел он её, вот так вблизи, только второй раз. Впервые он не знал с чего начать разговор, а она всё сидела, засматриваясь на Васа, держала в руках аккуратно его тёплую ладонь и иногда броско кидала взгляд на Галлона.

– Думаю нам надо объясниться, – начал тихо Галлон.

– Прям здесь? – Омнис спросила и ожидающе посмотрела.

Галлон, как по команде, вместе с ней вышел в «изнанку», схватив её за запястье. Он сам не понял как это у него получилось, лишь и мог что объяснить себе: «Неужели по памяти». Под ними образовалась тёмно-фиолетовая воронка, окружение исчезло: одна пустота и «мы». Пробыв в невесомости секунды две они приземлились в тёмном пространстве; казалось, что через метр не будет ничего, стена или обрыв в никуда, или не будет ни того ни другого, только вечная дорога вперёд (как создатель повелит).

Теперь они стояли друг напротив друга.

– А теперь расскажи мне всё об этом мире, что знаешь, – неожиданно для Омнис выдал Галлон, поправив свои волосы, налезшие на лоб.

– Что? Ты только что перенёс нас в другую часть самостоятельно, и хочешь сказать не знаешь, как это сам сделал? – удивлённо возгласила Омнис. – К тоже же это не изнанка, а что-то другое…

Он стоял напротив неё, но казалось, что он был гораздо ближе. Галлон молчал, пытаясь сконцентрироваться на вопросе, но постоянно терял мысль. Омнис ощутила нечто новое: вокруг неё витал чужой, незнакомый запах первородный и полностью противоположный тому какой имела она. Волна, разоружение, самоотрешённость, соединение, покой, баланс.

«Что…это», – думала она про себя.

Такой чужой, другой и одновременно похожий на неё.

Тьма окружила их. И она тоже родная? Только контур их тел выделялся на контрасте глубинной синевы. Взгляд у Галлона снова был проницательный, немного нахмуренный, но Омнис тоже видела его насквозь, – он безоружен, немного не в себе и весьма смущён. Поглядев на него ещё немного, она чуть было не рассмеялась, потому что всё, произошедшее совершенно не имело логики, приходилось непоследовательным, даже глупым. Тьма приняла вид мягкого тумана, обнимая её. По бокам наметилось что-то в виде стульчиков, и они сели друг напротив друга, слишком близко.

– И хочешь сказать, что тоже не знаешь, как это произошло, – без упрёка сказала Омнис, отгоняя от себя нежные тучки.

– Н-нет, – ответил Галлон, слегка мешкая, но не спуская с неё глаз.

Он что, сконфужен?

– Ха-х, ну не я же… Знаешь, где мы? У тебя, в осознанном пространстве – я его называю «Воолюм», сюда ты меня перенёс, видимо, неосознанно, под каким-то…импульсом.

Омнис оглянула Галлона: он выглядел будто его застали врасплох, и сейчас, ещё чуть-чуть, и раскроют все его загадки.

Она продолжила, словно начала заново:

– И если до этого мы с тобой находились в общем, смежном пространстве, то сейчас всё здесь вокруг – это твоё лично созданное, – Омнис заулыбалась, осознав, что не всё так просто как ей показалось на первый взгляд. Где-то была зашита истина.

Он вдумчиво вслушивался в ей слова, в голос, понимая, что более точных объяснений сейчас не получит. Галлон старался вспомнить, что он видел в пустоте, но ничего не получалось. Пытаясь заставить сознание выдать ему объяснение обнаружил, что сейчас самое лучшее время для действий, что-то также подсказывало ему, что ситуация имела исключительных характер.

Галлон немного покопался в мыслях и неожиданно выдал:

– Знаешь, что я понял? Мы все живём в пузыре! И окружены вечными клонами, копиями, какого-то одного «идеального» экземпляра человечка, считающими общепринятые нормы своей непреклонной истиной, – Галлон тёр нервно шею. – А мир где-то там, может быть, на Земле он был, но «Земли» теперь нет! И никогда не будет. Одиннадцать городов, созданные как клетки для хомячков, с идеальными колёсами – для работы. Ну же! Вперёд! Воткнись плотно винтом в тупую, грубую систему…твердят все. Мир держался на людях неординарных, оригинальных…раньше, – почти шёпотом произносил последние слова. – Ты мне веришь?

– Я…да… Это знаю, – разоблачающее ответила Омнис. – Но Земля, всё же как-то да сохранилась, и я не хочу её терять. Пойми мою логику: возможно жить на свете этом лишь и стоит ради, что видов…на небо, на море, на горы – в таких мелочах и таится сам смысл жизни, но не всем суждено его разглядеть. Жизнь, может, только и стоит таких видов. Ты должен, вроде бы что-то вспомнить…

– Ты твердишь, что люди-герои всё ещё есть, но я их не видел. С каждым разом всё больше убеждаюсь, что устой держится на всеобщем самообмане, на скрытом неприменении со своей оригинальной идентичностью.

Омнис ловила глазами звёзды, зная; зная его мотив и результат, но противиться его памяти себе не позволяла.

– Нам не нужны герои, нам нужны Люди с большой буквы, – поправила она его.

– А ты, – продолжал Галлон, смягчив тон, – Омнис, просто один из тех немногочисленных сверкающих и безупречных оригиналов, – он взял её за руку в свои трясущиеся ладони, медленно преподнёс к губам и поцеловал. – А твоя душа, ожесточённая… Впрочем, как и моя.

Омнис никак не отреагировала.

– Галлон, уверен ли ты, что твоя воля принадлежит тебе? – отрезала ни к месту Омнис, оценив двусмысленный жест как признак благонравия. – Я чувствую, что твоё сознание с чем-то борется.

Она задала этот неоднозначный и риторический вопрос, желая узнать его реакцию, но он лишь сильнее замаскировался и ушёл в себя.

– У верен, – ответил он ни секунды не сомневаясь, сжимая её тёплую руку и долго не поднимая на неё свой глубокие проницательные глаза.

– А про людей… Я тебе покажу, – как-то неуверенно произнесла Омнис что-то задумала.

– Покажи, – торопясь выразил желание Галлон. – Я в черни сам не разгляжу.

На Омнис упал полный непристойностей взгляд. А?! Что-то начало происходить подозрительное и неведомое ей, а она так и не объяснилась.

– Я вернулась обратно не просто так, – торопливо начала Омнис. – Меня позвали голоса с планет: чуждые и известные ранее. Они твердили о надвигающейся опасности, но сколько я не искала и не пребывала на Орбите с Землёй: не находила…не понимаю. Думаю, без твоей помощи мне не обойтись.

– Угроза? Хм. Может она как-то связана с моим появлением? – озвучил свои размышления Галлон, хладнокровно глядя внутрь своей бездонной души.

– Трудно представить подобный исход, боюсь, что для решения задачи нам не хватает кое-каких деталей, не говоря уже о поисках ответа, – продолжала Омнис, немного привстав.

Галлон встал за ней. Устремил лик к верху, высматривая на вершине дрожащее волнение непробивающегося света.

– Он на Земле, – сказал Галлон с необычной интонацией.

– Он? Хах, я и вправду действую вслепую. Веди, но сначала, – Омнис повернулась к нему: Галлон стоял слишком близко, а темнота всё сгущалась, обвивая их вместе, – мне нужно… нам нельзя терять друзей; я не собираюсь играть в те карты, которые мне растасовала судьба.

– Думаешь ему не ясен твой следующий ход, – ласково спросил Галлон, складывая руки ей на плечи. – Он знает всё, а остался здесь, лишь потому что…пообещал…что…он…не…

«Мне знаком этот запах, не могу вспомнить, когда он появился», – судорожно думала Омнис про себя.

– Что значит… Подо…эй…ты чего, – спохватилась Омнис.

Голова его упала ей на плечо и спускалась на грудь, корпус завалился: Галлон терял сознание – это плохо. Стало совсем темно, сверху слышался знакомый голос. Забросив одну руку за поясницу, а другой придерживая слабеющую шею, Омнис стала думать, как отсюда выбраться. Однако решения долго ждать не пришлось: спустя пару секунд к Галлону вернулся рассудок. Приподняв голову, он смотрел на Омнис тяжёлым и жадным взглядом, а она с исключительным любопытством наблюдала за его таинственной трансформацией.

– Прости, старался кое-что вспомнить, – прежним голосом заговорил он. – Держись крепче!

Галлон подхватил спутницу на руки и взмыл вверх, пред ними расступалась вся тьма, раскрывая тайны, мечты, чуждые людским страстям.

«Сгустились тучи – найдём мы счастье в пучине зла, плевать на мир, нарушу правила и, вновь собравшись, смогу любовь из сердца испустить»: кто-то хрипло подпевал. Голос Васа зазвучал всё ближе.

«Опустятся потёмки с невиданною мощью и разгуляется гроза, охватит ужасом первопроходцев: сгори до тла, сорви предохранитель…спаси меня»: повторялись звонко строчки. Гам снаружи набирал обороты, свет пробился, ослепил. Омнис зажмурилась, а Галлон растянулся в улыбке до зубов, позволяя лучу обдать его полностью. Он продолжал подниматься, придерживая Омнис и не сбавляя скорости.

«Печаль придёт и ступит смысл, согрейся к пламю подойдя, там тлеет гиблая судьба твоя; захочешь жить: возьмёшься за огниво»: еле слышный дрожащий тоненький голосок закончил напевать.

Омнис открыла глаза от того, что её нервно тряс, схватившись за плечи, взволнованный Вас; его прерывистое дыхание резко будоражило и бодрило. Галлон задумчиво сидел рядом, – проснулся чуть раньше, – редко поглядывая на них. За окнами на улице светало, коридоры приоделись в тёплый наряд утреннего солнца. Лоно, находясь в тени, тайком наблюдал из-за угла.

Ⅷ

Адриан весь прошлый день тренировался использовать свои способности. С ним было ещё четверо. В этом деле требовалась большая концентрация: чем больше опыта, тем интуитивней, почти на автомате, можно пользоваться силой. На тренировочной площадке с каждым работали индивидуально. Занятия были не лёгкие, однако полностью осваиваться не было необходимостью, но Адриан, мало того, что наименовался как обладатель редких генов, так и желанием развиться в этой сфере был не обделён, поэтому с утра и до ночи пропадал на тренировках, хватая информацию и знания наперёд.

На третий день ближе к обеду появилась Франческа. Адриан не сразу её заметил: он практиковал симбиоз седьмого и девятого ядра. Закрыв глаза и сосредоточившись, он держал в руках обычный клинок и старался окутать его собранными частицами Гооджи, вместе с тем подчиняя частицы «продвинутой» интуиции. В таком случае оружие или предмет выполняет действия независимо от настоящего времени: оно напрямую связано с волей и мотивом при возможных обстоятельствах в будущем. И у него получилось.

– О-о-о, – взвыл удивлённо старикан-смотритель, – а молодёжь нынче схватывает налету. Теперь попробуй вот это.

Морщинистая рука напряглась и метнула с силой в Адриана с разных сторон три металлических диска. Обхватив двумя руками заряженный светящийся меч, ему удаётся рассечь две из металлических угроз, разрезы сопровождались семицветными всплесками похожими на крылья птицы; а вот последний пришёлся Адриану в поясницу: он запнулся и потерял равновесие, когда его оружие дёрнулось в сторону последнего диска. Старикан минуту быстро оценив его состояние, мазюкает травму и даёт десятиминутный перерыв.

Тогда-то он и находит Франческу, стоящую неподалёку, с любопытством наблюдающую за его зарождающемся мастерством. С ней стояла, скрестив руки, темноволосая, – ранее знакомая, – девушка с собранным хвостом и торчащей по бокам длиной чёлкой, а за спиной винтовка в полный рост. На её лице читалось смущение и недовольство с раздражением от этого же самого испытываемого смущения. Среди эмоций и светлой кожи маячили колкие карие глазки не находящие себе места с утончёнными бровям. Тонкое длинное пальто скрывало округлые плечи, в руках остывающий кофе, балансирующий на двух пальцах. Франческа замахала Адриану, приветствуя улыбкой и подзывая к себе.

– Долго здесь стоите? Леон говорил, что встреча с командирами будет перед отлётом, – тесть завтра, – где всё и собирались объяснить, – начал Адриан, закидывая обратно вспотевшие пряди.

Он заметил, что девушки были в городской одежде, а значит, возможно, пришли не по деловым вопросам.

– Совсем недавно. Я пришла к тебе лично и у меня две новости: первая – Галлон попросил передать Васа, – но как видишь, Вас немного занят и теперь вместо него я, ну ничего, – тебе, что ему придётся…задержаться на какое-то время и сказал: «пусть не теряет времени зря», – говоря это Франческа не смогла сдержать своё смятение.

– А что с ним? Одиннадцать ядер всё-таки, вроде бы в новостях часто упоминали, – упомянул Адриан.

– Да… и в ближайшие дни всемирный учёный конгресс прибудет на Аполлон; передвижения его сильно ограничены (как и у Омнис), а Лоно – его главный смотритель…

– Кто это? – безмятежность сменилась на легкое отвращение на лице у Адриана.

– Лоно? Старый знакомый, толи друг. Не такой раньше очень был, я с ним очень хорошо ладила, но последние пять лет… изменился, – окончательно ушла в себя Франческа. – Высоко же он забрался, после того как выпустился с нами: в один год достиг «места под солнцем», а ещё через год уже считался правой рукой одного из трёх мировых лидеров, слухи про которого и до сегодняшнего дня… не лицеприятны. Ну ничего: мы с Васов всё готовы ему простить! Только, мне кажется, м-м…он сам этого не хочет что ли.

Франческа тут же вспомнила про свою спутницу, прочитав на её лице желание высказаться, но не позволяющей себе из-за того, что это могло быть похоже на грубое вторжение. Адриан недоумевающе завёл руки за голову.

– А вторая новость: тебя зарекомендовали как бойца, и Анка обязана высмотреть в тебе потенциал, поэтому следующие два дня будет наблюдать за тобой, ну или «проверять».

– Неужто Старый нашептал, – тихо произнёс Адриан. – Приятно познакомится.

Анка одобрительно кивнула в ответ.

–Мне пора, до встречи, – попрощалась Франческа и, с вернувшейся бодрой походкой, скрылась из вида.

Когда она ушла, черноволосая, не торопясь отпивала свой кофе и ожидающе смотрела н Адриана. «Испытание уже началось? Она проверяет выдержу ли я её суровое молчание?»: иронично спросил у себя Адриан, сдерживая смешок, отворачиваясь, чтобы она не видела. Допив, скомкала свой бумажный стаканчик и сожгла его.

– О, ты тоже ядерник? – обратил внимание тот с волнующим интересом.

Анка слегка удивилась как Адриан легко перешёл на «ты», но в своей манере поддержала лёгкость и простоту беседы.

– М-хм конечно…и правильнее «яредники», но выражение через «д» сильно устоялось у народа.

– К слову: на Земле никто не старается правильно выговаривать эти термины с Орбиты; говорю всё за фермерское население, – добавил Адриан.

– А, ты с Земли! а мне показалось… потому что, – Анка решила не заканчивать предложение. – Не хочу становиться заложницей времени: предупреди «учителя», что Анка с второго гарнизона прибыла, а я подожду тебя…вон в том ресторанчике.

Пролетел час или два. Адриан врывается впопыхах к приватному столику Анки и видит такую картину: винтовка мягонько лежала на раскидистом диванчике, а её хозяйка теснилась у окна с видом на тренировочное поле. На столе стояло множество мясных блюд. Поймав его голодный взгляд, Анка предложила угоститься и Адриан, без должных скромностей, смёл всю еду подчистую.

– Что тебе известно о яредных реакциях? Или ты только кратко знаешь о своих? – Спросила Анка доедающего.

– Последнее; как с языка сняла, – пережевав ответил ей Адриан, заглатывая следующую наживку.

Поругавшись немного про себя, Анка передала прочную бумажку, в углу которой гласило: «Краткая информация по яредным реакциям: для чайников (от сообщества таких же чайников)». Адриан послушно принялся вчитываться в текст.

В руководстве гласило:

«1-Дублирование – Удвоение силы удара, силы яркости или света, скорости, точности, в двое быстрее нейронные связи, запоминание (ничего необычного, а только в двое раза круче!); может быть невероятно мощным сочетанием с другими ярдами, но вот парадокс: это базовое ярдо так распространена среди у других, у кого есть любые реакции, но в то же время чрезвычайно редкая при таких же сношениях другими ярдами. Обычно является дополняющим звеном в цепочке другим, более весомых реакций, но вот парадокс: без этой важной мелочи не было бы почти ничего, тесть как море без воды (вы знаете, что такое море?).